От участи разбиться насмерть спасла мгновенная реакция и мастерство Канто. Он не успел меня перехватить, опоздав буквально на долю секунды и... сиганул следом. Спустя годы, овладев техниками, я не видел в этом ничего волшебного, но на тот момент в моём детском воображении Айгура Канто воспринимался мифическим божеством, с лёгкостью изменившим и отвергнувшим существующие физические законы. Поймав меня в воздухе, учитель изменил траекторию падения, превратив бесконтрольный полёт в прыжок. Для этого ему хватило двух крошечных уступов в качестве опоры. Сумев перегруппироваться на лету, Канто взмыл обратно с грузом в руках, последние метры практически пробежав по отвесной стене. Не сразу близость смерти отступила, позволив осознать случившееся. Рука наставника висела безжизненной плетью. Возвращаясь назад, он заметно прихрамывал, припадая на правую ногу. И сообщил задумчиво, что мне, дураку, повезло родиться под счастливой звездой. Боги смерти могущественны, но и они отступают перед духами удачи, и, вероятно, у меня очень много сильных покровителей.
Я похож на никому не нужный сорняк, что год за годом прокладывает себе дорогу к солнцу из могилы, вопреки логике. Это не укладывалось в его голове. Тысячу раз я должен был умереть, но снова и снова оставался в живых. И вот он - один из тех глупцов, кто желал бы доказать истину, а вместо этого сам сиганул в пропасть, не думая о том, что, возможно... мы могли не выбраться.
- Проклятые боги, – сказал Канто. – Но ты держись их, Рем.
Вера в богов не помешала ему выдрать меня, сломав первую попавшуюся по дороге хворостину.
Два дня я обедал стоя, под смешки и ехидные реплики послушников, интересующихся: "Наверное, много учителю счастья привалило, раз он поделиться решил?" Застать лучшего из наставников врасплох и нанести травму... Косвенность моего участия никого не волновала. Легендами я обрастал на ровном месте.
<center>***</center>
Статус раба ничуть не мешал, а кое в чём и способствовал популярности. Некоторые мне сочувствовали, полагая, что сироте плохо живётся, но, сравнивая свою долю с участью других детей, могу уверенно заявить: мне жилось гораздо лучше, чем им.
Меня не травили, не заставляли проходить через разные унизительные испытания - как зачастую выпадало младшим послушникам и детям, взятым со стороны. Взрослые не вмешивались, считая это хорошей практикой воспитания. Я в этом отношении как сыр в масле катался.
Быстро смекнув, что красивая внешность – мощное оружие, я бессовестно манипулировал окружающими и извлекал из этого всяческие выгоды.
Не раз случалось, что, отправляясь за наказанием, я возвращался обратно обласканный, с полными карманами гостинцев, которыми щедро делился с окружающими, но за этим поступком стоял далеко не альтруизм, а тщательно просчитанная детская корысть. Сладости мы видели редко. Среди ребятни конфеты считались сродни валюте. Соответственно, человек, способный добыть вкусности, получал привилегии и по умолчанию считался неприкосновенным.
Старики-наставники, разумеется, всё видели, но дружно вздыхали, соглашаясь, что ни одна рука не поднимется на маленького проныру, посланного в утешением им, старым лисам.
<center>***</center>
Распорядитель дневных бойцов мастер Дьюрандель - мрачный громила, известный свирепым нравом и страшным лицом - был пойман с поличным на месте преступления. Согнувшись в три погибели, верзила пытался запихать трёхлетнему малышу яблоко в карман, улыбаясь с блаженным видом.
Я был единственным светловолосым ребёнком в клане, ярко выделяясь на фоне остальных, но внимание приковывал совсем не внешностью. Стоило Дьюранделю увидеть смешно ковыляющего белобрысого карапуза, с упёртым видом тянущего за хвост кота, и великан был покорён.
Кот орал и царапался, малыш вопил в голос и продолжал тянуть, служанка кричала и пыталась расцепить шипящего кота и воющего ребёнка. Госпожа Эвей - моя приёмная мать и хозяйка животного - ругала служанку, которая никак не могла это прекратить. Дьюрандель пришёл на помощь, смело сунув ручищу в визжащий на два голоса клубок и вытащив из него главного виновника.
Деморализованный кот свинтил, служанка, стеная, подлетела к госпоже Эвей, показывая царапины, а великан решил познакомится поближе. И, как и все остальные взрослые, необратимо попал под очарование встопорщенного хохолка волос, васильковых глазёнок и расцарапанной мордашки. Я нисколько не испугался. Явив настоящее мужество, я тут же вцепился в чужой кинжал, пытаясь вытащить игрушку из ножен. Ножны были отцеплены смеющимся дядей и даны поиграть, а взятка в виде яблока благосклонно мною принята.
Впоследствии, напакостничав, я всегда знал, куда убегать. Повиснув на ноге великана, бесстрашно выглядывал из-под его коленки и даже показывал язык, зная, что никто не рискнёт приблизиться. Дьюрандель от этого фокуса балдел. Детская любовь и доверие приятно грели его самолюбие.
Став постарше, я регулярно выбегал встречать командира с заданий, чтобы, деловито пошарив по чужим карманам, найти что-нибудь полезное и отругать своего героя, если он ничего мне не принёс. У меня хватало нахальства и дерзости пинать воина в сапог, на что тот жмурился довольным котом и беззлобно смеялся. Подкидывал меня за шиворот одной рукой и усаживал на плечи. Послушники смотрели на это с благоговейным ужасом, а я, обхватив Дьюранделя за голову, ехал с гордым видом, взирая на мир сверху вниз, похожий на распушившего пёрышки цыплёнка, который мнит себя боевым петухом. Взрослые посмеивались. До поры это их развлекало.
Шутка, которую я проделал с Айгурой Канто, и вовсе вошла в историю храма.
Как–то, пребывая в хорошем настроении (а наши наставники нередко собирались вместе выпить чаю под сенью раскидистых лабирнумов во дворе), мастер Канто сделал Дьюранделю шутливое замечание: мол, не стоит выделять детей, у них это рождает ложное чувство собственной значимости.
Великан, на чьей ноге я упорно вис, играя в лошадку, отмахнулся: дети его сами выделяют, а Айгуре зависть покоя не даёт.
На что мастер Канто отозвался, что дети - тупые щенки, дашь лакомство и сразу станешь хорошим дядей.
В доказательство он подсадил меня на согнутый локоть и, добродушно сюсюкая, вручил конфету, потребовав взамен поцеловать себя в щёчку.
Дьюранделя я охотно облизывал по поводу и без. Рыбкой стукался губами, издавая фыркающий звук, и весело смеялся, с визгом хлопая в ладоши. Очевидно, игра казалось мне забавной. Дьюрандель тащился. Я не замечал его уродливых шрамов и слепого глаза. Зачехлённый топор за спиной, шар булавы на поясе и чёрная, перетянутая ремнями одежда с кучей карманов, полных занимательной всячины, делали гиганта одним из самых притягательных и красивых людей на свете.
Айгуру Канто чрезвычайно раздражала возня наставников со мной. Он вёл занятия у старших, и я к нему не попадал. Отыграться на мне ради восстановления баланса справедливости мастер не мог, а из второй наставницы, госпожи Сольвей - поджарой темноглазой играсийки с копной коротких курчавых волос - я верёвки вил не хуже, чем из Дьюранделя. Передавать своего лапочку Ремчика она никому не собиралась, и весело посоветовала Канто завести себе собственную игрушку, а не зариться на чужие.
Сейчас она активно участвовала в споре, подговаривая Рема ничего не брать у чужого дяди. Неизвестно, где этот дядька шляется. Не хватало только заразу подцепить.
Если бы взглядами можно было сжигать на месте, Айгура бы давно весь храм испепелил.
Конфетку я взял, к огромному разочарованию обоих наставников. Канто расцвёл, дав понять, что всё так, как он и говорил. Но в щёчку целовать я его отказался, объяснив дяде, что он "противный, у него борода колется и усы как у таракана".
Госпожа Сольвей, поспешно отобрав игрушку назад, ехидно просветила, что малыши, в отличие от взрослых, говорят правду.
Канто насмешку проглотил, но проиграть спор не пожелал.
Пережив "ночь кровавой жатвы", Айгура Канто не брил бороды.
Но задетое самолюбие оказалась сильнее обетов и принципов.
Храм стоял на ушах, когда глава убийц пришёл пытать счастья во второй раз. Гладко выбритый, стянув волосы заколкой, приодевшись, ровно на свидание, в нарядную длиннополую косоворотку... За спиной висел чёрный меч, а в руках - коробка со сладостями. Перед трёхлетним малышом выпендрился.
Женщины дружно ахали, незаметно прикладывая ладони к груди и алеющим маками щекам.
На ту пору многие успели позабыть, что заросший, похожий лохматое чудище Айгура Канто далеко не стар и хорош собой. Госпожа Сольвей и вовсе ничего подобного не ожидала.
Второй раунд учительница сдала без боя. Совершенно позабыв обо всём на свете, Сольвей кокетничала с командиром "ночных призраков", обещая отдавать Ремчика на занятия.
"Что может сделать лёгкая слабая ручка, когда в воспитании нужна настоящая мужская рука?"
Эта слабая женская ручка пальцами гнула гвозди и ломала бетонные плиты ударом кулака. Но кого интересуют подробности? За одну улыбку мастера Канто госпожа Сольвей готова была обвалять несносного Рема в муке и поджарить в кипящем масле, подав на блюде посыпанным петрушкой, - стоило только попросить.
К моему счастью, мастер не был заинтересован в тренировке младенцев.
Всё, чего ему хотелось, - выиграть дурацкое пари, а Дьюрандель может сколько угодно проламывать лбом ствол дерева, обвиняя некоторых в сговоре и предательстве, когда и так всем ясно, что Канто победил.
Вручив ребёнку красные сладости (а это редкое лакомство стоило бешеных денег), мастер, следуя своей логике, выигрывал спор.
- Что надумал, Реми? Будем дядю Канто любить? – с иронией поинтересовался наставник, усадив малыша на руку.
Каверзно хитрый вопрос: "А ты касетки дашь?" - был парирован блестящим: "Целуй - дам".
Канто потыкал в щёку, показывая, куда следует чмокнуть. Сольвей затаила дыхание.
Очень надеялась, что я не пойму. И ей, как наставнице, придётся несмышлёнышу показать, научить, занять его место, так сказать, и на практике продемонстрировать.
В этом месте Дьюрандель возмутился и попытался вмешаться, заметив, что подкуп - это нечестно. Но был встречен снисходительным взглядом высокомерного, нисколько не сомневающегося в себе превосходства.
Сласти я неторопливо умял, позволяя напряжению нарасти до последнего градуса. Собравшиеся - а их было немало - замерли в ожидании. Решалась судьба. Шелестел ветвями ветерок, цветочные грозди лабирнумов ссыпали на головы спорщиков золотую пыльцу. Госпожа Сольвей, расположившись на скамейке, с удовольствием угощалась алыми палочками из коробки, демонстрируя пример тотального перехода на сторону противника.
Канто не выдержал первым, начиная настаивать на том, что он сбрил бороду, а значит, условие выполнено. Теперь, согласно нашей договорённости, я должен поцеловать дядю в щёчку, или я плохой мальчик.
От золотистого, стеной летящего в воздухе аромата, кружилась голова. Звенел колокол, призывая послушников к ужину, и щёлкал хлыст пастуха, загоняющего коз в загон. Солнце клонилось к закату, окрашивая небо в оранжевые тона. Мимо пробегали женщины с кувшинами воды, задерживались узнать в чём дело и тянули шеи, выглядывая через плечи остановившихся послушать призраков, для которых явление командира "при параде" было чем–то из разряда снега, выпавшего летом.
- Выполняй обещание! – Айгура, не обращая внимания на смешки, упорно и энергично тыкал пальцем себе в скулу. Наставница Сольвей высказала первое робкое предположение о том, что, возможно, ребёнок не понимает, чего от него хотят, но она готова помочь.
Учительница сладко облизнулась, с сожалением закрывая коробку, чтобы припрятать угощение для остальных малышей, раз Айгуру пробило на щедрость.
Канто возразил, что ЭТОТ ребёнок всё понимает.
Видимо, проникнувшись тоном реплики, я незамедлительно выдал, что "и без бороды он тоже противный. У него в носу волосы растут!".
Сам я ничего подобного не помнил, но рассказывали, что Дьюрандель выл от восторга и стучал себя по ляжкам.
Магистр Гавейн, ставший свидетелем этой сцены, имел привычку появляться незаметно. Он тихонько покашлял в кулак, посетовав, что дисциплина в последнее время никуда не годится. Свидетели поспешили рассосаться. Смеяться над главой убийц было чревато.
Канто, не изменившись в лице, аккуратно вернул меня на землю, скрипучим голосом объяснив, что только плохие мальчики не выполняют обещаний.
Помощь взрослых не понадобилась. Я ответил, что дядя себе придумал, он врёт и сам плохой. Потом сделал разнесчастное личико и приготовился зареветь.
Канто признал поражение, ласково пообещав, что, когда подрасту, он с меня шкуру спустит.
Не думаю, что всё происходящее в тот весенний день, было именно таким, каким могло показаться на первый взгляд. Ребёнок не смог бы заставить наставника поступиться принципами. Канто сделал это намеренно. Спустя годы репутация "парня, побрившего Айгуру" не раз облегчала мне жизнь, а я долгое время находил в изголовье собственной постели красные сладости, которые появлялись самым таинственным образом.
Жена магистра Гавейна, госпожа Эвей, уверяла, что их ворон принёс - с чёрными крылышками и синей грудкой.
- Просто ты особенный мальчик, Рем, – сообщила однажды она, намыливая мне голову, пока я сидел в лоханке, скуля в процессе купания. Мыться я отчаянно ненавидел, но госпожа Эвей не терпела неряшливости.
Она воспитывала меня до трёх лет, а после, когда я жил в общем доме, частенько затаскивала на женскую половину, по-своему переживая, как бы меня не прибили великовозрастные остолопы.
- Тебе суждено привлекать внимание птиц.
Ничего из того, что Эвей говорила, я не понял, и решил, что она смеётся надо мной. Ни одна птица не желала прилетать в мои руки. Я гонял по храму, охотясь за голубями и воробышками, но поймал только длинные ноги мастера Канто.