— Может быть, может быть… А что еще она говорила?
Я усмехнулась:
— Еще велела не обижать вас, Ваше Высочество.
Их Высочество смерил меня скептическим взглядом.
— Вот и я думаю, что она перепутала чуток. С нами, пожилыми людьми, такое случается. Наверное, она имела в виду, чтобы вы меня не обижали. Вы же здесь демон, не я.
Демон отмахнулся.
— Ничего с вами не случится, Данимира Андреевна, только соблюдайте дистанцию. Кстати, демон — это ведь в вашем фольклоре некто с рогами, клыками, хвостом, крыльями. У меня ничего подобного не наблюдается. Почему же вы называете меня демоном?
«Хвост? Интересно?» — прозвучали вдруг в памяти слова Чудовища, и я как наяву увидела спускаемые штаны и темную вязь на гладкой коже. Интересно, осталась ли татуировка, подумалось мне, и что это: просто узорчик или надпись вроде «Не забуду мать родную»?
Я потрясла головой и вернулась к действительности.
— Я видела пентаграммы на вашей груди. И знаю, что это означает.
— И что же это означает? — Кайлеан с любопытством смотрел на меня.
— Ну, это значит, что ваш магический уровень неизмеримо высок. А вот насчет уровня вашей морали я пребываю в сомнениях. Именно таких типов — с большими возможностями и не шибко отягощенных нравственными узами — мы и именуем демонами. Вы же можете и испепелить в случае чего. Ведь можете?
Кайлеан сухо кашлянул, потянул паузу, но ответил:
— Могу. Но это надо меня очень, очень сильно довести. Сомневаюсь, что это в ваших силах.
Угу, думала я. Ну прямо воплощение спокойствия. Демон-буддист. Так я тебе и поверила, дружок.
Однако вслух я бодро произнесла:
— А и хорошо. Я хоть и дряхлая старушка, а пожить всем хочется. А еще хочется нормально поесть наконец-таки. Давайте перенесем нашу беседу на кухню. Надеюсь, теперь, когда известна моя ценная человеческая сущность, вы выкинете «Котика-обормотика» в пропасть и обеспечите мне соответствующее трехразовое питание.
Когда мы дошли до кухни, Кайлеан искоса бросил взгляд на ненавистный мешок в углу и спросил:
— А что не так с «Котиком-обормотиком»? Там на пакете написано, что корм содержит все необходимые питательные вещества и доставляет необыкновенное наслаждение домашним питомцам.
Нет, вы только посмотрите на него. Он в самом деле не понимал, что не так с «Котиком-обормотиком».
— А вы, Ваше Высочество, себе тарелочку насыпьте и отведайте, — ласково предложила я. — Может быть, действительно испытаете необыкновенное наслаждение? Давайте проверим.
— Пожалуй, мне стоит поверить вам на слово… — Уголки его рта приподнялись симметрично, что, очевидно, у Кайлеана Карагиллейна Третьего означало безудержное веселье. — Что же вы будете? В вашем возрасте вы, наверное, привыкли соблюдать диету. Овсянку?
— В форточку овсянку, — нетерпеливо сказала я, вспрыгнув на стол. — Омара хочу. Давно уже хочу. — Я насупилась, вспомнив позорный вынос за шкирку. — А случай с тем омаром пусть тяжелым камнем ляжет на вашу совесть.
— Абсолютно ничего не ляжет на мою совесть. В том случае вы сами были виноваты. Зачем вы так гнусно орали, Данимира Андреевна? Я был вынужден спасать свои бедные уши.
— Какие у вас нежные уши, кто бы мог подумать. И я не орала. Я просто была настойчива, пытаясь донести до вашего сведения свои пожелания.
— Так что же вы не донесли свои пожелания нормальным понятным языком, а завывали как издыхающий… не знаю кто!
— Я завывала как издыхающий не знаете кто?! Да между прочим, Кайлеан Георгиевич, вы сами…
— Стоп! — вдруг скомандовал Кайлеан, одновременно выбрасывая в мою сторону руку и совершая какое-то хватательное движение. Обидные слова, которые уже были готовы вырваться на волю, прилипли к моему языку. — Остановитесь, Данимира Андреевна. Я хочу сделать признание. Не так давно я выразил сомнение в вашей способности… э-э-э… причинить мне какой-либо эмоциональный вред. Так вот, я ошибался. Каким-то невероятным образом вам удается вызывать во мне эмоции. Это вообще мало кому удавалось, и тем более я никак не ожидал, что это получится у трехсотлетней… э-э-э… пожилой леди. Тем не менее это факт.
— Ну и чудненько, — буркнула я. — Врачи считают, что эмоции полезны для здоровья.
Демон снова выдал свой коронный взгляд — сочетание надменности и жалости.
— Но не для вашего здоровья, — растолковал он мне. — В один прекрасный момент вы можете не пережить проявления несдержанности моих чувств. — Тут я вспомнила, как на вопрос, мог бы он испепелить кого-либо, Кайлеан ответил сухим «могу». — А мне бы этого не хотелось. Я давно приучил себя к определенной стабильности душевного состояния… ради безопасности окружающих… но вы каким-то непостижимым образом уже несколько раз пробивали мой барьер… Ваша манера общаться предполагает, что мы с вами равны… пожалуй, даже еще возмутительней: будто бы вы равнее…
Вот и ничего подобного. Никто и не предполагал, что мы с Кайлеаном Карагиллейном Третьим равны. Я считала себя муравьем у его подошвы и боялась до дрожи в коленках. Непонятный колдун из другого измерения, чья душа — совершеннейшие потемки… Именно поэтому и вела себя более раскрепощенно, если не сказать нагло, — чтобы побороть свой страх. Почему столь могучий демон велся на этот детский сад — я понятия не имела, но он велся, сомнений не было.
— А ваша крыса, — вспомнила я. — Она ведь что-то такое предполагала — что я смогу вас расшевелить. Но при этом все равно заслала меня сюда. Может, она считала, что вам пойдет на пользу, если рядом будет кто-то «равнее». Должно быть, она вас хорошо знала. Только теперь я по-другому трактую слова «не обижай его». «Не обижай его, а то от тебя мокрого места не останется», так, что ли?
Кайлеан красноречиво промолчал, а я вспомнила присказку «Молчание — знак согласия».
— Кто вообще такая эта крыса?
— Полагаю, моя няня Мелисса, — сказал демон, доставая омара из холодильника.
Мне показалось, что я ослышалась.
Няня Мелисса? Демоническая няня? Не плюйтесь огнем, мастер Кай, не то живо отправитесь в угол?
Я чуть было не хихикнула, но вовремя пригасила смешок, тем более что вдруг кое-что припомнила.
— Точно! «Я всего лишь старая нянька», так она сказала. А как же это получилось, Ваше Высочество, что в королевские няньки взяли крысу?
Это было невероятно, но взгляд демона потеплел. Кайлеан Карагиллейн Третий слегка приподнялся в моих глазах — за пушкинское отношение к няне. Может, он еще не совсем потерянный для общества демон.
— Мелисса — удивительная. Я многим ей обязан. Она родилась обычной крысой в подземелье нашего замка. А потом магистру Мерлину понадобилось подопытное животное…
— Простите… это какой Мерлин имеется в виду? Тот самый? В смысле, наш Мерлин?
— До Сноудона — ваш, а после — наш. Мерлин выбрал свободу.
История с няней меня живо интересовала, поэтому я не стала отвлекаться на политический диспут, который мог затянуться надолго. Хотя фраза «он выбрал свободу» показалась более чем спорной, и мне было что сказать по этому поводу.
— Да-да-да, помню-помню, виделись как-то в сноудонском лагере, — небрежно заметила я. — Но почти не общались — у него своя тусовка имелась, у меня своя. Бывало, встретимся поутру возле умывального шатра, он и говорит: «А вы заметили, какие погоды стоят, Данимира Андреевна?», а я ему: «Предсказанные, Мерлин Иванович, предсказанные…» На том и разойдемся. Все-таки мы принадлежали к разным поколениям. Не настолько уж я была стара, — и я взбила лапой несуществующие кудри, — чтобы с Мерлином тусить.
Брови Кайлеана дрогнули, но комментариев не последовало.
— И что там дальше с крысой Мелиссой?
— Крыса была нужна Мерлину для магических опытов, и в результате нескольких уникальных экспериментов Мелисса обрела разум, не уступающий человеческому. Это, правда, был побочный эффект, магистр сам удивился, но так уж случилось.
Я подергала шкурой на спине.
— Жуть какая. Не, ну правда же ужас. Остров доктора Моро какой-то.
— Не знаю никакого доктора Моро и не вижу, чего тут ужасного. Напротив, няне повезло. Чтобы облегчить участь невинного разумного существа, Мерлин обучил Мелиссу разным магическим штукам и даровал ей длинную жизнь. Из простой крысы стать крысиной ведьмой — не самый плохой поворот в судьбе. В то время Мерлин выполнял кое-какую работу для моего деда, Кайлеана Второго, и после завершения контракта оставил Мелиссу в родном замке, но с самыми лестными рекомендациями. С протекцией от самого Мерлина ее охотно взял в помощники королевский лекарь.
— А как же она стала вашей няней?
— Случайно. Если вкратце, то она оказалась единственным существом, которое смогло меня остановить. Я был… э-э-э… не самым послушным ребенком. Но при этом самым способным. Опасное сочетание. Впрочем, это другая история, я хотел подчеркнуть другое: няня всегда была благодарна своему создателю и отзывалась о нем с большим почтением.
Я вздохнула.
— Ну не знаю… Раз она так смотрела на вещи, тогда, может быть, ей действительно повезло. А лично мне вот иногда застрелиться хочется. Человеческий разум в теле животного — это тяжело. Особенно хвост раздражает — живет своей жизнью, чего хочет, то и делает. Останавливает только, что это тело не мое, напрокат взятое, да и стреляться не из чего.
Кайлеан задумался.
— Данимира Андреевна, вы вот тут говорили про старость и ее сомнительные прелести, про то, что с клюкой ковыляли… А теперь вы на шкаф с пола одним прыжком запрыгиваете. Может, все не так плохо? Вам не кажется, что ваше нынешнее тело лучше прежнего?
— Не кажется, — насупилась я. — Я променяла бы все прыжки на шкаф в мире на свой старый добрый ревматизм. Негоже в преклонных летах на шкафы сигать. Хочу в солнечный летний день сидеть на ящике у метро, на прохожих смотреть и петрушечку продавать. Такой вот пенсионерский блюз. — Я хлюпнула носом. — Давайте лучше омара есть, Кайлеан Георгиевич, или я сейчас расстроюсь. Только не забудьте, что мне все на мелкие кусочки разделать надо. А то в прошлый раз вы до этого не додумались. Или додумались, но просто омара стало жалко, вот и устроили ту безобразную сцену с выносом тела. Ту самую, которая тяжелым камнем лежит на вашей совести.
Кайлеан Георгиевич отчетливо скрипнул зубами, молча оторвал у омара клешню и молча взломал коралловый хитин голыми пальцами. Наверное, на месте омара представлял одну вредную старушонку.
Замолчала и я.
Вообще, совершенно напрасно он признался, что хладнокровен, а я вроде как пробуждаю в нем какие-то эмоции. Я всегда недолюбливала холодных людей, они вызывали во мне подспудное чувство протеста. Но раньше можно было выбирать, с кем водить знакомство, а с кем — нет; теперь же я была заперта с подобной личностью, и какое-то непонятное побуждение заставляло меня дергать тигра за хвост вопреки здравому смыслу. Мои нервы действительно были капитально расшатаны; возможно, я, не выдержав испытаний, потихоньку сходила с ума.
Но поскольку Кайлеан пододвинул мне тарелку с разделанным омаром, об этом я решила подумать завтра.
После сытной и вкусной еды на душе посветлело. Ладно, прорвемся. Единственное, чего мне не хватало, — чтобы теперь меня взяли на руки, погладили, почесали за ушком. Чудовище всегда так делал. Что-то мне подсказывало, что Их Высочество не станет чесать меня за ушком.
Ну и напрасно.
А я бы ему поурчала…
Жаль мне его, сам не понимает, что теряет.
Бедняга.
Я чуть было не начала задремывать прямо над тарелкой, но встрепенулась.
— Давно хочу спросить: а как вы сами-то здесь оказались? За что сидим, Ваше Высочество?
Кайлеан встал, достал из холодильника большую чашку дымящегося кофе, вернулся на место, пригубил, прикрыв глаза, насладился вкусом и только потом отозвался:
— Я точно не знаю. Но подозреваю, что за нарушение брачных обязательств.
Мои глаза распахнулись сами собой. Можно было представить любую причину, кроме этой.
Демон — брачный аферист. Какая прелесть.
Дремоту как рукой сняло.
— О как! — радостно воскликнула я. — Поведайте же скорее эту безнравственную историю, потешьте подробностями пожилого человека, давно уже лишенного подобных радостей жизни.
Кайлеан сказал с досадой:
— Да не было там ничего безнравственного. И радостей жизни никаких не было. Лично я считаю, что и обязательств не было.
— Не вы первый, не вы последний, — вставила я клинышек сарказма.
Он только отмахнулся.
— Да нет же, это был просто предварительный визит, нечто вроде смотрин, я должен был просто взглянуть на очередную кандидатку и на ее королевство, и решить, подходит ли мне это. Ничего определенного, Эрмитания может позволить себе выбирать.
— И она вам не понравилась.
— Нет.
Жесткое это было «нет», несгибаемое.
— Страшненькая? — понимающе спросила я, зная, как мужчины чувствительны к этому вопросу — даже те, кто своей внешностью голосуют за теорию происхождения человечества от йети.
— Наоборот, — сказал Кайлеан. — Илгалея — одна из самых красивых женщин, которых я видел.
Я вдруг поймала себя на том, что мне хочется посмотреть на эту неведомую Илгалею, чтобы понять, кого там Кайлеан Третий считает такой уж раскрасавицей. Чисто теоретически было бы интересно ознакомиться с его вкусом.
— Может, королевство захудалое, разгуляться негде?
— А вот королевство я взял бы. Оно небольшое, компактное, но с хорошим климатом, соседствует с Эрмитанией, и притом с выходом к морю… и в горах залежи… интересные.
— Экий вы переборчивый жених, оказывается, Кайлеан Георгиевич. Чем же вам не понравилась жена-красавица с интересными залежами и выходом к морю?
Кайлеан отхлебнул кофе, откинулся на спинку стула и уронил скучным голосом:
— Глазами.
— Вот тебе и на. Вы же сказали, что она красива.
Он чуть заметно повел щекой.
— Красива. Но у нее глаза… старые. Она ведь намного старше меня. Ни одной морщинки на лице, а глаза нехорошие — слишком себе на уме и слишком холодные.
— Ну, у вас, Ваше Высочество, тоже особой теплоты во взгляде не наблюдается, — заметила я. — Извините…
— Знаю, не извиняйтесь. Но как выяснилось, — он усмехнулся в своей манере, чуть приподняв левый уголок рта, — мне не слишком нравится это качество в других. — Его лицо стало отрешенным, он забормотал: — Хотя Илгалея была для меня странно привлекательна — меня тянуло к ней на расстоянии… но что-то отталкивало вблизи… Что-то в этой тяге было неестественное. Наверное, она уже тогда пыталась наложить на меня чары… она ведь оказалась сильной, очень сильной… Но ничего не вышло, притом что я искренне пытался поддаться этим чарам… Все, что произошло, — нелепица какая-то… — Он осекся и замолчал, видимо, сообразив, что говорит все это малознакомой бабке.
Из этого бормотания я предположила, что отвергнутая красавица Илгалея и была тем самым чародеем, засадившим Кайлеана сюда. И он еще даже не знал, в каком виде я его обнаружила — мычащим чудовищем с рогами. Должно быть, он капитально задел ее нежные чувства. Надо было расспросить подробнее обо всем, но
вначале я решила ознакомиться с ситуацией в более широком смысле.
— Я, знаете, чего не понимаю: а за каким бесом вам вообще понадобилась женитьба на ком-то совершенно незнакомом? У вас что, не было симпатичной девушки на примете? К чему вся эта свадебная лотерея? Неужели Эрмитанию, такую всю из себя крутую, настолько заела жадность, что наследнику престола придется мучиться всю жизнь с чужим человеком из-за какого-то там выхода к морю?
Кайлеан помолчал, как бы раздумывая, стоит ли посвящать меня в подробности, потом все же заговорил, хотя замечание о симпатичной девушке на примете он комментировать не стал.
Во-первых, я узнала, что разбираться в государственных делах — это не петрушкой у метро торговать. Эрмитания именно потому смогла стать самым влиятельным королевством Конфедерации, что некоторые из ее правителей с готовностью жертвовали личным счастьем во славу будущего величия страны.