– Да чего ж тут не знать? – фыркнула трубка. – Личность довольно известная. В свое время он много шуму у нас наделал. Что, собственно, и было отражено в полицейских документах. Вам-то, скажите на милость, он зачем понадобился?
– Это мой прапрапрапрадедушка, – пояснил Андрей, все еще боясь потерять только что наладившийся контакт с Поморцевым.
– Надо же, – опять фыркнула трубка. – Ладно, уговор дороже денег. Приходите завтра с утра, часикам к десяти.
Поморцев один раз, не повторяя, назвал адрес, и телефон тут же наполнился короткими пронзительными гудками. Андрей тут же повторил адрес Ане.
– У тебя есть чем записать? – воскликнул он.
С бумагой проблем не было. Адрес запросто можно было записать на том самом листке с телефоном Поморцева, что дали им в музее. Но вот ручки не оказалось ни у него, ни у Ани.
– Тогда запоминай скорее, а то я точно забуду. Старый стал, отупел, – засмеялся Андрей. – Заучивай наизусть.
Аня прыгала возле него на одном месте, повторяя, как стишок, улицу, дом и квартиру и размахивая в такт руками, как будто дирижировала оркестром. Они вышли на продуваемую беспощадным ветром улицу и в ближайшем ларьке на остановке купили шариковую ручку. Когда адрес был тщательно перенесен на бумагу, Андрей в полной мере ощутил достигнутую победу. Но Аня, казалось, радовалась даже больше него.
– Видишь, видишь, не зря все-таки сходили в музей, – кричала она, стараясь перекрыть завывания ветра. – Я же говорила. Я сразу говорила, что нужно в музей.
Андрей, превозмогая вновь накатившую тошноту, криво улыбался ей в ответ.
– Ой, уже первый час, – Аня взглянула на часы и забеспокоилась. – Мне скоро на работу. Как ты себя чувствуешь? Может быть, поедешь со мной в больницу? Пусть тебя посмотрит кардиолог?
– Нет-нет, все нормально, – отмахнулся Андрей.
– Хотя бы давление измерить… – настаивала девушка.
– Спасибо, не стоит. Раньше смерти не помру, – отшутился Андрей.
Впрочем, его шутка лишь вызвала у Ани новый приступ беспокойства. И все же Андрею удалось отбиться от помощи курской медицины. Он твердо пообещал своей спутнице, что, если ему опять станет плохо, он тут же вызовет скорую, а еще непременно позвонит ей прямо на мобильный.
– Я после смены обязательно зайду к тебе, – пообещала Аня так, как будто Андрей сам просил ее об этом. – У тебя какой номер?
– Триста четвертый, – ответил Андрей.
– Ты сейчас не суетись, не нагружай сердце, – стала увещевать его Аня. – Сходи пообедать. Потом можешь погулять по городу. Но не скачи по нашим горкам. Походи по Ленина, посиди на скамеечке. Если, конечно, погода улучшится. А потом иди в гостиницу. Я принесу тебе что-нибудь на ужин. Ты не беспокойся. Я зайду часам к десяти.
Андрей с некоторым удивлением посмотрел на свою заботливую спутницу. Впрочем, не ему сейчас было отказываться от помощи.
– Все, я побежала, – заторопилась девушка.
25.
После того как Аня отправилась на работу, Андрей по ее наставлению немного погулял по городу. Но свежий воздух не принес ему обещанного облегчения. У него по-прежнему кололо в груди, и он боялся, что свалится на асфальт с очередным приступом. И все же в окружении людей, спешащих по своим делам, ему было спокойнее, чем в замкнутом пространстве гостиничного номера.
Вскоре, однако, как и опасалась Аня, стал накрапывать дождь. Ветер срывал его капли с предначертанной им законами физики отвесной траектории и швырял почти горизонтально в лицо прохожим. Приходилось то и дело утирать лицо, точно от плевков недоброжелателей. Поборовшись с дождем с четверть часа, Андрей отправился в гостиницу.
Коридор был темным. Андрей невольно вспомнил о музее. Но там хотя бы было окошко в торце. Здесь же коридор был глухим. Свет в него мог проникнуть лишь с лестничного марша. Наверное, в солнечную погоду этого было достаточно. Но сейчас, когда город накрыли тяжелые свинцовые тучи, свет в узких окошках лестничных проемов погас.
Преодолевая охвативший его ужас, Андрей осторожно ступил на этаж и замер на месте. Он хотел зажечь свет. Но, пошарив рукой по стенам с обеих сторон от прохода, так и не нашел выключатель. Наверное, он был где-то в другом месте. Не зная его точного расположения, пришлось бы ощупывать весь коридор.
Андрей не мог объяснить причину своего страха. Он старательно убеждал себя в том, что темный коридор не таит в себе никакой опасности. Но логические доводы не помогали. Он подождал немного в надежде на то, что распахнется дверь в каком-нибудь номере. Может быть, в том, где вчера так хлебосольно встречали кого-то. Но его веселые соседи или уже съехали, или ушли по своим делам. Что, кстати, было весьма логичным. Кто же сидит днем в гостинице? Разве что горничные. Или дежурные по этажу. Вот эти могли бы быть на месте. Наверное, сейчас кто-нибудь из них появится. Должен появиться. И тогда…
Андрей даже придумал план. Он скажет, что никак не может найти свой номер. И тогда добрая тетка проводит его. Или хотя бы зажжет свет. Конечно, он сойдет за идиота. О нем будут рассказывать легенды: взрослый мужик не нашел своей комнаты среди двух десятков пронумерованных дверей. Ну и что? Пусть рассказывают. Какая разница. Он все равно не собирается сюда возвращаться. Особенно хорошо было бы, если бы горничная зажгла свет. Тогда бы он узнал, где находится выключатель. И в следующий раз мог бы включить его сам. Но никто из обслуживающего персонала так и не появился.
Андрей почти требовательно огляделся по сторонам. Но даже этот взгляд пораженного в своих правах потребителя не возымел решительно никакого действия. Делать было нечего. Андрей нащупал в кармане зажигалку. Освещая себе путь ее дрожащим газовым пламенем, он двинулся вперед. Вырывая из темноты клочок стены или косяк ближайшей двери, пламя зажигалки утопило в кромешной тьме весь остальной коридор. Так происходит, когда ты находишься очень близко к источнику света. Андрей уже добрался до своего номера и стал рыться в кармане в поисках ключа, когда из темноты прямо на него вывалилось опухшее лицо, заросшее синеватой щетиной. Андрей отшатнулся назад. Ударившись головой о косяк двери и выронив зажигалку, он стал тихо сползать по стене вниз. Так, наверное, приходит смерть.
– Ишь, какие вы пугливые! – просипел небритый мужик, дыхнув на него перегаром. – И кто бы мог подумать!
В следующую долю секунды Андрей сообразил, что перед ним тот самый веселый сосед, принимавший вчера гостей. Андрей пробормотал в ответ что-то маловразумительное. Переведя дух, он с трудом поднялся на ноги, отомкнул комнату и ввалился внутрь. Его сил хватило только на то, чтобы тщательно запереть за собой дверь и зажечь все имеющиеся в гостиничном номере лампочки. В глазах у него рябило, как будто он смотрел плохо настроенный телевизионный канал. А еще его мучила одна нехорошая мысль. Андрей гнал ее прочь, но она возвращалась вновь и вновь: как же он собирается справиться с Провом, если так всех боится? Впрочем, этого Прова сначала надо было еще найти. Если, конечно, тот не найдет его раньше.
Разувшись и скинув куртку, Андрей повалился на кровать лицом вниз. Грудь у него тут же защемило. Превозмогая боль, он перевернулся на спину. Дышать стало легче. И он забылся тяжелым сном.
Ему снилось, что он ищет дом Поморцева. Раз за разом проходил он его улицу. Но дома номер двадцать пять на ней не было. После двадцать третьего сразу шел двадцать седьмой. Он выдохся из сил, и пот лил с него градом. Он знал, что Поморцев не будет ждать долго. Что они договаривались на десять, а уже, наверное, полдень. Но он не мог найти треклятый дом. Может быть, он прятался где-то во дворе? Между двадцать третьим и двадцать седьмым? Он зашел во двор. Тот был маленьким и покрытым глубокими лужами. Он хотел у кого-нибудь спросить. Но во дворе не было ни души. Нужно было спешить. Он снова выбежал на улицу, перешел на другую сторону. Это было против логики, но он стал искать двадцать пятый дом там, на четной стороне…
Несколько раз он просыпался. Обливаясь горячим потом и тяжело дыша, он оглядывался по сторонам, чтобы удостовериться, что поиски злосчастного дома были всего лишь сном. Один раз во время пробуждения он увидел, что на краешке его кровати сидит тот самый велосипедист. Он нагнулся к Андрею, приблизив к нему свое бледное лицо, и, едва шевеля синеватыми губами, прошептал:
– Ищи среди живых. Среди живых.
Андрей задергался на кровати, пытаясь вскочить, но не смог. Постель засасывала его, точно трясина. И чем больше он дергался и брыкался, тем глубже проваливался в ее ненасытное, жаркое, как кровоточащие кишки чудовищного вспоротого брюха, нутро. Он стал задыхаться от этого жара. А велосипедист тем временем наваливался на него сверху, все время повторяя одно и то же:
– Ищи среди живых. Ищи среди живых.
Андрей попытался ухватиться за край кровати, который теперь находился где-то высоко, потому что сам он уже лежал в каком-то ящике. «В гробу!» – внезапно догадался он. И кто-то уже накидывал сверху черную и тяжелую крышку…
Тут он снова проснулся. В комнате никого не было. Утирая с лица пот, он попытался встать. Но от слабости только сполз с кровати и повалился на пол. Вскоре он снова задремал. Прямо на полу. И поиски дома Поморцева возобновились с новой силой.
Он метался по всей улице, уже не обращая внимания на четную и нечетную стороны, кидаясь к каждому дому, чтобы прочесть табличку. Сто шестнадцатый, восемьдесят четвертый, семнадцатый, сорок третий. Дома шли в абсолютном беспорядке, и любая логика их расположения была окончательно утрачена.
Тогда он добежал до края улицы и стал проходить одну сторону – дом за домом, дом за домом. Добравшись до последнего в ряду, он перешел на противоположный тротуар и двинулся в обратном направлении. Он прочесал улицу в обоих направлениях и готов был поклясться, что двадцать пятого дома на ней просто не существует. Не зная, что делать, он остановился и стал кричать, зовя Поморцева. Тут он в очередной раз на мгновение проснулся. Потом снова забылся сном. В конце концов, обессилив от напряжения, он погрузился в полную прострацию.
Аня, как и обещала, пришла около десяти. Она аккуратно постучала в запертую дверь.
– Кто? – испуганно спросил Андрей, очнувшись от навалившегося на него забытья.
– Андрей, это я, – услышал он ее голос.
– Иду, сейчас. Прости, я спал, – крикнул он, поднимаясь с пола.
Аня вошла в комнату, и ему сразу стало лучше. Перед глазами, где-то в подсознании, еще проплывали гирлянды табличек с номерами домов. Но они уже не страшили его своей бесконечностью. И ему не надо было напряженно присматриваться к ним, чтобы не пропустить тот самый двадцать пятый номер.
С приходом девушки все оживилось и задвигалось. Она раздобыла у дежурной по этажу кипяток и приготовила ему чай. Она накормила его ужином и перестелила сбитую комом постель. «Я не заслуживаю такой заботы, – думал Андрей. – Нет, не заслуживаю».
– Ты меня балуешь, – обратился к Ане и, понимая, что садится ей на шею, все же выдавил из себя: – Сходим завтра к Поморцеву вместе, ладно?
– Угу, конечно, – согласилась девушка, – у меня и завтра вторая смена.
Закрыв за Анечкой дверь, Андрей вздрогнул. Он представил долгую темную ночь, что ждала его впереди. Он был уверен, что, как только останется один, поиски треклятого дома возобновятся с новой силой. И этот велосипедист. Да, конечно, он приходил к нему во сне. Но что ему стоит прийти наяву? Да и грань между сном и реальностью в сознании Андрея все больше размывалась. Андрей сел в кресло и, не выключая свет, просидел так всю ночь. Периодически он начинал дремать, но кошмары, к счастью, не возобновились.
26.
Найти дом Поморцева в реальности оказалось гораздо проще, чем в мучавшем Андрея накануне сне. Аня уверенно вела своего спутника по узким улочкам, застроенным старинными купеческими особняками.
– Это где-то здесь, через квартал или два, – щебетала она, скача впереди него через лужи, как будто играя в классики. – Сейчас дойдем. Времени у нас еще вагон.
С самого утра настроение у Андрея было отличным. Впрочем, оно тут же испортилось, как только они подошли к дому знаменитого краеведа. Это был мрачный особняк из красного кирпича, почерневшего и выщербленного от времени. Они прошли через узкий проулок между двумя домами и оказались в небольшом дворике со старыми липами. В стремлении вырваться из замкнутого дворового квадрата деревья протягивали вверх свои темные, почти черные ветви. Они вздымали их над крышами домов и тянули к улице, как заключенные, просовывающие руки сквозь прутья тюремной решетки.
Распахнутая дверь подъезда зияла черным провалом, словно разинутый в вопле рот беззубой старухи. Изнутри пахло мышами и сыростью. Андрей взглянул на часы. До назначенного ему Поморцевым времени оставалось еще десять минут. Что-то подсказывало ему, что к краеведу нужно приходить точно, минута в минуту.
– Я покурю? – просительно произнес он. – Заодно переждем время.
Аня поморщилась.
– Зачем лишний раз грузить сердце? – произнесла она тоном медсестры.
– Я чуть-чуть, – промямлил Андрей, на что Аня лишь пожала плечами.
Он курил редкими и неглубокими затяжками, чтобы растянуть удовольствие, и разглядывал печальный дворик. Аня стояла рядом с ним, зябко кутаясь в свою тоненькую курточку.
– Тебе холодно? – спросил он, заметив, что ее пробирает легкий озноб.
– Немного, – кивнула она.
– Надо было сказать, – смутился Андрей, – прошли бы в дом.
Он бросил окурок в ближайшую лужу и увлек свою спутницу в подъезд. Квартира Поморцева оказалась на втором этаже. Они поднялись туда по скрипучей деревянной лестнице. Ее ступени были настолько трачены временем и миллиардами шагов, которые прошли здесь за долгие годы, что по ним страшно было ступать. Казалось, что ты вот-вот провалишься вниз и, ломая шею, полетишь даже не на первый этаж, а в мышиное царство подвала. Аня совсем съежилась.
– Кот. Им нужен хороший ловчий кот. Еще лучше – кошка, – произнес Андрей, стараясь хоть как-то снять возникшее напряжение.
– А? – не поняла Аня. – Зачем?
Но Андрей не ответил. Они уже поднялись и стояли прямо перед дверью, обитой черным коленкором. Андрей нашел сбоку кнопочку допотопного звонка и нажал ее. За дверью послышался резкий механический сигнал. Андрей невольно вздрогнул от этого пронзительного назойливого звука. Нельзя хорошо принять гостей, которые извещают о своем прибытии таким неприятным способом. С другой стороны, разве не сам владелец квартиры вынуждает их к этому? И все же…
Между тем за дверью не слышно было ни единого звука. Позвонить еще раз? Уместно ли? Такой звонок мог бы мертвого поднять из гроба. Невозможно было предположить, что хозяин его не услышал. К тому же, судя по телефонному разговору, он отнюдь не был глухим. Неужели нет дома? Обманул, что ли? Не может этого быть. Смешно. Они ведь могут его подождать. Может быть, ошиблись адресом? Андрей достал из бумажника записку и еще раз сверился с цифрами. Нет, вроде бы все правильно. Но что тогда? Просто не открывает? Это уж выглядит совсем глупо. Не приглашал бы тогда…
Пока Андрей ломал себе голову над сложной головоломкой затаившейся квартиры, Аня с силой надавила на звонок еще раз. Его тревожный звон, казалось, наполнил весь подъезд. И снова воцарилась тишина. Андрей жадно прислушался, стараясь уловить в квартире хоть какой-нибудь признак жизни.
Спустя еще несколько минут за дверью послышался шорох шаркающих шагов. Щелкнул замок, и на пороге появился сухонький сгорбленный старичок с седой щеткой коротко, под машинку стриженных реденьких волос, остреньким носиком и пронзительным взглядом серых глаз.
Одежда краеведа скорее подходила к прогулке, нежели к пребыванию дома. На нем было старенькое пальтишко, когда-то, должно быть, серое, но теперь вылинявшее и пожелтевшее, и старинного фасона боты. По крайней мере, Андрей не нашел для этой обуви иного названия. Это были не ботинки и не туфли, а именно боты – большие, тяжелые, напоминавшие калоши, но явно одевавшиеся не на обувь, а прямо на ногу. Гардероб хозяина квартиры довершали серенькие шерстяные брючки и белые нитяные перчатки.