- Я же просил тебя оставить эту дурацкую привычку сидеть на подоконнике, - принц раздраженно отшвырнул полотенце, и налив бокал вина подошел к Ламис, продолжавшей сидеть на подоконнике. Выглянул в окно и холодно заметил, презрительно глядя на девушку сверху вниз. - У тебя появилась плохая привычка, дорогая.
- Спектакль был настолько захватывающим, что невозможно было оторваться от сцены. Игра основных актеров просто блестящая.
- Я рад, что отъезд леди Миллс нисколько тебя не расстраивает, - принц пригубил бокал и, усмехаясь, добавил: - Ведь теперь это тебе придется стонать одурманенной подо мной в луже собственной крови. Я видимо зря побеспокоился о наличие любовницы в замке, стараясь, свисти к минимуму наши интимные развлечения. Может быть, для тебя все и не так отвратительно, как ты это пытаешься мне показать? Только намекни, Ламис, и вся моя страсть будет принадлежать тебе безраздельно.
- Вот уж неправда, я с радостью отдам тебя в цепкие ручки аристократок, судя по всему, они находят тебя неотразимым.
- Я щедрый любовник, дорогая.
- Ну, да, бесценные подарки от наследного принца. Почему бы тебе ни признаться, что ты покупаешь любовь? По собственной воле с тобой спят только проститутки.
Пощечина обожгла щеку, но девушка, улыбнувшись, упрямо добавила:
- С прекрасным принцем Дарина спят проститутки, а еще он насилует беспомощных рабынь, не стесняясь применять силу.
- Кажется, твой пикник на берегу моря отменяется, милая.
Для пикника выбрали живописное место на берегу, где лес почти вплотную подходил к морю. Пока Арман с недовольной миной перетаскивал корзины из ландо и привязывал лошадей, Ламис расстелила покрывало в укромном уголке между двумя огромными валунами. Потом расставила приборы и разложенные поваром по тарелкам холодные закуски и бутылку вина. Принц вернулся, демонстративно кутаясь в куртку и потирая озябшие ладони.
- С каких это пор ты стала испытывать тягу к пикникам? Я бы понял твое желание подышать свежим воздухом в прекрасный летний день, но зимой! Этого я не понимаю.
Девушка, лучезарно улыбаясь, протянула свой бокал, и принц наполнил его вином, потом наполнил свой.
- В такую погоду надо пить нечто покрепче вина, - заметил принц, опускаясь на покрывало.
- Сегодня тепло и ветер утих и, если ты перестанешь придираться, то сам заметишь какая сегодня замечательная погода. К тому же отсюда открывается весьма впечатляющий вид на бухту.
- Я бы вполне понял твое внезапное желание устроить пикник в теплый летний день, но сейчас? Это немного выше моего понимания, Ламис, хотя ты выглядишь вполне довольной собой. Надеюсь, твое настроение перестанет колебаться между "очень плохо" и "все будет только хуже"? Для меня немного утомительно постоянно находиться рядом с девушкой, испытывающей постоянные приступы депрессии.
Ламис залпом выпила бокал вина и вызывающе предложила, глядя на наследного принца:
- Ты всегда сможешь пригласить к себе самых прекрасных высокородных леди, единственной проблемой, которых станет забота о твоем настроение и твоем совершенном теле первого любовника империи Дарина. У них будет выбор, у меня, его нет, и никогда не было. Ты принуждаешь меня ложиться в твою постель, ты заставляешь меня чувствовать себя вещью для потребления. Я не имею права выбора и права своего голоса. Ты и только ты, решаешь какое платье мне носить, какие книги мне читать и с кем я имею право общаться. Я одна, я совершенно одна, и я несчастна. Я хочу быть другой, я хочу быть подобной тем леди, с которыми ты танцуешь и флиртуешь на балах. Они живут, а не существуют, подобно мне, заключенной в этих апартаментах, полностью зависимой от тебя. Я хочу любить и быть любимой, а тебе это никогда не было нужно. Вокруг тебя только леди, жаждущие твоего внимания, потому что это дает им преимущество, пусть временное, но преимущество перед другими, тебя окружают вельможи, восторгающиеся тобой только для того, чтобы получить имение или новый титул. И никто, никогда не будет любить тебя просто за то, что ты милый, добрый и красивый. Ты никому не будешь, нужен, если лишишься титула наследного принца империи Дарина. Ты станешь никем, вокруг тебя будет полоса отчуждения, совсем такая, какую ты создал вокруг меня, сделав своей рабыней.
Арман безразлично смотрел на расстроенную, заламывающую от волнения руки, девушку и начинал понемногу выходить из себя.
- Я буду надеяться, что не лишусь, права на престол и не потеряю свое алчное окружение. Но, милая Ламис, ты слишком много позволяешь себе говорить для смазливой девочки, согревающей мою постель.
Ламис порывисто поднялась и зашагала к кромке прибоя, остановилась, постояла, глядя на холодные волны и, пошла обратно. Виновато улыбнулась, и присев за спиной принца, прижалась щекой к его широкой спине.
- Прости меня, прости. Я, конечно же, не права, но ты отказываешься дать мне свободу, а у меня нет больше сил, быть твоей рабыней. Я не могу так, Арман, я не могу быть просто вещью. Ты совсем не оставляешь мне выбора, у меня нет ничего впереди, кроме постоянного ожидания того, что ты однажды оставишь меня запертой в каземате, как сделал до этого. И я буду сидеть там, день за днем, глядя в серые отблески под потолком, раздавленная, сломленная, всеми забытая. Я не хочу больше так. Прости.
Принц слегка повернул голову, намереваясь прекратить истерический лепет, но внезапно его обступила тьма.
Арман медленно приходил в себя, попытался открыть глаза и глухо застонал от пульсирующей боли в голове. Перепил вчера с Джаном и Мавелло? Но он же собирался уехать на побережье с рабыней.
- Ваше Высочество! Ваше Высочество!
Принц с трудом открыл глаза, гадая, что здесь делает капитан его личной гвардии.
- Ваше Высочество, вам лучше?
Арман обвел недоуменным взглядом комнату. Он находился в Темном замке, но где тогда Ламис и что здесь делают его гвардейцы?
- Что случилось капитан?
Гвардеец склонился в поклоне и коротко доложил:
- Мы рассредоточились вдоль кромки леса на берегу. Через какое - то время увидели вашу рабыню, бегущую по направлению к Нассену. Я приказал ее задержать, а сам отправился к месту проведения пикника. Вы, Ваше Высочество, лежали лицом вниз, рядом валялся камень со следами крови. Судя по всему, ваша рабыня попыталась вас оглоушить и сбежать.
Арман тяжело приподнялся в кровати, растирая рукой онемевшую шею.
- Где она?
- В соседней комнате, Ваше Высочество, под охраной двух солдат.
- Надеюсь, вы ничего не предпринимали, капитан?
На обветренном лице гвардейца появилось почти детское выражение обиды.
- Ваше Императорское Высочество, как можно, без вашего приказа? Но мы вынуждены были ее связать, пока доставляли в замок, так как девушка очень сильно сопротивлялась.
По губам принца скользнула мимолетная ядовитая усмешка. Он мог себе представить, как будет сопротивляться Ламис возвращению в Темный Замок после того, что попыталась с ним сделать. Ведь знала, на могла не знать, чем заплатит за преступление и все равно пошла на это, чтобы вырваться на свободу.
- Приведите ее сюда, капитан.
Солдат вышел и почти сразу вернулся, втащив за собой упирающуюся девушку. Ламис выглядела немного взъерошенной, но не испуганной, наоборот: подбородок вздернут, спина прямая и только взгляд старательно отводит, избегая смотреть в сторону принца.
- Оставьте нас наедине.
Гвардейцы покинули спальню, прикрыв за собой двери. Арман молча разглядывал застывшую посередине комнаты Ламис, потом холодно приказал:
- Подойди ближе, дорогая.
Девушка пренебрежительно передернула хрупкими плечиками и осталась стоять на месте.
- Что ты пытаешься доказать мне, Ламис? Думаешь, я сейчас наброшусь на тебя и забью до смерти? Ошибаешься, так легко ты не отделаешься.
- Ну, конечно, же, - Ламис повернулась и окатила принца презрительным взглядом. - Я пыталась вас убить и сбежать, за это меня будут пытать и только после этого казнят. Но зря надеетесь, я не буду умолять меня пощадить. Я все для себя решила. Лучше так, чем лежать под высокородным мерзавцем, считая себя его собственностью. Я никогда не буду вашей, чтобы вы там себе не придумали.
- Я помню время, когда ты относилась ко мне иначе. Что было плохого в твоей любви ко мне?
- Только не надо об этом. Тривиальный ход примитивного поддонка: унижать, запугать, а потом дать чуточку ласки и внимания, приправленного волшебным порошком. Кто не растает от подобного обращения? Я давно все прекрасно понимаю, мой принц, и ненавижу вас с каждым днем все сильней и сильней. Меня просто накрывает волна ненависти, когда я смотрю в красивое лицо негодяя, с легкостью поломавшего мою жизнь. До того как я встретила вас, меня никогда не обуревали подобные страсти, но вы, как никто умеете вызывать подобные чувства у окружающих.
Арман встал с постели и подошел к Ламис. Девушка заметно напряглась, но не отступила и взгляда не отвела.
- Бить будете лично?
- Значит, не раскаиваешься?
Ламис смерила принца презрительным взглядом и высокомерно произнесла:
- Начнете убивать прямо сейчас?
Но принц молча подошел к двери и, распахнув ее, коротко приказал ожидавшим за ней солдатам:
- Спустите вниз, подвесите на крюк, но чтобы и пальцем не дотрагивались до девчонки.
Потом повернулся к Ламис и, усмехаясь, намеренно для нее пояснил:
- В этом замке есть такие комнаты, о знакомстве, с которыми люди вспоминают, вздрагивая от ужаса. Посмотрим, чем запомниться это приключение для тебя.
Принц отошел в сторону, впуская в спальню солдат.
Ламис связали руки и подвесили на вбитый в потолок длинный крюк. Девушка не сопротивлялась, сосредоточившись на том, чтобы убедить себя вынести достойно все то, что придумает извращенный ум наследного принца Дарина. Время шло, руки затекали, теряя чувствительность, но Арман не появлялся. Когда дверь открылась, девушка даже невольно вздохнула от облегчения, можно было уже не бояться. Принц медленно обошел пленницу, приподнял за подбородок лицо, заглядывая в мятежные глаза.
- Я долго думал, дорогая, как именно можно тебя наказать. Высечь? Но мы это проходили, к тому же так не хочется больше портить твою нежную кожу. Шрамы на твоей спине и так портят мне эстетическое наслаждение твоей нежной, бархатной кожей. Избить? И это между нами было. Какой толк будет от тебя ближайший месяц? И тут я вспомнил то, чего ты боишься больше всего, и то, что лично мне приносит ничем неизмеримое удовольствие. Мы займемся любовью, дорогая.
Принц лениво, не спеша, расстегнул все пуговицы платья, обнажая спину и рванув ткань, разорвал юбку да самого подола. Ламис инстинктивно дернулась, пытаясь избежать прикосновений его рук и, Арман тихонько рассмеялся над ее тщетными попытками.
- Ну, не надо так делать, дорогая, а то у меня пропадет всякое желание быть милым. А это вовсе не в твоих интересах, поверь мне. Этот вид занятия любовью тебе точно не понравиться, Ламис, а, учитывая обстоятельства и мое прескверное настроение, тебе будет не просто больно, а очень - очень больно. У меня же нет причин проявлять снисхождение к тебе моя маленькая, глупенькая рабыня. Ты все еще не раскаиваешься, Ламис, даю совет: начни умолять, и я сниму тебя с этого крюка, и для начала позволю приласкать себя твоими нежными губами.
Девушка высокомерно молчала.
- Не хочешь поплакать? Ну, тогда будешь визжать от боли, милая.
Ламис очнулась от потока ледяной воды, окатившего ее с головы до ног. И тут же жалостливо заскулила, стараясь поджать под себя ноги.
- Не нужно больше, я прошу вас.
Девушка безуспешно пыталась извернуться, чтобы заглянуть в лицо принца, но тело уже давно ее не слушалось, и она лишь безвольно закачалась. Арман неслышно подошел со спины, грубо сжимая ее грудь руками, потом одна рука скользнула вниз, к животу, вдавливая в мускулистые бедра мужчины. Ламис заплакала.
- Я больше не буду, пожалуйста, я согласна на все. Я буду вашей рабыней. Только не надо так делать. Ну, пожалуйста, пожалуйста, не надо так делать.
Принц чуть прикусил основание тонкой шеи.
- Ммм, ты сзади такая восхитительная, Ламис, думаю, мы будем и дальше практиковать нечто подобное. Но ты слишком быстро теряешь сознание, дорогая, и я никак не могу закончить.
Кассиус бежал по переходам дворца со всей прытью, на которую был еще способен. Он остановился напротив двери, жадно хватая ртом воздух и прижимая руку к груди, как будто пытаясь остановить бешеный стук сердца. Лакеи, затянутые в изумрудные с золотом ливреи с высоты смотрели на сморщенного старика, давая ему, время отдышаться перед тем, как тот войдет к императору. Наконец, старик оттер с лица проступившую испарину, двери скрипнули и, он проскользнул в приоткрывшуюся дверь. Император сидел за столом и как только старый лекарь склонился перед ним в поклоне, нетерпеливо спросил:
- Ты осматривал рабыню моего сына и сказал, что она неспособна, выносить ребенка до положенного срока. Сейчас я хочу знать все о том, что станется с девчонкой, если она отяжелеет.
Кассиус недоуменно сморгнул, не до конца понимая странное желание своего императора.
- Ваше Величество, ваш сын, Его Императорское Высочество, всегда принимает меры для того, чтобы ни одна из его женщин не оказалась в подобном положении. Его рабыня тому не исключение, мой император.
Император недовольно поморщился на недогадливость слуги и холодно заметил:
- Я не спрашиваю у тебя, что и как делает мой сын. Я хочу знать точно, что станет с рабыней, если она окажется в положении?
Кассиус испуганно склонился еще ниже.
- Ваше Величество, - голос старика дрожал от страха. - Я осматривал рабыню несколько раз и могу достоверно сказать, что ее телосложение совершенно не подходит для того, чтобы не то, что выносить дитя, но и получать хотя бы слабое удовольствие от плотской близости с вашим сыном.
- Я не спрашиваю тебя, нравиться этой потаскухе лежать под моим сыном или нет. Я спрашиваю тебя, как именно ее не станет в жизни моего сына?
- Если Его Высочество принц Арман, допустит однажды нечто подобное, у девочки случится кровотечение, которое будет невозможно остановить. Она и ребенок погибнут. Если же каким то чудом, она и доносит до положенного срока, родить не сможет.
Император, откинувшись на спинку кресла, довольно улыбнулся услышанному.
- Какой срок ты допускаешь до финальной развязки?
Кассиус осторожно приподнял голову, взглянул на императора и коротко сказал:
- Полгода, может быть меньше.
- Будет ли шанс выжить у ее ребенка?
- Никаких, Ваше Императорское Высочество, ребенок погибнет еще в утробе матери.
- Прекрасно, Кассиус, прекрасно.
Настроение императора заметно улучшалось с каждым словом, произнесенным стариком. Он даже встал и, выйдя из-за стола, прошелся по кабинету, выглянул в окно, словно о чем - то, задумавшись, потом остановился перед стариком и сказал, презрительно глядя на согнутую спину слуги:
- Ты отсылаешь порошки для рабыни каждую неделю, Кассиус, и теперь ты заменишь их на пустышку, сахарную пудру, на все что угодно. Зная темперамент сына, рабыня перестанет представлять проблему весьма скоро.
Старик внезапно вспотел, все внутренности затряслись только от одной мысли о том, что сделает с ним принц, если узнает, что он натворил, выполняя приказ императора. Он же видел, он знал о той болезненной, противоестественной тяге наследника престола к собственной рабыне. Принц был известен при дворе, как опытный и щедрый любовник. Но он превращался в зверя, как только дело касалось безвестной девчонки с Вэлльских болот. Нежный, искушенный любовник исчезал без следа, обнажая самые неприглядные наклонности наследного принца. Он избивал, унижал и насиловал хрупкое существо, явно не способное что - то противопоставить ему в свою защиту, ломая ее волю, превращая в собственную игрушку для плотских утех. Кассиус знал, что однажды император уже избавлялся от рабыни, но принц все же вернул ее себе, и теперь увезя ее на побережье, отказывался возвращаться в Сталлору, к своему отцу и своей принцессе.