Интересно, знает ли этот энтузиаст-экспериментатор, что все называют дворец Домом с привидениями?
— Мы постараемся удовлетворить все твои нужды.
Доктор машет рукой, на зов прибегает — или приковыливает — Кунал.
— У нас доброволец.
— Да, доктор Роден.
— Отведи его в комнату двадцать три.
— Да, доктор Роден.
Роден поворачивается к Колтону.
— Я учу Кунала английскому. Собираюсь отвезти его на Запад и потрясти весь мир нашими достижениями.
Колтону последнее кажется маловероятным. Доктор явно не в своём уме, примерно, как Правда. Была не в своём уме.
Кунал послушно ведёт добровольца, а тот осторожно оглядывается по сторонам, стараясь пропускать мимо ушей звуки, исходящие из комнат. От созданий, которых лучше и не пытаться себе представить. Особое внимание Колтон уделяет центру двора. Карисса говорила про колодец, но сейчас на этом месте только огромное шишковатое дерево — то самое, на которое взбирался Кунал по приказу доктора.
— А ты можешь сказать ещё что-нибудь, кроме «Да, доктор Роден»?
— Мой английский всё лучше, — отвечает провожатый.
Колтон смотрит вниз на его кисти, присоединённые к щиколоткам и одетые в кожаные перчатки без пальцев.
— Ты был добровольцем?
Кунал отмалчивается.
— Тебе нравится… что с тобой сделали?
Кунал останавливается и внимательно смотрит на спутника, а тот пытается прочитать его эмоции и не может. Непонятно, друг Кунал или враг. Удалось ли доктору склонить его на свою сторону?
— Мой мозг и тело на месте, — отвечает Кунал. — Лучше уж так.
— Согласен. Но ты не ответил на вопрос.
— Не понимать тебя.
— Думаю, ты понял.
Они добираются до дальнего края двора, здесь странные звуки уже не так слышны. Кунал выбирает из своей увесистой связки старинный ключ и открывает покоробленную деревянную дверь. Комната, как и обещал доктор, выглядит гораздо комфортнее, чем забитая народом камера. Добровольцу — всё самое лучшее.
— Ты жить здесь, — говорит Кунал. — Может, приходит доктор, приносит ланч. Может, я прихожу. Может, никто не приходит.
Колтон снова бросает взгляд на дерево, шелестящее листвой под ветерком.
— А ты когда-нибудь взбирался на самую верхушку? — спрашивает Колтон. — Пробовал? Спорим, ты смог бы?
— Я больше не разговаривать.
Провожатый запирает Колтона и ковыляет по своим делам. Однако час спустя пленник видит через окошко в своей комнате, как Кунал раскачивается на ветках огромного дерева где-то ближе к верхушке.
• • •
В тот же день после полудня Колтона приводят в кабинет доктора на втором этаже, подальше от причудливых звуков, чтобы обсудить будущее добровольца.
— Сколько возможностей, правда?! — с энтузиазмом восклицает Роден.
У Колтона дрожит колено, но это нормально. Он загнал всю свою тревогу в это колено, чтобы она не проявилась где-то ещё.
— На следующей неделе будет доставка, — сообщает Роден. — Крылья странствующего альбатроса, размах три с половиной метра, самый большой в мире. В них вживили человеческую ДНК, чтобы избежать отторжения тканей при межвидовом скрещивании.
Колтон просто кивает, стискивая челюсти. Если он расслабится хоть на секунду, то закричит. Доктор воспринимает его молчание как признак задумчивости.
— Наверное, пытаешься представить, каково это — летать? — Затем смотрит на нижнюю часть тела своего добровольца. — Конечно, человеческие ноги слишком тяжелы для полёта, но ведь они и сделаны для ходьбы. Зачем они, если можешь летать?
Колтон пытается сосредоточиться на информации, с которой доктор начал. Следующая неделя. Значит, его судьба решится не раньше следующей недели. А до этого момента он может найти тоннель и выбраться отсюда.
— Но, возможно, нам надо подумать о том, как подчеркнуть твои карие глаза. Не находишь, что когда глаза на лице, они не слишком заметны? Но представь, что она у тебя на ладонях. Так от них гораздо больше пользы!
— Мне нужно из этого выбрать? — Колтон наконец решается заговорить. — Глаза на ладонях или крылья альбатроса?
Роден хмурит брови.
— У тебя есть идеи получше? Какие-то мечты о возможностях, недоступных убогому человеческому телу?
Колтон делает глубокий вздох. Какую жуть он мог бы предложить? Такую чтобы сохранить значительную часть своего тела? И, что самое важное, такую чтобы потребовалось как можно больше времени на приготовления.
Он представляет себе крылья альбатроса, что наводит его на мысль о Пегасе, а это ведёт к мысли о…
— Кентавр. — Он сам себе не верит: неужели он вообще обдумывает это, не говоря уже о том, чтобы произнести вслух.
Доктор смеется.
— Тянешься к звёздам, да? Кентавр, ярчайшее созвездие в южном полушарии. Ты, как и я, влюблён в мифологию. Уважаю. — Доктор треплет Колтона за подбородок. — Я об этом размышлял, конечно. Но столь амбициозный эксперимент чреват большими сложностями. Нужно сильно согнуть позвоночник, придётся значительно видоизменить нервную систему, да и сама по себе операция… Рискованно. Очень рискованно. — Ещё мгновение он задумчиво смотрит на собеседника и наконец хлопает по столу ладонью. — Но если ты готов принять этот вызов, то я тоже!
Он понимается на ноги, преисполненный вдохновения, а Колтона вдруг пробирает смех. В происходящем нет ничего забавного, но он все равно смеётся, сам не зная почему. Доктор принимает его смех за знак того, что между ними установилась какая-то связь.
— Мы найдём коня, подходящего по размерам. Думаю, гнедого, в тон твоим волосам. Потребуется несколько недель, чтобы вживить человеческую ДНК.
Несколько недель. На такой запас времени Колтон и надеялся. Он уже готов поздравить себя за сообразительность, когда Роден говорит:
— Но сначала мы должны пересадить тебе сердце побольше — наша главная задача на эту неделю.
— Что?
— Ты же не предполагаешь, что слабое человеческое сердце сможет доставлять кровь к твоему крупу?
— Нет, но… разве не нужно время, чтобы и в него вживить человеческую ДНК?
— Обычно нужно, но так случилось, что у меня уже есть готовое сердце. Я планировал создать пару минотавров, чтобы поставить их на входе, но это может подождать. Твоё предложение значительно более увлекательное. — Роден возбуждённо хлопает в ладоши. — Какое чудо мы создадим!
Оглушённый, Колтон вцепляется в подлокотники кресла, молясь о том, чтобы ему удалось сойти с этой дороги, прежде, чем она заведёт в страшный тупик.
4 Кунал
Этот парень сам подложил себе свинью, да такую, что хуже не измыслить даже доктору. «Свихнулся, наверное, как та бедная русская девчонка», — размышляет Кунал. А может, и правда считает, что сильно похорошеет, превратившись в мифическое существо.
Первая операция — пересадка сердца — назначена на пятницу, то есть через три дня после прибытия добровольца в Зелёную Усадьбу. Его сердце продадут на чёрном рынке, заменив его бычьим, вдвое большим по размеру.
Кунал присутствует на второй беседе доктора с этим парнем — на предоперационном обсуждении.
— Конечно, нам придётся расширить твою грудную клетку, — небрежно сообщает Роден. — Но это довольно просто.
Слуга наблюдает за Колтоном, но тот ничем себя не выдаёт. Неужели он не напуган до смерти?! Кунал пришёл в ужас, когда доктор обратил на него внимание. Но он и не вызывался добровольцем. Его выбрали.
Возможно, поэтому с американцем обращаются иначе, чем с остальными.
— На ночь запри его в комнате, но днём пусть гуляет по усадьбе, — инструктирует доктор слугу. — И всё-таки внимательно за ним присматривай. Сопровождай, куда бы он не пошёл.
— Почему, доктор Роден? — осмеливается спросить Кунал. — Почему он не в цепях?
Доктор оскорблён:
— Ты задаёшь мне вопросы?!
— Только чтобы понять.
Роден вздыхает.
— Скорее всего, он умрёт. Если не после этой операции, так после следующей. Без неудач невозможен прогресс, верно? Но меня восхищает храбрость этого юноши. Хотя бы это я могу ему позволить — день-другой свободы.
Ужасно не хочется играть роль лакея при избалованном американском подростке. Но, вспомнив, что предстоит этому парню, Кунал немного смягчается.
На следующее утро индиец устраивает Колтону экскурсию по Зелёной Усадьбе — хотя бы по тем местам, куда позволено заходить самому Куналу. Библиотека, забитая заплесневелыми книгами. Святилище — ибо пока в этом месте не поселились люди, здесь обитали боги. И веранду наверху, с которой за электрифицированной оградой можно увидеть джунгли и Таиланд на востоке. Граница так дразняще близка — едва ли в километре от лагеря.
Конечно, повсюду торчат охранники, и хотя, завидев Колтона, они крепче перехватывают своё оружие, они знают, что он неприкосновенен. До тех пор пока его не коснётся докторский скальпель.
Кунал совершает ошибку — приводит Колтона в северное крыло. И тот застывает на месте, услышав звуки. Совсем не те звуки, что раздаются в центральном дворе. Там скребутся и лепечут существа, уже прожившие какое-то время в своём исковерканном теле, пытающиеся смириться с тем, что превратились в экспонаты кунсткамеры. Здесь же, в северном крыле — звуки переходного состояния. Бездонный вой Чистилища.
Кунал пытается увести спутника, но тот идёт прямо к надёжно запертым двойным дверям, за которыми слышны приглушённые стоны и вопли. Врата ада, собственность Родена.
— Послеоперационная палата, — неохотно информирует Кунал. — Некоторые выживают, некоторые умирают. Некоторые хуже, чем умирают. Тебе туда не надо. Ты там будешь очень скоро.
Он хватает Колтона за руку и тянет назад, но тот вырывается.
— Тише!
Кунал оглядывается — нет ли поблизости охранников, потому что доктор не любит, когда он забредает в северное крыло. И тут в общем хоре они различают голос, просящий о помощи на английском. С австралийским акцентом.
— Твой друг, — говорит Кунал. — Живой. Пока.
— Что с ним сделал Роден?
— Ещё не знаю. Узнаю, когда выйдет.
Удаляясь от послеоперационной палаты, индиец ловит нечто во взгляде Колтона. Нечто большее, чем покорность планам Родена. Намёк на сопротивление. «Может быть, — размышляет Кунал, — этот американец не так уж прост».
5 Колтон
Теперь все надежды Колтона — на тоннель, который, возможно, не существует. Всё его внимание приковано к дереву в центре двора. Он ходит и ходит вокруг него, стараясь не вызвать подозрений. Корни огромные и извилистые. Даже если здесь когда-то был колодец, он наверняка разрушен.
— Хочешь залезть на дерево? — спрашивает Кунал. — Лучше сейчас. Позже не получается. Позже ты или труп, или лошадь. Лезь сейчас. Я тебя учу.
Н-да, в выражениях особо не церемонится. Что, впрочем, неудивительно при таком скудном запасе английских слов. Колтон качает головой.
— Если я сломаю шею, Роден тебя по головке не погладит.
— Я помогаю, — настаивает спутник. — Давай.
Похоже, единственная радость Кунала — обретённое им умение лазать по деревьям, и Колтон задумывается о поразительной способности людей приспосабливаться ко всему, что бы с ними ни произошло. Если Колтон выживет, сумеет ли он приспособиться? Но он пока не готов вообразить, на что будет похожа его жизнь, если немыслимая операция закончится успешно.
Подойдя к дереву, Колтон замечает между корнями дыру размером с кулак и опускается на корточки, чтобы её осмотреть.
— Там плохо, — говорит Кунал. — Питоны.
— Я думал, бирманские питоны живут на деревьях, а не под ними.
Спутник пожимает плечами.
— Тогда крысы. Большие. В Бирме много большого.
И всё же Колтон бьёт ногой по краю дыры, земляной ком падает внутрь, немного увеличивая отверстие. Доброволец улыбается, глядя на Кунала, уже начавшего подъём, и присоединяется к нему. Но забраться выше нижних веток ему не даёт окрик охранника, потому что Куналу можно, а Колтону нельзя. Ну и ладно. Колтон спускается, салютует охраннику и отправляется в свою комнату. Он узнал всё, что требовалось.
• • •
Колтон понимает, что если он собирается бежать, ему нужен человек, который имеет возможность свободно разгуливать по дворцу. Сообщник. И когда слуга приносит ужин, Колтон решается рискнуть.
— Кунал, а если я тебе скажу, что отсюда можно сбежать?
Тот лишь смеётся.
— Я отвечать, что ты псих.
— То отверстие между корнями — не просто крысиная нора. Там тоннель. Я уверен, он ведёт в джунгли, может, даже к тайской границе.
Кунал задумывается.
— Ты хочешь уйти отсюда? Подумай!
Глаза собеседника увлажняются.
— А что мне там, снаружи?
— Что бы ни было, это лучше, чем здесь. Ты не должен быть дрессированной обезьянкой доктора.
Кунал в гневе отшатывается, и Колтон понимает, что брякнул глупость.
— В семь я приношу тебе завтрак. Ты со мной не говоришь, я с тобой не говорю.
И стремительно ковыляет из комнаты, звякая на ходу связкой ключей.
6 Кунал
Американец точно свихнулся — сам только что это доказал. И всё же Кунал не может выбросить из головы его слова. «Ты не должен быть дрессированной обезьянкой доктора». Это его роль, верно? Домашний любимец. Животное, которое доктор обучает разным трюкам для собственного развлечения. Лезь на дерево. Говори по-английски. Держи осанку.
Вечером, как обычно, Кунал прикладывает лёд к болезненно зудящим лодыжкам, но после, когда засыпают все, кроме ночных охранников, он покидает свою комнату на верхнем этаже. Тайком пробирается вдоль балкона, огибающего внутренний двор, к месту, где ветви дерева дотягиваются до стены. Прыгает на ветку и тихо скользит вниз, пока не добирается до корней. Для ночных патрульных дерево — слепое пятно. Они наблюдают за воротами и дверями, то есть барьерами, удерживающими людей внутри или снаружи.
Кунал роет землю вокруг дыры всеми четырьмя руками, пока не получается отверстие шириной в фут. Заглядывать в эту темень страшно, поэтому Кунал бросает туда камень. Звук удара о дно раздаётся как минимум через секунду. Колтон прав — это не просто нора. Лазутчик быстро прячет отверстие под сучьями и листвой. Никто не должен об этом знать. У доктора полно секретов. Теперь секрет есть и у Кунала.
• • •
На следующее утро Сонтхи приводит в Усадьбу троих пленников: два бывших сокамерника Колтона и девушка с татуировками, которую Кунал раньше не видел.
Слуга спешит присоединиться к доктору, зная, что когда происходит нечто непредвиденное, лучше держаться поблизости. Если доктору придётся его выкликать откуда-то издали, он может сорвать на лакее злость, а так будет только им помыкать, как обычно.
— Она хочет увидеть сестру, — заявляет Сонтхи с широченной ухмылкой. — Я подумал, что пора.
— С каких пор думать — это ваша работа? — огрызается доктор.
Сонтхи принимает отповедь молча, но явно вскипает. Кунал знает, что вояка презирает доктора, но лагерь принадлежит последнему, а в Да-Зей неуважение к начальству карается смертью.
И тут девица разражается криками:
— Вы ублюдки! Нарушили сделку! Теперь меня расплетут, а моя сестра всё ещё в плену. Вы должны нам позволить хотя бы попрощаться.
Доктор не обращает на неё внимания.
— А что здесь делают эти двое?
Сонтхи пожимает плечами.
— Они сами настояли. Я им сказал, что если они пойдут, то обратно уже не вернутся. Так что, похоже, у вас ещё два добровольца.
7 Колтон
Услышав шум во дворе, Колтон выглядывает в окно и видит своих бывших сокамерников в сопровождении Сонтхи. Точно как договаривались. Доктор выглядит недовольным, а Кунал, кажется, встревожен, переминается с руки на руку. Колтон выскакивает из комнаты и бежит к собравшимся.
— Так что, похоже, у вас ещё два добровольца, — слышит он голос Сонтхи.
— Сегодня мне не нужны добровольцы, — отвечает доктор и пренебрежительно машет рукой. — Уведите их. Пусть их накажут за дерзость. Расплетением.