Поджав губы, Томас кивнул. Он и сам бы лучше не резюмировал свой рассказ.
— Выходит, ПОРОК за нами следит, — сказал Минхо. — Как и в Лабиринте. Помните жуков-стукачей? Они повсюду носились.
Несколько глэйдеров кивнули.
— Что еще за жуки такие? — спросил Хорхе.
Ответил Томас:
— Мелкие твари наподобие ящериц. Они следили за нами в Лабиринте, при помощи камер.
Хорхе закатил глаза.
— А, ну конечно. Прости, что спрашиваю.
— Лабиринт они построили в каком-нибудь ангаре, — сказал Эрис. — Но вот пустыню и горы в ангар не впихнешь. Может, у ПОРОКа есть спутники и камеры с антеннами дальнего действия.
— Что такого особенного в Томасе? — откашлявшись, спросил Хорхе. — По городу развешаны знаки, с неба падают врачи и спасают его, когда он вдруг, весь такой больной, свалился. — Латинос глянул на Томаса. — Я не стебусь, muchacho, просто мне любопытно. Чем ты лучше остальных?
— Я не особенный, — возразил Томас, отлично понимая, что лукавит. Он только не знал, в чем именно. — Я слово в слово передаю разговоры врачей: умереть мы можем любым способом, просто пистолет в городе не был предусмотрен. Ранило бы кого другого — и его бы спасли. Дело не во мне, дело в пуле. Она чуть карты не спутала.
— И все же, — усмехнулся Хорхе, — стоит держаться поближе к тебе.
Минхо погасил разгоревшийся было спор, велев всем ложиться спать (если глэйдеры хотят без устали идти всю ночь). Томас спорить не стал. Каждая секунда сидения на горячем воздухе, на горячей земле отбирала все больше сил. Может, это и правда от жары, а может, процесс выздоровления требовал энергии. Как бы там ни было, спать хотелось.
Без подушки, без простыни Томас свернулся калачиком, не сходя с места и подложив под голову руки. Рядом, не сказав ни слова и даже не коснувшись его, улеглась Бренда. Похоже, ему никогда ее не понять.
Глубоко вздохнув и прикрыв глаза, Томас отдался дремоте, которая потащила его за собой в темные глубины. Звуки вокруг стали тише, воздух словно сгустился. Покой снизошел на него, и навалился сон.
Солнце еще висело над горизонтом, когда в голове раздался голос. И этот голос велел просыпаться.
Звала девушка.
Тереза.
После стольких дней молчания она обрушила на Томаса целый поток телепатических слов.
«Том, не вздумай заговаривать со мной, молчи. Завтра тебя ждет нечто ужасное. Будет больно и жутко. Верь мне. Что бы ни случилось, что бы ты ни увидел, ни услышал и ни подумал — верь мне. Общаться с тобой у меня не получится».
Ошеломленный, Томас пытался понять, о чем толкует Тереза, и запомнить ее речь, однако не успел и слова вставить, как она заговорила вновь.
«Мне пора. Исчезаю».
Еще пауза.
«До тех пор пока не встретимся».
Не успел Томас подобрать слова для ответа, как телепатическая связь прервалась.
Глава сорок третья
Томас еще долго не мог заснуть.
С ним точно говорила Тереза. Без малейших сомнений. Как и прежде, он ощутил ее присутствие, эмоции. Пусть и на короткое время, но Тереза пришла, а после внутри у Томаса вновь образовался вакуум. Пока она была с ним, он словно медленно заполнялся тягучей смолой лишь затем, чтобы уход Терезы заново очистил колодец.
Так о чем же она говорила? Завтра Томаса ждет нечто ужасное, и он должен верить Терезе. Смысл сказанного не желал проясняться. И как бы грозно ни звучало предупреждение, мысли постоянно возвращались к последней фразе о том, что они с Терезой встретятся. Ниточка ложной надежды? Или она хочет, чтобы Томас прошел завтрашний тест и все закончилось благополучно? Чтобы Томас нашел ее? Варианты ответов проносились в мозгу один за другим и натыкались на стену уныния в конце тупика.
Воздух разогрелся. Томас ворочался, не в силах отделаться от мыслей и заснуть. Он ведь почти свыкся с разлукой, от которой было так тошно. И что хуже, теперь он будто предал Терезу, подпустив к себе Бренду и позволив ей стать другом.
По иронии судьбы он чуть не разбудил Бренду, чтобы излить ей душу. Потом задумался: стоит ли? От расстройства и смятения хотелось кричать.
Ну прямо рай для того, кто любит поспать на адской жаре. Лишь когда солнце преодолело полпути к горизонту, Томасу наконец удалось заснуть.
Минхо разбудил его ранним вечером. Томас чувствовал себя немного получше. Визит Терезы он вспоминал как сон, будто и не было никакого разговора.
— Выспался, Томми? — спросил Ньют. — Как плечо?
Сев, Томас потер глаза. Он проспал каких-то три-четыре часа, но сон был глубокий и спокойный. Помассировав плечо, парень вновь удивился отсутствию боли.
— Здорово, просто здорово. Болит, правда, немного, а так — полный порядок. Поверить не могу. Чуть не умер…
Ньют оглядел глэйдеров, собирающихся в дорогу.
— С тех пор как нас вытурили из барака, поговорить толком не удавалось. Что-то не выдается свободной минутки присесть и чайку попить.
— Базаришь! — Вспомнился Чак, и боль утраты вернулась с новой силой. И с удвоенной силой возвратилась ненависть к авторам эксперимента. На ум пришла надпись на руке у Терезы. — Разве ПОРОК — это хорошо?
— А?
— Помнишь слова у Терезы на плече? Она сама написала их, когда вышла из комы. Или ты не видел? Надпись гласила: «ПОРОК — это хорошо». Вот я и спрашиваю себя: разве ПОРОК — это хорошо?
Томас и не думал скрыть сарказма в голосе.
Ньют как-то странно улыбнулся.
— Так они же спасли тебя, стебанутого.
— Да, святые, ничего не скажешь. — Томас признался себе: он сбит с толку. Они спасли его, а он когда-то работал на них… В чем смысл?!
Поворочавшись, Бренда открыла глаза, села и громко зевнула.
— Доброе утро. Или вечер.
— Еще день прожит, — ответил Томас и только сейчас понял: Ньют, наверное, не знает, кто такая Бренда. — Вы, ребята, полагаю, успели познакомиться, пока меня не было? Если нет, то, Бренда, это Ньют. Ньют, это Бренда.
— Да мы вообще-то перезнакомились, — сказал Ньют и шутливо пожал Бренде руку. — Еще раз спасибо, что не дала этому слюнтяю пропасть. А то бросили нас, понимаешь, и загуляли.
На губах Бренды мелькнула бледнейшая тень улыбки.
— Загуляли, ага. Особенно понравилась та часть, где нам едва не оторвали носы. — На лице ее мельком отразилась смесь отчаяния и смущения. — Мне самой уже недолго, скоро окончательно поеду крышей.
И что на это ответить?!
— Ты не дольше нас больна. Помни…
Бренда не дала закончить.
— Знаю-знаю. Вы достанете лекарство. Помню.
Она поднялась на ноги, давая понять: разговор окончен.
Томас глянул на Ньюта — тот пожал плечами. Опустившись на колени, он наклонился к Томасу и прошептал:
— Твоя новая подружка? Все Терезе расскажу.
Хихикнув, Ньют встал и отошел в сторонку.
Переполняемый эмоциями, Томас посидел еще с минуту. Тереза, Бренда, друзья… Предупреждение. Вспышка. Всего несколько дней на переход через горы. ПОРОК. И что бы ни ждало глэйдеров в убежище и в будущем…
Сколько всего навалилось! Выдержать бы.
Надо перестать думать.
Голод. Вот с ним можно справиться. Поднявшись, Томас отправился за едой, и Фрайпан не подкачал.
В путь отправились сразу, как солнце село и грязно-рыжая земля окрасилась в пурпурное. Томас устал без движения, кровь закисла в жилах, и ему не терпелось спустить в ходьбе пар, размять мускулы.
Горы медленно росли, превращаясь в зазубренные теневые пики. И никаких тебе предгорий, только плоская долина, простирающаяся до того места, где земля вздымается к небу в виде голого камня и крутых склонов. Бурых, некрасивых, безжизненных. Томас надеялся вблизи них отыскать тропу.
Никто почти не разговаривал. Бренда держалась близко к Томасу, но шла молча. Даже с Хорхе не говорила. Как-то неожиданно возникла связь между нею и Томасом. Он теперь считал Бренду близким себе человеком. Правда, не ближе Ньюта, Минхо и, конечно, Терезы.
Когда наступила темнота и в небе появились единственные проводники — луна и звезды, — Ньют подошел к Томасу. Света хватало, да его и требуется-то не много, если идешь по плоской равнине к стене гор. Мерно хрустел под ногами песок.
— Я тут подумал, — начал Ньют.
— О чем? — Собственно, мысли Ньюта были Томасу неинтересны. Он лишь обрадовался, что есть с кем поболтать и отвлечься.
— ПОРОК ради тебя нарушил собственные хреновы правила.
— Как так?
— Они говорили: правил нет. Дали кучу времени, чтобы доплестись до чертова убежища, и все. Никаких правил. Люди мрут направо и налево, а они вдруг спускаются с небес на летучем кошмарище и спасают твою задницу. Бред какой-то. — Ньют помолчал. — Я не жалуюсь. Хорошо, что ты жив и все такое.
— Н-да, спасибки тебе. — Ньют рассуждал правильно, но Томас слишком утомился и не хотел думать о странностях в ходе эксперимента.
— Еще эти знаки по городу. Есть над чем покумекать.
Томас посмотрел на Ньюта — в темноте его лица было почти не разглядеть.
— Ревнуешь, что ли? — попытался он отшутиться. Забыть бы и не думать о знаках, да куда там…
Ньют рассмеялся.
— Нет, шанк. Просто страсть как знать хотца, в чем дело. Что с нами происходит?
— Ты прав. — Томас кивнул, на все сто согласный с другом. — Врачиха говорила, типа только немногие из нас — достойные Кандидаты. Типа я лучший, и мне нельзя погибать от чего-то, чего они не предвидели. Сам в непонятках. Стопудово, дело в реакциях, получаемых с территории обреченных.
С минуту они прошагали молча.
— А, хватит мозги сушить, — сдался Ньют. — Чему быть, того не миновать.
Томас чуть не рассказал о предупреждении Терезы, но почему-то решил не раскрываться. Подумал: так правильней.
Он продолжал молчать, и Ньют наконец ушел в сторону, оставив Томаса одного.
Через пару часов состоялся иной разговор — с Минхо. Слова текли потоком с обеих сторон, однако в итоге ничего важного сказано не было. Друзья убивали время, мусоля вопросы, что вертелись у них в головах.
Ноги побаливали; Томас терпел. Горы становились все ближе. Воздух заметно похолодал, даруя долгожданный отдых от дневного зноя. Бренда так и не заговорила.
Глэйдеры продолжали идти.
Когда на востоке забрезжили первые лучики рассвета, окрасив небо в темно-синее, и звезды начали понемногу гаснуть, Томас наконец набрался храбрости подойти к Бренде и заговорить с ней. На склонах гор уже виднелись сухие деревца и россыпь битого камня. У подножия гряды глэйдеры окажутся, когда солнце взойдет над горизонтом.
— Эй, — сказал Томас. — Как ноги? Не устали?
— Нет, — сдержанно произнесла Бренда, после чего поспешила добавить, компенсируя сухость предыдущего ответа: — Сам как? Плечо зажило?
— Сам не верю, почти не болит.
— Это хорошо.
— Ага. — Томас подумал, что бы еще такого сказать. — Ну, я, это… мне жаль, столько всего произошло непонятного. И… прости за то, что я наговорил. В голове каша, бардак полный.
Взгляд Бренды смягчился.
— Ладно тебе, Томас. Уж извиняться ты совсем не обязан. — Она посмотрела вперед. — Просто мы разные, и у тебя есть девушка. А я к тебе с поцелуями, дура, полезла.
— Ну не то чтобы у меня есть девушка… — Томас моментально пожалел о сказанном. Он сам не понял, откуда взялись эти слова.
Бренда раздраженно фыркнула.
— Не тупи. И не оскорбляй меня. Если отказываешься от этого, — с издевательской улыбкой она окинула себя жестом с головы до пят, — то придумай уважительную причину.
Томас рассмеялся. Напряжение и неловкость как рукой сняло.
— Понял. Да ты все равно, поди, фигово целуешься.
Бренда ударила его кулачком по здоровой руке.
— Вот тут ты ошибаешься. Ой как ошибаешься, уж поверь.
Томас собрался ответить какой-нибудь безобидной глупостью и не успел — встал как вкопанный. Сзади на него налетел один из глэйдеров и чуть не сбил, однако Томас не шевельнулся. Он смотрел прямо перед собой, и сердце почти перестало биться.
Небо посветлело; до передней кромки гор оставалось всего несколько сот футов, а на полпути к ним, словно из ниоткуда, возникла девушка. Поднявшись с земли, она быстрым шагом направилась к глэйдерам.
В руках она несла нечто вроде копья: жуткий клинок на длинном древке.
Тереза.
Глава сорок четвертая
Томас не испытывал ни радости, ни удивления. Просто не знал, как реагировать. Да, он говорил с Терезой вчера, и увидев ее, слегка воспрял духом. Потом вспомнил предупреждение и обратил внимание на копье.
Вот глэйдеры заметили девушку и остановились поглазеть. Тереза шла с каменным лицом, готовая колоть и рубить всякого — пусть только дернется.
Томас шагнул ей навстречу, не совсем понимая, что собирается предпринять. Вдруг по обеим сторонам от Терезы возникли другие девушки. Еще двадцать их товарок зашли парням за спины.
У всех было оружие: ножи, ржавые мечи и зазубренные мачете. Кое у кого даже имелись луки, и в сторону глэйдеров уже смотрели наконечники стрел. Томас ощутил неприятный укол страха. Что бы там Тереза ни говорила об опасности, она ведь не даст причинить ему вреда?
Группа «В». Та, что должна убить Томаса, если верить татуировке. Вот и встретились.
Ход мыслей прервался, когда Тереза резко остановилась футах в тридцати от глэйдеров. Остановились, взяв юношей в кольцо, и ее компаньонки. Томас еще раз огляделся. Девушки были настроены решительно: смотрели на глэйдеров прищурившись, выставив оружие перед собой. Больше всего пугали луки — стоит лишь пикнуть, и одна из стрел вонзится самому дерзкому в грудь.
Тереза смотрела прямо на Томаса.
— Что за фигня, Тереза? — заговорил первым Минхо. — Тепло же ты встречаешь пропавших товарищей.
Услышав это имя, Бренда резко обернулась и посмотрела на Томаса — тот лишь коротко кивнул в ответ. При виде ее удивленного лица ему отчего-то стало грустно.
Над обеими группами сгустилась зловещая тишина. Солнце дюйм за дюймом ползло по небосводу к точке, откуда вскоре обрушит на их головы поток невыносимого жара.
Тереза приблизилась к Минхо и Ньюту на расстояние в десять футов.
— Тереза? — позвал Ньют. — Какого хрена…
— Тихо, — отрезала она. Не резко и не окриком. Спокойно и уверенно, от чего Томас испугался еще больше. — Это всех касается: начнете шуметь — полетят стрелы.
Перехватив поудобнее копье и поведя им из стороны в сторону, Тереза прошла мимо Ньюта и Минхо. Углубилась в толпу глэйдеров, будто разыскивая что-то. Встала перед Брендой. Ни одна из двух девушек не проронила ни слова, хотя воздух между ними словно наэлектризовался. Потом, все такая же грозная и холодная, Тереза пошла дальше.
Остановилась перед Томасом. Парень изо всех сил пытался убедить себя, что его Тереза никогда не ударит, однако верилось в это — при виде копья-то — с огромным трудом.
— Тереза, — не в силах сдержаться, прошептал Томас. Позабыв о копье, о жестком взгляде, он захотел прикоснуться к ней. Тут же вспомнился их поцелуй. И чувства, которые он разжег.
Тереза не шевельнулась, уставив на Томаса непроницаемый взгляд, в котором читался лишь гнев.
— Тереза, что…
— Тихо. — Тот же спокойный приказной тон. Совсем на нее не похоже.
— Но что…
Чуть отступив, Тереза врезала ему по щеке тупым концом копья. В черепе и в шее полыхнула боль; схватившись за лицо, Томас бухнулся на колени.
— Сказано тебе: тихо. — Взяв Томаса за грудки, Тереза вздернула его на ноги и вновь нацелила на него копье. — Твое имя Томас?
Томас уставился на Терезу широко раскрытыми глазами. Мир рушился. Пусть Тереза и предупреждала, пусть убедила, что ей можно верить.
— Сама знаешь, кто я…
На этот раз она вмазала еще круче, по уху. Схватившись за голову, Томас вскрикнул, но не упал.
— Сама знаешь, кто я! — завопил он.
— Знала, — одновременно мягким и полным отвращения голосом поправила его Тереза. — Спрашиваю последний раз: твое имя Томас?