- Мы скоро поженимся, – прощебетал парень.
Позади разбился горшок.
Сулла и Офиару обернулись.
Прим, бледный как смерть, стоял широко распахнув глаза.
Он не мог не почувствовать метки оставленной на Офиару вчера и, когда он снова собирался грызть парня злыми словами, Сулла объяснил ему, что теперь Офиару его хозяин. Упрямый омега не поверил и лично отправился к Далату, который, увы, все подтвердил.
С утра, после этого разговора, Прим не вымолвил ни слова, чем немного пугал внимательного бету. «Как бы он глупость какую не выкинул», – размышлял про себя управляющий. Далат так же оставил должность понятливому рабу, не позволив омеге снова стать во главе дома.
А теперь, когда он услышал последние новости… Сулла всматривался, как мог, пытаясь понять чувства любимого, который никак не мог успокоиться и смириться со своей судьбой.
Прим взял себя в руки, и все так же в молчании, опустился, собирать осколки.
Сулла облегченно выдохнул, снова привлекая внимание Офиару.
- Поздравляю тебя, – искренне ответил бета. – Найти свою пару так рано – большая удача.
- Спасибо, – млея от счастья, пропел счастливый омежка.
- Надеюсь, ты опозоришься перед всеми, когда хозяин будет брать твое тощее, уродское тело, – мрачно раздался голос Прима в звенящем зное летнего дня.
Офиару снова обернулся, но Прим вылетел из кухни, блеснув прозрачной каплей, сорвавшейся с ресниц.
- О чем он? – непонимающе спросил блондин у беты.
- Не слушай его. В нем говорит злость.
- Да, но почему я должен опозориться перед всеми?
Сулла вздохнул, кажется понимая, что мальчик не очень знаком с римскими обычаями.
- По традиции, в день свадьбы, первая брачная ночь проходит в присутствие десяти свидетелей, которые наблюдают за молодоженами.
С щек Офиару сошла краска.
- У вас так не принято? – Офиару, пребывая в шоке, только отрицательно покачал головой. – Не переживай, все будет нормально, – бета похлопал парня по плечу и оставил поразмыслить над услышанным, взяв себе на заметку поделиться с новым хозяином всеми нюансами римской культуры…
Десять свидетелей будут смотреть, как Далат входит…
Офиару замутило, то ли от снадобья, то ли от страха публичного позора.
====== Будни ======
Занятия по стрельбе, Офиару начал через день после того, как приобрел лук. Прихватив с собой Суллу, он тут же отправился за подходящим оружием. Затем спорил с продавцом, массивным усатым альфой, о том, какой лук ему подойдет, и, настояв на своем, выбрал изогнутое древко в свой собственный рост.
- Не великовато? – забавляясь восторженным личику омеги, спросил бета.
- В самый раз! Понимаешь, нет смысла в маленьком луке, ну что ты с ним будешь делать? Лук – это оружие дальнего боя, и чем быстрее ты сможешь достать соперника, тем больше шансов поразить мишень, или сможешь основательно проредить численность противника в случае массированной атаки…
Бета едва ли понимал, о чем конкретно вещал парнишка, но понял, что тот знал в оружии толк и больше не задавал вопросов.
- И что, я буду нянькой?
- Ты будешь учителем рукопашного боя, – в пятый раз, скрипя зубами, повторил Далат.
- У меня центурионы не в форме, а я буду тратить время на какого-то омегу.
- На мою пару. А почему у тебя центурионы не в форме, мне хотелось бы знать. Если не справляешься – попроси, и мы тебя заменим.
Акила, поджарый бета лет тридцати, злобно уставился на генерала, тот одарил его не менее любовным взглядом.
- Это приказ?
- Ты правильно понял.
Мотнув хвостом с ранней проседью, лучший учитель рукопашного боя развернулся, чтобы уйти.
- Постой. Акила, он моя пара, и ты понимаешь, что это значит.
Бета подчеркнуто смотрел в сторону, скрестив руки на груди.
- Я хочу быть уверен, что находясь от него далеко, я смогу думать о сражении и задачах, важных для Рима, а не паниковать по поводу своей беспомощной пары, – Далат тщательно подбирал слова. – Если я буду знать, что ты лично занимался подготовкой парнишки, то смогу сосредоточиться на делах Империи. Ты меня понимаешь?
Несколько секунд Далат выжидал. Бета едва дернул подбородком в знак согласия и вышел, позволив Далату слегка улыбнуться. Это сражение осталось за ним.
Генерал не сомневался, что и приказа будет достаточно, но отлично знал, что взывая к чувству патриотизма своих лучших людей, добьется гораздо более существенных результатов. И уж если быть до конца честным, Далат не врал. Если парнишка сможет себя защитить, альфа сможет дышать немного свободней.
На стрельбище дела шли отлично. Офиару подружился с новым оружием. Древко из тиса отлично подходило вытянутым пропорциям, а тетиву он заплел лично, два дня назад. Хотя и отметил к собственному неудовольствию, что натяжка далась с трудом, ослабшие от бездействия мышцы слушались плохо. Поэтому по утрам, как только паланкин Далата исчезал из атриума, омега выходил в крытый дворик и начинал упражняться: отжимания, пресс, растяжка, насколько позволяла все еще слегка ноющая поясница…
Далат больше не притрагивался к омеге, позволяя ранам зажить. Офиару украдкой разглядывал метку, подаренную самым сильным на свете альфой, и это было очень волнительно. Он гордился ею, улыбался сам себе, застеснявшись и снова натягивая тунику повыше. А потом его мысли снова занимала свадьба, вернее один конкретный момент.
Тогда он становился нервным, раздражительным и просто начинал паниковать. Поняв, что именно действует ему на нервы, он пытался гнать мысли прочь, уговаривая себя, что в этом нет ничего особенного, и все пройдет как у всех… но, господи, десять незнакомых человек будут пялиться, как Далат будет брать его…
«Нет, нет, нет!» – снова отогнал назойливые тревоги омега и пошел в кухню, иначе через пять минут придет Сулла и отчитает его за то, что он не следует указаниям доктора, хотя сам следит за этим. За прошедшую неделю, Офиару не пропустил прием ни разу! Немного подумав, он так же занялся диетой, решив, что дополнительные белки в рационе помогут восстановить мышечную массу, ведь это только альфы неделями могут валяться на клиньях, обжираясь, а их тело выглядит так же!
У омег все не так, и постоянные тренировки просто необходимы. Поэтому, совместив в новом распорядке дня то, что шло на пользу телу и голове, Офиару снова постарался не вспоминать, что ждет его уже три недели…
Внезапно он почувствовал опасность и, оттолкнувшись, легко откатился в сторону. И был прав! Там, где он отжимался секунду назад, стоял невысокий человек, мышцы которого обрисовывали каждую анатомическую часть в деталях. У него были чуть раскосые темные глаза, судя по всему, бета.
- Неплохо, может, ты и не безнадежен.
Учитывая, что охрана его пропустила, а снова нападать он не спешил, это был его новый учитель по рукопашной борьбе. Как и обещал Далат, ровно через неделю.
- Если вы и дальше будете нападать так же медленно, то еще не раз мною восхититесь.
Прищур беты сузился сильнее, если бы у него был хвост, как у хищника, наверняка, он бы бил им о землю. Офиару не собирался грубить, но прекрасно знал, что знакомство – самая важная встреча между учеником и учителем, именно сегодня сложатся их отношения, потому важно заставить уважать себя и тратить время и силы.
Бета ринулся вперед. Офиару отскочил, стал в боевую стойку и выставил блок в последний момент, благодаря автоматической реакции, выработанной долгими, изнурительными тренировками. Еще удар ногой с замаха. Снова блок. Атаки не прекращались ни на долю секунды, и Офиару очень скоро почувствовал, что выбился из сил. Слишком много концентрации, слишком молниеносные нападения, слишком расслабленное тело, и результат – удар слева, проход в ноги и падение. Омега сильно стукнулся челюстью о мраморный пол…
День близился к концу, и Далат уже стал нервно расхаживать по кабинету. Он ожидал, что Акила вернется через час, полтора, но третий час подошел к концу, и медленно пополз четвертый. Вдруг он услышал крики рукопашника, с ходу распинающего личную центурию императора, занятия которых перенесли на более поздний час. По лицу беты ничего нельзя было понять, он как и прежде был профессионально холоден и суров, за что и заслужил уважение солдат, даже несмотря на статус беты.
Вернувшись домой ближе к сумеркам, Далат нашел Офиару в саду. Омежка снова и снова наносил удар по пустоте, едва держась на ногах.
- Зайка? – окликнул Далат издалека.
Офиару обернулся и растерянным взглядом нашел альфу, слишком глубоко он погрузился в собственные упражнения. Светлые волосы облипали мокрое от усилий лицо, пухлые губы соблазнительно раскрывались, втягивая воздух.
Далат подошел как раз вовремя, и Офиару буквально свалился в его крепкие объятья, полностью обессиленный.
- Что он с тобой делал? И что за синяк? – глуше потребовал он, разглядывая посиневшую челюсть
- Это я упал, ничего.
- Скотина, больше он к тебе не подойдет, – омегу будто ударило.
- Нет, что ты! Он такой классный! Три часа меня гонял! Я все, что знал, отрабатывал! У него столько приемов, о которых я понятия не имею! Пожалуйста, пусть еще приходит, – чуть не плача канючил едва живой омежка.
- Ладно, только больше никаких синяков.
- Я постараюсь, – тут же пообещал Офиару, – спасибо тебе большое, – зевая во весь рот, поблагодарил омега. Купание и укладывание спать прошло уже без его участия. Альфа сделал все сам.
====== Ближе...глубже ======
Убив еще неделю, Офиару почувствовал себя немного увереннее. Больше он не проваливался в сон, как только видел вечером любимое лицо своего генерала, но и мысли, неотступно преследовавшие его в последние дни, стали все более настойчивыми.
Воображение раз за разом подкидывало пикантные картины, и Офиару становился рассеянным, забывая выпить содержимое бокала или прожевать кусок хлеба.
Снова загоняв себя до изнеможения, он позволил альфе, и никому другому, уволочь себя в спальню.
- Может, сбавишь обороты? – видя сбитые костяшки и колени, спросил вечером Далат, целуя своего мальчика во все места, до которых мог добраться.
- Нельзя, понимаешь, я только вошел в форму, не хочу быть слабаком.
Генерал хмыкнул и, притянув к себе омегу поближе, потрепал по голове. Они уже легли, и альфа прижимал любимое тело к боку, вдыхая головокружительный аромат распаренного после ванны омеги.
- Тебя что-то волнует? – уже несколько дней, Далат видел, как его пара беспокойно ворочается во сне, повторяя одно и то же слово – «отвернитесь». Он не придал этому значение, но когда тоже самое повторилось на вторую и третью ночь, забеспокоился.
- Это свадьба, – выдохнул омега.
- А что не так?
- Все так, – поспешил заверить Офиару, боясь что его могут неправильно понять. – Просто ваши обычаи…
- Да, – подбадривал Далат, видя порозовевшее основание шеи.
- Я… я не могу… десять человек будут смотреть, а я… я…
- Тише, зайка, не волнуйся, – должно быть обычаи его страны отличались от римских. Далат не раз наблюдал, как альфы во время свадеб имеют своих невинных и не очень супругов, и настолько привык, что даже не подумал о своем парнишке… хорошо, хоть древний обычай, когда твоего суженного разрабатывали сначала друзья, а уж потом супруг, канул в лету. Уж слишком много трупов оставалось после празднеств…
- Я знаю, что так принято, но я не могу, чтобы все смотрели! У меня шрам, и я не знаю что делать, и… и мне стыдно, что все будут заглядывать!
Омега так нервничал, что его сердцебиение легко ощущалось через грудную клетку.
- Меня абсолютно не волнует твой шрам. Ты самый прекрасный на свете, – и Далат провел по ноге, где шероховатая полоска осталась другой вечной меткой о их встрече. – А по поводу того, что делать… можем порепетировать, хочешь? – выдохнул альфа за ушко, не забыв коснуться нежного тела губами и языком. Омега вздрогнул. – Если ты будешь знать, как это произойдет, все, что тебе останется, это не сводить с меня глаз и всё. Сможешь?
Генерал не торопил свое чудо, хотя один бог знал, сколько раз ему пришлось помочь себе рукой, лишь бы не трогать мирно посапывающую пару последние жаркие ночи…
Во время купания он видел, как сильно разодрал мальчишку и ждал, пока раны лучше затянутся, и вот, молодое, здоровое тело восстановилось, а значит, они снова могут наслаждаться друг другом…
Офиару развернулся, не вырываясь, и чмокнул Далата в плечо. Осторожно, одобрительно. Этого было достаточно.
Крупные, шершавые пальцы огладили открытую спину омеги. Белизна и гладкость его кожи под грубоватыми прикосновениями будоражили. Альфа осторожно стащил простыню, высвободив свое юное сокровище, и перевернул на спину.
Pov Офиару
Под его уверенным взглядом было стыдно и хотелось прикрыться... но… но, мне нравилось, как он на меня смотрит. Как оглядывает мою грудь, касается вниманием сосков, почти незаметно щурится, скользя по мышцам живота вниз… В паху потяжелело, и я почувствовал, как мой пенис наливается кровью под ожидающим взором.
Он не касался меня, только смотрел… И я чувствовал, что принадлежу этому сильному самцу весь, без остатка. От этих мыслей, от голодных взглядов, мне становилось жарко…
Я чуть поднял коленки и закрылся, мешая ему разглядывать себя в подробностях.
- Разведи ноги, – низким, глухим голосом повелел он. Не попросил, не потребовал, а именно повелел. Я смотрел на него, видя, как он ждет и желает, чтобы я это сделал сам. Сам раскрылся перед ним.
Жидкий огонь медленно разливался в крови, когда я не спеша стал разводить дрожащие колени.
- Шире, – все тот же тон повелителя. Моего повелителя.
Я ощущал влагу между ягодиц… от этого было стыдно, ведь он увидит… Я повиновался и, разведя ноги сильнее в стороны, хотел отвернуться, не выдерживая смущения. А ведь пока смотрел только он…
- Нет, не отводи глаз.
Вздрогнув, я снова повернулся. Его зрачки были расширены, полностью проглотив чернотой цвет радужки. Он нависал надо мной всей тяжестью, разместившись в ногах. Глядя мне в пах, туда где было так горячо, он…приоткрыл тяжелые губы и облизнулся. От этой картины я поджался… везде. И почувствовал, как вылившаяся смазка скользнула вниз, между ягодиц.
- Не своди ноги, зайка, – как он догадался, что именно это я собираюсь сделать?! – Смотри на меня.
Придвинувшись ближе, он опустил ладонь на мое колено и, заглядывая мне в душу, медленно заскользил вниз, по бедру. Сердце пропустило удар.
Его теплая огромная ручища накрыла пах, и мой член вздрогнул от удовольствия. Далат не давил и не сжимал, его рука просто лежала сверху, а я хотел, чтобы он держал меня крепче, и инстинктивно подался вверх, показывая, что я хочу его ласк. Довольная улыбка хищника расползлась по лицу моей пары. Его тепло там, внизу, жгло, а он не двигался, кровь жаром прилила к коже, и я изогнулся, я так хотел его.
Не сдвигая руки, его большой палец опустился ниже и с нажимом провел между влажных от желания ягодиц, остановив подушечку на пульсирующем колечке.
Я задохнулся, а он не спешил продолжать, просто приставив его к моему входу. Желание жгучим прутом, выкручивало. Я хотел, чтобы он продолжил, взял меня, сделал своим, подчинил… как тогда на берегу...
От этих воспоминаний меня захлестнула новая волна страха и возбуждения. Он творил с моим телом такое, о чем я никогда не смогу рассказать папе, хоть между нами и не было секретов...раньше.
Я попытался потереться о его палец и, забывшись, прикрыл от сладостного ощущения веки.
- Нет, смотри, – сгорая от смущения и не разрывая взгляд, я продолжал двигать ягодицами, пытаясь насадиться на его палец. Как же хотелось, чтобы он ввел его поскорее…
Не удержавшись, я мельком взглянул на то, что у него ниже пояса. Далат хмыкнул и, надавив всей подушечкой, погрузился в сочившееся отверстие. Меня прошибла судорога удовольствия, когда его палец медленно заходил внутрь. Я выгнулся и промычал что-то нечленораздельное.
Шероховатая кожа оглаживала контур колечка, давя и растягивая, немного грубо, но мне это нравилось, и хотелось большего. Руки сами впились в простынь по обеим сторонам. Он убрал палец и, навалившись сверху так, чтобы я ощущал размеры его тела, но не давя, провел языком по набухшим и причиняющим томящую боль соскам… Я изнемогал, прижимаясь к мощному телу. Я хотел его, предлагал себя, а он был так возмутительно спокоен!.. Только глаза какие-то чужие, дикие, страшные… Омега во мне трепетал и в то же время хотел, требовал, захватить этого самца.