Дневник леди Евы - Белова Юлия Юрьевна 16 стр.


Мальчик давно уже пытался привлечь ее внимание, просился снова на турнир, потом снова попытался устроить скандал. Она взяла его за плечи и заглянула в лицо.

— Не отвлекай меня, дорогой. Маме надо подумать. Мы в опасности.

— Я буду длаться! — начал было Джей, но она уже его не слышала, и он понемногу притих.

Сквозь страх пробилась прагматичная мысль — Джей теперь не безродный. По крайней мере, его отец — рыцарь, и, видимо, не из последних. Об этом говорили добротные доспехи и довольно многочисленная свита. Трудно сказать, поможет ли это ему стать рыцарем в будущем, со стороны мамы генеалогия довольно зыбкая, но теперь появилась надежда, что его удастся пристроить оруженосцем. Но сейчас главная задача — сберечь ему жизнь. Для начала стоит выяснить, как зовут нового врага. Предположения у Глэдис были. Сюзереном Мэй и Белоручки Боба был сэр Роджер из Блэкстона. Убегая, Глэдис вышла за пределы его владений и оказалась на земле сэра Джейкоба. Вряд ли она успела миновать за это время ещё чьи-то владения. Боб жег уголь тоже на земле Блэкстона, и по этой же земле скакала та роковая охота. Значит, видимо, отец Джейсона — Роджер Блэкстон. Это надо было проверить.

— Эй, Дэзи, — позвала она служанку, — Ты ведь много чего знаешь. Скажи, чей это герб — красно-синий, с единорогом и башней?

Девушка задумалась.

— А тебе зачем? — наконец осведомилась она.

— Да вот, один из молодцов этого рыцаря задолжал мне за лечение, — сочинила на ходу Глэдис, — Только сегодня его узнала, хочу пожаловаться его сюзерену. Нехорошо обижать вдову!

— Уж такую вдову попробуй обидеть, — иронически хмыкнула Дэзи, и тут же слегка порозовела — Ну ладно, я спрошу у Рэя. Это один герольд, он часто приходит глотку промочить.

Заглянувший вечером Рэй подтвердил догадку Глэдис. Красно-синий герб с такими знаками действительно принадлежал сэру Роджеру. А когда герольд ушел, Дэзи отозвала Глэдис в сторону.

— Послушай, Глэдис, — сказала девушка, — Я сегодня убиралась во дворе, так вот подходил ко мне какой-то. Рожа — ну вот чисто разбойник! Спрашивал про тебя и Джея. Я, конечно, сказала, что знать ничего не знаю, и никого такого не видала. Я так думаю, что тот молодчик долг отдавать совсем не хочет! Смотри, как бы он не пристукнул тебя где-нибудь! Мальчишка останется сиротой! Тебе надо уходить!

Но Глэдис и сама уже думала об этом. Наскоро поблагодарив девушку, и подкрепив благодарность парой серебряных монет, молодая женщина быстро собралась в дорогу. Найти караван было непросто — турнир был в самом разгаре, и торговля шла бойко. К счастью, из города уходил небольшой обоз счастливцев, которые уже продали весь товар, и отправлялись они на юг, в сторону Мальборо. С ними и уехала Глэдис с сыном.

Глава 9. Единорог и башня

Турнир в Уоллингфорде Глэдис пропустила. Много времени понадобилось, чтобы добраться в Мальборо, к Нику и Лили. Они снова согласились взять на себя заботы о Джейсоне на пару месяцев, но Ник, отозвав молодую женщину в сторону, предупредил: это в последний раз. Лили была беременна, и Ник сказал, что если ребенок родится в срок, и мать будет здорова, содержать четверых детей им будет не под силу. Но на ближайшее время Джей был пристроен. Следующий большой турнир должен был состояться в Глостере, в начале августа. На постоялом дворе в Мальборо нашлись попутчики, и Глэдис снова отправилась в дорогу.

Глостерский турнир был похож на театрализованное зрелище. Казалось, что затеян он был не столько с целью сразиться, сколько с целью развлечься. Так, в правилах турнира было сказано, что рыцари должны изображать все, что связано с охотой: каждый брал себе прозвище — название дикого зверя, или имя известного охотника. В доспехах тоже должны были присутствовать темы выбранных зверей — нашитые лапы, хвосты, клыки; или знаки охотников — лук, охотничий рог и т. п. «Охотники» могли биться со «зверями», но не могли биться с другими «охотниками», а «звери» могли биться как с «охотниками», так и с другими «зверями». Кроме обычной награды, победитель получал также «охотничий трофей» с одежды побежденного соперника.

Лагерь и ристалище напоминали Глэдис сразу и зоопарк, и стойбище древних людей — столько вокруг было звериных морд, шкур, связок клыков и когтей. Но она с интересом бродила среди этой разношерстной во всех отношениях толпы. Казалось, рыцари воспользовались этим турниром еще и как возможностью похвастаться своими успехами в охоте — вот у одного возле входа в палатку стоит парадный щит с огромной кабаньей головой, у другого на копье висит связка медвежьих когтей, у третьего на поясе — высушенная лапа какой-то крупной дикой кошки с выпущенными когтями. Вот один рыцарь на полном серьёзе уверяет другого, что у него есть настоящий рог единорога, добытый им лично. Глэдис даже остановилась, чтобы послушать хвастуна. Внутренне улыбаясь, она собралась было двинуться дальше, но с размаху налетела на кого-то. Она хотела извиниться, даже открыла рот, но, взглянув на этого человека, так и застыла: это был спутник сэра Роджера Блэкстона. Он смотрел на неё, иронично подняв бровь, и нисколько не удивляясь. Почему-то она поняла, что он оказался здесь не случайно.

— Что же ты не смотришь, куда идешь? — осведомился он, — Ба! Да это же та самая знахарка! А где же твой защитник?

Глэдис овладела собой и, сделав равнодушное лицо, попыталась пройти мимо, но он поймал ее за руку:

— Я же задал тебе вопрос, разве нет? — его голос ещё звучал игриво, но в нем появились металлические нотки.

— А я думала, что на него можно не отвечать, так как я свободный человек, — она нарочно подчеркнула, тот факт, что не является рабыней, — Да и какое дело может быть достойному рыцарю до маленького мальчика? К тому же я Вас совсем не знаю, сэр…

— Китни, просто Китни, без всяких «сэр», — лениво протянул он, и вдруг резко: — Где ребенок?

— Я сейчас позову стражу! — выкрикнула она, глядя через его плечо. Видимо, этот трюк еще не стал таким уж распространенным, и он поверил: оглянулся и слегка ослабил хватку. Глэдис рванулась изо всех сил, и, высвободившись, пустилась бегом. Спрятавшись за двумя палатками, и отдышавшись, она обдумала ситуацию. Сомневаться не приходилось — за ней и ее сыном охотятся. Теперь придется опасаться ещё и этого.

Следующий день турнира прошел как обычно. Глэдис примостилась недалеко от выхода с ристалища, под большим деревом. Выход и все подходы к этому месту были ей хорошо видны, а ее саму укрывала тень. К тому же здесь было относительно малолюдно, потому что все события, происходящие на поле, закрывали кусты, и зрители предпочитали более удобные места. С поля выносили раненых, и почти сразу звали лекаря. Она откликалась, оказывала помощь сразу, или в палатке пациента, и снова возвращалась на свой наблюдательный пункт. День был напряженный, и молодая женщина устала, но заработала она опять неплохо.

Вечером, когда она совсем уже собралась отправиться на отдых (в этот раз ей повезло, и она остановилась не на постоялом дворе, а у родственников одного из своих прежних пациентов), к ней прибежал один из герольдов и попросил зайти к раненому рыцарю. От усталости Глэдис уже плохо соображала, и работать в таком состоянии не хотела, но палатка оказалась недалеко. Однако, чем ближе молодая женщина подходила, тем меньше ей хотелось туда идти, но она отнесла это за счет усталости, и только у самого входа поняла, что ее насторожило: на палатке не было никаких гербов и никаких указаний на владельца — даже шкур или когтей каких-нибудь животных, характерных для этого турнира. Она тут же встала, как вкопанная, но ее втолкнули внутрь.

Внутри горели масляные светильники. На деревянном стуле сидел Китни, а за ее спиной, у входа, расположился вооруженный солдат. Повисла пауза.

— Наш разговор слишком быстро закончился, — сказал наконец Китни, — Но здесь нам никто не помешает. Итак, Вы знаете мое имя, а как же Ваше?

Молодая женщина молчала.

— Хорошо, я сам скажу: Глэдис, не так ли? — она не ожидала, что он так хорошо осведомлен.

— На постоялом дворе есть не только служанка, но еще хозяева, посетители, и у всех есть глаза и уши, — продолжал он, — Надо только знать, у кого и что спросить, а главное — как. Я умею спрашивать.

Последние слова прозвучали как-то зловеще.

— Ну, так где же Ваш сын? С Вами сейчас его нет, значит, Вы оставили его на чье-то попечение? Ай-яй-яй! Разве так поступает настоящая мать?

Она почти не слушала. Ум Глэдис лихорадочно искал выход. Китни встал и пошел вокруг нее. У молодой женщины затеплилась надежда. Её «оружие» лежало в жестких маленьких кармашках, подвешенных к поясу. В левом — пузырек с соком веха, а в правом маленький кинжал, заточенный остро, как скальпель. Кармашки были такими маленькими, что обычно не интересовали воришек. Только бы дотянуться до одного из них незаметно. Медицинская сумка висит слева, стоит попытаться… Но сначала надо как-то избавиться от солдата и отвлечь Китни. А он подошел вплотную, и шипел почти в лицо:

— Я все равно узнаю, где ребенок, но если ты скажешь сама, то избавишь меня от необходимости причинять тебе боль. Где он?! Отвечай!!!!

— Ты сам не знаешь, о чем спрашиваешь! — она сделала вид, что испугалась, впрочем, особенно стараться не пришлось. Однако то, что он стоял вплотную, дало ей возможность незаметно дотянуться до левого кармашка, и пузырек со жгучим соком скользнул в ладонь.

— С этим ребенком связана опасная тайна — твой хозяин не рассказывал тебе? — Она блефовала, но это теперь было неважно. Необходимо избавиться от солдата.

— Какая еще тайна? — он говорил небрежным тоном, но видимо заинтересовался.

— Я не могу говорить при нем, — она кивнула на солдата. Китни заколебался, но видимо рассудил, что в случае чего справится.

— Выйди, — бросил он стражу, — И смотри в оба.

Она сделала жест, как бы приглашая наклониться к ней поближе, и когда Китни склонился, плеснула из флакона. Реакция у него была отличная. Глаза он закрыть успел, но вся щека и часть лба оказались облиты, и пятно на коже стремительно багровело. Сначала он пытался не обращать на это внимания, и протянул руку к Глэдис, но видимо жжение стало нестерпимым, и он схватился за лицо, крикнув стражу. В тот же момент молодая женщина оттолкнула скрюченную фигуру, и бросилась к противоположной стене палатки, на ходу выхватив из кармашка кинжал. Вспороть полотняный бок — дело доли секунды. Риск был большой, потому что она не знала, кто находится снаружи, но пришлось положиться на удачу. Стража сначала ворвалась в палатку, некоторое время ушло на то, чтобы оценить обстановку, и у Глэдис оказалось в активе несколько секунд. Этого ей хватило, чтобы раствориться в сгущающихся сумерках…

… Зима уходила медленно. Морозы отступили, но их сменила слякоть. Выбраться из дома было невозможно — вокруг мокрая, вязкая земля. Эта зима далась маленькому семейству тяжело, как никогда, потому что предыдущее лето получилось не очень «урожайным» для Глэдис. После того, как она обнаружила интерес сэра Роджера к себе и ребенку, молодая женщина стала временами замечать, что за ними следят. Она постоянно ощущала чужое присутствие рядом, когда работала на турнирах, и, в конце концов, стала бояться каждой тени. Ей уже трудно было отличить настоящую опасность от пустых страхов.

Прошлую зиму они прожили спокойно на заработанные летом деньги. Правда, Глэдис ничего не удалось отложить, но ее это тогда не беспокоило. За зиму она отдохнула и страхи отступили. Весной молодая женщина снова приступила к работе. Оставлять ребенка на чье-то попечение стало легче. Почти в каждом крупном городе у нее теперь были знакомые, которых рекомендовали ей бывшие пациенты, или кто-то из их окружения, и Джея можно было оставить теперь не на постоялом дворе, а в домашних условиях, к тому же вычислить такое убежище было труднее.

И все-таки проблем прибавилось. Глэдис больше не могла спокойно ходить и искать работу. Каждый раз, когда ее приглашали к кому-то, она подолгу присматривалась и все проверяла, прежде чем согласиться пойти к пациенту, но, только завидев поблизости подозрительных по ее мнению людей, она тут же забирала Джея и сбегала с турнира, даже не дожидаясь его окончания. Заработки упали, потому что ни один турнир она теперь не отрабатывала до конца. И все же, несмотря на такие меры безопасности, в самом конце сезона, уже осенью, случилось неприятное происшествие.

Глэдис в очередной раз покинула турнир раньше времени, но по пути пришлось задержаться на постоялом дворе, так как Джей приболел. Обоз ушел дальше без них. Здесь, на постоялом дворе, их и настигли три всадника. То, что эти люди приехали именно за Глэдис с сыном, стало ясно сразу, как только они вошли и, коротко переговорив с хозяином таверны, направились прямо к молодой женщине. Заступиться было совершенно некому — посетителей в это время дня не было, а хозяин не стал вмешиваться, поэтому сопротивляться было бесполезно. У Глэдис отобрали медицинскую сумку, кошелек с деньгами и пояс с кармашками (наверное, Китни предупредил), после чего их с сыном заперли в сарае. Хорошо, что молодая женщина, по обыкновению, устроила тайник в конюшне, где стоял мул, и основная сумма заработанных денег хранилась там. Из разговоров своих тюремщиков она поняла, что они только слуги, которые получили приказ захватить женщину с ребенком, а распоряжаться их судьбой будет кто-то другой, кого они ждут. Время было ограничено, и Глэдис принялась искать возможность для побега.

Обследовав свою тюрьму, молодая женщина обнаружила, что соломенная крыша сарая в одном углу прохудилась, и через дыру можно выбраться во двор. Пасмурный день клонился к вечеру, на улице быстро темнело. Скоро закроют ворота, и со двора нельзя будет выйти. Труднее всего оказалось добраться до балок на потолке, но она нашла колоду и ведро и соорудила шаткий помост. Кое-как она взобралась на него вместе с Джеем. Он не шумел — за свою короткую жизнь он уже успел понять, что бывают такие моменты, в которые надо вести себя очень тихо; и не капризничал, только сопел оттого, что она слишком сильно перехватила его поперек живота. Она боялась, что он может упасть, но мальчик даже смог самостоятельно продержаться на балке, пока на нее не вскарабкалась и мама. Выбраться через дыру оказалось совсем легко. Она спрыгнула во двор и подхватила на руки сына. Вокруг было тихо. Тюремщики сидели в таверне. К своей радости, Глэдис обнаружила возле конюшни, под навесом, медицинскую сумку. В ней все было перевернуто вверх дном, некоторые порошки высыпались, но самое главное — инструменты были целы, хотя тоже валялись в беспорядке. Захватчики не увидели здесь особенной ценности и бросили сумку там же, где потеряли к ней интерес. Мул и тайник тоже уцелели. Глэдис забрала деньги, вывела животное и ушла.

До жилых мест добрались без приключений. Глэдис приняла решение сразу отправиться в охотничий домик. Конечно, было ещё рано. То там, то тут ещё объявлялись турниры, но у нее больше не было сил работать на них, рискуя. Денег было мало, и с огромным сожалением ей пришлось продать мула. Так началась эта долгая зима.

Продукты пришлось экономить, но Глэдис все равно чувствовала удовлетворение. Ей удалось сберечь ребёнку ещё один год жизни. Лесной домик создавал ощущение безопасности. Что будет дальше — она старалась не думать, все больше приучаясь жить сегодняшним днем. Снова они проводили вечера перед камином, а утром рассматривали следы животных, оставленные на снегу ночью, и гадали, кто же их навещал. Два раза приезжал Катберт, привозил гостинцы от Лин, ремонтировал то, что уже не могло ждать. Молодая женщина поделилась с ним своими злоключениями.

— Оставайтесь-ка здесь, Глэдис, — посоветовал егерь, — Привезу вам козу, кур, и прокормитесь. А турниры — дело опасное.

Молодая женщина и сама чувствовала большой соблазн последовать этому совету, и сказала, что подумает. И вот теперь за окном лили мартовские дожди, ветер становился теплее, и Глэдис снова тянуло в путь. Она обнаружила, что работа лекаря на турнире нравится ей, несмотря на то, что она тяжелая и опасная. Все же не один человек остался в живых благодаря ее усилиям. И потом — возможно, не всегда ее страхи имели под собой почву. Надо попробовать вести себя смелее, и не убегать от каждого подозрительного шороха. Джея можно оставлять у знакомых, а на тот случай, если она однажды не вернется за ним, можно оставить распоряжение отвезти мальчика к Катберту. Наверняка егерь придумает, как пристроить ребенка. Рассудив таким образом, Глэдис окончательно успокоилась. Теперь она была полна решимости продолжать своё ремесло.

Назад Дальше