- Я уже не такой, как она. Я стал другим, похожим на это.
Он выбрал наполовину почерневший виноградный лист, сорвал его и сжал в кулаке, сминая мокрую гниль тонкими пальцами.
- Видишь? Он гниет изнутри. Как и я.
- Бред.
Я ощутил жар закипающей во мне ярости. Не особо раздумывая, я схватил его за руку и разжав судорожно сведенные пальцы, быстро смахнул черные ошметки с его ладони.
- Ты не гниешь изнутри, понял? Это те, кого ты называл свиньями, прогнили насквозь. Они были полными ничтожествами, а ты не такой. Помнишь свое тепло, которое ты показал мне? Разве оно куда-то исчезло?
- Нет.
На лице Янека появилось удивленное выражение. Медленно протянув руку, он коснулся еще одного виноградного листа, тоже почерневшего по краям и закрыл на минуту глаза.
- Оно не исчезнет, пока я жив, - пробормотал он. - Я все еще его чувствую.
Из-под его пальцев заструилось легкое нежное сияние. Оно окутало лист и через пару секунд, когда Янек открыл глаза, от черноты не осталось и следа.
- Вот видишь?
Я улыбнулся и хотел сказать что-то еще, но меня прервал скрип открываемой калитки. Янек обернулся на звук, а я насторожено вскинул голову, услышав быстро приближающиеся шаги. В следующую минуту из-за угла дачи показалась девушка в джинсовой куртке, в которой я узнал свою лучшую подругу Маринку, а заодно и хозяйку оккупированной нами дачи.
- Здрасьте, я ваша тетя, а ты что здесь делаешь? – вместо приветствия удивленно воскликнул я. – Разве ты не должна сейчас быть в институте?
- Вообще-то это моя дача, - не слишком ласковым тоном напомнила Маринка. – Совесть у тебя есть?
- Нет, конечно. Откуда бы?
Я улыбнулся, понимая, что, несмотря на все возможные отрицательные последствия ее появления, я был безумно рад ее видеть.
- Привет, конопатая. Как у тебя дела? Как учеба?
Шагнув навстречу девушке, я хотел было поцеловать ее в щеку, но она не дала мне этого сделать.
- Даня, не заговаривай мне зубы, - сердито потребовала Маринка. – Лучше признавайся, во что ты влип?!
- Ни во что я не влип. С чего ты это взяла?
- Что значит с чего? – возмутилась Маринка, встряхивая в порыве негодования своими коротко остриженными волосами. – Мне вчера Лешка звонил. У него в квартире кто-то был и устроил там настоящий погром. Думаешь, мы не поняли, кто это был?
- В смысле погром? – внезапно севшим голосом спросил я. – В квартире что-то нашли?
- Кроме брошенных вещей и продуктов? Что там должны были найти?
- Ничего.
Я перевел дыхание. Блин, ну я и придурок.
- И ты еще говоришь, что не влип, - покачала головой Маринка. – Сначала отсиживался у Лехи, а теперь скрываешься на даче, как герой дурацкого детективного сериала. Если у тебя проблемы, расскажи. Мы наверняка сможем решить все вместе. И Лешку позовем. Он волнуется, потому что уже третий день не может до тебя дозвониться. И я, кстати, тоже не смогла. Что у тебя с телефоном?
- Потерял, - покаялся я.
- Вот дубина. Ну хорошо, мы сейчас пойдем и спокойно обсудим все за чашкой чая. Только сначала я позвоню Лехе. Пусть бросает все нафиг и тоже приезжает.
Маринка вытащила мобильный и начала рыться в телефонной книге. Ее пальцы нервно дрожали, пока она нажимала на нужные кнопочки. Было очевидно, что она только разыгрывает свое деловитое спокойствие.
- Не надо никому звонить.
Я мягко взял ее за руку и забрал телефон.
- Успокойся, солнце мое, я сам во всем разберусь. Тебе не надо ни о чем переживать.
- Как не надо? Да что с тобой происходит? Объясни хоть что-нибудь!
Теперь у Маринки задрожал еще и голос.
- А это кто вообще?
Шмыгнув носом, она показала на Янека, который все еще стоял у беседки.
- Это мой друг Янек. А в доме еще трое постояльцев. Извини, что притащил всю эту честную компанию сюда, но им просто негде было остановиться.
- Значит, ты и правда скрываешься! – ахнула Маринка. – Да еще и не один! Ты соображаешь, что творишь, Даня? Твоя мама с ума сходит! Она мне звонила уже три раза!
- Зачем? – вздрогнул я. – У нее что-то случилось?
- Она волнуется за тебя, придурок! Если бы ты знал, какой у нее был испуганный голос!
Мне было больно это слышать. Почти так же больно, как и врать этой девчонке, которую я знал с самого детства и любил, как родную.
- Прости меня. За все прости, в том числе и за то, что решаю свои проблемы за ваш с Лехой счет. Мы скоро уберемся отсюда, обещаю.
- Ты действительно придурок! – с горечью воскликнула девушка. - Думаешь, я за дачу переживаю?
- Я знаю, что нет. Прости, конопатая, но тебе лучше уехать отсюда. Я хочу, чтобы ты вернулась в институт и как можно скорее.
Мне стало плохо при одной лишь мысли о том, что Маринка вдруг может пропасть, как и Костя. Я бы себе этого не простил.
- Что, все так плохо?
Маринкино лицо скривилось, и в ее глазах заблестела подозрительная влага. Она сама шагнула вперед и уткнулась лицом в мою рубашку.
- Не называй меня конопатой, - тихо попросила она.
Мне удалось выпроводить девушку только через час. Я проводил ее до маршрутки и смотрел, как она уезжает, понимая, что не смогу сейчас вернуться на дачу. После Маринкиных слов я мог думать только о том, что мне нужно поехать домой. Это было крайне неразумно, но я знал, что все равно не успокоюсь, пока не увижу маму с Вовкой и не удостоверюсь, что у них все хорошо. Я им даже не звонил все это время и лишь постоянно врал. Это не могло продолжаться бесконечно.
Стараясь не задумываться над тем, какую дикую глупость совершаю, я покинул пригород на следующей же маршрутке.
Уже стемнело, когда я добрался до своей улицы, оглядываясь по сторонам, как перепуганный заяц. Мне не удалось заметить ничего подозрительного, но это еще ничего не значило. Решив по возможности перестраховаться, я перемахнул невысокий заборчик и пробрался во двор нашей соседки бабы Тамары. Стоило мне постучать в дверь, и хозяйка не замедлила появиться на пороге.
- Даниил? – удивилась моему появлению бабка.
- Добрый вечер, теть Тамара. Извините за вторжение.
Старушка была в своем обычном цветастом халате. Она никогда не менялась. И внимательный взгляд черных глаз и черный ведьмовской воротник на шее оставались прежними.
- Случилось чего? – с неожиданной тревогой спросила она.
- Нет, все в порядке. Просто хочу кое-что уточнить. У нас дома сегодня гостей не было?
- Никого, - медленно покачала головой бабка. – Только твои по двору ходили. Мать да брат.
- А за домом никто не следил? – я не стал ходить вокруг да около, чувствуя, что баба Тамара все поймет как надо и не станет задавать лишних вопросов. – Я имею в виду и людей и особенных. Вы же можете чувствовать и тех, и других.
- Есть такое, - согласилась бабка. – Можешь быть спокоен, сегодня все было тихо. Пока что.
- Спасибо, - я с облегчением кивнул. – Извините, что побеспокоил. Спокойной ночи.
Бабка и правда не стала расспрашивать, но, уже уходя через двор, я услышал негромкое пожелание, брошенное мне вслед.
- Будь осторожен, мальчик.
Спустя несколько минут я был дома. В прихожей горел свет, а с кухни доносился звон посуды. Я пошел на этот знакомый с самого детства звук и тихо стал у стены. Мама была там и хлопотала у плиты. Она выглядела вполне спокойной. Я несколько секунд просто стоял и незаметно наблюдал за ней, прежде чем негромко позвать:
- Мам, привет.
Мама вздрогнула и обернулась, чуть не выронив ложку, которой что-то помешивала в кастрюльке.
- Даня? – недоверчиво ахнула она. - Боже мой, сынок! Ты когда приехал?
- Недавно. Как вы тут с Вовкой?
- Да у нас все в порядке. Боже, Даня!
Она торопливо пошла мне навстречу, забыв про ложку, а потом опомнилась и бросила ее на стол, чтобы уже через секунду крепко меня обнять.
- Как я рада, что ты дома, - глубоко вздохнула мама. – Я уже не знала, что и думать. Твой мобильный не отвечал, и я начала волноваться и придумывать себе всякие ужасы.
- Да, прости, что не звонил. Я потерял телефон.
- Потерял?
Мама всхлипнула, но тут же сделала вид, что смеется.
- Ну почему у тебя всегда так? Ты с самого детства не можешь без приключений.
- Это точно, - подавив желание вздрогнуть, согласился я.
- Пойдем, милый, у меня как раз картошка доваривается. Сейчас сделаю пюре и подогрею тушеное мясо. У нас еще есть запеканка с сыром. Ты же голоден?
- Не совсем.
Я проигнорировал протестующее урчание собственного желудка. Как сказать маме, что я пришел только за тем, чтобы убедиться, что у них все в порядке и должен как можно скорее исчезнуть из собственного дома, скрываясь, как преступник в бегах? Подходящих объяснений не было и в помине, и я сказал первое, что пришло в голову.
- А Вовка где?
- У него сейчас тренировка в спортивной секции.
Мама опять вернулась к плите и развила бурную деятельность, занимаясь одновременно приготовлением пюре, салата и чая. Ее движения были слишком быстрыми, и я наблюдал за ней с тревогой. Она нервничала. И нетрудно догадаться, из-за кого.
- Тренировка в такое время? По-моему, поздновато. Может, пойти его встретить?
- Не надо.
Мама на секунду замерла, сжимая в руках пачку с чаем, и как-то неуверенно замялась.
- Думаю, его привезут на машине. Иди, садись, милый, я налью тебе чаю, пока мясо подогревается. Ты наверняка замерз. На дворе сейчас так сыро.
- Давай.
Я машинально кивнул, решив, что могу позволить себе выкроить пару минут на чашку чая, и уселся за стол.
- Мам, у вас с Вовкой точно все в порядке? Ничего не случилось, пока меня не было?
- А что могло случиться?
Мама поставила передо мной чашку с дымящимся чаем и улыбнулась. Мне не понравилась ее улыбка. Она была почти нормальная. Почти.
- Не знаю, - напряженно ответил я. - Надеюсь, что ничего. Вас никто не беспокоил? Асталин не приезжал?
- Нет, – спокойно сказала мама. – Думаю, у него есть задачи поважнее. Не беспокойся, Даня, у нас все в порядке. Лучше расскажи, как у тебя дела в университете?
- Мам, я не был в университете.
Я сказал это и вцепился в чашку с чаем, как в спасательный круг. Пару секунд я просто грел ладони, а потом сделал несколько глотков, чувствуя, как приятное тепло разливается по всему телу.
- А где был? – вздрогнула мама. Она оставила готовку и села рядом, поглядывая на меня с вполне объяснимой тревогой.
- В другом месте. Я должен тебе сказать кое-что важное, но даже не знаю, с чего начать.
Меня затрясло, несмотря на горячий чай.
- Успокойся, родной. Выпей еще.
Мама торопливо подлила мне чая, и я машинально сделал еще один большой глоток. Мне показалось, что у чая был немного странный, хоть и довольно приятный вкус, смешанный с ароматом каких-то трав.
- Что ты хочешь мне сказать?
- Для начала я хочу попросить. Скоро ведь каникулы в школе. Ты можешь уехать из города с Вовкой? Например, в Звенигород к твоей подруге?
- Зачем?
Мама искренне удивилась, но ее удивление тут же сменилось тревогой.
- Почему ты меня об этом просишь?
- Потому что вам с Вовкой может грозить опасность.
Я уставился на стол. У меня вдруг начала кружиться голова, и цветочные узоры на скатерти стали подозрительно расплываться.
- Какая опасность? О чем ты говоришь, Даня? Ты хочешь сказать, что тебе кто-то угрожает?
- Не только мне. Всем нам. Это все Асталин. Он не тот, за кого себя выдает. Он вообще не человек.
- Андрей Александрович – не человек? Ты уверен?
- Уверен, но это не так важно, как остальное. Он по-настоящему опасен, мам.
- Сынок, я думаю, ты ошибаешься.
Мама попыталась улыбнуться, но ее губы дрожали.
- Асталин ничего против нас не замышляет. Он хочет тебе только добра и уже не раз это доказывал. И я не думаю, что он особенный.
- Да я уверен, что он неч! Я сам видел это!
Я вскочил, вспыхнув, как спичка, от нахлынувшего раздражения. Мир вокруг опасно накренился, а пол внезапно ушел из под ног. Чтобы устоять, я был вынужден ухватиться за край стола.
- Даня!
Мама быстро вскочила и, обняв меня, помогла опуститься обратно на стул.
- Осторожнее, сынок.
- Мне нехорошо, - пробормотал я, проведя ладонью по моментально вспотевшему лбу. – Сам не знаю, отчего.
- Все в порядке. Ты устал и тебе просто нужно как следует отдохнуть.
- Но я не могу отдыхать. Мне нужно возвращаться. Меня уже наверное ищут.
- Кто ищет? Я никуда тебя не опущу, – неожиданно твердо заявила мама. – Да еще и в таком состоянии. Ты останешься дома и спокойно пойдешь и ляжешь спать. А утром мы обо всем поговорим.
- Нет, я должен вернуться.
Я упрямо встал, но внезапная слабость не дала мне сделать и шагу. Я буквально валился с ног. Мои глаза слипались, и я чувствовал, что засыпаю на ходу. Что это еще за напасть, подкравшаяся всего за пару минут? Ее просто не могло возникнуть на пустом месте, если, конечно, я не выпил сильнодействующее снотворное или что-нибудь в этом роде. Я облизнул вмиг пересохшие губы, моментально ощутив необычный привкус трав. Мой взгляд упал на почти опустевшую чашку с чаем. Нет. Не может быть.
- Мам, ты что-то добавила в чай? – сам не веря тому, что говорю, выдавил я. – Это правда?
- Даня, сынок.
Мамино лицо исказила боль.
- Я хочу помочь тебе. Послушай меня, родной. Тебе нельзя сейчас уходить. Пожалуйста, успокойся и присядь. А еще лучше, пойдем, я отведу тебя в твою комнату, где ты сможешь прилечь.
- Мне нельзя прилечь! Он же придет за мной!
Я застонал, пытаясь собрать жалкие остатки ускользающих сил и понимая, что уже проиграл эту битву.
- Мама, зачем ты это сделала?
- Потому что хотела, чтобы ты выздоровел! Ты болен, Даня! Андрей Александрович сказал, что так сказываются последствия Воздействия. Милый, ты сам не понимаешь, что происходит! Я знаю, что ты проник в Хранилище вашего Института! Я тебя не обвиняю. И Асталин тоже. Он сказал, что все это объяснимо и вполне поправимо. Только нужно пройти необходимый курс лечения.
В маминых глазах блестели слезы.
- Лечение?
Я засмеялся. Точнее попытался это сделать.
- Мама, ты не представляешь, какое лечение меня ждет, если он до меня доберется. Как ты могла ему поверить? Он же чудовище.
- Нет, он хочет помочь тебе! Пожалуйста, успокойся, сыночек! Он уже вот-вот будет здесь. Он сказал, что привезет Вовку.
- Асталин сюда едет?!
Я шагнул к выходу. От накатившего шока мне даже удалось вывалиться из кухни, но дальше гостиной я не ушел. Перед глазами все по-прежнему расплывалось.
- Почему Вовка с ним?
- Андрей Александрович пообещал, что привезет его с тренировки.
Господи, пусть мне все это просто снится. Мама опоила меня какой-то дрянью, а моего брата сейчас привезет домой демон, у которого извращенные виды на мое тело. Я понимал, что каким-то чудом должен бежать, и побрел к двери, со скоростью черепахи.
- Даня, я тебя не пущу! – сквозь слезы закричала мама, выбегая следом за мной из кухни. Она схватила меня за руку, и от этого движения я качнулся в сторону, как китайский болванчик, едва не плюхнувшись на стоявший поблизости диван.
«Слишком поздно». Эта мысль промелькнула у меня в голове, когда я услышал звук заглушаемого мотора, сменившегося через минуту цоканьем ворот и рычанием проснувшегося Тимура.
Я застыл столбом, привалившись к диванной спинке. Мне оставалось только смотреть, как открывается дверь, пропуская в нашу маленькую прихожую двух человек. Моего брата и Асталина.
У меня потемнело в глазах. Мерзкое ощущение приближающегося кошмара сжало мое сердце железными тисками.
Вовка первым влетел в комнату и замер на месте, увидев меня.
- Дань! – радостно воскликнул он. – Ты вернулся!
Я не смог ему ответить и даже не смог опустить голову и посмотреть на братишку. Чувствуя себя кроликом перед удавом, я повернулся, чтобы заглянуть в изумленно распахнувшиеся темные глаза.