Лаирендил серьезно кивнул. Это он понимал. Для него Алвин тоже был лучше всех в мире. Тирон тем временем продолжал:
- И он не был воином. Он был целителем. Добрый, мягкий, очень мирный. Целительство было его жизнью, его счастьем. Он с радостью отдавал себя тем, кто нуждался в помощи. Его все время хотелось защитить…
Лаи снова кивнул. Это тоже знакомо, у него так же.
- Как же тогда получилось, что он погиб в сражении?
- Ну, не совсем в сражении. Тогда, десять лет назад… Не знаю, помнишь ли ты, ты ведь тогда еще не служил. Нитти в тот год словно взбесились. Они объединились в огромную орду, чего никогда не делали, ни до, ни после, и шли лавиной, не зная усталости и страха, разграбляя поля и фермы, вытаптывая и поджигая все, что не могли унести. Говорили, что причиной была надвигающаяся зима, которая по всем предсказаниям должна была быть очень суровой и длинной. Но нам казалось, что в них вселились демоны.
Лаирендил помнил. Он тогда действительно еще не служил, только овладевал мастерством мечника в Воинской Школе. Их поспешно готовили к досрочному выпуску, но они не успели на эту войну. Нитти вдруг перестали беситься, также внезапно, как и начали.
- Раненых было много, войсковые целители не справлялись, и Светлейший обратился к гражданским медикам с просьбой помочь. Пошли многие. В том числе и Хэльянэ. Я был против, но он настоял на своем. Мы тогда даже чуть не поссорились. Потом я стал привыкать. Я уходил в бой, Хэль оставался в лагере, я возвращался к нему, и все было нормально.
Тирон помолчал, собираясь с духом. Сколько лет прошло, а он до сих пор не может вспоминать это без боли.
- Но однажды мы вернулись, - снова заговорил он, - И увидели, что госпиталь горит, а раненые и весь медперсонал убиты. Хэль лежал на пороге, с чьим-то мечом в руке. Боги, он даже держать его толком не умел… Если бы я был тогда с ним… если бы его вообще там не было… если бы я настоял…
Тирон снова замолчал, на этот раз надолго. Лаирендил осторожно повернул голову и заглянул ему в лицо. Уже стемнело, над поляной мирно светил Кейтан, но Лаи казалось, что в глазах воина пляшет не его мягкий оранжевый отсвет, а пламя того далекого пожара. Юноша положил ладонь поверх руки Тирона, лежавшей на его плече, крепко сжал и убежденно сказал:
- Ты ни в чем не виноват. Он имел право решать сам. И он молодец, погиб, как герой. Ты можешь им гордиться.
Тирон невесело усмехнулся.
- Знаю. Но от этого не легче, поверь.
Он встряхнул головой, отгоняя тяжелые воспоминания, легко вскочил на ноги и протянул Лаирендилу руку, помогая встать.
- Ну, что, подумаешь о том, что я сказал?
Лаи ненадолго задержался с ответом. Он любит Алвина и будет любить всегда, но самому Алвину он не нужен. Сегодня он в этом окончательно убедился. Молодой воин вспомнил как друг и тот парень стояли рядом, не касаясь друг друга, но так, что было ясно: никому третьему между ними нет места. Он вдруг представил себе свою жизнь. Очень длинную, в которой не будет ничего, кроме неразделенной любви, бесконечного ожидания и редких, раз в несколько лет, дней радости, когда любимый будет заглядывать в Тиале. Если вообще будет заглядывать. А с Тироном будет хорошо. И он понимает Лаи. И не будет требовать от него того, что он ему не в состоянии дать. Потому что сам такой же. Юноша твердо посмотрел в спокойные серые глаза и сказал:
- Я подумал. Хорошо, я согласен. Давай попробуем.
Глава 12
Алвин кружил в танце очередную подружку невесты. Он уже устал улыбаться, устал говорить комплименты, разумеется, глубоко приличные и вежливые, устал танцевать. Но все равно продолжал, внося свой скромный вклад в дело укрепления семейных и межплеменных уз. Получалось у него, видимо, неплохо. Некоторые горянки явно проявляли интерес к его персоне и, кажется, даже строили планы. Все они были из знатных семей и вполне могли рассчитывать войти в дом Главы Тиале в качестве невестки. Алвин усмехнулся про себя. Бедные девушки, всех их ждет разочарование. Он тихо вздохнул. Как хорошо было бы, если сейчас был уже поздний вечер. Он уединился бы в своем флигеле, разделся, принял ванну и лег спать. А утром проснулся бы пораньше и отправился прямо на пристань, ждать попутный корабль. Но об этом пока рано мечтать, до вечера далеко и праздник в самом разгаре. Маг вздохнул снова. Он действительно немного устал. К тому же под шатром за одним из столов сидел Лаирендил и весь день не сводил с него глаз. Во взгляде друга читались обида, разочарование, остатки робкой надежды, и Алвин из-за этого чувствовал себя виноватым.
Он отогнал посторонние мысли, тепло улыбнулся девушке, с которой сейчас танцевал, о чем-то заговорил и вдруг почувствовал, как тело на мгновение онемело, потом по коже пробежал холодок, словно в нее впились тысячи тончайших морозных иголочек, а сердцу стало так горячо, как будто его окунули в кипяток. Алвин вздрогнул. Как странно... Именно так он всегда ощущал приближение Сабзиро. Он осторожно, поверх головы партнерши оглядел толпу, стараясь найти причину, вызвавшую такой обман чувств. В том, что это обман, он не сомневался, потому что Дракона здесь, конечно же, не было и быть не могло. Он в первый момент не поверил глазам, увидев Сабзиро, о чем-то спорящего с караулом. Но слуху, до которого донесся знакомый голос с такими родными сердитыми интонациями, поверил сразу. Дракон на кошмарном ломаном эльфийском требовал, чтобы его пропустили и, более того, немедленно предоставили ему Алвина Квала Кэлуме Нэнья. Маг удивился тому, как чисто, без запинки Дракон произнес его полное имя. Он и не думал, что тот его запомнил. Преступности в Тиале не существовало в принципе, нитти сюда тоже не пропустили бы, так что караул был не для безопасности, а, скорее, для парада. Поэтому стражники, которые рассчитывали приятно провести часы службы, глазея на свадьбу, были слегка растеряны. Они не ожидали, что действительно придется выполнять свои обязанности.
Извинившись перед девушкой, Маг быстро отвел ее к подругам, и бросился к месту скандала, чудом избегая столкновений с танцующими парами. Это было очень невежливо, но он не мог позволить, чтобы Сабзиро заметил еще кто-то. Древняя вражда, конечно, осталась в древности, но его народ драконов все равно недолюбливал. Алвин со своей странной детской мечтой был исключением. Поэтому, хотя никакого официального запрета на посещение Крылатыми Эльфийского Материка не существовало, присутствие Дракона на свадьбе сына Светлейшего вызвало бы много вопросов, а то и большие волнения. Протолкавшись сквозь толпу, он остановился прямо напротив скандалиста и тихо, стараясь не привлекать постороннего внимания, позвал:
- Сабзиро!
Дракон, увлеченный спором с охраной, услышав голос Алвина, от неожиданности вздрогнул и замолчал.
- Почему ты здесь? Что-то случилось?
Сабзиро, все так же молча, разглядывал Алвина. Он выглядел замечательно. Красивый, нарядный, раскрасневшийся от танцев. Дракон помрачнел. Кажется, сбываются его дурные предчувствия. Магу здесь хорошо. Чего не скажешь о нем. Дракону не нравился этот лес, в котором он умудрился поплутать пару часов, прежде, чем вышел к Тиале. Не нравилась толпа, которая вот-вот должна была начать коситься на него с недоверием и опаской, как совсем недавно матросы в порту. Как косились сейчас охранники. Не нравилась чуждая слуху музыка, не нравилась звонкая щебечущая эльфийская речь. Он думал о том, что он здесь чужой, а Алвин свой. Он часть этого леса, этой толпы, эта речь и эта музыка ему родные, знакомые с колыбели. Маг не захочет возвращаться, это совершенно ясно.
Алвин тоже затих. И тоже засмотрелся в синие глаза, по которым так соскучился. Но вскоре опомнился. Не время сейчас, среди народа на площади немало магов, кто-нибудь вот-вот разглядит в Сабзиро Дракона. Он тревожно оглянулся и увидел отца, пристально смотрящего в их сторону поверх праздничной толпы. Элеммакил сидел в массивном деревянном кресле, украшенном затейливой резьбой, которое стояло на возвышении. Это было законное место Главы, с которого он всегда обращался к собравшемуся на площади народу, и с него отлично было видно все, что происходит вокруг. Маг невольно вздрогнул. Учитель как-то говорил, что у Элеммакила очень неплохие способности к волшебству. Но ему не повезло так, как Алвину. У него не было брата, поэтому о магии пришлось забыть и принять на свои плечи тяжелую ношу Главы. Но способности ведь никуда не делись. Так что он наверняка уже все понял. Маг на секунду представил, какой неприятный разговор с отцом ему предстоит, но думать об этом было некогда. Надо было срочно увести Сабзиро.
- Пошли!
Он схватил Дракона за руку и потащил прочь, стараясь как можно скорее скрыться за деревьями, обступившими площадь. Сабзиро, не сопротивляясь, следовал за ним. Улицы Тиале были пустынными, все веселились на свадьбе, и это радовало Алвина не сказать как. Вбежав во двор, он обогнул родительский особняк и взлетел на крыльцо своего флигеля. Как и все в Тиале, дверей он не запирал, поэтому, не задерживаясь, тут же втащил Дракона в маленький коридорчик, оттуда в комнату, захлопнул дверь и только после этого остановился, переводя дух. Чуть отдышавшись, они взглянули друг на друга, не сговариваясь, сделали навстречу шаг, обнялись и забыли обо всем. Маг забыл, что собирался спросить, каким образом и зачем Сабзиро оказался в Тиале, а Дракон позабыл о своих сомнениях. Толкнув Алвина к двери, он прижал его к ней спиной, завладел нежными прохладными губами, и ему показалось, что он не целовал Мага бесконечно давно.
- Шесть дней, - услужливо подсказал рассудок.
- Шесть, - подтвердил Дракон.
- Ерунда, - усмехнулся рассудок.
- Целая вечность, - возразил Сабзиро, отпихивая рассудок подальше, - Слушай, уйди, не до тебя.
Больше он ни на что не отвлекался. Он тонул в Алвине, как в омуте, погружаясь все глубже, чувствуя мягкие объятья его магии, серебристой, прохладной, пахнущей дождем и туманом. Губы под его губами становились все горячей, и в нем тоже разгорался ответный жар, растекался по телу, собирался внизу живота. С трудом оторвавшись, он подхватил эльфа на руки, отнес на постель и принялся раздевать. Стащив без всякого почтения серый фамильный камзол, Сабзиро небрежно бросил его на пол. Следом полетели брюки. Шелковую рубашку небесного цвета он в нетерпении рванул так, что маленькие пуговки из речного жемчуга брызнули во все стороны. Дракон ненадолго замер, прижавшись губами к белому горлу, чуть повыше ошейника, там, где быстро билась голубоватая жилка, потом раздел Мага до конца и стал раздеваться сам. Когда он сбрасывал куртку, из кармана выпали наручники. Он прихватил их с собой, опасаясь, что Алвин будет сопротивляться. Контракт контрактом, а страховка не помешает. Он знал, что эльф при желании способен противостоять магии договора. И к тому же вполне мог приложить его каким-нибудь колдовством. Так что «браслеты», по его мнению, были кстати. Пусть попробует чертить свои волшебные знаки со скованными кистями.
Раздевшись совсем, Сабзиро наклонился и поднял наручники с пола. Еще минуту назад он ни о чем таком и не думал, ему просто хотелось быстрей овладеть Магом. Но, раз уж так вышло… Почему бы не поиграть? В конце концов, Алвин сильно перед ним провинился. Заставил страдать в одиночестве, тосковать… Из-за него он, как сопливый мальчишка, сорвался с места, наплевал на службу, помчался черте куда… Чуть не заблудился в лесу… Нет, эльф определенно заслужил наказание. Подцепив «браслеты» за одно кольцо, он наклонился над распростертым на узорчатом покрывале Магом, слегка покачивая блестящей игрушкой. Глаза Алвина возбужденно сверкнули. Идея ему тоже пришлась по вкусу. Сабзиро опустил наручники чуть ниже, плавно повел вдоль тела эльфа, касаясь холодным металлом разгоряченной кожи, и Маг задрожал от удовольствия. Дракон взял узкую кисть любовника и защелкнул «браслет» на хрупком запястье. Так же он поступил со второй рукой, пропустив соединяющую два кольца цепочку под верхней перекладиной спинки кровати. Алвин прерывисто, со всхлипом вздохнул. Ему тоже нравилась эта игра. Нравилось ощущение беспомощности, нравилась иллюзия того, что Сабзиро берет его насильно, преодолевая сопротивление. Впрочем, он всегда действительно сопротивлялся, так как это заводило обоих невероятно, еще с тех времен, когда Маг отказывал Дракону всерьез. Алвин безумно возбуждался, делая вид, будто не намерен уступать Сабзиро ни за что на свете. И как же сладко было потом сдаваться, подчиняясь как бы против воли настойчивым ласкам, а иногда и силе. А еще у Сабзиро была привычка во время таких забав нашептывать Магу прямо в уши развратные, а порой даже пошлые, словечки, и это тоже так распаляло…
Приковав Алвина к кровати, Дракон подцепил пальцем ошейник, притянул Мага к себе, поцеловал коротко, крепко, грубо, и, глядя в серые глаза, в которых все сильней разгорался огонек похоти, нежно сказал:
- Ты был таким нехорошим, Алвин. Бросил своего господина одного, развлекался тут, танцевал. Наверное, заигрывал с девушками. А может и с парнями. По-моему, ты заслужил наказание. Как ты считаешь?
Алвин, не отводя взгляда, сглотнул и жарко выдохнул:
- Да… Да, заслужил. Накажи меня, мой господин…
Дракон снова поцеловал, на этот раз дольше и глубже, и так же нежно ответил:
- Хорошо, Алвин. Как пожелаешь.
Опустив эльфа на постель, он огладил его грудь, ущипнул соски. Они были очень твердыми и так развратно торчали, невозможно было пропустить. Скользнул ладонями ниже, потеребил яички, которые тоже были твердыми и уже поджались настолько, что мошонка аппетитно круглилась, и стал пристально разглядывать напряженный член, демонстрирующий во всей красе возбуждение Мага. А возбужден он был сильно. Член стоял на полвторого, чуть подрагивая и истекая соком.