В нейтен я так и валялся на кровати. За две декады я ни разу даже книгу ан-Тори не открыл. Глядя на мои тренировки, Льюис морщился, но молчал.
Глава 16
Нейтен уже перевалил за середину, когда в дверь моей комнаты постучали. Утром я все-таки сходил на завтрак (пожалуй, чувство голода – единственное из оставшихся чувств), так что теперь просто валялся на кровати поверх покрывала, полностью одетый. Не реагируя на стук, продолжаю тихонько мурлыкать старую песенку. Мне просто неинтересно, кто там за дверью. Повторный стук более настойчив. Игнорирую и его. Не помогает. Тихонько прикрыв дверь, моя гостья входит в комнату. Лилиана? Что она здесь делает? Удивление слегка колыхнуло серую пелену безразличия. Ленивый взмах рукой, долженствующий изобразить приветствие. Еще одно ленивое движение в сторону кресла понято верно.
Некоторое время Лилиана молчит.
– Тебя давно не видно, – начинает она, пропустив приветствие. – Что-то случилось?
– Многое, – вяло откликаюсь я, по-прежнему глядя в потолок.
– Я знаю про наказание…
Смотрю на девушку, слегка склонив голову.
– Катарина рассказала, – поясняет она, правильно поняв вопрос. Теперь понятно, как она прошла на территорию академии.
– Ты не похож на себя, – продолжает Лилиана после недолгого молчания.
– У меня убили друга.
– Ты…
– Убили еще и потому, что он был моим другом. И я ничего не смог сделать. – Эмоции не пробиваются через «интегум», голос сух и спокоен. – Вся моя чертова сила, которой я гордился, оказалась пшиком. Я сам оказался дерьмом, неспособным вытащить товарища из беды.
– И ты упиваешься своим горем, забыв про всех остальных. – В голосе девушки звучат непонятные интонации. – Знаешь, может быть, для тебя это будет новостью, но именно для этого и существуют друзья. Чтобы было кому разделить с тобой горе.
– Друзья, да?
– Да! Друзья! – Теперь в голосе откровенная злость. И горечь. – У тебя в этом городе есть еще как минимум один друг! Который за тебя переживает! Но какое тебе до него дело, правда? Собственные страдания – все, что тебя интересует!
Чужие эмоции пробивают «пелену безразличия» снаружи. Я даже сажусь на кровати, чтобы лучше видеть девушку.
– Я беспокоюсь за тебя. Обвинить в ведьмовстве можно кого угодно, а мне бы не хотелось, чтобы ты повторила судьбу Вэл. Мне будет приятнее знать, что ты жива и здорова, пусть даже и не со мной, чем смотреть на твой обезображенный труп.
– Вот как?! – Похоже, Ли завелась, и так просто ее уже не утихомиришь. – Ты, значит, решил, что так будет лучше?! Просто вычеркнул из жизни – и все. А тебе неинтересно, чего хочу я? Нет, конечно! Какое тебе до этого дело! Ты просто слепой самовлюбленный осел, Даркин Кат!
Дверь хлопает, и я опять остаюсь один. Поговорили, называется. Хотя, надо признать, с этой точки зрения я на проблему не смотрел. Может быть, я действительно самовлюбленный осел, и думать нужно о живых, а не о мертвых? Может быть.
Первым делом стряхнуть остатки меланхолии и привести себя в порядок. Проснувшееся сознание берет эмоции под контроль. Пелена безразличия «интегума» потихоньку возвращается на свой нормальный уровень, совсем она уже никогда не исчезнет, боль так и будет заперта внутри, но не уйдет. Одно из проклятий абсолютной памяти. Несколько минут привыкаю к ощущению мира вокруг. Теперь я почти в норме.
Просыпается совесть. Перед Ли нужно извиниться. Это бесспорно. Только как-то страшновато. Может быть, сначала письмо послать и букет? Стоп. А тут вообще принято дарить девушкам цветы? Не хотелось бы попасть впросак. У кого бы выяснить?
Впрыгиваю в сапоги и выбегаю из комнаты. Ни Виссы, ни ее соседки дома нет. Плохо. Выбегаю на улицу. Ага, знакомая фигура!
– Ну-ка, староста, стой. Ты-то мне и нужна! – Кажется, я ее напугал, иначе с чего бы Катарине вжиматься в стенку и становиться такой же белой? – Девушкам цветы дарят?
– А… Э… А… – Так, понятно, здесь я ничего не узнаю. О, идея! Срываюсь с места и несусь в сторону главного корпуса. Клавикус всегда все знает, и с ним можно не говорить полунамеками, выясняя очевидные вещи.
Крист ней-Самлунг развалился в кресле, наблюдая за метаниями дочери. «Все-таки талантливый парень этот Даркин – привести Лили в такую ярость еще никому не удавалось». – Настроение у библиотекаря сегодня было добродушно-философское.
– …это оскорбление… сволочь… никогда больше ни слова… – периодически выхватывало ухо из темпераментного монолога девушки.
Взгляд упал на причину такого негодования. Остатки шоколадной скульптурки были разбросаны по комнате.
– …этот тон… да как он только посмел… «Жду», видите ли…
– Ты уверена, что он хотел тебя именно оскорбить? – Ругань дочери начала слегка утомлять.
– А что, это можно понять как-то иначе? – Лилиана переключила свой гнев на отца.
– Кто знает? – прошибить спокойствие старого убийцы не так-то просто. – Даркин все же не обычный молодой человек. Да и вообще, возможно, не человек.
– Что ты хочешь сказать? – В голосе девушки появилась заинтересованность.
– Ты сама не раз говорила, что темный часто ставит тебя в тупик своими действиями или вопросами. Он все же очень издалека. Может быть, стоит уточнить, что он имел в виду, присылая столь странный подарок?
– Я не желаю с ним разговаривать!
– Это-то конечно. – Улыбка пряталась в роскошных усах. – Разговаривать не хочешь. А помириться? – Поня-а-атно, – протянул Крист, игнорируя молчание дочери, – в таком случае я с ним сам побеседую. Мне тоже интересно, что подразумевалось под столь… неоднозначным подарком. Ну и ты послушаешь. Спорить будем? Ну как хочешь.
Обеспокоенно гляжу на ней-Самлунга, сидящего напротив. Я уже заказал в уютненьком ресторанчике столик на двоих и приготовил бутылку лучшего вина, чтобы отпраздновать примирение, но Лилиана не появилась. Вместо этого курьер вручил мне приглашение «побеседовать» от ее отца. Теперь вот сижу в гостиной и пытаюсь понять, что меня ждет. Ситуация складывается явно нехорошая.
– Простите, молодой человек, я слышал, у вас возникло некоторое… – Крист чуть помялся, подыскивая слово, – недопонимание с моей дочерью. Не могли бы вы описать ситуацию.
– Зачем?
– Уважаемый, вы нанесли оскорбление моей дочери, прислав данную скульптуру. – Тон библиотекаря становится жестким. – Хотелось бы услышать объяснения.
Ага, значит, дело все-таки в этом дурацком подарке. Клавикус меня обманул? Ладно, со Старым Филином я позже рассчитаюсь. Сейчас лучше честно описать ситуацию и попытаться хоть как-то исправить положение.
– С чего начать?
– В последний раз мы виделись, если мне не изменяет память, в конце бруста, перед каникулами. Вот с этого и начните.
– Ну что ж. Во время каникул я подружился с одним человеком. Очень странная девушка-музыкант. А потом ее казнили по обвинению в применении темной магии. И я не только не смог помочь, но и косвенно оказался виновен в ее смерти. Но девушка даже магом не была – такие вещи я просто вижу. Я вспылил и в результате оказался в карцере. Этим объясняется мое столь долгое отсутствие. – По моим сведениям, вас выпустили из карцера перед праздниками.
– Да, но мне не хотелось втягивать Лилиану в неприятности.
Крист хмыкнул. Кажется, одобрительно. Кстати, в ощущениях есть нечто странное. Крист сидит прямо передо мной, а эмоциональный фон идет слева. Похоже, у меня не один слушатель. Ну и ладно, скрывать мне нечего.
– Месть не удалась, – продолжаю рассказ. – Это меня здорово подкосило. К счастью, Лили удалось вернуть меня к жизни. Я осознал, что был не прав, замкнувшись в своем горе, и решил извиниться.
– Ага! Так это все-таки было извинение! – за время моего рассказа настроение у Самлунга, кажется, здорово поднялось. Или всему виной выпитое?
– Ну да. Я на всякий случай решил посоветоваться со знающими людьми. Оказалось, у вас тут странный обычай дарить девушкам сладости.
– А там, откуда ты родом, не так?
– Нет, у нас принято цветы дарить по любому поводу.
– Спасибо хоть цветы не прислал, – хмыкнул мой собеседник.
Я тоже улыбнулся. Цветы здесь – символ любви. Их можно приносить на алтари богов или на могилы близких. Их могут дарить друг другу любовники. Подарить цветы девушке – это почти как сделать предложение руки и сердца.
– То есть насчет сладостей меня не обманули? – уточнил я.
– Обмануть-то не обманули, но, видимо, забыли объяснить, что в данном вопросе много условностей и символов. Вот ты о чем думал, когда дарил фигурку собаки?
– А что не так-то? Собака – это первое животное, прирученное человеком. У нас это – символ верности и преданности. В данном случае собачка как бы олицетворяет меня (а я выбирал самую милую и добродушную) и протягивает конвертик с извинениями. Кондитер, правда, предлагал услуги своего сына по написанию официального текста, но я решил, что написать самостоятельно – это более душевно. Хозяин пекарни, кстати, одобрил.
Реакция мастера Криста на мое объяснение была… странной. Он хохотал как сумасшедший минут пять. Под конец он мог уже только стонать и вытирать слезы. Кое-как отдышавшись и выпив вина, он пояснил причину веселья:
– Видишь ли, как символ – собака очень нехорошее и злобное животное. В общем, твою композицию можно примерно расшифровать как: «Подавись своими извинениями, тварь».
Я схватился за голову. Крист между тем продолжал, все еще подхихикивая:
– Конечно, кондитер одобрил твою идею! Он решил, что ты хочешь усугубить оскорбление, нацарапав пару строчек вместо изящных официальных формулировок. Уверен – он будет рассказывать об этом внукам!
Я был раздавлен. Щеки горели от стыда.
– И что теперь делать? – беспомощный шепот.
– Ну, можешь попытаться еще раз, – кажется, надо мной издеваются. Вон улыбка от уха до уха. Это привело меня в чувство.
– Нет уж! – встаю и кланяюсь одной из портьер слева. – Ли, ты все слышала. Если ты решишь, что я недостоин твоей дружбы, я не обижусь. Я понимаю свою вину (пусть и невольную) и навязываться не буду.
Кивком прощаюсь с Кристом и покидаю библиотеку.
Глава 17
– День добрый, господа будущие маги! – Катарина изобразила легкий книксен.
Альвин улыбнулся и отвесил вычурный церемониальный поклон.
– Что это с ним? – Катарина кивнула на Галена, который даже не обернулся, продолжая глядеть вдаль.
– Гален имел честь познакомиться с моей кузиной Диолеей. – В голосе Альвина прозвучало сочувствие.
– И?
– И выяснил, что человека можно смешать с дерьмом за один ахен. – Гален наконец развернулся лицом к девушке: – Причем исключительно взглядом.
– Этому всех аристократов учат или только девушек? – поинтересовался он, обращаясь к Альвину.
Тот вопрос просто проигнорировал.
– Тебя это так расстроило? – участливо поинтересовалась Катарина.
– Да нет, ничего. Все нормально. – В голосе молодого человека звучали боль и обида. – Я просто начал забываться. Все же вы – отличные ребята, вот я и возомнил, что теперь уже не просто безродный крестьянин, а… – Гален махнул рукой. – Да что об этом говорить! Мне только что объяснили, что для аристократов я все то же измазанное в дерьме ничтожество. Размечтался! Куда уж мне.
– Необычное зрелище. – Альвин смотрел куда-то в сторону, явно пытаясь отвлечь друга от грустных мыслей.
– Что такое? – Друзья проследили за его взглядом.
– В первый раз вижу Даркина смеющимся, – пояснил тот. И действительно, темный улыбался какой-то юной леди.
– Интересно, кто это? – прищурился Гален.
– Лилиана ней-Самлунг. Дочь главного смотрителя королевской библиотеки.
– Ты ее знаешь? – Оба парня удивленно посмотрели на Катарину.
– Да, встречались на одном из раутов. Странная девушка. Если ее послушать, то на свете нет более веселого, доброго и смелого человека, чем Кат.
– Вот, даже темный уже нашел себе столичную аристократочку. – Гален вздохнул, но уже притворно. – Госпожа ней-Эссен, а у вас нет еще одной столичной подружки-аристократки?
– Гален, ты что-то перепутал. – Катарина усмехнулась. – Я и сама провинциалка. Дочь военного, нейка. Для местных красавиц из высшего общества точно такая же выскочка, как и ты. Да и подруг у меня в столице в общем-то нет.
– Представляю себе Даркина на светском приеме, – фыркнул Альвин. – Интересное, должно быть, зрелище. Он же разговаривает только когда без этого не обойтись. Да и то по-хамски. Как его там на дуэль не вызвали – непонятно.
– Да нет, он был довольно вежлив и даже галантен. Не со мной, конечно. Лилиана даже уверена, что он аристократ.
– Версий о его происхождении – целая куча. – Гален взлохматил свою шевелюру, что напоминала копну соломы. – Говорят даже, что он незаконнорожденный сын мессира архимага Корвуса и Шаранти.
– Это которая женская ипостась Сына Битвы? Занятно.
– Некоторые вообще считают Даркина темной ипостасью этого бога.
– Привет, рыцарь! – Какой-то парнишка прыгнул на Альвина сзади. И тут же улетел в ближайшие кусты.
– Рад, что ты не растерял навыков в своей академии, – добродушно улыбнулся подошедший следом пожилой мужчина. – Твоя команда? – кивнул он на ошеломленных Галена и Катарину.
– Нет, – покачал головой Альвин, – ее.
– А ты растешь, мой мальчик. Уважаю, – новоприбывший хлопнул Альвина по плечу. – Представь нас, что ли.
– Простите. Ребята, позвольте представить вам Трувора но-Хорди. Когда-то я был его оруженосцем. Именно он научил меня, что значит быть воином и дворянином. Сэр Трувор, позвольте представить вам моих друзей и будущих коллег Катарину ней-Эссен и Галена Торуса.
– Ней-Эссен? Лотран ней-Эссен – ваш отец? К сожалению, я незнаком с ним лично, но мы сражались рядом во время Ормундского конфликта. Я слышал о нем, как об очень грамотном маге и офицере.
– Благодарю вас, сэр. – Катарина присела в реверансе.
– А про меня, как обычно, все забыли… – Паренек наконец-то выбрался из кустов.
– Марик, иди проверь лошадей, – повернулся к нему рыцарь и, видя, что мальчишка опять открывает рот, рявкнул: – Живо!
– Да, лучше бы и не вспоминали, – уныло пробормотал парень и, увернувшись от оплеухи, умчался.
– Простите. Это недоразумение – мой сын Марик, – но-Хорди развел руками. – Я уже думал пристроить его тебе в оруженосцы, Альвин, но… – Как тебе турнир? – сменил он тему. – Ты ведь, кажется, собирался участвовать? Не жалеешь? Мне кажется, у тебя был бы неплохой шанс если не победить, то войти в восьмерку сильнейших точно.
– Магия – тоже весьма интересное занятие. – Голос Альвина остался ровным, но было заметно, что тема ему неприятна.
– Тогда желаю удачи. Надеюсь однажды увидеть тебя победителем турнира магов. Леди. Господа, – два коротких кивка, и рыцарь удалился вслед за сыном.
– Ты рыцарь? – Гален удивленно взглянул на приятеля. – А чего не рассказывал? И цепь не носишь.
– А зачем? Сейчас я маг. Кому какое дело до моей цепи? Она не поможет мне в постановке «полога молчания».
Гален сочувственно улыбнулся. Полог получался у приятеля из рук вон плохо, вызывая справедливое негодование но-Шейна.
– Завтра на большой арене состоится турнир магов, – с энтузиазмом произнес он. – Вот это будет действительно интересно! А то тут смотреть-то не на что – разогнались, столкнулись, упали, и все.
– А потом будет большой королевский бал, – мечтательно протянула Катарина.
– Прекрасная леди оставит мне хоть один танец? – поинтересовался Альвин.
– Прекрасная леди на бал не приглашена, – хмуро ответила Катарина. – Родом не вышла.
– Э-э-э… – Альвин так опешил, что позабыл о манерах. – У меня нет пары, так что я бы мог… если, конечно…
– Нет, – отрезала Катарина. Молодой человек совсем растерялся.
– Я чем-то вас обидел, леди?
– Альвин, не в этом дело. – Голос девушки потеплел. – У тебя есть сестра? Ты хоть представляешь, сколько времени нужно девушке, чтобы подготовиться к балу? Да одна пошивка платья дней десять займет. И то самого обычного. А уж на королевский бал начинают за полгода собираться.