Раз уж между нами теперь царило полное доверие, то я решила поговорить с ним об этом:
— Зачем так грубо?
— Лучше бы было, если бы они начали стрелять, бросились на нас с ножами и мне пришлось бы отбиваться? Тогда бы кто-нибудь покалечился. И не факт, что это были бы не мы сами.
— Да, наверное, ты прав, — я вздохнула и понурилась. Снова чувствовала себя непроходимой тупицей.
— Припугнуть всегда предпочтительней, чем сражаться. Особенно с разбойниками. Они ведь как гидры: с одной бандой разберешься, на ее месте еще с десяток появится. А в такие времена — и подавно. Многие от отчаянья на лихую сторону подаются. Радует, что способностей магии они боятся. Считают, что смерть от магии страшнее, чем смерть в петле. Уж поверь, я знаю об этом не понаслышке. Непостижимое всегда страшнее обыденного. Поэтому достаточно лишь маленькой демонстрации — и к нам больше сунутся. И еще передадут другим товарищам, что предостережет их от встречи с нами в следующий раз. Как бы наименьшее усилие, — он пустился в долгие пространные объяснения.
Такое бывало и раньше. Обычно я выпадала на третьей фразе и начинала витать в облаках, поддакивая невпопад, но сейчас мне не хотелось… Я подъехала вплотную и коснулась его руки. Он обескуражено замолчал и вскинул бровь. Я улыбнулась, он улыбнулся в ответ и больше не занудствовал. Иногда мне хотелось снова заглянуть в недра его души, чтобы понять, также ему теперь легко со мной, как и мне с ним. Но я не хотела навязываться…
К Эскендерии подбирались к закату. Еще чуть-чуть, и ворота закроют. Нужно было торопиться. Мы бы растолкали лошадей в галоп, но все место занимали повозки и палатки беженцев. С версту, должно быть, от городской стены. И явно не хотели нас пропускать, смотрели косо, а то и бранились непристойно.
— И впрямь никого не пускают, — задумчиво хмыкнула я.
К воротам каким-то чудом прорвались. Думаю, свою роль сыграл меч, статная фигура Микаша и огромные размеры Беркута. На них смотрели с опаской, даже когда Микаш не использовал дар. Жаль, на городскую стражу это впечатления не произвело:
— Город закрыт, — хмуро объявил худощавый, среднего возраста мужчина. Поверх тонкой кольчуги было накинуто бело-зеленое сюрко с гербом в виде раскрытой книги с вложенным в нее мечом. Он скрестил свою алебарду с алебардой одетого точно также товарища, перекрывая нам вход.
— Но еще пару минут до захода солнца осталось, посмотрите, — я махнула рукой на запад, где посверкивая последними, кроваво-красными лучами поспешно скрывалось пугливое осеннее солнце.
— Да без разницы, — отмахнулся второй стражник. — Город и днем закрыт, только торговцев на рынок пускаем по специальным грамотам. И все.
— Но мы из высокого рода Стражей, — они окинули меня придирчивым взглядом. Я закашлялась. Микаш потянул из-за пазухи гербовую подвеску. — То есть вот он из высокого, а я оруженосец, — вроде, поверили. Ну да, Микаш-то посолиднее будет. — Мы в круг книжников поступать едем. Именем Безликого, пропустите нас!
— Стражей тоже пускать не велено, тем более непосвященных, — поддержал второго первый стражник. — Нужно дозволение с печатью и подписью одного из членов совета либо главы круга книжников. Можете его предъявить?
Мы сокрушенно покачали головами.
— Значит, дожидайтесь вместе со всеми, когда город откроют либо отправляйте прошение кому-то из высокопоставленных Стражей и ждите ответа. Нет грамоты — нет прохода.
Он развел руками. Я суматошно искала доводы, которые бы заставили его пропустить нас. Уже даже чувствовала, как с языка собирается сорваться что-то хлесткое и дерзкое, но тут вмешался Микаш:
— Благодарю за подробные разъяснения. Мы непременно так и поступим. Бывайте.
Он почтительно склонил голову. Стражники одобрительно закивали. Микаш поехал прочь, и мне пришлось следовать за ним.
— Почему ты не дал мне сказать?! — начала возмущаться я.
— Потому что они все равно бы не пропустили. У них строгий приказ, за исполнение которого они отвечают не то что теплым местечком, а собственной свободой. Настаивать бесполезно, лучше не привлекать лишнего внимания. На нас и без того все косятся. Или ты хочешь раскрыть свою маскировку?
Я раздумчиво качнула головой. Еще несколько часов мы бродили в потемках вокруг мощной городской стены в поисках свободного от людей места. Не хотелось ютиться ни в чьей компании, выслушивать любопытные расспросы или даже неприкрытую враждебность. Лагерь разбили на противоположной стороне города. Безликий ведает, почему именно этот клочок земли оказался пуст, в то время как повсюду было некуда плюнуть от кибиток беженцев.
— Как думаешь? — спросил моего мнения Микаш.
— Дурная слава. Проклятое место, призраки… Тут и старое кладбище недалеко, — я кивнула на посаженные ровной линией вязы, между которыми едва заметно различались массивные каменные плиты. — Была какая-то легенда, не помню.
— Не боишься? — он усмехнулся, бросая мне вызов.
— Было бы чего. Мы же не медиумы, — ответила я в том ему.
Мы дружно принялись расседлывать лошадей, распаковывать вещи, собирать хворост и готовить ужин. Быстро, когда вдвоем и без ругани.
— Что будем делать? — спросила я, грея ладони об миску с похлебкой.
— Подождем до утра, а потом разведаем, что к чему. Ты ведь никуда не спешишь?
Я покачала головой.
— Тогда ешь. Найдем какой-нибудь способ. Договоримся в купцами, чтобы они провезли нас под видом товара. Или подделаем эту грамоту. Или спишемся с кем-нибудь из глав ордена. Или отыщем подземный ход. В такой стене они должны быть, на случай если жителям придется тайно покидать город.
— Да, я что-то об этом слышала, — лениво набрала ложку похлебки и запустила в рот.
Еда становилась комом и не пролазила в горло. Но Микаш же следит, значит, придется есть. Я сглотнула.
— Думаешь, получится?
— Мы прошли лабиринт Хельхейма. Что нам какая-то городская стена после этого? Да хоть на осадных кошках переберемся.
Я слабо улыбнулась. А на сердце была такая стопудовая тяжесть.
— Значит, нам скоро придется расстаться. Куда ты потом?
— Может, тоже здесь осяду. Найду какое-нибудь ремесло в городе: у кузнеца или у плотника. Буду навещать тебя в свободное время. Книжники ведь это разрешают?
— Я не знаю, — растеряно повела плечами. — А как же охота на демонов? Ты же так мечтал…
— Да это уже никому не нужно, сама видишь, — Микаш кивнул в сторону огоньков от костров беженцев. — Все заняты войной друг с другом. До демонов никому и дела нет.
— Как это все глупо. Люди не должны сражаться друг с другом. Разве они не понимают, что сами делают себя уязвимыми?
— Как по мне, это давно назревало. Недовольство. Стражи стали слишком жадными, отдалились от народа, закрылись в своих замках за толстыми стенами, занимались своими непонятными для обычных людей темными делишками, пеклись только о собственных интересах. Теперь им нужно первыми сделать шаг навстречу, предложить условия перемирия, как акт доброй воли, реформировать старый уклад, точнее вернуться к тому изначальному, что был заложен Кодексом, искать поддержку у королей и знати, открыть хотя бы часть своих секретов.
— Принимать на службу простолюдинов наравне с высокородными?
— Как вариант. Приток свежей крови — не так уж плохо, согласись? — я фыркнула, но он распалился настолько, что уже не обращал на мою реакцию внимания. — Но они слишком гордые, поэтому… Если единоверцы победят, то на Стражей самих начнут охотиться, как на демонов. Не при нас, конечно, но при наших детях — так точно.
Конец света, который должен остановить Безликий? Звучит еще бредовей, чем победа селян в битве с рыцарями.
— Но если ордена не станет, кто тогда будет защищать людей от демонов?
— Они станут сказкой. И сейчас для многих почти сказка. Честно скажу, до нашествия я сам не верил, а потом как будто прозрел. Иногда думаю, что зря. Жизнь бы была намного проще без этого.
— Бессмысленной?
— Наверное. Я уже забыл, но у меня будет шанс вспомнить. Как думаешь, смогу?
Я улыбнулась и покачала головой.
— А я все равно попробую. Но ты ведь меня настоящего не забудешь? Подвиги Великого Микаша, м?
Он достал меч из ножен и повернулся в профиль, будто позируя для бюста.
— Такое забудешь, как же, — я прыснула в кулак.
Он вдруг посерьезнел, и на его лице зеркально отразилась моя тоска.
— Я буду помнить, — добавила я.
Мы улеглись спать.
Через несколько часов я проснулась от странного гнетущего ощущения глубоко внутри. Тревожность. Такое чувство, что кто-то бродит вокруг, высматривает, склоняется над тобой и пытается высосать дыхание. А все эти дурацкие разговоры перед сном! В детстве я всегда бежала к папе в такие моменты. Здесь папы не было. Поэтому я открыла глаза. Искаженные в темноте очертания предметов заставляли воображение дорисовывать жуткие картины: ощерившиеся пасти клыкастых монстров, тянущиеся когтистые лапы. Я гнала от себя эти жуткие видения, вспоминала то, что довелось пережить. Повторяла, что смерть, даже смерть от демонов — это не страшно. Все когда-нибудь умирают. Раньше или позже — не важно. Бояться нечего.
Уговорить себя не получалось. Стоило закрыть глаза, как я видела продолжение того же жуткого сна. Я глотнула воды из фляги и встала. Решила не будить Микаша и размять ноги. Старый сон уйдет, придет новый, нормальный.
Было тихо, как перед бурей, ветра нет, темно, звезд не видно. Я спотыкалась на кочках, боялась упасть и все равно куда-то брела, словно на чей-то завораживающий зов. Кто-то был там впереди, не эти, которые не верят в нас и не видят нашего мира, а другие, наши. Стражи.
— Что тебя здесь держит? Давно пора уходить! — раздался в темноте чей-то басовитый голос.
Сомнамбулический бред оборвался, словно я упала в ледяную воду. Это патруль. По дороге сюда мы ни разу не нарывались на них — видимо, все силы ордена были сосредоточены на юге. Я нервно сжала амулет. Он ведь даже Микаша не провел, только для тупых подручных Йордена сгодился. Я медленно завернулась и, крадучись, стараясь производить как можно меньше звуков, пошла обратно.
— Там кто-то есть, — раздался еще один голос, чуть выше. — Эй, стой!
Я не успела сделать и двух шагов, как мне на плечо легла тяжелая рука. Вдох-выдох. Мне совершенно нечего скрывать. Я медленно обернулась. Передо мной стояли трое, в темноте внешность не разобрать. Видела только очертания плотных плащей и притороченные к поясам мечи.
— Доброй ночи, господа Стражи. Как служба? — я улыбалась. Понимала, что в темноте не видно, но все же…
— Идет, — радушно ответил все тот же, который держал меня за плечо. Средний по росту и по возрасту, похоже, тоже. Старик самый хрупкий и невысокий. Молодой самый крупный. Все сильные телепаты, судя по четким аурам. — Что вы здесь делаете?
— То же, что и все — хотим попасть в город, — я смиренно пожала плечами. — Мы что-то нарушили? Здесь нельзя находиться? Мы не знали, можем уйти. Просто рядом с остальными нам неудобно, вы же понимаете.
Говоривший внимательно меня разглядывал, будто мог что-то видеть в непроглядном мраке. Остальные нетерпеливо переминались с ноги на ногу, но молчали. По-моему, он был у них главный.
— Вы обознались, мы не патруль, — наконец, заговорил он. — Обычные воины. Возвращались из похода и немного отстали от основного отряда. Ждем утра, чтобы войти. Не пригласите усталых путников к костру? Мы весь день ехали, чтобы нагнать время. На разбивку лагеря совсем сил не осталось.
Мне не хотелось задерживаться с ними надолго, но и отказать я не могла. Это выглядело бы слишком подозрительно.
— Конечно, идемте.
Я повела их за собой в лагерь, ориентируясь на ауру Микаша и трепещущий отсвет костра. Микаш уже проснулся и подкладывал паленья в огонь, чтобы распалить его поярче.
— Зачем ушел? — отозвался он издалека, явно приметив гостей.
— Не спалось, — я старалась вести себя непринужденно и пропустил их к костру первыми.
Троица назвала свои имена, но они тут же напрочь вылетели из памяти. Мы тоже представились. Я предложила перекусить остатками наших припасов — они не отказались. Видно, действительно долго были в пути и выглядели даже изможденнее нас с Микашем. Тощие и с черными, непроглядными даже в пламени костра лицами.
— Мы с севера, из западных пределов Веломовии. А вы? — невзначай поинтересовалась я, чтобы хоть немного развеять мрачное настроение.
— С юга, из Муспельсхейма, — охотно ответил средний, самый говорливый из них.
Микаш и остальные двое упорно отмалчивались. Ну с моим-то товарищем все ясно — он всегда тушевался, когда приходилось изображать из себя благородного. Пыталась несколько раз втолковать, что когда он не притворяется, то и так ведет себя местами позаносчивей, чем какой высокородный лорд. Но Микаш как будто не слышал. И продолжал мрачно смотреть мимо. А вот мрачное молчание двоих из Стражей настораживало.
— О, так вам посчастливилось увидеть знаменитую колыбель всех людских народов? — притворяться радушной стало проще, когда он действительно меня заинтересовал.
— О да, и кладбище слонов, и наскальные рисунки, и непроходимые джунгли, в которых прячутся грандиозные заброшенные храмы древности, и бездна созданий, демонических и обычных, названий которых нет в нашем языке. Удивительное место, — воодушевленно рассказывал он, а потом пристально присмотрелся ко мне и, улыбаясь, спросил: — Хочешь там побывать?
Я пожала плечами. Не хвастать же перед ним, что я побывала в Хельхейме и тоже видела много всего необычного.
— Может. Но не сейчас. Сейчас нам надо во что бы то ни стало попасть в город.
— А что там, в городе? На севере же вроде полно городов ничуть не хуже, более спокойных и, главное, отрытых.
— Мы только что прошли испытание. Хотим попасть в круг книжников. Это почетно.
— Тогда вы опоздали — вступительные испытания в университет уже три месяца как закончились.
— Нас там ждет один человек.
— Кто он?
— Я не знаю его имени и как он выглядит, но когда увижу, пойму, что это он.
— Так может это кто-то из нас? Посмотрите внимательней, — он распихал своих скучающих и откровенно клюющих носом товарищей.
— Я правда не думаю, что стоит… — пробормотал невысокий сухой старик, но осекся, схлопотав недовольный взгляд от своего говорливого товарища.
Странные они. И не выгонишь — еще чего доброго донесут в орден.
— Нет, это не вы, — я извиняюще улыбнулась и перевела взгляд на Микаша в поисках поддержки. Только тогда заметила, что он вцепился в эфес собственного меча.
— Жаль, — говорливый тоже улыбнулся. — Но все равно должны же мы как-то отблагодарить вас за то, что вы пустили нас погреться у костра и преломили с нами кусок хлеба. Чего вы хотите? Попасть в город?
— Да нет, мы уж как-нибудь сами, — растерянно ответила я.
На горьком опыте уже поняла, что от подозрительных незнакомцев никакую помощь принимать нельзя. Хотя, может, это только мнительность. Как понять чужие намерения, не залезая при этом в мысли? Клятву мы, конечно, не давали, но они-то об этом не знают…
— Тогда что-нибудь более значимое? Нам многое подвластно, даже такое, что представить сложно. Только скажите. Изменить предначертанное? Заставить удачу улыбаться?
— А мир во всем мире можете? И чтобы демоны все передохли разом? — вдруг заговорил Микаш. Я облегченно выдохнула, потому что от странного разговора уже мурашки бежали по коже. И голосок в голове шептал все настойчивей: «Берегись! Берегись! Берегись!»
— Можем, но это не твое сокровенное желание, — отозвался говорливый, его улыбка делалась все шире. Мне казалось, что она вот-вот перерастет в оскал. — Ты, как и все, хочешь, чтобы тебя приняли и признали. Ты хотел бы родиться одним из них. А ты, — он перевел на меня свой странный завораживающий взгляд. — Ты хочешь, чтобы бог полюбил тебя. Но его сердце — осколок льда, а смертная доля не соединяется с бессмертной.