- Тише, малыш, - похлопал жеребца по холке Микаш. – Нам он нужен живым.
Щекотнули сырую от пота шерсть шпоры. Беркут затрусил между тел вверх по склону, волоча за собой бездыханного демона.
Микаш замыкал строй. Тащили за собой раненых, за погибшими надеялись вернуться позже, если удастся выбить нечисть из леса.
Микаш отдал коня оруженосцу, а сам отправился устраивать племенного Ходока. Тот ещё не очнулся. Микаш запер его в серебряную клетку, которую держали специально для таких случаев. Именно за этим занятием его и застал лорд Мнишек. Не послал кого-то, а явился сам, словно Микаш был выше его по званию.
- Чем ты занят? - недовольно поинтересовался. - Думаешь, у меня есть силы читать погребальные речи из-за твоих ошибок? Никто за тебя твою работу не сделает.
Знакомая песня. Даже немного смешно, что старый капитан так похож на избалованного сынка лорда Тедеску, которому Микаш служил в юности. Впрочем, к старикам следует быть снисходительным.
- Я и не думал отказываться от почетной обязанности, но спасибо, что напомнили. И за отеческую заботу, и за науку тоже спасибо, - Микаш поклонился ему низко в пол, как кланялись простолюдины, а не Стражи.
Мнишек заметно смутился. Если бы не темнота, то наверняка бы был заметен румянец на впалых щеках.
- Поговори мне тут!
Он развернулся на каблуках ушёл восвояси. Микаш лишь пожал плечами. Погребальные костры ещё не собрали, поэтому он вернулся к себе в палатку и быстро набросал отчёт для маршала. Скорбные горны загрузили как раз, когда он заканчивал. Погребальных речей он уже успел выучить предостаточно, заодно сочинил ещё несколько. Знал, что понадобится.
Отослав оруженосца с отчетом, Микаш еще раз перечитал списки погибших, переоделся в голубую парадную форму и направился к кострам.
Громкий чистый, как звон колоколов, голос маршала летел над ночным полем, усиленный эхом. Славил героев, желал им упокоения на том берегу Сумеречной реки. Символические костры были сложены для тех, кто остался в лощине. Речь маршала закончилось. По цепочке подхватывали капитаны рот. Очередь дошла и до Микаша. Все взгляды устремились к нему. Кажется, сегодня здесь собрался весь лагерь, хотя раньше многие пропускали погребальные церемонии. Ну, что ж. Микаш закашлялся, прочистив горло, и шагнул вперед.
- Сегодня многие не вернулись из боя, многие ушли на ту стороны, молодые, полные надежд. Мы помним, как утром они шли бок о бок с нами, шутили и не думали о смерти. Никто из нас не думал. И это правильно – не стоит звать костлявую раньше срока. Но раз уж вышло, они не дрогнули перед ее лицом, прикрыли нас своими спинами. Благодаря их подвигу мы еще дышим, наш мир еще поглотил хаос, а наши близкие могут спокойно жить в тепле и безопасности. Погибшие не уйдут в забвение, мы запомним их имена, они будут звучать в наших сердцах, пока мы сами не взойдем на эти костры. Давайте назовем их всех, - Микаш принялся читать наизусть список погибших. Отовсюду ему вторили голоса воинов, шепотом повторяли имена. И поднималось что-то в душе, нет, не веселье, потому что веселится в такой момент невозможно, чувство единства, долга, гордости за то, что все они делают правое дело, оставив за порогом личную выгоду и распри. – Ступайте с миром в бессолнечные земли. Ваш подвиг будет жить в веках, а ваших близких не обойдет божья милость и благоденствие. Мы выстоим против мрака!
- Мы выстоим! Мы выстоим! – раздавалось отовсюду, даже из чужих рот.
Надо же, как воодушевились.
Слово передали командирам звеньев, которые поджигали костры и нараспев читали последние отходные речи. Совсем быстро догорели, одно незаметное мгновение для звезд на небе – человеческая жизнь. Такая хрупкая, но такая важная – ничего в целом свете важнее нет. В такие моменты понимаешь это лучше всего.
После церемонии посыльный доложил, что маршал ожидает Микаша с пленным на военном совете. Подозвав несколько воинов покрепче, Микаш велел им помочь ему дотащить клетку с Ходоком до маршальского костра. Тварь уже очнулась, сидела на дне, обняв костлявыми руками прутья, просунул между ними уродливое рыло и посверкивал красными глазами в темноте. Пока парни тащили – молчал. Ничего – под серебряным лезвием расколется, как и все.
Вокруг костра уже собрались командиры и советники. Настороженно следили, как перед ними устанавливают клетку с демоном. Гэвин пришел последним, по хмуром усталому лицу было понятно, что до последнего разбирался с какими-то заботами. Даже неловко сделалось его отвлекать. Хотя вроде бы не пустяк. Вроде бы…
- Я взял пленного. Хочу допросить… - не слишком уверенно начал Микаш.
- Думаешь, он скажет что-то новое? – измученно спросил Гэвин.
- Можете считать это мнительностью, но мне кажется, демоны знали о наших планах, - Микаш все же собралась и преодолел собственную робость.
Гэвин только пожал плечами.
- Ладно, давай допрашивай, раз сам притащил.
Он уселся на бревно вместе с капитанами, поставил локти на колени и подпер подбородок ладонями, с терпеливым ожиданием глядя на Микаша.
Он думал, что допрос будет вести сам Гэвин, но раз так… Не идти же на попятную перед всеми. Микашу поднесли серебряный кинжал. Ходока достали из клетки и привязали к столбам рядом с костром. Не то, чтобы тварь не сопротивлялась, наоборот, дергалась, пыталась отбросить сторожей или цапнуть зазевавшихся. Но связанный, он покорно обмяк и лишь смотрел безотрывно кроваво-красными глазами в лицо палача.
Отрешиться. Показывать слабость нельзя – никому и никогда, особенно среди своих.
- Ну что, струсил, убийца? – прошипел, ухмыляясь клыкастой мордой, Ходок. – Как головы резать – ты мастак, а мучить перед всеми – сразу совестно? А? Истинную свою суть показывать.
Ну да, как всегда пытается язык заговорить – ничего нового.
- Если хочешь умереть быстро – отвечай на вопросы. Как вы узнали о наших планах?
- Да вы же все предсказуемые, как не знаю что. Думаете, мы не можем просчитать все ваши шаги загодя? Чай, больше тысячи лет воюем.
- Как и мы с вами. Кто ваш лазутчик?
- Нет никакого лазутчика. В ваших поражениях виноваты только вы сами.
- Уж конечно, - хорошо хоть разозлил достаточно. Микаш полоснул тварь серебряным лезвием. Выступила черная кровь, запахло паленым мясом. Ходок громко зашипел, извиваясь на путах всем телом. – Так ты будешь отвечать?
- Я ответил – нет лазутчика. Вы сами кусаете себя за хвост. Нам остается только собраться для решающего удара и добить. Скот останется без сторожей, и тогда его можно будет откормить и схарчить. Совсем как у вас в селе.
Микаш смерил его ледяным взглядом и принялся вырезать лоскуты кожи на мохнатой черной груди. Паленая шерсть и мясо воняли непереносимо, также мерзко, как когтями по стеклу, визжала тварь. Помогало только то, что капитаны наблюдали за всем бесстрастно.
- Еще одно оскорбление – и я сниму с тебя всю кожу. Имя!
- Хоть режьте по кусочкам – не скажу.
- О! Значит, лазутчик все-таки есть!
Тварь зарычала и рванулась. Веревки лопнули. Ходок насадил себя на выставленный для защиты кинжал. Лезвие вошло в и без того кровоточащую грудь по самую рукоятку. Ходок несколько раз резко дернулся, чтобы уж наверняка. И рухнул на землю бездыханным. Микаш так и остался стоять с вытянутым вперед кинжалом, с которого капала темная кровь. Мотнул головой, чтобы прогнать оцепенение, и, пихнув демона сапогом, чтобы удостовериться, что тот мертв, направился к маршалу.
- По крайней мере, теперь ясно, что лазутчик есть, - сказал Микаш, принимая из рук Гэвина платок, которым принялся отирать лезвие от крови. – Это кто-то из командования, кто-то, кто знал о наших планах. Нужно проверить, нет ли у кого шрамов на шее. Или еще чего – подумать.
Маршал в задумчивости почесал бровь.
- Ну ладно, исполняйте! – приказал он капитанам зычным голосом.
Микаш взял факел и принялся осматривать шею каждого. Капитаны, помощники и советники нехотя отворачивали перед ним вороты рубах и показывали шеи. Кривились при этом, словно такая проверка унижала их высокородную честь. Вильгельм напротив презрительно ухмыльнулся, когда Микаш ничего не нашел на его шее. Даром что дураком не обозвал. Остальные тоже оказались чисты. Микаш замер возле последнего – Дайон Томази, кажется, так его звали, капитан роты красноклювов. Норикиец, говорили, из обедневшей семьи, телепат, как и Микаш. Ему было уже за тридцать, крепкий, но невысокий, звание получил заслуженно и носил не первый год, на советах обычно отмалчивался, но на поле брани был смелый и удачливый, как демон.
Микашу с самого начала не понравился его взгляд, хотя другие тоже смотрели волками. Было в нем что-то… впрочем, Микаш списал все на мнительность, ведь шея у него тоже оказалась чиста.
- Ну что, доволен, маршальский прихвостень? – зло зашептал ему на ухо Дайон, поправляя ворот. И уже в голос, чтобы все слышали: – Сам-то шею покажешь? Да я отсюда вижу, что шрамы у тебя есть.
По собравшимся прокатился недобрый шепоток, все переводили взгляды с Микаша на Гэвина и обратно.
- Они старые. На меня в детстве Ходок напал. Маршал знает.
Микаш повернулся лицом к Гэвину и покорно склонил голову. В темноте его не разглядеть лица, только видно, как тревожно пульсирует и покрывается тонкими жилками нестерпимо-голубая аура. Не доволен? Неужели в чем-то подозревает? Но ведь…
Подумать Микаш не успел. Сгусток воздуха ударил в бок. Микаш едва смог подставить ладони и упал на четвереньки.
- За Единого!
Над головой свистнуло лезвие короткого меча. Когда Микаш обернулся, то Дайон за ним стоял с растопыренными ногами и руками, в правой зажат короткий меч. Глаза вытаращились, а ртом он суматошно глотал воздух, словно на горло давила удавка. Прищурившись, Микаш почти видел вихрившиеся вокруг него голубые сгустки воздуха.
- Завяжите ему рот и живо ко мне в палатку! – скороговоркой отдавал приказания Гэвин, широко шагая прямиком к ним.
Микаш рывком поднялся, пытаясь отойти от шока и сообразить, что произошло. После затишка мысли лихорадочно скакали. Бунтовщики среди Стражей? Снюхались с демонами? Вербовали лазутчиков, готовили покушение на маршала или провокацию? Пытались ослабить армию, увеличив потери?
Также гудели и люди вокруг, потрясенно обсуждая случившееся.
Как Дайон пронес оружие на совет? Всех же обыскивали. Есть еще предатели?
Двое маршальских охранников выбили меч из безвольной руки предателя, воткнули ему в рот кляп и потащили к палатке Гэвина. Он шагал следом, быстро и размашисто, прошел мимо Микаша, даже не взглянув. А ведь только что жизнь ему спас! Микаш поспешил за ним. У самого входа в палатку Гэвин развернулся и приказал:
- Останься здесь, со всеми.
- Но это… небезопасно, - с трудом нашелся Микаш.
- Правильно. Поэтому останься, - не слушая больше возражений, Гэвин скрылся за пологом.
Через пару мгновений стражники покинули палатку и маршал остался один на один с пленником. Микаш закрыл глаза, изо всех сил присматриваясь к аурам внутри. Голова трещала: то ли от усталости и бесконечных волнений, то ли от удара телекинезом. Хорошо хоть дар не использовал в это время, иначе бы не очухался до завтра.
Капитаны тоже столпились у палатки. Микаш затылком чувствовал их сверлящие взгляды, их эмоции – тревога и недоверие. Но волновал больше маршал – закрытая на пудовый замок книга, единственная, из всех в мире, которую действительно хотелось прочесть от корки до корки, разгадать зашифрованный в мутных словесах смысл, но не мог дотянуться даже до инкрустированной золотом обложки.
Полыхнула голубая аура. Раздался крик. Микаш было дернулся бежать в палатку, но стражники удержали его. Вскоре Гэвин вышел сам, с его ладоней падали темные капли, в ночном воздухе витал солоноватый привкус крови. Так пахла беда.
- Заберите тело. На рассвете сожжем, как предателя, - Гэвин на мгновение пошатнулся. Микаш дернулся подхватить его, но тот успел выровняться сам и отстранился, скрестив руки на груди, заговорил четко и бойко. – Соберите всех истинных телекинетиков, всех, кто умеет обходить ментальные блоки и невосприимчив к внушению. Я знаю, что их мало, но с десяток набраться должно. Уверен, в лагере есть и другие предатели. Будем проверять всех – я расскажу, что делать. Начнем с приближенных к Томази, телепатов в первую очередь.
Люди начали расходиться, спеша исполнить приказы маршала. Даже в таком ослабленно состоянии ощущалась его огромная, довлеющая над всеми сила. Она не позволяла ослушаться. Никогда.
Несколько капитанов осталось, ожидая какой-нибудь ясности.
- Дайона подкупили демоны? – не веря, спросил Микаш.
Гэвин наградил его тяжелым взглядом.
- Если бы. Единоверцы.
- Как у них на это ума хватило?
- Не у них, а у тех, кто теперь стоит над ними.
- Те одержимые из Эскендерии, да? Я слышал, что они возглавили сопротивление. Травят байки, будто их изгнали из ордена за то, что они услышали глас истинного бога.
Гэвин кивнул и горько усмехнулся:
- Вопрос только в том, какого именно бога.
- Иногда даже жаль, что люди так доверчивы.
- Вера – великая сила, мой мальчик. Вполне возможно, самая страшная в мире. Нас хотят стравить нас друг с другом. Простая стратегия, как и все гениальное: разделяй и властвуй. Только не рассказывай никому, что как-то с ними связан.
- Да я понимаю, что это не те знакомства, которыми стоит хвастать. Вы возьмете меня на допрос? Я кое-что знаю о ментальных техниках… читал… пробовал… когда была возможность, - Микаш с трудом подбирал слова, почему-то ощущая, что между ними все больше разверзается пропасть, как будто смысл сказанного маршал начал доходить только сейчас. Дайон был телепатом. Допрашивают телепатов. Одержимые интересовались именно им. И то пророчество вельвы… Гэвин ведь все знает!
- Нет, - веско ответил маршал, повернувшись в сторону возвращающихся рыцарей.
- Почему? – Микаш начал тараторить в запале. - Вы мне не доверяете? Я готов пройти проверку первым. Самую строгую и предвзятую. Мне скрывать нечего.
- Тише! – шикнул на него Гэвин. – Тебя и так проверят первым. Не пойми меня неправильно, если бы ты переметнулся, я бы почувствовал это раньше всех. Но сейчас нас обоих загрызут, если мы этого не сделаем.
- Понимаю, но…
- Верь мне.
Микаш не успел ответить, как их окружили телекинетики. Его оттеснили от маршала. Пришлось ждать, пока Гэвин что-то объяснял им, энергично помогая себе руками. Наконец, маршал замолчал, и все выжидающе обернулись к Микашу.
- Не соблаговолите пройти с нами? – для соблюдения приличий поинтересовался один из телекинетиков. – Это пустая формальность – не стоит волноваться.
Микаш покорно склонил голову и пошел за ними. Его привели обратно к костру капитанов, поставили перед всеми и окружили.
- Не сопротивляйтесь, и все пройдет легко, - сказал напоследок тот же самый телекинетик.
Гэвин наблюдал издалека. По его взгляду было ясно, что легко не будет в любом случае.
Микаш сделал глубокий вздох. Пальцы множества рук легли ему на голову, будто покрыли ее всю. Из них выстреливали искристые ленты, жалили, пронзали, рвали и выворачивали наружу мозги. Даже на допросе у дознавателей из ордена не было так плохо. Сознание мутилось от боли, в глазах темнело. Так должно быть? Или это от усталости, слабости? Или потому что и вправду виноват? Вправду, демон. Самый худший из всех.
Сквозь узкую щель, оставшуюся от зрения, полыхнули нестерпимо-синим глаза маршала. Как тогда, годы назад в маршальской палатке зазвучал его веский, полный достоинства голос: «Темное есть в каждом из нас. Свой демон. Можно прятать его от посторонних глаза или прятаться самому. Но истинную силу можно обрести лишь тогда, когда встретишься с ним лицом к лицу и покоришь его, заставишь служить себе и людям, а не будешь служить сам».
«Нет. Я выстою. Я докажу, что достоин вас».
Микаш закусил губу до крови – ее солоноватый привкус на губах отрезвил. Реальная боль. Стоять. Не падать. Ни в коем случае не показывать слабость – за слабость сжирают живьем, особенно здесь.
- Хватит, он чист, - скомандовал тот самый телепат.
Отпустили так резко, что Микаша едва не разорвало на части.
- Ну как? – поинтересовались все с той же напускной вежливостью.
- Комариный укус.
- Вот и прекрасно.
- Не расходуйте резерв впустую. Вам сегодня понадобится каждая капля силы, а вы уже опорожнили добрую половину, - журил их Гэвин, подходя к Микашу.
- Теперь можно я пойду с вами? – спросил он, изо всех сил стараясь не показывать слабость.