Также Микаш составил графики и программу тренировок для каждого воина, а для командиров звеньев еще и инструктажи для улучшения лидерских качеств.
Микаш не знал, удастся ли воплотить все это в жизнь, но шанс попробовать предоставлялся только сейчас. Во время первой же ночевки Микаш представил все свои планы маршалу. Гэвин долго и с пристрастием их изучал, заставляя Микаша раздуваться от гордости. Надо же, не отмел, как собачью чушь, с первого взгляда. Делал какие-то пометки, что-то исправлял и только через час вручил бумаги обратно.
- Неплохо.
- Да?
Гэвин покивал и потер левую бровь.
- Если тебе удастся все это воплотить в жизнь, то мы сократим потери вдвое.
Микаш просиял и умчался обдумывать свой план дальше, раз уж ему дало ход высшее начальство.
Лорд Мнишек мучился ревматизмом и скверным старческим нравом, так что рвение проявлял разве что к порядку в лагере и муштре рядовых на утренних построениях. К остальным делам он не проявлял никакого интереса и, не читая, подписывал подсунутые ему приказы, лишь бы они были одобрены маршалом. Единственным неприятным моментом были бесконечные придирки к Микашу, лишь бы унизить лишний раз, понося его последними словами за бестолковость, нерасторопность и еще Безликий ведает что. Впрочем, к такому обращению Микаш привык еще в замке милорда Тедеску и сносил все молча и безропотно, а сам делал то, что надо было ему.
Не слишком добрая репутация лорда Мнишека, его чин и гербовая печать на указе очень помогали в осуществлении задуманного. Если кто-то начинал роптать, откуда вдруг такие жестокие порядки – теперь все свободное от марша время у воинов звена было расписано по минутам – Микаш разводил руками. Мол, я-то тут причем - сам страдаю. И без лишних споров ему подчинялись.
Вставали до зари, бегали несколько верст, потом умывались и шли на построение перед завтраком. После завтрака продолжался марш. На дневной остановке Микаш заставлял рядовых упражняться с оружием, а перед сном – с даром, напрявляя большое внимание на взаимодействие между членами вновь сформированных звеньев. Кое-кого все же пришлось менять еще раз и учитывать новобранцев, с которыми Микаш только-только раззнакомился. Практика всегда отличается от теории, а уж если в спор вступают характеры и взгляды…
После изнурительных тренировок все без лишних разговоров разбредались спать и до песни утренних горнов даже не жужжали. Впрочем, это как нельзя кстати помогало с наведением порядка, который так любил лорд Мнишек.
На редких дневках Микаш заставлял рядовых строить из поваленных деревьев полосу препятствий и проходить ее с дюжину раз в любую погоду: проливной дождь, палящее солнце, ураганные порывы ветра. Все, чтобы повысить выносливость и увеличить шансы желторотиков выжить в бою.
Сам Микаш работал на износ. Даже пришлось себе отдельный график составлять, судя по которому, на все задуманное ему не хватало еще часов по десять-двенадцать в каждом дне. Тяжелая жизнь приучила мало спать и много работать, но сейчас даже ему приходилось тяжело. Четыре часа сна ночью и потом сколько удастся подремать в седле верного Беркута во время марша и то только если голову не будут занимать дела.
Микашу выделили отдельную палатку. На самом деле ее могли выделить, когда он еще был командиром Соек, но он упорно желал проводить больше времени со своим звеном, чтобы укрепить их доверие. А вот теперь его задачи сильно изменились. Работе требовалось отдаваться целиком и полностью, а для этого необходимо было уединение и тишина. От гулянок и визитов вежливости Микаш отмахивался: мол, завалил меня лорд Мнишек работай по самое горло и три шкуры спустит, если что запорю. От него с пониманием отставали.
К остальным хлопотам добавились и неучтенные. Оружие и броня быстро изнашивались, оружейники работали из рук вон плохо и жаловались на скудную оплату. Микаш стал разбираться, что да почему, жалея, что в свое время вешал все денежные вопросы на Лайсве и так ничему у нее и не научился. Пришлось искать казначеев и заставлять их все показывать и обучать, а потом рассчитывать и выяснять, куда уходят выделенные на обмундирование и снабжение деньги. Выяснилось, что кое-кто проворовался, кое-кто намеренно завышает цены.
Устранив эти неприятности и урезав еще кое-какие расходы, Микаш собрал небольшую сумму. С оружейниками и провизорами пришлось договариваться лично: лестью, угрозами, посулами и обещаниями замолвить словечко перед маршалом.
К началу боевых действий большинство проблем худо-бедно решились. Рота была к нему хорошо расположена, наслушавшись историй о доблести и ратных подвигах. Да и авторитет высокого лорда Мнишека был непререкаем. Военные советы теперь дозволялось посещать по чину, безо всяких попустительств со стороны маршала, из-за которых на них обоих все высокие лорды смотрели с плохо скрываемым неодобрением. Микаш также смог свободно высказываться по любым вопросам, о которых заходила речь, и вносить свои предложения. Собственно, этим он и пользовался так часто, как только находил, что сказать, отыгрываясь за все те часы, что приходилось молча прятаться в темном углу.
Гэвин все внимательно выслушивал, мог спросить, объяснить или даже согласиться. Остальные смотрели на их обсуждения с тревогой, но потом обвыклись и сами стали высказываться.
К началу боевых действий Микаш с чистой совестью могу сказать, что сделал все, что мог и даже больше. На этот раз зачищали северное направление, южное оказалось перекрыто из-за войны с единоверцами. Марш остановили в норикийской горной долине Ланжу, сплошь покрытой величественными и мрачными лесами. Родина старинных семей с оборотническим даром тотема волка. И вправду, леса кишели ими, а еще таящимися в темных чащах, недоступных горных вершинах и потаенных пещерах демонами. Твари земли не такие опасные, как огненные ифриты и многоголовые людоеды, хотя куда более хитрые и пронырливые.
- Такая сушь стоит – огненную мощь пирокинетиков использовать не стоит. От одной искры все вокруг вспыхнет – сами угорим. С телекинезом тоже надо осторожно – сухостой не выдержит сильных потрясений. Каждое действие нужно рассчитывать аккуратно, - объяснял Гэвин на последнем перед битвой совете, показывая на карте первоочередные цели и обрисовывая вкратце общие задачи.
Микаш изучал карту еще долго после того, как все разошлись. Запоминал, обдумывал, перебирал варианты.
- Перестань волноваться – лучше выспись, - Гэвин по-отечески положил ему руку на плечо.
- Надо еще последние распоряжения командирам отдать, - отмахнулся Микаш. Никакого волнения он не чувствовал, вот совершенно, просто хотелось удостовериться…
- Успокойся, тебя же прямо колотит. Это просто очередной бой, такой же, как сотни других на твоей памяти.
Микаш напряженно выровнялся, силой воли уняв всякое непроизвольное движение в теле.
- Такой же. Можно откланяться?
- Давно пора.
Оставшиеся несколько часов до отбоя Микаш объяснял командиром звеньев их задачи, подходил к каждому и удостоверялся, что тот понимал свою роль и роль своих людей правильно, рядовых окликал по именам и желал удачного боя. Все, что только можно было, он сделал.
Уснул, как только улегся на мягкие тюфяки в палатке. Проснулся тоже как и хотел перед побудкой. Успел собраться и настроиться перед тем, как затрубили горны и на пороге показался молчаливый мальчишка-оруженосец, который помогал ему облачаться в доспехи. Поверх надетой на плотную стеганку кольчужной рубашки закреплял ремнями пластины панциря, проверял сочленения. Микаш уже пробовал их во время тренировок. Не слишком удобно, но все настаивали на полном облачении, раз уж ему выпало вести роту в атаку.
На построение он успел немного раньше Мнишека, чтобы всех еще раз проверить. Сам высокий лорд капитан вальяжно прошествовал к ним при полном параде в белых латах с выведенной на груди черной цаплей и черным бархатным плащом за спиной. Как будто сам собирался вести роту в атаку, хотя целители строго-настрого запретили и не выпускали из-под собственного рачительного присмотра. Он прошелся по рядам, осматривая каждого воина придирчивым взглядом. Кривился, отчитывал, грозил многочисленными рапортами, а завершил смотр грозной речью:
- Ну что, остолопы, к порядку вас явно не приучили, - он обвиняюще покосился на Микаша. Подрывает авторитет прямо перед битвой? Зачем? – Езжайте же и не смейте, слышите, не смейте ронять честь войска маршала Комри. Если кто-то из вас, сосунки, посмеет оступиться и побежит назад, получит болт между глаз, - лорд поднял на них заряженный арбалет и обвел нескольких ближних к нему человек. – Сражайтесь, слышите?! До последней капли крови, вы только на растопку годные!
Он сплюнул и зашагал прочь. Микаш вышел вперед, чтобы хоть немного загладить ситуацию:
- Вот, лорд Мнишек поведал нам, как важна сегодня будет ваша доблесть и бесстрашие на поле брани. Кто-то из вас уже пробовал запах демонской крови, а для кого-то это впервые. Я не буду врать вам, что там будет легко или что демоны не страшны и не смогут вас убить или покалечить. Все вы знаете, что это не так. Путь воина никогда не бывает легким. Но вы должны помнить, для чего вы здесь: чтобы защищать тех, кто остался в солнечном мире – детей, жен, родителей. Только ради их счастливых и свободных жизней мы все это терпим.
По роте прокатился ропот одобрения. Микаш продолжил.
- Мы выживем. Выживем, чтобы вернуться к ним и насладиться плодами наших побед. А для этого нам всего лишь надо действовать слаженно, как единый механизм, где ни одна шестеренка не работает отдельно от другой. Дружба, равенство, братство – вот что заповедал нам Безликий. И полагаясь на это больше, чем даже на дар и воинское искусство, мы выстоим, мы победим и покроем наши имена славой. Вместе!
Он ударил себя в железные латы кулаком и выставил вперед открытую ладонь – древнее приветствие Стражей. Все дружно повторили за ним:
- Вместе мы сила!
- И пускай каждый из вас вернется сегодня живым, - тихо добавил Микаш, обводя всех их, молодых и уже в возрасте, бедных и богатых, внимательным взглядом, запоминая каждого.
Настроение разряжалось. Они полнились решимости и веры. Это должно было помочь. Микаш улыбнулся им и словил на себе взгляд лорда Мнишека, полыхающий гневом и горечью. Остановился, чтобы послушать. Завидует молодости и силе. Можно только пожалеть…
Микаш накинул на плечи алый плащ с плеча маршала, оруженосец водрузил ему на голову громоздкий шлем с длинными белыми перьями и подвел поседланного Беркута. Пришло время выдвигаться.
Плотно сомкнув строй, что свисавшие с боков лошадей колени едва не соприкасались, воинство ехало к широкой лощине. По плану рота Белогрудок, рота Микаша, выступала в авангарде. Стремительным клином они должны были врубиться во вражью орду, истыкать их копьями и затоптать лошадьми, пока демоны не ринутся в спасительный лес, где их уже ждет засевшая в укрытиях пехота.
Сизые клочья тумана кутали землю, предательски скрывая выбоины и камни. Солнце выкатывалось и-за гор раскаленным слепящим маревом. Микаш вскинул руку и натянул поводья. Воинство замерло на краю лощины, кони в нетерпении рыли землю копытами. Микаш прикрыл веки, уже почти кожей осязая зловещую лиловую дымку демонических аур. Всеобщее волнение сгущалось черной тучей и давило на плечи, увеличивая собственную тревогу. Микаш, наконец, это признал. От волнения живот сводило судорогой, а голову ощутимо вело. Перед глазами мелькали жуткие видения из раскроенных черепов и выпотрошенных кишок. Знал бы кто, засмеяли бы… Нужно отрешиться.
Микаш сделал несколько ровных вдохов, пытаясь заставить сердце биться ровно, а не екать в предвкушении. Гнал прочь дурные мысли, сосредотачиваясь на тех образах, что вызывали в нем спокойствие и умиротворение. Запах цветущего разнотравья на заливных зареченских лугах, бегущее волнами на ветру море серебристого ковыля, вкус утренней росы на стеблях мятлика, отливающая золотом шерсть лошадей, терпкая теплота их шкур. И ее лицо. Ласковое и нежное. И всегда немного печальное. Идеальная фигура. Впадины и выпуклости, ложбины между ними. О, в этих лабиринтах можно блуждать всю вечность и не помышлять о выходе!
Издалека донесло эхо завывание боевых горнов. Сигнал. Не мешкая, Микаш приставил к губам серебряный рог и, напрягая грудь, задул в него, объявляя начало атаки.
- За Мидгард! Безликий с нами! – раскатились боевые кличи.
Шпоры скользнули по лоснящимся конским бокам. Не требуя лишних понуканий, Беркут рванул вниз по крутому склону, остальные – стремглав за ним. Летели из-под копыт комья земли, катились камни. Кони приседали на задние ноги и съезжали на них с круч. Всадники опасно кренились из седел. Внизу их уже ждали. Огромная рать, будто здесь собрались все, кого рыцари еще не успели добить, чтобы дать последний бой и отомстить мерзким людишкам.
Рыжие волкоподобные варги со своими дальними родичами – дикими псами дандо. Ночные Ходоки в своем истинном облике с кожистыми крыльями и нетопыриными головами. Великанские огры, косматые, покрытые серой морщинистой кожей. Из-под верхних гуд торчали внушительные клыки. В длинных до колен руках зажаты громадные палицы. Седобородые хозяева пущ, Башахуаны, сгорбленные, с узловатыми и невероятно гибкими руками. Мелкие зеленые ушастые пакостники-гоблины и их еще более мелкие и злокозненные сородичи гремлины. Чудовищные грюлы верхом на косматых йольских котах с бешеными зелеными глазами. Громадные птицы с медными клювами и когтями. Тролли-шаманы с козьеголовыми посохами. Других – не счесть. Видимо-невидимо.
Полетели градом стрелы. Стражи врубились в самую гущу: протыкали копьями, отбивались кистенями и мечами, давили тварей лошадиными копытами. Гам, крики, запаха крови, тела вокруг. Кто-то падает, кто-то огрызается, черная орда нахлестывает волнами. Слишком много – не выйдет, только полягут все. Идеальный план оказался ловушкой.
Морщась от досады, Микаш снова приложил к губам рог. Три гудка – сигнал к подмоге. Самонадеянность и амбиции только всех погубят зря. От пикирующей сверху медной птицы удалось увернуться только в самый последний момент, а тут и варги снизу набросились. Микаш отбивался, Беркут легко следовал за каждым телодвижением, даже самым мимолетным, и только мысли были с командирами звеньев. Мгновенно узнать новости, оценить обстановку, отдать необходимые приказы, помочь самым ближним. И все это одновременно с собственной борьбой.
Вдалеке запели боевые горны, затряслась земля от дробного копытного боя. Испуганным ревом и визгом демонская орда возвестила о прибытии подкреплений. Спускались с трех сторон в лощину конные воины, следом выбиралась из густого леса пехота. Микаш скорее чувствовал их, чем видел, в этом море живых тел.
Ор, гам, сумятица везде. Твари со всех сторон, облепляют, как вылетевшие из потревоженного улья дикие пчелы. Огрызаются отчаяньем загнанных зверей.
Микаш потерял счет поверженным врагам, потерял счет времени, потерял счет погибшим товарищам. Вся жизнь будто слилась в эту бесконечную борьбу, заученные движения, когда уже не чувствуется ни страх, ни усталость, ни даже боль. Зной начал отступать, а ряды нечисти – редеть, что просматривались просветы, щедро залитые золотом заходящего солнца.
Зашелестели рядом кожистые крылья, пронзительный визг словно вывел из боевого транса, вернув миру очертания, а мыслям ясность. Обнажились совсем рядом внушительные клыки, всего в нескольких пядях скользнула когтистая лапа. Микаш ударил кистенем наотмашь. Тварь грянулась оземь, и следом запели боевые горны, оповещая о конце атаки.
Шальной мыслью в голове мелькнуло: не простой Ходок, фантом – сильная аура.
Демон уже поднимался. Микаш выхватил с пояса аркан и, раскрутив его ловкими движениями. Ходок оказался в петле, тут же сдавившей его уже раскрывающиеся крылья. Ходок пронзительно заверещал. Рядом еще шевелились уцелевшие демоны, но оставшиеся на ногах Стражи безжалостно добивали их.
Ходок рванулся прочь, веревка скользнула по перчаткам. Микаш тут же намотал ее край на переднюю луку седла и дернул на себя, подтягивая Ходока ближе, чтобы отрядить еще кистенем. Тварь оказалась живучей. Шипела и рвалась, увертываясь от ударов. Подобралась к Беркуту слишком близко, и тот в боевом запале пнул ее кованым копытом. Ходок отлетел на аршин и повис на веревке, как куль с соломой.