Затем аппарат неизбежно падает: и если очень-очень повезет, то может упасть за пределами Зоны, вынесенный за Периметр капризом воздушных потоков. Ну а если рухнет внутри Периметра, вся надежда на сталкеров, имеющих обыкновение читать, что написано на шильдиках.
Действительно, не самое рачительное расходование бюджетных средств.
Я напрямик спросил у Ильзы, насколько справедливы мои догадки.
Она немедленно и непонятно отчего начала юлить, говоря, что совершенно не контактирует с людьми, занимающимися исследованием Зоны с воздуха, и понятия не имеет, чем они занимаются…
Ильза беспардонно лгала. Возможно, майор того и не понял, но меня-то не проведешь… Точно такой же голос и такой же взгляд бывал у Ильзы в былые годы, когда я интересовался: почему, дескать, баланс нашего общего счета никак не соответствует моим представлениям о семейных доходах и расходах?
Пока она пудрила нам мозги и развешивала на уши макаронные изделия, я вспорол ножом фюзеляж – благо был он склеен из тоненьких бальсовых реечек, обтянутых бумагой.
Я вспорол бок самолетика без всякого сожаления, достал маршрут-чип и прибрал к себе в карман. Ильза наблюдала за моими действиями неодобрительно, но вмешаться не пыталась: сама только что открестилась от сторонников авиаразведки… А я человек небогатый. Особенно после покупки Пеленгатора…
Но все-таки: отчего Ильза так старательно отмазывалась от любых связей с авиаразведкой?.. Что-то тут нечисто… что-то бывшая скрывает и не договаривает…
Майор не стал попрекать меня варварским отношением к имуществу ученых. И присвоением чипа, в добывании которого немалую роль сыграли «космонавты», – тоже не стал. Он вернулся к насущному:
– Зачем нам за насыпь, Лорд? И насчет «спуститься под землю» я не совсем понял. Считаешь, что Серая Слизь под Московским районом недостаточно разрослась? Хочешь подкинуть ей еще немного органики?
– Хочу пробраться на старые очистные… Не все туннели под городом заняты Слизью. Есть сухие, где ей делать нечего и жрать некого.
– Старые очистные? Не знаю ничего о таких… – задумчиво произнес майор. – И сам не бывал, и от других не слышал.
Судя по недоуменному виду, Ильза тоже впервые услышала это название.
– Прежде чем стать сталкером, – дружески просветил я Джей-Си, – я служил в спецбригаде Управления. А до училища увлекался диггерством…
– А я был руфером… – внес майор свою лепту ностальгии. – И что дальше?
Я пояснил:
– Думал, юношеское баловство и никогда не пригодится. Однако вот пригодилось.
И я растолковал: мы находимся сейчас в считаных метрах от берега речки Волковки, тянущейся вдоль насыпи, но с другой ее стороны.
А люди начали превращать Волковку в сточную канаву не только в последние десятилетия, когда построили на громадной площади спальные районы, совокупно называемые Купчино.
Процесс начался задолго до того, хоть и шел с меньшей интенсивностью. Раньше, в середине двадцатого века, здесь неподалеку – в те времена за городской чертой, хоть и вблизи от нее, – стояли очистные сооружения, обслуживавшие Московский район, тогда ограниченный с юга Средней Рогаткой.
Канализационные стоки очищались и сбрасывались в Волковку, все как положено… В результате речка уже тогда не замерзала даже в двадцатиградусные морозы, а про то, что в ней когда-то водилась рыба, не вспоминали даже самые древние старожилы. В Питере было много таких речек-призраков: Волковка, Дудерингофка, Мурзинка и прочие канавы с не пойми чем вместо воды…
Прошли годы и десятилетия, выросли купчинские спальники, да и соседний Московский район раздался, вытянулся к югу, и старая система перестала справляться с многократно возросшей нагрузкой. Вместо нее построили новые очистные станции, более мощные, старые установки частично демонтировали, а частично забросили на радость пронырливым диггерам… В том числе и на радость некоему семнадцатилетнему юноше, ставшему годы спустя сталкером по прозвищу Лорд.
И означенный сталкер добился немалых успехов на новой своей стезе – среди прочего и потому, что знает не только безопасные тропки по поверхности Зоны. Но и те, что проложены глубоко под ней.
– Понятно, – сказал майор.
– Ты всегда был авантюристом, – сказала Ильза.
Чеширский, как обычно, ничего не сказал.
– До входа в старые очистные меньше километра, – сказал я майору.
– Но ведь за это ты меня и полюбила, правда? – сказал я Ильзе.
А Чеширскому я ничего не сказал – в игру под названием «Молчанка» можно играть и вдвоем.
3
Потом мы с майором заспорили. Он утверждал, что можно подняться по забетонированной части насыпи без особого риска. Мол, бетон там уложен такой толщины и так пронизан арматурой, что мурене его ни в жизнь не пробить. Он, майор, дескать, знает это точно.
Я не знал, какой толщины там лежит бетон. И не имел аргументов в споре… Я просто не хотел туда идти.
Решил было настоять на поиске другого пути, но потом вспомнил ночной разговор с Ильзой… Она, что ни говори, была права: у майора слишком подавляющее преимущество в людях и стволах… Неплохо бы внести в этот расклад коррективы.
И я молча пожал плечами, снимая с себя ответственность. Поступай, дескать, как знаешь.
Джей-Си все же к моей сталкерской чуйке отнесся с уважением. Послал вперед не пару «космонавтов», как обычно бывало, – лишь одного. К поясу его заранее был пристегнут карабин леера…
«Каракал» медленно поднимался по бетонному склону. Не потому медленно, что опасался чего-то, – они, мне кажется, вообще не способны были бояться. Просто склон оказался слишком крутой, особенно для ходьбы в громоздком защитном снаряжении.
Остальные бойцы, опустившись на одно колено, нацелили на склон стволы УОКов. Лишь двое из них и Чеширский туда не смотрели – прикрывали нас с тыла и с флангов от возможных неприятностей.
А потом под бетонной поверхностью словно бы произошел неслышный взрыв. Куски и обломки бетона полетели в стороны. Заскрежетала расходящаяся и ломающаяся арматура. И наружу выскочило нечто, весьма напоминающее бревно длиной метров шесть или семь…
По псевдобревну прокатывались судороги, будто вода шла толчками по широченному шлангу.
«Бревно» уставилось в небо и застыло. Словно хмурый и туманный день ослепил существо или псевдосущество. Хотя ничего, похожего на глаза, на этом отростке не имелось.
Немая сцена длилась две-три секунды, но тянулась неимоверно медлительно… Боец на склоне застыл неподвижно. Мурена тоже казалась оцепеневшей. Оцепенели пальцы бойцов на спусковых крючках – майор медлил отдать команду.
«Стреляйте же!» – хотел крикнуть я.
Хотел и не крикнул: с другой стороны от «каракала» произошел еще один беззвучный взрыв. И первое «бревно» вдруг ожило. А если и без того было живым, то проснулось. Резко, стремительно хлестнуло в сторону, изогнувшись дугой… Хлестнуло по «космонавту».
Неведомое существо – я всегда считал мурен существами или же конечностями одного таящегося под землей мегасущества – в одно мгновение превратилось из столба в толстенную спираль, обвив бойца…
Ближе к концу «бревно» несколько утончалось, но совсем на нет не сходило, оставалось толщиной с ногу взрослого мужчины, а на самом конце снова немного расширялось. «Космонавта» буквально запеленали несколько витков чудовищной живой спирали, наружу торчали лишь ноги и голова, причем шлем с головы исчез… Он не кричал, не пытался вырваться – возможно, был мертв или потерял сознание.
По телу (по хвосту? по шее? по щупальцу?) мурены прокатилась судорога, витки сжались, расплющивая защитный костюм и ломая кости. Ноги дернулись, из распахнувшегося рта хлынула черная струя крови, нереально обильная.
Там погибало существо, в котором человеческого было мало, и к тому же готовое нашпиговать меня свинцом по первому знаку своего хозяина. Но я ощутил на миг совершенно неуместную жалость. И даже чуть было не выстрелил «каракалу» в голову, прекратив его мучения…
Но не выстрелил. Раз Джей-Си накосячил, пусть его люди и тратят патроны на добивание. В Зоне оружейных лавок нет, и носимый боезапас ценится на вес золота.
Майор, не знаю уж почему, приказ открыть огонь не отдавал. Возможно, понимал, что бойца уже не спасти, и желал до конца оценить модус операнди существа.
Кольца сжались еще туже, и все закончилось: ноги больше не дергались, черная кровавая струя иссякла.
Мурена тут же ослабила хватку, тело выскользнуло на склон. Псевдобревно нависло над мертвецом, слегка раскачиваясь, словно разглядывало убитого или раздумывало, что сделать с трупом.
И в этом ракурсе можно было разглядеть кое-что на утолщении, венчавшем хвост-шею-щупальце. Отверстие, круглый провал диаметром с большую тарелку… Внутренние края провала усеивали большие и малые зубы или клыки… короче, остроконечные выступы крайне неприятного вида.
Муренами прозвал этих тварей Дима Манасыпов по прозвищу Фукс, мир его праху, – до сталкерства он ловил адреналин, занимаясь глубоководным дайвингом, и говорил, что хищные рыбы-мурены точно так же обитают в расщелинах и норах подводных скал… И утверждал, что даже повадки у сухопутных мурен те же. Наверное, ошибался, потому что был сожран именно муреной.
На мой же непросвещенный взгляд, «бревно» напоминало скорее другого подводного жителя, миногу, только увеличенную во много-много раз. Некогда миноги во множестве заплывали в Неву два раза в год, весной и осенью, и продавались прямо с уличных лотков – живые, неприятно извивающиеся. Окруженные зубами круглые присоски у них были точь-в-точь как у нынешних мурен…
Зубастое отверстие с чмокающим звуком присосалось к закованной в титанопласт груди бойца. Вторую мурену этот звук словно бы вывел из прострации – она тоже изогнулась, присосалась к телу. Послышался громкий скрежет – похоже, «клыки» присосок скрежетали о титан.
– Огонь! – скомандовал майор.
УОКи загрохотали в тумане – тягуче и раскатисто.
Стреляли, разумеется, восемнадцатимиллиметровыми пулями – дозвуковыми, медленно летящими. Они ударялись в шкуру двух существ, и дырявили ее, и выбивали фонтанчики крови…
Мурены словно бы не обращали внимания, занятые высасыванием. Но лишь поначалу…
Потом и их проняло… Одна отцепилась от тела, торопливо втянулась в нору, словно исполинский червь-выползок.
Вторая мурена не захотела расстаться с добычей, попыталась утянуть ее под насыпь… И частично преуспела – утянула к себе половинку тела.
Ноги и нижняя часть торса валялись у входа в нору. Остального у «космонавта» не осталось.
Выглядели останки мерзко: топорщились лохмотья мышц, торчал наружу обломок хребта, ком выпавших внутренностей вызывал желание немедленно облегчить желудок.
Черная кровь, изобильно разлитая вокруг, собиралась крохотными ручейками и сползала по серому бетону…
4
Что пытаться пройти под аркой моста, прорезающей насыпь, крайне опасно, понимал даже майор и не пожелал расходовать бойцов, чтобы убедиться…
От арки за версту шибало нехорошестью… Воздух под ней был кристально чист и прозрачен, ни следа вездесущего тумана. Но какой-то неправильный воздух, точь-в-точь как над Озером, со странными оптическими свойствами, искажающими пропорции и перспективу…
И казался он, воздух, напоенным не то электричеством, не то иной энергией – как летний вечер перед грозой.
Кассеты со стальными шариками на плече у майора не было, сказывался недостаток опыта. Он подобрал осколок бетона, валявшийся под ногами. Кинул вперед по широкой дуге. Осколок упал, сначала ничего не происходило, потом сверху шлепнулся комок непонятно чего. Больше всего ЭТО напоминало перепутанный, завязанный узлом пучок тонких веток. Иногда случается – даже не в Зоне, во вполне мирных местах, – что ветки березы или иного дерева начинают расти неправильно, скручиваясь в плотный клубок: такие конструкции называются «ведьмиными гнездами».
Я растолковал майору, что именно свалилось из-под свода.
– Они опасные?
– Если не приближаться, то нет.
– А если приближаться?
– Буквально врастают внутрь человека… За несколько секунд. И счет дальнейшей жизни идет на минуты. Защита не поможет. – Я кивнул на громоздкие фигуры «космонавтов». – Мгновенно находят любую дырочку-щелочку.
– Понятно… Похоже, у них там целое гнездовье…
Луч фонаря, совмещенного с УОКом, скользнул вверх, под свод арки… Мост был старинный, построенный не менее века назад – мощные металлические балки бугрились шаровидными головками заклепок. И там, среди балок, не было видно ни единого просвета – сплошное копошение ветвей…
– Огнемет бы не помешал… – задумчиво сказал майор; огнемета у нас не было. – Попробуем посбивать фосфорными…
И он, и я понимали: идея не самая удачная. Фосфорные гранаты частично сожгут «ведьмины гнезда», но остальных лишь расшвыряют в стороны. И вполне могут спровоцировать на массовую атаку… Но альтернатива – многокилометровый обход – была еще хуже. Не успеем подрезать путь Триггеру, и придется соваться в Центр, и все здешние окраинные опасности покажутся милыми детскими шалостями.
Выручила нас Ильза. До сих пор, после своего позора во дворе на Ленсовета, она держалась тише воды ниже травы и не пыталась применять гаджеты, что умыкнула (я подозревал, что умыкнула) из родного института.
Но сейчас порылась в безразмерном рюкзаке Чеширского, вернулась с непонятным как бы оружием: широкий ствол его прикрывала большая линза рубинового цвета.
– Не возражаете? – спросила Ильза чуть виновато. – Надеюсь, что сработает…
Мы не возражали. Посбивать наросты фосфорными гранатами всегда успеем.
Новое Ильзино оружие сработало в Зоне на пять с плюсом. Никакой видимой струи огня из него не вырывалось – однако из-под свода моста один за одним посыпались пылающие огненные шары, ветви извивались, скрючивались в пламени, и гасли, и рассыпались невесомым пеплом.
Красивое зрелище, смотрел бы и смотрел.
Пара минут – и путь стал свободен.
Молодчина женушка, че…
Я понял вдруг, что не прибавил мысленно к слову «женушка» эпитет «бывшая»… К чему бы это?
5
Мы стояли у перекинутого через Волковку небольшого мостика. Бетон его конструкций раскрошился, кое-где обнажив арматуру, но все же выглядел мост достаточно крепким. Путь наш лежал на другой берег.
Названия реки водоем заслуживал слабо: канава меж бетонных берегов, некогда заполненная сточными водами, не замерзающими даже в двадцатиградусные морозы. А теперь ко всему прочему река еще и пересохла – как и все малые реки, впадающие в Неву, ее воды у Периметра завернули, отвели в Ново-Обводный канал. Имелись опасения, что по водам Охты, Дудерингофки, Волковки и других малых рек – особенно в весеннее половодье – за Периметр будут проникать опасные порождения Зоны. И питали лишившуюся воды речку лишь ручейки-притоки.
К сожалению, с Невой такой трюк невозможен. С одной стороны немалую акваторию Зоны запирают защитные системы Дамбы, а с другой, где река втекает в Зону, – преграды, установленные под Цепным мостом. И насколько последние надежны – большой вопрос. Но вроде пока в Ладоге невиданных тварей не замечали…
Подтянулись «каракалы», прикрывавшие тыл и фланги, наш отряд сбился у моста тесной кучей. Я обвел взглядом спутников, пересчитал. Одиннадцать, включая меня. Из вышколенных бойцов майора больше трети мы уже потеряли… А самое трудное еще впереди.
Джей-Си понял значение моего взгляда.
– Зона меняется на глазах, – удрученно сказал он. – Три недели назад ничего похожего здесь не было…
Он явно не ожидал, что наш поход за Триггером с самого начала будет сопровождаться такими потерями. Однако результаты всех его и моих разведывательных походов по здешним местам успели безнадежно устареть… Равно как и записи на Стене Скорби.
Речка Волковка теперь состояла из череды более или менее глубоких луж-омутков, соединенных небольшим ручьем, и выглядела более чем мирно – она начала оживать, едва в нее прекратился слив отходов огромного города: золотился песок прибрежной отмели, ленивое течение колыхало зеленые ленты водорослей. В прозрачной воде резвилась стайка мальков… А может, то были вовсе не мальки, а личинки кого-то гораздо менее мирного.