А что он здесь делает сегодня? Леонт сперва нахмурился, потом вспомнил и едва не завыл от нахлынувшего беспросветного отчаяния. Его видели таким… И теперь слухи по всей академии разнесутся… Что ему делать? Рука метнулась к шее, нащупала тонкий рубчик, оставшийся от царапины, но не нашла медальона. Не может быть, он потерял его?! Леонт вскочил и с облегчением, пригасившим даже отчаяние от грядущего позора, схватил медальон с прикроватного столика. Цепочка, конечно, порвана, но он может обратиться за помощью к кому-то из подгорного народа, еще немного денег у него есть.
Может быть, все еще и обойдется. Кто же его видел? Клейт, но этот болтать не станет — ему же первому и прилетит за издевательства. Кажется, еще кто-то из минотавров… Они тоже не склонны обсуждать чужие желания, потому как у самих морды в пуху по самые кончики рогов. Никто не может похвастать такой любвеобильностью, как эти рогатые парни. Кто еще? Кажется, китсунэ, они не были близко знакомы, хотя посещали несколько курсов вместе — танца, пения и каллиграфии. Но ему-то точно болтать незачем. Леонт слегка успокоился.
Что-то цепляло, но он устало откинулся на постель. Все будет хорошо. А если нет… Ему хотелось жить, но если его жизнь здесь станет невыносимой, он лучше споет последнюю песню на своем погребальном костре. Упрекать его все равно некому, родителей больше нет.
Пришел дежурный целитель, поводил руками, кивнул:
— Вы можете идти, Леонт. С вами уже все в порядке.
— А что со мной было? — решил все-таки уточнить он.
— Нервное истощение и вследствие него — срыв. Постарайтесь больше отдыхать, Леонт. Учеба учебой, но нужно давать мозгу передышку.
Сирин покивал. Знал бы добрый целитель, что учеба тут ни при чем.
— Я приготовил вам мазь для крыльев. Они больше не немели? — целитель заставил его развернуться, осторожно ощупал покрытую иссиня-черными перышками спину, плавно переходящую в короткий толстый хвост, больше похожий на слишком туго связанную перьевую метелку. Свой хвост сирины разворачивали только перед избранником, перед тем, как отдать свою девственность супругу или супруге.
— Нет, больше нет, в прошлый раз вы мне очень помогли.
— Что ж, хорошо, переодевайтесь, я напишу вам освобождение от гимнастики и танцев на два дня, а от риторики и философии на три.
Леонт обрадовался: еще несколько дней не видеть обидчиков, а тем временем Клейт найдет себе другую жертву. Однако он сильно ошибся. По академии уже вовсю ходили красочно расписанные истории про сирина, который разделся посреди спортзала. На него бросали многозначительные взгляды, фыркали, шептались за спиной. Кто побойчее, пытался пощупать, прижать. Леонт не понимал, что творится, отбивался.
— Надо было быть в том спортзале.
— И чем я тебе не хорош, а?
— Ты ж сам хотел, чтобы тебя трахнули.
Непристойные шутки так и сыпались.
— Отвяли от парня, — голос минотавра перекрыл смешки и шепотки, как гул лавины перекрывает все остальные звуки.
Менедем обвел взглядом коридор и выпустил из ноздрей, по традиции украшенных золотым кольцом, две струйки пара, напоминая, чьей он крови. Неожиданно рядом с ним, за другим плечом сирина словно из тумана соткалась изящная фигура в лиловом с серебром кимоно, сверкнули льдом глаза китсунэ:
— Маленькая птица под нашей защитой. А кто распустит язык — очень быстро лишится его.
— Вроде и не трахнули, а так заступаются, — длинный раздвоенный язык Клейта сослужил ему плохую службу.
Менедем видел плохо, но при его сложении это были уже не его проблемы. Минотавр злобно копнул пол ногой, выпустил еще две струйки пара и пошел в атаку. Клейт даже ничего сообразить не успел, когда украшенные накладками, тяжелые изогнутые рога нанизали его рубашку, дальше Менедем понес его куда-то вперед, в ближайшую стену, разгоняясь все больше. От удара из демона вышибло дух, хрустнули кости, хотя они у демонов прочнее металла. Но очень уж Менедем был зол. Взъярился за секунду, собственно, как и всегда, не помогли и сдерживающие амулеты.
Мешавшееся нечто на рогах раздражало все больше. Избавлялся он от помехи, как и все минотавры: мотал башкой и бил о стену, надеясь, что эта тряпка сползет от ударов. Злобный рев оглашал коридоры. На помощь Клейту бросились еще трое демонов, плохо соображающие минотавры мигом просекли, что тут собираются бить сородича…
Месилово вышло знатным, Идзуо довольно усмехнулся, увлекая испуганного и растерянного сирина в оконную нишу и ставя на нее одно из сильнейших щитовых заклятий. Только их можно было использовать в коридорах академии, и только это не позволило драке перерасти в форменное смертоубийство: опомнившиеся демоны, подхватив изрядно побитого и переломанного вожака, сообразили выставить щиты перед минотаврами. Не всем помогало, конечно, рогатики пробивали магию голой силой.
— Леонт, ты должен спеть, иначе пострадают не только виноватые, — осторожно обнимая сирина, вкрадчиво зашептал ему на ухо китсунэ. — Спой им, успокой.
Леонт посмотрел, как студенты разбегаются, сообразив, что лучше не встревать, как Менедем снова добрался до Клейта, чья модная алая рубашка его предсказуемо бесила.
— А зачем?
— Видишь ли, если ты не успокоишь минотавров, наш с тобой рогатенький красавчик вылетит из академии, не успев сказать «му-у-у», а нам это не выгодно. Ну же, птичка, тебе не жаль бедняжку? Он ведь заступился за тебя.
Это подействовало, Леонт набрал побольше воздуха в грудь и запел. Минотавры сразу повернулись к нему и побрели как коровы на лугу, покачивая рогами, покорные и притихшие.
— Вот умница, вот молодец, пернатенький, — китсунэ ласково гладил мягкие перышки между лопаток, пользуясь тем, что поющий сирин ни на что не отвлекается. Когда пламя в глазах минотавров окончательно угасло, прошептал: — Хватит, не зачаровывай их совсем.
Леонт умолк. Минотавры потрясли головами и повернулись уже к вбежавшим преподавателям.
— Что здесь происходит?! — невысокий сухопарый мужчина с заплетенной в косичку бородкой, в строгом костюме и очках обвел всех кинжально-острым взглядом.
Идзуо плавно соскользнул с подоконника, развеивая щит изящным движением пальцев, поклонился:
— Директор-сама, произошло прискорбное нарушение правил внутреннего распорядка, и зачинщик всего безобразия — вот этот демон. Дело в том, что он на протяжении нескольких лет издевался над нашим другом, но вчера перешел все границы, заставив невинного сирина произнести недостойную повторения фразу и сделать нечто, выходящее за рамки его здравомыслия и понимания, шантажируя единственной ценностью, что осталась у Леонта от родителей. К сожалению, кто-то, кроме нас, стал свидетелем этому и распустил порочащие честь сирина слухи. Ками-сама, я нижайше прошу вас отыскать клеветника и наказать его по всей строгости Устава Академии, — Идзуо низко склонился перед директором, молитвенно прижав сложенные у груди руки.
— Так-так, — опешил тот. — Минуточку, давайте по порядку. Кто кого шантажировал?
— Клейт из рода Асперионов шантажировал сирина Леонта, ками-сама, — снова поклонился Идзуо.
— Это правда? — директор обратил загорающийся золотым пламенем взгляд в сторону Клейта.
Тот с хрипом дышал, но был в сознании, убить демона даже минотавру-полубогу проблематично.
— Я не думал… что этот пернатый… согласится, господин директор…
— Итак, несмотря на имеющиеся взыскания, вы все-таки продолжаете задирать своих товарищей… И что же вас на этот раз заставили сделать? — взгляд перешел к Леонту.
Идзуо снова сделал шажок вперед, заслоняя собой сирина, кланяясь и улыбаясь:
— Ками-сама, позвольте моему другу не повторять этого, дабы не осквернять свои уста еще раз подобной мерзостью, тем более мерзостной, что произнести ее заставили чистое дитя неба.
— Идемте со мной, Леонт, — по лбу и щекам директора на миг пробежали золотистые всполохи, затем погасли.
Сирин просеменил к нему, опустив голову и пряча лицо в прядях пушистых, вьющихся волос, собранных на затылке скромным костяным гребнем.
— Итак, рассказывайте, — директор сотворил завесу магии, отсекшую их от всех остальных.
— Владыка, я… Идзуо все верно рассказал. Клейт отобрал у меня мамин медальон и пригрозил, что, если я не сделаю… и не скажу… кое-что, он бросит его в унитаз, — запинаясь и сглатывая, прошептал сирин.
— И что именно он потребовал сделать и сказать?
Белая кожа сирина покрылась некрасивыми пятнами румянца на скулах, стали четче видны венки. Он еще больше опустил голову.
— Пройти в спортзал… раздеться и сказать, что хочу, чтобы меня… — голос сорвался на чуть слышный писк и умолк.
— Вот как. Что ж, не волнуйтесь, Клейт будет наказан.
— Надолго ли? — шепнул Леонт. — Потом он еще больше разозлится на меня и в самом деле утопит медальон… Это все, что у меня осталось от родителей. Совсем все…
— Я наложу заклинание на медальон, — директор успокаивающе погладил сирина по голове. — Его нельзя будет украсть или потерять. Но это все, что я могу для вас сделать.
— Я понимаю, Владыка, и благодарю, — Леонт поклонился ему.
Все знали, что сирины очень привязаны к своим родителям, пока не построят собственную семью. Но и то, что отец Клейта был самым щедрым спонсором академии, тоже следовало учитывать. Демонское братство было в академии самым крупным, здесь учились отпрыски самых благородных семей этого мира. Ангелы, изначально бывшие антагонистами демонам, теперь предпочитали сохранять нейтралитет и не вмешиваться в отношения демонов с народами иных миров. Как именно приструнить Клейта, директор пока не знал, но чаша его терпения понемногу переполнялась. Этот признанный вожак демонов был ему особенно ненавистен из-за личностного аспекта силы — директор был богом справедливого воздаяния.
Он зачаровал медальон сирина, вложив искру личной силы, очень надеясь, что Клейт попытается украсть украшение. Ожоги с его пальцев никогда не сойдут. Цепочка починилась сама, звенья, разорванные грубым рывком, словно срослись и спаялись, как новые.
— Вот и все. Я вижу, в стенах академии у вас, наконец, появились друзья и защитники. Будьте аккуратны с ними. Я бы посоветовал вам осмотрительнее выбирать тех, с кем собираетесь дружить, но не стану. Можете идти, Леонт.
Сирин не совсем понял совет насчет аккуратности. Может быть, директор имел в виду, что не стоит злить Менедема? Да и китсунэ был опасен. В своем мире он считался не то могущественным демоном, не то коварным и злым божком, и такое покровительственное отношение было по меньшей мере странно. Вот Менедем, несмотря на то, что полубог, прост и, если его не злить, дружелюбен, хоть и туповат на первый взгляд. Но зато его всегда можно попросить достать яблоко на высокой ветке, заброшенную кем-то из расшалившихся сильфов на верхушку ленту, или щелкнуть пару орехов.
Сейчас они оба сидели на скамье, ожидая Леонта. Клейта и других пострадавших утащили в медпункт, минотавры разошлись. Сирин осторожно подошел к ним, кашлянул и постарался выразить голосом всю глубину своей признательности:
— Идзуо, Менедем, я очень благодарен вам за помощь и защиту.
Нежный, переливчатый голос бальзамом пролился на души минотавра и китсунэ. Менедем, не размениваясь на слова, просто пригреб Леонта к себе, что-то промычав. Нет, он, остыв от вспышки ярости, прекрасно понял, что проклятый белохвостый лис втянул его в какую-то игру, и надо бы поразмыслить над этим, чтобы не подставить голову под топор, как его незадачливый прародитель. Но китсунэ не давал сосредоточиться, льнул и нашептывал непристойности, отвлекая внимание. Минотавр только фыркал и пытался полегче отпихнуть его.
Не то, чтобы хотелось… Но неприлично же — штаны на паху топорщатся теперь. Голос сирина смыл гадесово наваждение лиса, именно из благодарности за это Менедем и обнимал теперь мальчишку, стараясь не помять его нежные пернатые крылышки.
— Не боись, малой.
— Уже не боюсь, — уверил его Леонт, пытаясь улыбнуться.
— Вот и хорошо. Менедем, мы найдем тебя после занятий, — царственно кивнул Идзуо, вкрадчиво, но так, что не вырвешься, захватил локоть Леонта и поторопился в аудиторию — у него с сирином было занятие по пению.
«Утащила лиска птичку», — подумал минотавр, поднимаясь.
========== Глава вторая ==========
cial Media
На занятиях Леонт старался вникать в слова преподавателя, не отвлекаясь на Идзуо и мысли о том, зачем тот решил с ним подружиться. Старательно распевался, прогревал связки, в том числе и магически, хотя в коридоре уже «прогрелся». А ведь ни единой фальшивой ноты тогда не взял, как ни странно! Это было замечательно, значит, если что-то случится, он сможет нормально спеть. Сокашники на него косились, однако благоразумно помалкивали. Сплетни ходили о многих, порой и более страшные и странные. О том же китсунэ рассказывали такое, что дыбом стояли волосы, шерсть, перья и чешуя, но рассказывали тихо и с оглядкой: на первом курсе Идзуо голыми руками вырвал язык задиравшему его русалу. Русала спасли, возможность говорить — нет, видно, кроме физического воздействия лис применил и проклятье из богатого арсенала своей расы. А тут сирин… Подумаешь, секса затребовал. Тут порой многие на стенку лезут. Кому-то нельзя, но, насмотревшись на более раскрепощенных сокашников, хочется. Кому-то можно, но только с противоположным полом, а в академии учатся только парни. Кому-то просто не дают. Тот же Менедем — вряд ли он спокойно находил себе партнеров первые пару лет. Это потом уже стал легендой, как ненасытный, замечательный любовник, несмотря на размеры. В общем, от перешептываний Леонт был избавлен, а вот от проблемы в лице двух новых друзей — нет.
Занятие по вокалу закончилось, но лис и не подумал отлипнуть, наоборот, дождался, когда Леонт соберет сумку, и снова прихватил под руку, утаскивая к очередному кабинету.
— Я бы и сам дошел, — пробормотал Леонт, засмущавшись.
— Я даже не сомневаюсь, пернатенький, — в своеобычной манере усмехнулся ему китсунэ. — И даже знаю, докуда. Вон до того коридора. А там тебя ждут очень злые за своего главнюка демоны. Иногда они меня поражают своей тупостью и недалекостью: сдал Клейта я, а злятся на тебя.
— И что делать? — сирин перепугался.
— Ничего, — китсунэ показал острые, как иглы, зубки, — пока я с тобой, они не сунутся.
Леонт покивал, опасливо косясь на тот самый коридор.
— Не смотри туда, глупый, спровоцировать хочешь? — зашипел, как змея, китсунэ.
Леонт прижался к его боку. С одной стороны, Идзуо был и сам не подарок — опасен, к тому же лис, а Леонт, хоть и человекоподобная, но все равно птица. С другой, рядом с ним было почему-то спокойнее. Неизвестно еще, что задумал он, но хотя б заступается.
Они так и проходили под руку до конца дня. Вернее, первых два занятия, а потом Идзуо встречал Леонта с его занятий и провожал к другому кабинету, а сам мчался на свои пары. После четвертой к ним присоединился Менедем, молча, словно всегда тут был — за спинами пернато-хвостатой парочки. С ним стало совсем спокойно, Леонт расслабился. Вечером его проводили в столовую, накормили и вернули в комнату.
— Запрись и никого не впускай. Вообще никого, ясно? — велел китсунэ. — Утром мы зайдем.
Минотавра не спросили, но он не возмутился. Ясно же, что сегодня первую половину ночи не будет спать ни он, ни Идзуо, ни их крыло общаги. Соседи провожали их ненавидящими взглядами, шипя проклятия. Менедем решил, что пойдет к ректору и согласится на домик на отшибе студгородка. Пусть от него до учебных корпусов идти полчаса скорой минотаврской рысью, но зато он никому не станет мешать. Но сегодня соседи все-таки потерпят, потому что сам минотавр терпеть уже не мог.
Идзуо терся об него своим хвостом, боком, заводил одним своим видом, ясно и четко говорящим всем вокруг, куда и зачем он идет, и сколько удовольствия от этого получит. Синие глаза прикрывались в предвкушении, а на губах растекалась медом улыбка. Менедем не понимал, зачем это нужно лису, но покувыркаться еще ночку был совсем не прочь.