- Я умирал? - хрипло спросил он. В широко распахнутых глазах - испуг. Хвала богам, не паника.
- Ты еще нас всех переживешь! - радостно крикнул Архип.
- Нет, Кастор, просто потерял сознание, - ответил Саргип, - идти сможешь? - в голос вернулись командирские нотки.
- Ага, я сейчас. Попробую… а где мое оружие? - спросил, поднимаясь, - тунику испортили…
- Все собрали, не переживай, а тунику новую дадут, - успокоил друга Ермил.
- Да, парни, Ягодник - настоящая тварь, бергат перед ним - цыпленок. Пи-пи-пи, - смешно пропищал Архип. Остальные улыбнулись неудачной шутке.
Кастор идти смог, но темп пришлось сбросить.
"Крепко обработала ребят жрица, торопимся как можем", думал Чик, механически отмахиваясь от назойливых пташек, давя ящериц, рубя змей.
Надо сказать, что слово "твари" объединяло всю агрессивную живность Леса. Никаких пауков-монстров и других чудищ здесь не водилось. Обычные обитатели, немногим отличные от родных животных Геи, только умнее, чуток быстрее, сильнее и само собой не терпящие чужаков. И у многих из них было что-либо ценное для орденов. Да, бивни Ягодника Чик, не смотря на ворчание Саргила, выломал. Пришлось рубить челюсть, они сами мечу со знаками не поддавались. За то и ценились, но не единственно. Какое-то магическое свойство в них было, понятное сведущим магам и скупали они их по хорошей цене, особенно Пылающие. Только кто рабу деньги даст?
"Грация! Я выживу. Ради тебя выживу и спасу тебя", продолжал размышлять Чик, "Лес - ерунда, отобьемся с ребятами, но что дальше? Метки. У меня наверняка тоже есть. Нас выследят везде…", он верил в удачу, иначе не мог, иначе незачем жить, но и спланировать действия "на потом" тоже не мог. Одно решил твердо - к лооскам не вернется, но вот как - другой вопрос.
"Саргил! Он знает, дважды прикрыл, а я с ним так и не поговорил. Теперь надо ждать когда сойдет внушение "любящей" жрицы. Не может быть, чтобы надолго, тогда и рабство не нужно".
Излучина оврага оказалась большой. Медленно прошли её всю и выбрали место с небольшой поляной, в самом широком месте шагов двадцать. Осталось отстоять всего, вернее целых две дневных четверти.
Движение сюда резко замедлилось, твари начали прибывать. Они словно были где-то на общем сборе и только-только опомнившись, побежали на чужаков. Постреляли взбесившихся антилоп, порубили два десятка Красных Волков, побегали от медлительных дикобразов, несколько раз отбивались от прыгающих с деревьев больших белок-летяг, тогда парни чуть не вслух пропели хвалу шлемам, да много всего случилось, не упомнишь. Щиты остались только у Чика с Саргилом, луки у Ермила с Чиком, стрел пять штук на двоих. Бальзама с эликсиром на донышках, ранены были все, а невезучий Кастор потерял все оружие, кроме шлема и сильно хромал. Командование само собой перешло Чику.
- Отдых пол статера, Ермил на часах, - скомандовал он и парни, тяжело дыша, рухнули в центре поляны. Сам лег последним. Ермил без возражений опустился на колено, оперся двумя руками на лук и стал внимательно озираться по сторонам. Ему досталось меньше всех. Глубокие, уже покрытые рубцами царапины поперек груди, укусы на спине и только.
- Рай для охотников, - Архип нашел в себе силы сболтнуть, - в жизни столько дичи не видел.
Его никто не поддержал. Вспоминать о "дичи" ни у кого желания не было. Скорее они сами - дичь. Легка на помине!
- Птицы! - безразлично крикнул Ермил.
Как и предполагал Чик, рвение у рекрутов оказалось не бесконечным, оно улетучилось после второй серьезной схватки. И теперь на поляне, надежда остаться в живых таяла с каждым ударом сердца. Увидев огромную тучу, сверкающую всеми цветами радуги, парни, как и советовал инструктор, взмолились своим богам.
"Прости, Грация!", взмолился и Чик, "я не дойду до тебя…". От каркающего облака, красиво переливающегося в солнечных лучах, вытянулся рукав в сторону оврага…
"Отрезают нас от воды…", отметил Чик и одновременно с этим закричал:
- В овраг, бараны, бегом!!! - подхватил под руку Кастора и покатился с ним по крутому склону, потеряв в прибрежных колючках и щит, и шлем.
Вода приято охладила разгоряченные тела и сразу вслед за погружением рекрутов в воду, небо из синего превратилось в ярко-пестрое. Стая Блестянок терпеливо закружила над самой водой, поджидая неизбежные лица. Один удар клювом, другой. Им торопиться некуда. Показалось, что карканье стало веселым. Людям пришлось цепляться за коряги на дне, чтобы течение не унесло к недалекому перекату. Сидеть под водой, на мгновенье высовывая рот для вдоха - единственный шанс… отдалить неизбежную гибель.
Кастор вырвался перед самым нырянием, но Чику не до него. Адреналин сжигал кислород с неимоверной скоростью, легкие скоро разорвет от желанья дышать, пора делать вдох…
Вовчик с утроенной силой стучал в глубокую яму в когда-то многослойном стекле. Остался последний слой. Стена куба от пронзающих мутных трещин совсем потеряла прозрачность. Это уже не паутина, а сплошная матовость. Он должен успеть, должен! Иначе… Вовчик не думал про "иначе", он в полностью пропитанной кровью одежде, молотил и молотил, как зомби. Да он и стал им! Кулаки, колени, пятки - голые кости. На лице застыла зловещая гримаса, глаза ввалились, а в них - ненависть. Только она придавала силы, только жажда мести.
* * *
Викария застала Флорину одну в прекрасном расположении духа. Она сидела на террасе собственных апартаментов в кресле-качалке и, улыбаясь, читала какой-то свиток из редкой тростниковой бумаги. Лицо расплылось в безмятежности.
Приор зашла якобы с докладом, но решила не беспокоить начальницу армейскими сплетнями и сразу взяла быка за рога.
- Хочу поблагодарить тебя, сестра, за великолепного воина! - сказала одновременно с ритуальным поклоном. Приветствия были излишни, виделись на утреннем Восхвалении Пресветлой.
- Что? - Верховная оторвалась от чтения, - какого воина, не путай меня, Викария.
- Твоего раба-варвара. Великолепный экземпляр!
- Кого? Ах, ты об этом, - Флорина нахмурилась, - а что с ним?
- Живой, здоровый, тебе не о чем беспокоиться! - сказала воистину с солдатским прямодушием, не допуская и тени подозрения в двойном толковании. Играть солдафонку она умела.
- Вот еще, буду я беспокоиться о каком-то рабе! - Верховная поймалась на прямодушие, ни капли не обиделась, - да какой он воин, он купцом был.
- Да что ты говоришь, сестра! - восхитилась приор, - если купцы северных варваров не хуже наших лучших воинов, тогда какие у них воины? - как бы поразмыслила вслух, - может, он расскажет?
- А ты разве его не допрашивала? - Викария напряглась, но сама Верховная не дала ответить полуправдой, которая, как известно всегда лучше прямой лжи. И безопасней.
- Впрочем, хорошо, что напомнила. Я сама хотела с ним побеседовать, - Флорина тоже прекрасно умела скрывать эмоции, Викарии не удалось прочитать оттенки настроения, - где он сейчас?
- В Кафарском пятне.
- Уже!?
- В этом году Лотос созрел на месяц раньше, - "Дарки бы её разорвали! Совсем не знает, что творится в ордене! Это переходит все границы. Тебе повезло, Томила… прости, Пресветлая!"
Флорина покачала головой и, наконец, совсем отбросила полу раскрученный свиток. Закрыла глаза и слегка расслабилась.
Вот это мастер! Так легко и непринужденно входить в транс, причем глубокий, в глубины астрала, дано не каждому. Сама Викария принимала соответствующую позу - садилась на пятки, долго успокаивалась, расслаблялась. Но никогда ей не достичь такой глубины, она это понимала прекрасно. Нынешний "мастер" - её потолок. О бакалавре, а тем более магистре можно и не мечтать. Она и не мечтала.
Не успела Викария медленно досчитать до двухсот (привитая еще со служек привычка отмерять время, если под рукой нет часов), как Верховная открыла глаза. Широко улыбнулась:
- Я позвала его, скоро он будет здесь. Присаживайся, сестра, - показала на резной пуфик рядом с креслом, - тебе нехорошо? - спросила с искренним сочувствием и в то же время с торжеством: "Не ожидала!"
Пораженная Викария воспользовалась паузой для изгнания паники, долго расправляя длинную тунику, прежде, чем сесть. Невольно сглотнула от волнения.
- Не ожидала, сестра! - честно призналась приор, - как это тебе удалось!? - "что делать, что делать!", звенело в голове, "он же меня сдаст! Надо был сразу убивать!", но голос выдал только естественное любопытство.
- Как ты знаешь, - Флорина словно начала лекцию, в глазах сверкали искры довольства, - печать личного раба связывает того с хозяином. У тебя не было личных рабов, а курс со служек ты наверное давно позабыла. Не возмущайся, я не в укор. Много ли мы помним с тех курсов? Так вот, хозяин через неё в любой момент может позвать раба и он придет. Я, как ты знаешь, магистр и пока еще Верховная жрица…
- Ты лучшая Верховная, сестра! - выкрикнула Викария, вскочив с мягкого пуфика.
- Да садись ты, все я знаю! Я двадцать лет Верховная, мне семьдесят лет от роду, неужели ты думаешь, я совсем глупая? Или думаешь? Что, из ума выжила? Витаю в облаках? Сядь, я сказала!
Викария побледнела и в ответ на приказ Флорины упала обратно. теперь сидела ни жива, ни мертва. Это не намеки, это прямая издевка. Хорошо, что не прямое обвинение. Не зря когда-то Древо отдало ветвь Флорине, теперь Срединная жрица убедилась в этом воочию.
- Ты права, я действительно витаю в облаках и мне это нравится. Более того, я и дальше думаю делать то же самое, люблю я это дело. Скажу по секрету: с облаков видно далеко и слышно лучше, чем на земле. Так я продолжу? - приор, совсем запутавшись, кивнула с задержкой.
- Я зашла глубоко в астрал, нащупала его печать, позвала, привязала нить и напитала силой. Примерно через пол статера он появится здесь, пройдет звездной тропкой. Хочешь сказать, не почувствовала силу? Правильно, она вся астральная из моего личного колодца. Да не стесняйся, спрашивай, все равно пока делать нечего. Жизнеописания путешествий благородного Ксантила, я сегодня читать уже не буду. Он путешествовал у южных варваров. Кстати, знаешь, как они делают подобную бумагу? Женщины, дети и рабы непрестанно жуют тростник и сплевывают гущу в чан… - Флорина присела на своего конька.
Прошел статер, второй. Викария, сидевшая как на иголках, стала успокаиваться. "Что-то пошло не так, Флорина. Я запомню это унижение, ты меня еще плохо знаешь…".
- С твоего позволения, сестра, я еще раз кликну раба, - невозмутимо сказала Верховная, прервав собственный интересный рассказ об обычаях южных варваров, черных, как Каганы.
- К сожаленью, он погиб, - произнесла она, нахмурившись, - печать пропала.
У Викарии отлегло от сердца.
- Что поделаешь, сестра, Лес есть Лес, для того мы их туда и посылаем.
- Ты права, приор, - сказав это, Флорина встала. Поднялась и Викария, - жаль, конечно, надо было раньше о нем напомнить. Это не в укор тебе, сестра.
Приор поклонилась.
- Ох уж эта моя забывчивость! Только ты, пожалуйста, Викария, особо не распространяйся, - Верховная снова стала прежней, не от мира сего. Вот и пойми её!
- Да как я посмею! - с глубокой искренностью и уважением в голосе ответила сестра Приор.
- Приглашаю тебя на ужин, сестра, дорасскажу тебе о варварах. Там есть такие увлекательные моменты, обхохочешься!
- Непременно приду, с радостью!
- Я буду ждать. А пока не задерживаю, иди, служи Пресветлой.
"Как так совпало! Я чувствовала печать, потянула. Он был живой и надо же! Наверное, сражался, а я его отвлекла. Ничего, он сполна расплатился за "куклу"! Но почему он так подумал!? Эх, надо было раньше выяснить. Нельзя быть такой страстной, нельзя. Все из головы вылетает! А эта соплячка интрижки на меня строит, с Томилой связалась. Ничего, я им не по зубам, пусть развлекаются… пока".
* * *
У Чика вдруг загорелась печать. Во лбу зажгло просто неимоверно сильно. В голове возник образ Флорины и она его позвала. Беззвучно, одной волей и он понял, что надо бежать к ней немедленно! Потянулся к поверхности, где стал разливаться невесть откуда взявшийся яркий белый свет. Потянулся не вздохнуть, а чтобы войти в свет и знал, что это дорога к… Богине?.. А как же Грация!? Мысли заметались, голову словно разорвало на куски, но отказаться от входа в "световую дорогу" не мог, воля Верховной оказалась сильней. Тогда Чик просто заорал. Поднял голову над водой и закричал что есть мочи: "А-а-а… а!". Умные цветные вороны, поначалу испугавшись светового круга над водой, бросились на нагло высунувшегося грязного чужака. От него пахло наиболее противно.
Одна Блестянка ударила клювом в темя и отлетела, присматриваясь к чужому. Он продолжал кричать. Вторая подлетела к лицу, намереваясь с ходу клюнуть в глаз, но в самый последний момент человек чуть приподнял голову, отклонил и схватил притормозившую птицу зубами. Хрясь! Сломалась шея и уже мертвая птица на еще живых рефлексах засучила ногами, царапая коготками лицо, которое тут же скрылось под водой, утягивая за собой Блестянку в зубах. Это длилось всего два мгновенья, поэтому остальные птицы не успели наброситься на обнаглевшую жертву.
Чик почти не помнил, как схватил противную птицу. Он в это время боролся за самого себя, и вдруг какая-то ворона норовит клюнуть в глаз. Руками не успевал, а зубами - пожалуйста, наказал. Если бы не внутренняя борьба по перетягиванию каната, он бы просто нырнул, но там не порешь. Пришлось кусать. Рот сразу забился перьями, а через секунду туда же брызнула теплая, соленая ржавая кровь. Совсем как в Афгане… и перья, и кровь во рту…
Преграда перед Вовчиком рухнула практически сама. Мутная стенка куба рассыпалась мелкими осколками после несильного удара рукой, миллионного или двух миллионного. Вслед за стенкой рассыпался весь куб, почти засыпав героя мелким стеклом, но он не обратил на это внимания. Вскинул руки и заревел толи звериным, толи человеческим голосом: "Свободен!!!". Плевать, что до смерти, возможно, считанные мгновенья, главное - свободен! В этом реве было все: и счастье, и душевная боль, и радость, и ненависть, и сладость, и горечь - вся гамма человеческих чувств. Нет, не только человеческих, но и звериных. Вовчик дико захохотал и хохот из уст человека с голыми костями вместо суставов звучал зловеще.
Почувствовав вкус перьев во рту, Чик вспомнил все, а проглотив кровь, стал зверем. Вот так легко и просто. Не так, не легко и не просто:
Он осознал воспоминания, а вместе с ними и себя такого, каким был всегда и каким стал тогда, в Афгане. И осознал себя заточенным в стеклянной клетке. Вспомнил, как дико стремился к свободе, как бился с собой и как свободолюбие переросло в дикую злость, причем больше на себя. Но и не только на себя. Флорина с Грацией низвергнулись туда же, куда и в свое время Джулия - в полузабытье, отложились "на потом". Сначала надо выжить.
Выпустив птицу, Чик чуть не захлебнулся. Еле-еле сдержал рвоту. Тошнило от всего: от перьев, от крови, от… безысходности. "Ну, нет, не дождетесь!", кто именно, осталось неясным. С трудом сдерживая звериный рык, бывший раб щупал рукой илистое дно. В голове застучало, желание вдохнуть становилось все невыносимей… Есть! Лук привычно лег в руку, тетива не порвалась. Ничего ему не сделалось за секунды в воде. Осталось зацепиться ногой, нащупать стрелу (слава богу, одна нашлась), зарядить, подняться в рост и за мгновенье выстрелить. Разумеется, попасть, другого шанса не будет. Цель определилась легко, она светилась опасностью. Вожак открыто сидел на прибрежном кусте, всего в двадцати шагах. "Что могут сделать глупые чужаки из воды?", он был умной птицей.
Чик неудобно раскорячившись, почти лежа, зацепившись ногами за подгнившие корни, приставил стрелу к тетиве. Из-под воды точное расстояние определить невозможно, придется все успеть за доли секунды. Как они галдят! Звук физически давит в уши. Пару раз слышались возгласы друзей. "Друзей!?", удивился Чик, "к черту! Все потом!". Грудь почти разорвало желание вдохнуть и он резко вскочил на ноги.