- Не будет ли она в таком случае слишком велика?
- Нет, если он будет при этом человеком полезным.
- Но где взять такого человека?
- Ну, не знаю... вы лучше меня знаете шведскую аристократию.
- Иоганн, кого вы хотите обмануть? Называйте вашего кандидата.
- Господь с вами, ваше величество, вы приписываете мне способности, каких у меня отродясь не бывало. Единственно, я мог бы сказать вам, кого на эту роль пробовать не стоит совершенно.
- Говорите.
- Ну, не знаю, Карла Юхана Юленшерну например.
- Интересный выбор.
- Да нет же, я говорю вам, что этого не стоит делать, несмотря на то, что по ряду своих качеств он подходит почти идеально.
- Каких именно?
- Ну, он представитель одной из знатнейших семей в Швеции, стало быть, проблем с его пребыванием при дворе не предвидится. С другой стороны он жаден и беспринципен, так что выгоды подобного брака могут его соблазнить. При этом он достаточно безнравственный человек чтобы его не пугала двусмысленность положения.
- Хм. Почему же вы говорите, что он не подходит?
- Человек он совершенно пустой, но при этом деятельный. Обязательно совершит какую-нибудь глупость и скомпрометирует и себя и супругу и покровительствующего ему монарха. Тут нужен человек другого склада характера, скажем так, более верный шведской короне.
Королева мать нахмурила брови и глубоко задумалась, потом, очевидно приняв решение, встряхнула головой и внимательно посмотрела на меня.
- Иоганн, вы поговорите с графиней Браге об этом деле?
- Ну, если вы хотите все испортить, то я готов.
- Испортить?
- Разумеется, матушка. Я мужчина, а Эбба при всем ее незаурядном уме, все же женщина. Есть вещи, которые женщине может сказать только другая женщина. Другое дело, что когда Густав Адольф узнает о вашем, именно вашем, государыня, предложении, и придет ко мне, я мог бы расписать ему все выгоды и преимущества подобной комбинации.
- Пожалуй, в ваших словах есть смысл. Хорошо, я обдумаю все, что вы мне сказали. Кстати, почему вы сказали: "мог бы"? Ах, да, понимаю. Вы тоже что-то хотите взамен.
- Ну что вы, матушка, я никогда не посмел бы выставлять вам условия.
- Полно вам, говорите.
- Если бы вы через верных вам людей поддержали в риксдаге проект обмена Риги на Корелу и Новгород, я был бы вам чрезвычайно обязан.
- Вы полагаете мою поддержку необходимой?
- Я был бы рад любой поддержке. Меня поджимает время.
- Вы хотите уладить все дела, пока нет канцлера?
- Да, я не хотел бы участия Оксеншерны, но дело не только в этом. Мое положение в Москве тоже не самое лучшее. Сейчас после взятия Смоленска оно, конечно, упрочилось. Но в победоносных войнах есть и свой минус, мои новые подданные вполне могут потребовать, чтобы я решил новгородский вопрос также как и смоленский.
- Потребовать у царя?
- Мне ли вам объяснять, что власть монархов не бывает абсолютной. Всегда есть обстоятельства, которые невозможно игнорировать.
- Хорошо, хотя мои возможности ограничены, я поддержу вас.
- О большем я не смею и просить.
- Что вы намерены делать, когда уладите вопрос с обменом?
- Заберу Катарину и сына и отправлюсь в Москву. После военного и дипломатического успехов, наличие жены и наследника укрепит положение новой династии совершенно.
- Новой династии, - проговорила королева, будто пробуя эти слова на вкус.
- Господь не позволил стать царем вашему сыну, но, в любом случае, моим наследником будет племянник Густава Адольфа и ваш внук.
- Полно, Иоганн, я не виню вас в произошедшем. На все воля божья.
- Аминь.
Выйдя из покоев королевы, я поежился как после мороза. Разговор с тещей дался мне совсем не просто, и я почувствовал себя немного усталым. Однако мои испытания еще не закончились, перед выходом меня дожидался адъютант короля.
- Его величество изволит пригласить ваше величество для беседы, - торжественно проговорил посланник.
- Его величество изволит мое величество, - проговорил я, хмыкнув, - да вы просто Цицерон, друг мой! Ладно, показывайте дорогу, кстати, как вас зовут?
- Николас, ваше величество, Николас Спаре.
- Спаре, вы верно родственник новгородскому губернатору?
- Весьма дальний, ваше величество, я из другой ветви нашего рода.
- Понятно, не знал, что ваш род так велик.
- Он вовсе не велик. В нашей ветви я последний, как и господин губернатор в своей.
- Но у него вроде как были дети?
- Да, две дочери, Аврора и Кристина.
- Я помню только Аврору.
- Неудивительно, моя кузина Кристина еще совсем малышка. Они сейчас в Новгороде вместе с господином Спаре.
- Он взял с собой семью?
- Не всю, кузина Аврора сейчас при дворе, а вот госпожу Ульрику с малышкой дядюшка взял с собой. Ну, вот, мы уже пришли.
- Благодарю вас, друг мой.
Когда я вошел Густав Адольф стоял у окна делая вид что любуется окружающим пейзажем.
- Наконец то, - вскликнул король, обернувшись, - что королева мать хотела от тебя?
- Ее величество захотела вспомнить прежние времена, когда мы с вами были еще молодыми и беззаботными принцами.
- Ты серьезно?
- Более чем.
Король отошел было от окна, но потом передумал и, подвинув кресло к портьере сел в него. Ему явно было не по себе, и он определенно нервничал.
- Странно я думал, что она захочет обсудить с тобой...
- Твое намеренье жениться на графине Браге?
- Ты уже знаешь.
- Тоже мне секрет, - пожал я плечами и, отвернувшись от короля, громко спросил, - Эбба, вам не дует от окна? Ну-ну, не прячьтесь, что за ребячество, право.
- Как ты догадался?
- Густав, умоляю тебя, твое нежелание уходить от портьеры и ее шевеление в безветренную погоду... не бог весть, какая задача.
- Ты всегда был наблюдателен, - проговорил король, подав руку графине и помогая ей сесть.
- Так о чем, с вами говорила ее величество, - улыбнувшись, спросила Эбба, - я почему-то уверена, что воспоминаниями о былых временах дело не ограничилось.
- Все дело в том, милая графиня, что однажды королева мать уже имела со мной разговор о вас с Густавом. Это случилось, когда она узнала что у вас роман с ним, а не со мной, как полагали все придворные.
- Придворные до сих пор уверены, что король Густав отбил меня у герцога странника, - мягко улыбнулась девушка.
- Даже так?
- Не ожидал? - спросил король, взяв за руку свою возлюбленную и приложившись к ней губами.
- Ты же знаешь, что меня никогда не было в сердце Эббы.
- Вы так говорите, как будто сожалеете об этом, - не упустила случая пококетничать графиня.
- Сожалею? Нет, мне довольно вашей дружбы, которой я дорожу ничуть не менее чем дружбой короля.
- Мы знаем это, - пылко произнес Густав, - и очень благодарны тебе за все, что ты сделал для нас тогда. Но, увы, кажется, трудные времена никогда для нас не закончатся. Скажи нам, чего хочет королева?
- Прости Густав, но совершенно не важно, что хочет королева, чего хочешь ты или я. Мы с тобой не принадлежим себе, и ты знаешь это. Из Эббы получилась бы прекрасная королева, но подумай, прежде чем на что-то решиться, примут ли ее в этом качестве твои подданные?
- Мой народ любит меня!
- Нет, друг мой, тебя любит Эбба, тебя любит твоя мать, каждая по своему, конечно. Что касается твоего народа, то он ждет от тебя мудрого и справедливого правления. Кроме того, мнение народа никому кроме тебя не интересно. А вот нобили, будут считать Эббу выскочкой и как только им представится возможность, отыграются на ней и ваших детях.
- Детях?
- Да, черт возьми, от таких отношений бывают дети! И ты уже не мальчик, Густав, и должен понимать это.
- Я понимаю...
- Разве? Ты готов, что им будут тыкать в лицо происхождением матери? Или ты думаешь, что Сигизмунд и его отродье не воспользуются этим, чтобы оспорить их права на престол? Видит бог, Густав, я поддержу любое твое решение, и если понадобится не только словом, но и военной силой. Но решать придется тебе самому.
- Боже, почему все так, - графиня закрыла лицо руками, - почему мы не можем быть просто счастливы?
- Простите Эбба, я не хотел вас расстроить.
- Вы ни в чем не виноваты, ваше величество! Вы действительно наш друг и честно сказали нам всю правду в глаза. Но что же делать?
- Скажите мне, это предположение что я сделал о возможных детях... это ведь всего лишь предположение?
- Что? О нет, я не беременна.
- Следовательно, никакой необходимости спешить нет?
- О чем ты?
- Ну, если никакого пожара нет, то нет и необходимости пороть горячку. Если вы будете хоть немного соблюдать приличия, то королева мать со временем несколько успокоиться. Особенно если ты Густав, не будешь более испрашивать у нее разрешение на брак. Это, кстати, вообще плохая идея. Ты король и если полагаешь это необходимым и правильным, то делаешь то, что должно. Пройдет немного времени, твоя власть укрепится. Ты ведь сейчас проводишь военную реформу, не так ли?
- Да, именно так.
- Прекрасно, когда у тебя будет сильная и, самое главное, победоносная армия, ты сможешь сделать все что захочешь, ни на кого не оглядываясь.
После моих слов лица короля и Эббы немного посветлели, и я, решив что влюбленным есть о чем поговорить, откланялся. Выйдя из королевского кабинета, я снова наткнулся на Николаса Спаре.
- Друг мой, вы не подскажите, где запропастились мои спутники?
- Они ожидают ваше величество в малом зале. Прикажете проводить вас?
- Не стоит, я помню, где это находится.
Быстро пройдя дворцовыми коридорами, я попал в зал, где меня ожидала моя свита, и застал прелюбопытную картину. Вокруг рынд и московских дворян собралась группа молодых придворных и развлекала себя тем, что с любезными улыбками говорила им всякие гадости.
- Господа, обратите внимание какой варварский кинжал у этой бородатой обезьяны, - обратился к хихикающим друзьям один из представителей золотой молодежи, - право ей, наверное, очень хорошо сдирать кожу с бунтующих рабов.
Семен Буйносов, про которого говорил придворный, очевидно, чувствовал неладное, но сдерживался. Придворные шалопаи, тем временем, чувствуя свою безнаказанность, перешли на Романова.
- А это чучело господа, вы только на него посмотрите, вид как у теленка в стойле, ей богу.
- Интересные люди случаются при дворе моего брата Густава, - громко произнес я, оказавшись у них за спиной, - один хорошо разбирается в инструменте палача, другой только что оторвался от загона с телятами.
Представители золотой молодежи, услышав мою речь, в недоумении обернулись ко мне и несколько стушевались.
- Раньше, правда, во дворец трех корон не пускали ни учеников палача, ни скотников, - продолжал я, - но, как видно, наступили новые времена.
- Ваше величество, - начал было один из них, - мы не привыкли, чтобы к нам обращались подобным образом...
- Ты ведь Магнусон, верно? - узнал я его, - я тебя помню. Это ведь ты задирал моего офицера, когда у меня была свадьба с принцессой Катариной? Ван Дейк, кажется, тогда проколол тебе ляжку или что-то другое? Как я погляжу, с тех пор ты стал осторожнее и задираешь только тех, кто тебя не понимает.
- Что-то случилось, ваше величество, - подошел ко мне с вопросом камергер, как видно обеспокоенный происходящим.
- О, ничего страшного, друг мой. Этим молодым дворянам, как видно приелись придворные развлечения, и они жаждут попасть на войну. Представляете, они хотят вступить в мою армию волонтерами!
- Магнусон, Тиле и Фридрихсон хотят вступить в ваше войско? - недоверчиво переспросил камергер.
- А что в этом такого? Посмотрите на них, какие бравые парни! Неужели вы думаете, что мой брат Густав Адольф откажет этим храбрецам в такой малости?
Оставив озадаченных придворных, я повернулся к своим спутникам и тихонько скомандовал.
- Вот что, ребята, ноги в руки и домой, пока какой напасти не приключилось.
- Государь, - махнув головой, обратился ко мне Семен Буйносов, - мнится мне, что свеи какую-то неподобь говорили!
- И чего?
- Невместно спускать!
- Ополоумел, - шепчу, подойдя к нему вплотную, - они на шпагах дерутся, к коим с детства приучены. Был бы Кароль здесь или Ван Дейк, другое дело, а вам не сладить с ними, погибнете только зря.
- Ничто, мне телохранитель твой говорил, что оружие выбирать можно, а раз так, то хрен им, а не шпаги.
- Так то надо чтобы он тебя вызвал, а не наоборот.
- Делов-то!
Проговорив это, Буйносов вышел вперед и, сняв шапку, поясно поклонился придворным.
- Спасибо вам бояре, за почет, за ласку, за слова добрые! Не поминайте лихом, ежели чего, а будете у нас на Москве заходите, встретим хлебом-солью!
Договорив князь Семен приосанился, и, хлопнув Магнусона по плечу, как бы ненароком наступил ему на ногу каблуком. Припомнив, как звонко цокали каблуки Семки по брусчатке Стокгольмских улиц, я с сочувствием посмотрел на вытянувшееся лицо шведа.
- Ой, неловко как получилось, - сокрушённо вздохнул Буйносов, - ты это, боярин, не серчай! Я ненароком.
- Что себе позволяет ваш московит? - возмущенно прошипел швед.
- Он приносит вам свои глубочайшие извинения, мой друг, впрочем, если вам их недостаточно...
- Извинения, вы что издеваетесь?
В этот момент, стоявший до сих пор спокойно Романов, вышел вперед и оценивающе посмотрел на башмаки остальных придворных. Те, как по команде, дружно сделали шаг назад.
- Господин Магнусон, если вам недостаточно извинений князя, то вы всегда можете прислать ему секундантов.
- Непременно, ваше величество, мои секунданты сообщат о длине моей шпаги.
- С какой стати, милейший? Это вы вызвали его, так что выбор оружия за ним. Хотя если вы передумали, то...
- Ничего я не передумал! Мне все равно, на чем драться с вашим варваром!
- Полегче с "варваром", а то ведь не доживете до дуэли чего доброго...
Вернувшись домой, я, не говоря своим спутникам ни слова, потащил Буйносова за собой во двор. Тем временем, прочие дворяне, как видно расспросив их о том, что приключилось во дворце, гурьбой двинулись за нами.
- Ну что, Семен, покажи, как саблей владеешь, - хмуро проговорил я, скидывая на руки слуг шапку, ферязь и зипун.
Рында, не прекословя, вытащил саблю из ножен и с сомнением посмотрел на меня.
- Пораню государь, - промолвил он с робостью в голосе.
- Посмотрим, ну, нападай, чего мнёшься ровно девка перед сеновалом?
Вздохнув, князь взмахнул саблей и попытался атаковать. Но, очевидно, и впрямь боясь меня поранить, делал это крайне осторожно и оттого неуклюже. Впрочем, после того как я дважды с легкостью отбил его атаки немного оживился и начал махать саблей по-настоящему. Похоже, парень учился делу сабельной рубки всерьез, да к тому же был довольно ловок, но вот школы ему явно не хватало. Тут надо бы сказать, что я и сам далеко не фейхтместер. Учителя у принца, в свое время, были, конечно, не плохие, но мастером шпаги ни он, ни я не так и не стал. Незабвенный капрал Шмульке, учил меня больше конному бою, к тому же оружие рейтара - пистолет. Я все это прекрасно понимаю, а потому всегда стараюсь решить дело огнестрелом, кроме тех случаев когда, что называется, кровь ударяет в голову. Ну, или другая жидкость.
В общем, мой вердикт был таков, на шпагах, равно как и саблях, моему человеку сражаться не стоит. Все-таки искусство индивидуального поединка на Руси-матушке не слишком развито. Поляки недаром частенько пренебрежительно отзываются о состоянии фехтования в Москве, что впрочем, не мешает им время от времени быть битыми русскими ратниками в реальных боях. Обучение же шведских дворян заточено, как раз, на индивидуальный поединок один на один.
На чем еще можно драться? В принципе, на всём. Какого-то единого дуэльного кодекса еще не выдумали, просто шпаги привычнее и всегда под рукой. Можно попробовать двуручные мечи, благо я по привычке таскаю с собой свой ратсверт*. Можно на боевых секирах, потомкам викингов должно понравиться. Кстати, а почему бы не на бердышах? Уж вряд ли Магнусона всерьез учили драться глефой.