Громилы радостно влезли внутрь и… И все. Из-за двери не донеслось ни стрельбы, ни шума, ни криков. Но больше оттуда никто не появился.
Акбар же спокойно запер дверь и, подобрав пистолет, со вздохом произнес: «Говорил же придуркам, жизнь дороже!»
(Куда девались трупы, кстати, так никто и не узнал, да, признаться, и не стремился.)
Виктор заказал кофе, сто грамм коньяку и бутерброд с икрой на закуску (мысленно показав фигу финотделу родного холдинга) и принялся вслушиваться в разговоры гостей.
– А за Дубровкой народ уже все обшарил. Ничего, только несколько «туманных полей» да куст «разрядников». С них артефактов – кот наплакал…
– Своими глазами видел, купол там в полсотни метров высотой! Черный такой, блестит, как полированный, и войти внутрь можно. Да только никто, кто туда вошел, не вернулся. Ученые робота запустили, тоже с концами… Профессор чуть не плакал, мол, последний робот остался…
– Да вся команда Горбуна и полегла. Кого-то твари растерзали, кого-то бандиты положили. А тех, кто остался, вояки постреляли на тридцать втором КПП…
– …говорю тебе, место там недоброе! Да еще «Черные братья» там засели, никого к Капищу своему не подпускают. Надо бы всем навалиться на них, да и расчистить место. Говорят, на том Капище полно всякого хабара натаскано…
– Да в том-то и дело, что не так все просто… Ладно б дураки, дурак в Зоне, считай, покойник. Но там были опытные сталкеры, мастера дай боже! Они все тоннели в первый же день проверили…
* * *
– Ух, Умник-брат, а вот и ты, а вот и я!
Рядом с ним плюхнулся на табурет Сова, его старый знакомый, оказавшийся к тому же почти земляком, из Гатчины. Худощавый заросший мужичонка, чуть прихрамывающий на левую ногу.
– Ты откуда, брат? – осведомился Виктор, подлив знакомцу коньяка.
– С Егорьевского выступа! – важно ответил Сова.
– Аж с самого выступа? Ну и как там? Много артефактов нагреб?
– Много?! – всплеснул руками собеседник. – Как же, много, брат! Много всякой дряни вроде «чертовых пальцев» и «спирилликсов», а вот стоящее, похоже, все «Эльбрус» небось подчистил-подмел!
– И что, так ничего приличного и не нашел? – посочувствовал знакомцу Рузин.
– Да как сказать, брат! Там – нет, а вот на обратном пути свезло, можно сказать! Ну-ка, брателло, посмотри, чего я добыл! Только от зависти челюсть не урони!
Из подсумка была извлечена герметично закрытая склянка с вязкой тягучей ярко-красной жидкостью.
– Что это? – покачал Виктор головой в недоумении.
– Не догадался? «Амбра», брат!
– Та самая «амбра»? – недоверчиво поднял брови журналист.
– Та самая, братуха, не сомневайся.
Рузин хмыкнул. Само собой, он слышал про странный не то артефакт, не то аномалию, не то вообще неведомо что. Жидкость непонятной природы, выступавшая вдруг из земли, а потом в землю же уходившая – иногда через несколько минут, иногда через день.
Появлялась она вне связи с аномалиями, сама по себе. Штука была безопасная, не токсичная, устойчивая и к огню, и к кислотам. Ученые с ней ужо вдоволь поэкспериментировали, но даже не поняли толком, к какой группе веществ она относится. Так и было непонятно, откуда она берется. Предполагали даже, что это выделения какого-то подземного червя-мутанта, но, сколько ни копали на местах ее появления, никаких признаков этой живности не нашли. А еще она практически наверняка вылечивала рак в любой стадии. Так что склянка тянула тысяч на пять евро…
– А там еще не осталось? – осторожно справился Виктор.
– Скажешь тоже, Умник-брат! – поддел приятеля Сова. – Да я и эту зачерпнул, когда она уже уходила. Эх, было бы ее побольше, хоть ведро…
Он мечтательно вздохнул.
– Я б уже не с тобой сидел, а валялся бы на кубинском пляже… А рядом мулатка с большими сиськами! Ну или на Ибице там! А рядом шведка какая-нибудь…
– С большими сиськами! – неожиданно сам для себя добавил Виктор.
– Да можно и с маленькими! – дружелюбно рассмеялся Сова.
Потом допил пиво, поморщился и подытожил:
– Пойду я, брат, однако, обещал к Штымпу заглянуть…
Только Сова вышел, как в бар вперся какой-то неприятный тип. Невысокий и жилистый, похожий чем-то на хорька. Тяжелым взглядом он обвел присутствующих.
Публика не то чтобы насторожилась, но как-то приумолкла.
Кто-то буркнул:
– Вот и Крыса черти принесли!
Про Крыса Рузин слыхал, хотя вживую прежде видеть не доводилось. Вообще-то сам себя он называл на американский лад – Крис, но простодушный здешний народ перекрестил его по-своему, более понятно и в соответствии с дрянным характером.
Крыс подошел к стойке и бесцеремонно навалился на нее. В движениях его была странная угловатость – или нажрался, или «закинулся» какой-нибудь дрянью.
– Зубра тут нет? – осведомился он.
Голос у Крыса был под стать погонялу – визгливый и неприятный, с пропойной хрипотцой.
– Нет, – ответил подавальщик, не оборачиваясь. – А зачем он вам?
– Хочу посмотреть в глаза этому уроду, – прошипел Крыс. – Хочу посмотреть этому смердящему скунсу в глаза!!! Как он меня подставил, вонючка паршивая…
Акбар, который мирно что-то подсчитывал на калькуляторе, удивленно приподнял голову.
– Э… это что за разговоры? Ты пришел ко мне в заведение и начинаешь оскорблять моего друга?! Тебя ж предупреждали, Крыс, нет? Похоже, тебя надо поучить манерам. – Хозяин поднялся и не спеша, вразвалочку, подошел к наглецу.
По сравнению с Крысом Акбар был огромен, натуральный Геракл. Гладко выбритая голова неестественно сверкала в отблесках «лунных бутонов».
Он сделал все очень быстро. Виктор так и не понял как, но рука хозяина мгновенно оказалась возле горла Крыса и, захватив край камуфляжной куртки, вмиг намотала жесткую неподатливую ткань на пальцы. Второй рукой он сорвал с наглого гостя автомат и кинул на пол. Рывок – и, гулко стукнувшись о старый дуб лицом, Крыс оказался прижат к доске толстенным чугунным локтем Акбара.
– Я тебя предупреждал, чтобы ты не приходил сюда, когда нажрался своей «пыльцы»? – хрипя от ярости, справился Акбар. – Скажи, я тебя предупреждал, да? Совсем баран, да?
Крыс только сдавленно сипел… Присутствующие, не шевелясь, смотрели, чем кончится происшествие. Как все знали, Акбара почти невозможно вывести из себя, но если уж он разозлился, то дело пахнет трупом, и иногда не одним.
От дальней двери к стойке медленно зашагал один из бугаев хозяина, видать, собравшийся выкинуть Крыса (или его бездыханную тушку) за дверь. Гробовую тишину нарушал только хриплый стон неудачливого хулигана.
Внезапно на плечо Акбару легла тяжелая рука.
– Не кипятись, дружище!
Виктор повернул голову и увидел за спиной хозяина бара темноволосого сталкера лет примерно сорока. Обычное лицо с прямым носом, тонкими губами и спокойно смотревшими глазами. И узнал его. Именно эти глаза он видел в Наро-Фоминске за стеклом бронешлема.
Дракон был в темном комбинезоне, высоких стоптанных «берцах» и без оружия.
И почему-то его слова произвели на Акбара такое впечатление, что он отпустил Крыса, и тот повалился на пол, тяжело дыша.
– Крыс, свали отсюда и посиди где-нибудь в другом месте, – веско распорядился Дракон.
– Мое оружие… – просипел, потирая шею, сталкер.
– Успокоишься – получишь свой ствол обратно.
Здоровяк, явившийся для наведения порядка, подобрав автомат Крыса, неласково поднял самого хозяина оружия и грубо обыскал его на предмет наличия других опасных вещей.
Сталкер, естественно, не сопротивлялся, и найденный у него пистолет тоже оказался у вышибалы.
Потом он вывел присмиревшего Крыса наружу.
Через минуту все как ни в чем не бывало вернулись к своим делам, а Акбар и Дракон, обменявшись вполголоса несколькими словами, разошлись. Дракон занял столик, а хозяин скрылся в своей каптерке.
Внезапно пол под ногами заходил ходуном. Тряхнуло раз-другой, так что штукатурка с потолка посыпалась. Рузин инстинктивно пригнул голову, со столика свалилась бутылка, забулькав вытекающим содержимым. Через несколько секунд тряхнуло еще раз, чуть слабее. Виктор слышал, как тревожно загомонили гости. Вот еще тряхнуло… Звенели падающие и разбитые бутылки, в кухне взвизгнул повар – не иначе, обожгло пролитым супом…
Кому-то стало плохо. Еще один толчок, за ним еще.
Многие явно струхнули, и журналист с некоторым чувством превосходства оглядел присутствующих. Пару лет назад Виктор побывал в Судане, когда там ударило знаменитое «Хартумское десятибалльное», и ощутил на своей шкуре, что такое настоящее землетрясение. Тут же от силы балла два, а народ, матерые бывалые мужики, пугается, как дети.
Кончилось все довольно неожиданно: после сильного толчка раздался глухой треск, пол вздрогнул, и наступили тишина и темень. Бармен щелкнул тумблером, зажигая аварийный свет, и стал сметать разбитые бутылки, как будто ничего и не было.
Кто-то устремился к дверям туалета, другие потянулись наружу – глотнуть свежего воздуха.
Виктор присоединился к последним…
* * *
В вечереющем небе километрах в пяти от города высоко в небеса уходила дымная колонна, на вершине резко расширяющаяся в стороны бело-голубым бутоном, в котором плясали, угасая, алмазные крапинки искр, выписывая невероятные узоры в замысловатом танце…
– Эк долбануло! – проворчали за спиной Рузина. – Не припомню такого «метеорчика»!
– Метров на пятьдесят в землю забурился, прежде чем рвануть! – поддержал первого говорившего другой.
Они еще какое-то время обсуждали удивительную аномалию – «метеор». Сгусток энергии из сцепившихся полей, сперва взлетавший в небо, а потом рушившийся вниз, пробивавший твердь иногда на сто метров и взрывавшийся, высвобождая дикое количество энергии, с силой малого тактического боезаряда.
После него артефактов почти не оставалось, но вот, по достоверным слухам, военные очень им интересовались. Само собой, не просто так, а чтобы сделать на его основе новое смертоносное оружие. Будто уже имеющегося мало, на два Армагеддона хватит!
Рузин вернулся в «Гроб с музыкой». Сел за свой столик и некоторое время сидел, допивая кофе. А потом вдруг принял решение. Поднялся, направился к стойке бара, ткнул в бутылку самого дорогого виски – это был «Ноб Крик» девятилетней выдержки, не глядя, бросил пятитысячную купюру (сдачу проигнорировал, да и сколько ее там было) и с этой бутылкой неспешно подошел к столику, за которым вкушали шашлык Дракон с приятелем.
Сталкер вопросительно поднял на него глаза.
– А, Умник, узнал.
– Вы позволите вас угостить? – произнес Виктор со всей возможной вежливостью. – Вы тогда спасли мне… нам жизнь…
– В Зоне это нормально – помочь братьям.
– Но все же я почту за честь, если вы согласитесь распить со мной эту бутылку…
– Ну, – усмехнулся Дракон, – кто ж откажется от доброго угощения? Но почему на «вы»?! В Зоне не «выкают».
– Идет, – с облегчением выдохнул Рузин и плюхнулся на отодвинутый Шамилем стул.
Дракон взял в руки бутылку, хмыкнул, оценив стоимость угощения, и разлил по стаканам янтарную жидкость, отмерив традиционную сталкерскую дозу «на два пальца».
– Ну, дрогнули! – произнес незатейливый тост и опрокинул стакан.
Довольно зажмурился и почмокал губами, видно, напиток пришелся по вкусу.
– Конечно, не мой любимый «Джек Дэниэлс», но вполне терпимо, – прокомментировал.
А Виктор сделал себе зарубку на память: «Значит, бурбон из Кентукки предпочитает знаменитый проводник, будем знать».
– Давно Зону топчешь? – поинтересовался Шамиль.
Рузин ухмыльнулся. Еще недавно этот вопрос относился к несколько иным реалиям. К суровому быту уголовников. А теперь речь шла о другой Зоне. Правда, неизвестно, какая из них суровее – тюремная или эта, с ее аномалиями и мутантами.
– Второй месяц, – ответил прямо.
– За романтикой потянуло или как? – продолжал расспрашивать напарник Дракона.
Сам же разведчик с видимым удовольствием смаковал халявный вискарь.
– Я журналист, здесь на задании, – скупо поведал питерец.
– Доброе же у тебя начальство, – скривился Шамиль. – В такую задницу работать заслало. Хоть платят нормально?
– Не жалуюсь, – пожал плечами Виктор.
– Раз на такое пойло хватает, то, наверное, неплохо, – прокомментировал Дракон. – Вот ты сказал «задница», кунак, – обратился он к приятелю. – А где сейчас у нас в стране не задница? Зоны разрастаются по телу России-матушки, будто раковая опухоль. То один регион поражают, то другой… Да, Зона – это задница, полная дерьма, согласен. Но отчего-то именно здесь осознаешь, что такое Вечность.
– Философ, – оскалил ровные белые зубы чернобородый Шамиль, подмигивая Рузину. – Вечно с ним такое, как переберет лишку.
– А можно мне как-нибудь наведаться в ваш лагерь? – стал ковать железо, пока оно горячо, журналист.
– Как-нибудь? – поднял на него чуть затуманенный алкоголем взгляд Дракон. – Как-нибудь можно.
Его рука вновь потянулась к бутылке.
– Вечность, – повторил он, катая на языке слово, будто пробуя на вкус. – Да, Вечность…
Глава 4
г. Верея
Рузин пробирался вдоль прилавков, иногда останавливаясь на мгновение.
Сталкерская биржа вокруг жила обычной жизнью. Народ закусывал, травил байки, играл в карты, шахматы, а то и забивал традиционного старого, как мир, «козла» или отчаянно торговался. До драк, слава Богу, дело не доходило.
Охраняли здесь порядок, всем видом показывая, что с ними шутки плохи, примерно десятка полтора патрульных из Драконовых парней и ребят постарше из клуба «Медведи».
На прилавках были разложены артефакты. Кучками, в деревянных ячейках, как в прежние времена орехи и редиска.
Ценников не было, стоимость могла поменяться не то что каждый день, но иногда по минутам. Все зависело от конкретного момента. Бывало, что в Зону приходил заказ на конкретные артефакты, нужные зачем-то людям на Большой земле, от чего цена какого-то тривиального «завтрака туриста» или «раковины зари» резко подскакивала, особенно если артефактов на рынке было по какой-то причине немного.
Иные пытались даже играть на этом, как на больших биржах на курсах валют и ценных бумагах. Ходили слухи, что кто-то озолотился, хотя тех, кто пролетел, пытаясь скупать «арты», было куда больше.
Плюс свои специфические особенности рынка. Например, один «горький мед» может стоить столько же, сколько и сотня «шишек». Но «мед» товар специфический, и берут его не каждый день, а «шишки» сметают, едва они появляются на прилавке. Вот и терзается бродяга – сдавать ли редкую добычу «жучку» за цену сильно меньшую номинальной, или таскать с собой, пока на него найдется покупатель. Еще и сделки, и заказы – святая тайна, которой не поделишься с другими, не посоветуешься, как быть. Так что нередко одни бродяги предлагали другим поменяться на выгодных или не очень условиях, заставляя мучительно гадать, стоит ли, а то вдруг желаемый артефакт завтра вырастет в цене втрое минимум. Хочешь, соглашайся, хочешь – нет, никто не неволит. Но вот прогадаешь – пеняй на себя.
Да и самому может понадобиться поменяться. И кто пойдет навстречу упертому жадине? Слишком упертых сквалыг в Зоне не любят и награждают кликухой «Жила» или «Клоп», а с такой кличкой лучше в серьезную команду не суйся.
Увидев знакомое лицо, Рузин подошел к прилавку.
– Привет, Борман!
– А, Умник, держи краба! – протянул ему ладонь невысокий, плотный и лысый, как коленка, сталкер.
– Чем богата нынче Зона-матушка?
– Да так себе: «грибочки», три штуки, и «стальная колючка». Но ее много. – Он зачерпнул ладонью нечто похожее на опавшие сосновые иголки с сероватым отблеском, сложенные в жестяное ведерко.
– Недурно…
– Не обижает жисть… – согласился Борман. – Не помешали бы, конечно, штучки вроде «огненного глаза» или «синей сферы», но ничего такого не было. Так что приходится брать что есть. Еще «чертову свечку» нашел, почти у самой Вереи. Даже странно, можно сказать, на чистой земле…
– «Свечку» не продашь? – осведомился Виктор. – Сотню евриков даю!
Как знал всякий, обитающий в Зоне, «чертова свечка» была очень полезной штукой – позволяла на маршруте идти быстрее, меньше уставать и даже не обращать внимания на легкие раны.