– Не, брат, опоздал ты, уже доктор Хаус за две сотни взял. Опять какую-то сборку лечебную варганит небось.
Виктор понимающе кивнул. Доктор Хаус, он же Алексей Фомич Хаустов, владелец здешней клиники «Доктор Хаус» (оттого и кличка) – местная знаменитость. Специалист по артефактной медицине и ученик, а также правая рука ее создателя, профессора Толстикова, которого одни считали гением, другие сумасшедшим, а третьи – и тем, и другим. Между тем профессор первым научился не просто прикладывать те или иные артефакты к больным местам, это сталкеры давно делали, а применять их вместе друг с другом и раньше, чем прочие, делать «сборки». Умер он, испытывая агрегат для омоложения. Что-то пошло не так, и машина в три дня превратила молодящегося крепыша неполных пятидесяти лет в дряхлого умирающего старца. Его институт был закрыт, а лечение с помощью артефактов обставили таким количеством запретов и лицензий, что большинство энтузиастов бросили это дело, а Хаустову место нашлось лишь в Новой Зоне. Впрочем, он не жаловался. Проверяющие не докучают, а от желающих исцелиться и так отбоя нет – треть туристов в Верее обеспечивает его клиника.
– А вот взгляни, что еще нашел, – отвлек его от воспоминаний Борман. – Что-то совсем новое, даже не знаю, сколько оно может стоить…
С минуту Рузин любовался небольшим, неярко светящимся восьмиугольником сантиметров десяти в диаметре. Октагон имел две не похожие друг на друга стороны: одну чуть выпуклую и блестящую, которая и сияла зеленоватым с искорками светом, и вторую – чуть шероховатую, с синим металлическим отливом. При этом артефакт норовил сам собой стать на ребро. Чудеса! А ведь подобные диковинные артефакты приносили из рейдов почти каждый день!
Причем часто бывает: только что найденный артефакт изначально обладал одними свойствами, а стоит его вынести из Зоны, как свойства менялись. Сразу или через какое-то время.
– Ума не приложу, – покачал головой Виктор.
– Эх, – сокрушенно поцокал языком старатель, – а еще Умник называется. Ну, на нет и суда нет.
Распрощавшись с Борманом, журналист двинулся дальше.
Миновав основные торговые ряды, Рузин оказался в том углу торжища, где торговали мутантами.
Тут по обыкновению было малолюдно. Какая-то старушка в цветастом платочке продавала банку с местными двуглавыми тритонами, бодро плескавшимися в мутной воде. Уж зачем и кому зверек сей мог понадобиться, кто знает. Как на Виктора, так проку от пресмыкающегося было с гулькин нос. Но видно, кому-то был нужен, раз продавала. Как известно, спрос рождает предложение.
Заросший, как бомж, сталкер в грязном армейском бушлате сидел возле клетки, где обитала довольно неприятная тварь, похожая на помесь плешивого медвежонка со злобной макакой. Она время от времени сипло ухала и грызла прутья клетки. Когда Виктор проходил мимо, «медведик» глянул на него близко поставленными блеклыми буркалами, и у Рузина враз заныл позвоночник.
Сталкер, что-то недовольно проворчав, стукнул по клетке обрезком трубы и задернул решетку мешковиной. Потом бросил красноречивый взгляд на журналиста, проходи, мол, мил человек, не для тебя товар…
Две типичные туристки, дамочки лет под тридцать в новеньком камуфляже, с демонстративно повешенными пистолетами на поясах, приценивались к котятам чупакабры. Их вынимала из картонной коробки, застеленной старыми тряпками, и показывала, так сказать, товар лицом девчонка лет пятнадцати. Симпатичная, коротко стриженная, в джинсах и зеленой блузке и низко надвинутой на глаза бейсболке. Катя «Метелица», узнал Виктор, дочка сталкера Глобуса и лучший, пожалуй, в Верее знаток чупакабр. Говорили, что она знает в совершенстве их «язык» и даже сама умеет с ними разговаривать. Котят тут продавали исключительно принесенных из рейдов – забрать детеныша у местных зверей никому бы и в страшном сне не приснилось. А то бывали случаи…
Пару недель назад сюда как раз посреди «торговой сессии» пришла Мордаха, старшая самка в городской Стае и супруга Пирата, и, подхватив зубами корзинку с добытыми сталкером Орком котятами редчайшего золотистого окраса, спокойно потащила их к себе в логово.
Сталкер хотя и застонал от огорчения, но препятствовать не стал, соображая, кто здесь хозяин положения. А вот скупщик, уже, видимо, просчитавший прибыль от продажи пушистых симпатичных комочков, чье биополе лечило кучу болезней – от энуреза у детей до депрессии у больших боссов, схватился было за «беретту».
Не оборачиваясь, Мордаха элегантно махнула задней лапой и боевым когтем алмазной твердости отсекла торгашу кисть руки вместе с оружием.
Потом потерпевшего долго лечили у доктора Хауса, приживляя конечность, не забыв слупить двойную цену, и в промежутках между процедурами вежливо объясняли, что если он хочет вести свой бизнес и дальше, то должен уважать всех обитателей Зоны и понимать, что он тут гость.
Дальше был оружейный ряд, куда, собственно, и лежал его путь.
Торговля, судя по всему, шла вяло. У армейской палатки чернокожий парень в оранжевом железнодорожном жилете, помощник небезызвестного Морса, раскладывал на клеенке тротиловые шашки и брикеты пластита.
Тетка провинциального вида продавала двустволку. Наверное, осталась от мужа, а может, от зятя.
Пройдя вдоль рядов, Рузин машинально пересчитал стволы. Три «АК-74» в почти идеальном состоянии, «ПМ» и пистолет Стечкина с четырьмя магазинами, две «РГ-5», одна «Ф-1», пара пистолетов-пулеметов «HK», один кольт, редкая гостья – швейцарская штурмовая винтовка «SIG-500» с пластиковой коробкой патронов.
– Привет, Умник, – как из-под земли появился Сверло. – Чего-то прикупить хочешь? Есть «Абакан», восстановленный, правда. Из «зеленого киселя» вытащили, отдам недорого…
– Да как сказать, – пожал плечами Виктор, вспоминая, зачем он, собственно, сюда пришел. – У тебя каких-нибудь необычных стволов не мелькало тут? Ну… совсем необычных. – Он прищелкнул пальцами.
– Ты про пушки на «артах», что ли? – поднял брови один из местных оружейных воротил. – Так тебе тогда в Подольск надо, к Мерлину или к Хоббиту. Ну, у Вахмурки в Кубинке еще иногда бывает, а у нас… Ты ж знаешь, Умник, я этих штук боюсь – не ровен час рванет так, что и костей не соберешь.
– Да нет, – поморщился Рузин. – Я про обычное, но нестандартное. Может, марки незнакомой или калибр редкий… Надписи там непонятные… Старое, может быть… Вот, к примеру, один бродяга рассказывал, как нашел вообще винторез казнозарядный, но с кремневым замком.
Сверло озадаченно почесал в затылке.
– Нет, не слыхал про такое. А тебе-то зачем?
– Друг у меня на Большой земле коллекционирует старое и редкое оружие, – пояснил Виктор, пустив в ход заранее заготовленное объяснение.
– А-а! – понимающе протянул собеседник, подняв вверх палец. – Так ты про антиквариат всякий? Так бы и говорил! Ну, это тебе в Зеленоград, вот там старьем всяким фарцуют. Ты ж понимаешь, это в Москве музеи с запасниками были под завязку набиты. До сих пор тащат так, что мировые цены в три раза упали. А у нас в музее если и было что антикварное, так давно прежняя власть разворовала, – печально вздохнул коренной вереянин Сверло.
* * *
Купив в кафешке под открытым небом (ларек и тент с десятком стульев) бутерброд и кофе, Виктор уселся за стол и принялся перекусывать, в душе досадуя.
Вот уже третий месяц он тут. Еще месяц, ну, может, немного больше, и командировка кончится. Конечно, уехать отсюда на Большую землю сейчас проблематично из-за этого проклятущего тумана. Равно как и передать «на ту сторону» информацию. Последнее в принципе ему пока только на руку. Меньше шеф права качать будет.
И все-таки что имеем в итоге?
Пресловутые загадки Московской Зоны так пока и не разгаданы.
Что в активе? Несколько репортажей и зарисовок. Любопытных, но не более того. Куча собранных баек и легенд, где правду ото лжи не отличишь?
Практически потраченные командировочные и более чем скромная добыча – займись Виктор сталкерским ремеслом всерьез, определенно бы прогорел. Нет, конечно, он и не ожидал, что легко и просто разгадает все загадки. Но все же надеялся найти хоть что-то по-настоящему важное, что подтвердит или опровергнет хотя бы некоторые из жутких слухов и неопределенных гипотез.
В памяти некстати ожили те дни, когда он только попал сюда, переплыв Новомосковское море. После Второго Выброса и расширения перекрытые подвижками пластов реки и прорвавшиеся подземные воды затопили обширные низины Подмосковья, не разбирая, где проходит граница Новой Зоны и уж точно ее Внешнего Круга.
* * *
Молчаливый водитель гнал свой седан по разбитому шоссе на северо-восток от Калуги. Места вокруг располагались идиллические и никак не вяжущиеся со всей этой жутью Предзонья и тенью великой катастрофы, поглотившей столицу.
Леса, деревни, засеянные поля и огороды, сосняки, подсвеченные солнцем. Вот только поселения беженцев из трейлеров и контейнеров с огородами и цветным тряпьем, вывешенным на просушку, слегка портили картинку.
Весь путь до деревни с традиционным названием Рябиновка, нежданно-негаданно оказавшейся на берегу большого водоема, они не обменялись и десятком слов. Миновали пост охраны «особого водного района» – несколько вагончиков и сборных домиков и наскоро сбитая пристань, где стояли два патрульных катера, на мачтах которых ветер трепал Андреевские флаги. И Виктор лишний раз поразился. И эти серые сторожевики, и разгуливающие по берегу матросы в центре Восточно-Европейской равнины смотрятся, в сущности, дико и нелепо.
Они добрались на место уже в глубоких сумерках. Рябиновка оказалась обычной деревней – старые дома, новые иномарки и непроницаемые лица обывателей, исподлобья, но цепко рассматривающие новичка.
Но названное имя произвело магический эффект, и ему указали дорогу к дому Бориса Ивановича Зеленого. Или капитана Зеленого, как просил называть себя этот немолодой бородач в тельняшке и фуражке с «крабом».
Он хмуро выслушал гостя, потом куда-то вышел, прихватив с собой мобильник, и через пару минут вернулся уже без постного выражения на лице. Видимо, услышанное его удовлетворило.
– Вовремя ты, мил человек, приехал. Как раз сегодня ночью собирался сходить на тот берег, груз подвернулся. Про цену тебе Глобус говорил?
Виктор молча протянул приготовленные купюры. Не пересчитывая, капитан Зеленый сунул их в карман.
– Подожди во дворе. Как стемнеет, двинемся.
И в самом деле, как только последние отсветы заката угасли на западе, Зеленый и еще один человек – то ли младший брат, то ли племянник (для сына староват, пожалуй) – предложили Рузину последовать за ними.
На причале капитан куда-то исчез, а племянник (а может, все-таки брат?) и второй матрос принялись грузить на стоявшую у деревянного пирса посудину туго набитые тяжелые мешки.
Журналист сидел на банке и скучал в ожидании. Как мог он понять, Зеленый был не один такой. Слева еле различимые фигуры точно так же загружали небольшой моторный катер, а справа пришвартовалась приплывшая из ночи лодка – резиновый «Зодиак», откуда пятеро вооруженных типов вытащили несколько картонных коробок.
Из темноты слышались обрывки разговора:
– Штука баксов… – произнес хриплый мужской голос.
Конец фразы пропал за плеском волн. Последовала долгая перебранка вполголоса, а затем длинный заковыристый мат.
– Не дави басом, Кулак, – ответил с насмешкой хрипатый. – Я матом людей в атаку на «духов» поднимал… У тебя бабки есть, я ж знаю! Так что или плати, или вали! Хоть вплавь перебирайся!
В этот момент подул ветер, а через минуту вновь четко послышались голоса.
– Доля для вояк… И не боись, у нас в Рябиновке безопаснее, чем в церкви. – Невидимый мужчина рассмеялся. – Доносчиков тут нет, кто был, так давно на корм ракоскорпионам отправился. – Смешок. – Неосторожно по причалу ходили по ночам…
Вернувшийся капитан что-то вполголоса бросил матросу и отвязал лодку от причала. А затем шкипер вытащил из кокпита аккуратно смазанный «РПК».
Виктор невольно напрягся. Как он знал, армия давно уже сквозь пальцы смотрит на шастающий в Зону и обратно люд. Но вот за попытку пострелять в свою сторону карает жестко, и нередко разъяренные патрульные устраивают долгую погоню за Периметр, стараясь добить наглеца.
– Это не для вояк, – словно прочел его мысли Зеленый. – Ежели они на хвост нам сядут, я первый его за борт кину. Бандиты могут попасться. Да и живность тут всякая-разная… встречается…
И потихоньку похрюкивая мотором, лодка отошла от причала.
Прошло с полчаса, прежде чем экипаж прибавил обороты, и лодка помчалась вперед, оставляя за кормой уходящий во тьму кильватерный след.
– Нас не услышат? – осторожно справился Виктор.
Капитан пренебрежительно помолчал в ответ.
– Не дрейфить, пассажир, – бросил рулевой. – Если кому понадобимся, и так засечет – сейчас техника такая, что на радаре карася за километр увидят…
Через несколько минут ветер разогнал облака, и свет луны выхватил быстроходную моторку, которая на полной скорости уходила к оставленному им берегу.
– Ишь, Гусь возвращается, – потер бородку хозяин плавсредства. – Дальше сбавим ход, граница близко… Периметр, в смысле…
А через минуту прямо по курсу вдруг блеснуло неестественно-оранжевым сквозь толщу воды. Взмыл вверх фонтан кипятка, казалось, до самых звезд.
– «Бездна»! – выкрикнул рулевой.
В лицо пахнуло горячим паром, острой вонью тины и почему-то рыбным супом.
Медленно на малых оборотах двинулись они дальше…
– Пронесло, слава святому Христофору, – пробормотал капитан. – Вот так под смертью и ходим,
* * *
– Брат, присесть не позволишь? – отвлек его от воспоминаний прозвучавший над ухом голос.
Подняв глаза, Виктор увидел пропитую физиономию над потертым старомодным пальто и тренировочные штаны, заправленные в старые сапоги. Видать, какой-то местный житель, вертящийся вокруг сталкеров.