- Ой-й! Хотел сказать "в порядке", но видимо поторопился.
- Вистан, это ты? - дрожащим голосом спросил Тай.
- Ты на солнце что ли перегрелся? Или глаза дома забыл? - он сел и стал тереть ушибленное место.
- Уф, как ты меня напугал, - уже более спокойным голосом сказал парень, подошёл и сел рядом.
- Да ты, вроде бы не из пугливых, - пожал плечами Вистан.
-Ага, посмотрел бы ты на себя, после того, как этот святоша свалил! Во! - Тай выпучил глаза, приоткрыл рот и замер.
- Подожди, - Вистан нахмурился и недоумённо уставился на напарника, - какой ещё святоша?
- Да-а, - протянул Тай, - у тебя с головой всё в порядке?
- Не знаю! Только что треснулся плечом о корень. И голове тоже досталось.
- Ты мне вот что скажи, откуда ты их язык так хорошо знаешь? Я ни слова не понял, а ты с этим святошей болтал, как с приятелем. И ещё ты упоминал какую-то Молли.
Вистан вздрогнул, посмотрел с недоверием, удивляясь, как он мог довериться Таю и рассказать ему то, что никак не предназначалось для чужих ушей. Но в следующее мгновение события ближайшего получаса стали прокручиваться у него в голове, оставляя после себя не меньше вопросов, чем задал ему напарник.
- Знаешь, Тай, я не могу тебе всего рассказать, но, похоже, это Молли спасла нас обоих. Не понимаю как, но это она.
- Я уже ничему не удивляюсь, - криво усмехнулся товарищ по разведгруппе. - В общем, спасибо тебе, ну и Молли, тоже. Не знаю, что бы я без вас обоих делал. - он помолчал немного. - Пора нам возвращаться на место привала.
- Наверное, не стоит рассказывать инструктору, - заметил Вистан.
- Я, даже не представляю, какими словами ему можно было бы об этом рассказать. Кроме того, что ты, как оказалось, хорошо знаешь язык...
- Будем считать, что со святошей говорил не я. - оборвал его Вистан.
- Будем. - охотно согласился Тай. - Голос, кстати, был совсем не похож на твой.
* * *
Как они ни старались, обнаружить приближающегося инструктора не удалось. Харди появился именно с той стороны, с которой его совсем не ждали. Некоторое время он рассматривал спины своих подопечных, залёгших под кустом орешника, потом негромко кашлянул и сказал:
- Я уж думал, что придётся вас дожидаться. Как обстановка?
- Тихо, - равнодушно ответил Тай.
- Давно здесь?
Вистан для виду пошарил глазами по сплошным облакам, сосредоточенно нахмурился и ответил:
- Минут двадцать.
- Очень может быть, - согласился Харди, взглянув на примятую разведчиками траву. - Что видели?
- В основном, стену форта, сэр, - поспешил сообщить Вистан, решив сразу представить свою версию событий. - Какой-то солдат вышел на неё помочиться. Больше мы ничего не видели.
- Солдат, значит. Цвет мундира? Особенности экипировки и вооружения?
- Не было у него оружия, разве что... - двусмысленно ухмыльнулся Тай. - На цвет мундира мы внимания не обратили.
- Сначала думали, что это часовой, поэтому решили себя не обнаруживать, - добавил Вистан.
- Наблюдательность - не самая сильная ваша сторона. Будем тренироваться. Сейчас следуйте за мной, к месту расположения ведущей пары.
Передвигаться следом за инструктором было легко и просто. Он сам выбирал наиболее удобный маршрут, оставалось лишь повторять его движения и выдерживать заданную скорость. Холм, на котором расположились остальные члены разведгруппы, пришлось обходить по довольно длинной дуге. Со стороны дороги подъём на него был совершенно невозможен. Поросшая вереском плоская вершина представляла собой удобный наблюдательный пункт, способный надёжно укрыть от посторонних глаз гораздо больше, чем пятерых разведчиков.
Харди жестами указал, где должен залечь каждый из вновь прибывших, а сам переместился еще дальше, на левый фланг, откуда, по его мнению, должен показаться противник. Вистан оказался между Таем и Аррином, а на правом фланге за дорогой наблюдал Лейн.
- Как тут у вас дела, Ари?
- Час назад из форта выехал дозор - пять всадников, - так же шёпотом ответил Аррин. - Больше ничего.
Инструктор подал сигнал "внимание". Из-за поворота дороги показались ещё пять всадников в зелёных с красным мундирах. Они ехали неторопливо и посматривали по сторонам, изучая местность. Разведчики затаились, не дожидаясь сигнала "опасность", чем весьма порадовали своего инструктора. "Готовность" - объявил он, когда всадники скрылись из вида. Время текло, а ничего не происходило. Парни заскучали, стали позёвывать, кое-кто был бы не прочь перевернуться на спину и вздремнуть, когда Харди вдруг забеспокоился и стал пристально рассматривать холм, находящийся прямо против них, по другую сторону дороги.
К удивлению Вистана, он никак не отреагировал на появление запряжённой лошадьми повозки, которую сопровождали шестеро всадников. Повозка была не такая, как в Долине, явно не используемая для перевозки сена или мешков с зерном. Высокие борта должны были скрывать сидевших внутри людей, но, с высоты было прекрасно видно, что пассажирами повозки были две женщины. Одна из них повернула голову в сторону их холма, и Вистан невольно залюбовался, увидев её лицо в обрамлении золотистых волос. На миг показалось, что она, скользя взглядом по окрестностям, смогла увидеть его и даже улыбнулась, выделив только его одного из всех. Но рациональная составляющая рассудка тут же отмела эту мысль, не дав настроится на лирический лад.
С правого фланга послышался странный звук, как будто кто-то, пробыв слишком много под водой, вынырнул и никак не может надышаться. Приподняв голову, Вистан посмотрел туда и с удивлением увидел сидящего к нему спиной Лейна. Парень судорожно скрёб по земле пятками, словно пытаясь отодвинуться. Переведя взгляд еще правее, Вистан увидел... ЭТО, потому что никакого другого слова для описания ЭТОГО, найти было нельзя. Пренебрегая правилами,Лейн закричал, попытавшись вскочить на ноги, потерял равновесие и кубарем полетел вниз, прямо под ноги лошадям.
3
В который раз он пожалел о том, что не стал жертвовать Духам леса полагающуюся в таких случаях долю. Охота не задалась с того самого момента, когда он, подстрелив и зажарив жирную утку, не положил лучшую часть к подножию тотемного столба в награду за дарованную удачу. Разумеется, оставить Предков совсем без подношения он не мог, но ограничился лишь перепончатыми лапами, да парой отрезанных крыльев.
Он пытался убедить Духов, что был слишком голоден, что будучи сытым добудет много дичи и тогда сможет щедро отблагодарить их, но Духи принимать такую жертву не стали и решили отомстить. Все ловушки оказались пустыми - лисы смогли миновать их. Стрелы застревали в кронах деревьев - ни одна белка не упала к его ногам. Звери разбегались, лишь только он приближался на дистанцию верного выстрела. Лес отвернулся от охотника, нарушившего закон предков и теперь нет ему ни удачи, ни добычи, пока не умилостивит злопамятных Духов.
Обычаи племени в таких случаях требовали покинуть место, где Предкам была нанесена обида и не возвращаться до тех пор, пока нарождающийся лист на рябине не подрастёт и не сравняется со старым. Только тогда можно задобрить духов, окропив тотемный столб свежей кровью кабана или оленя, и посулив отдать им всё, что будет добыто на следующий день. Был и другой способ, заключавшийся в том, что Предков помогал умилостивить шаман, не меньше их любивший подношения и отнюдь не в виде перепончатых лап.
Он пересчитал припасы. Выходило так, что прожить положенное время не охотясь было невозможно, а перейти на угодья, принадлежавшие другому племени, равнозначно объявлению войны. Конечно, родное племя прокормило бы неудачливого охотника, но что это была бы за жизнь... Заставят выполнять женскую работу - собирать коренья, мять кожи, дробить зёрна. Каждый будет тыкать в него пальцем и говорить:
- Смотрите, Дигахали совсем обабился! Ещё немного, и он станет заплетать косы, вышивать бисером и нянчить ребятишек! Пусть лучше охотится на мух, это у него должно получиться!
После такого позора, никто не захочет пригласить его вместе добывать зверя - не помогут никакие уловки, с помощью которых он, бывало, ухитрялся завоёвывать доверие лучших охотников племени. Недаром, его нынешнее прозвище означает "пиявка". А, если он будет заниматься женской работой, острые языки, глядишь, нарекут его Агавейла - старуха, или ещё как-нибудь похуже. Пускай уж будет Дигахали. Впрочем, так его звали только соплеменники, всем прочим он представлялся как Дигадога, что можно перевести как "выслеживающий".
Йонейга - люди, живущие за пределами леса, называли охотника на свой лад, Роющим Псом*, услышав именно это в звучании его имени. Вот к ним, наверное, и придётся обратиться, чтобы получить, хоть какую-то работу, пока духи леса не успокоятся. Дигахали уже приходилось работать на этих странных людей, совершенно не умеющих ни охотиться, ни собирать в лесу съедобные коренья и полезные травы. Неумение выслеживать животных доходило до такой степени, что им приходилось собирать целые стада и даже строить для животных дома.
Когда Дигахали впервые пришёл в поселение йонейга, то думал, что ему - охотнику, занимающемуся самым что ни на есть мужским трудом, окажут подобающее уважение. Но мужчины, которые - стыдно сказать - собирали в поле зёрна, не предложили разделить с ними пищу и не пригласили на ночлег. А их своевольные и крикливые женщины смеялись над тем, как он произносит слова их грубого и неблагозвучного языка. Маленькие дети боялись его, а те, что постарше, корчили рожи и высовывали языки, показывая своё неуважение к старшим.
Но йонейга знали толк в хороших ножах и наконечниках для стрел, поэтому Дигахали пришлось смирить свою гордость и носить послания между поселениями, выслеживать пропавших животных и заблудившихся в лесу людей. За это он получил замечательный острый нож, ручку которому сделал сам из оленьего рога. Было у белых людей и ещё кое-что, привлекавшее не только его одного, но и других соплеменников.
______________________________________________________________________________
* Digging dog (англ. Роющий пёс)
Вода, обжигавшая рот как огонь - аджила. После неё становилось легко, весело, хотелось петь и радоваться жизни. Йонейга пьют много аджила и дают попробовать всем, кто на них работает. Некоторые из детей леса так привыкали к ней, что забывали вкус настоящей воды, быстро становились старыми и больными. Дигахали боялся аджила. Огненная вода сначала веселила, но развязывала язык и никакая тайна не могла удержаться за зубами. Потом становилось очень грустно, противные лица йонейга вызывали тошноту, хотелось прогнать их подальше, но в руках и ногах уже чувствовалась слабость, и он проклинал, и себя, и аджила за это бессилие.
Дойдя до опушки леса, Дигахали ещё раз попросил у Предков прощения, заверив их, что вернёт свои долги. До поселения было совсем близко, но через поля он идти не хотел. Вид мужчин, собирающих зёрна, оскорбительно действовал на охотника. Он вышел на большую тропу, по которой йонейга ездили верхом и возили грузы. Посмотрел на отпечаток своего мокасина в пыли, покачал головой и пошёл по траве вдоль дороги широким шагом привычного к долгой ходьбе человека.
Охотник старательно обошёл дом, где белые люди собирались, чтобы выпить аджила. И хотя там легко можно было получить работу, платили за неё, как раз тем, чего он изо всех сил старался избегать. Пройдясь взад-вперёд по окраинным улицам поселения, Дигахали не услышал ни одного призывного возгласа, никто не махнул ему рукой, приглашая подойти. Даже дети не слишком обращали на него внимание, а это означало, что кто-то из соплеменников опередил его и раньше предложил свою помощь здешним жителям. Уже не надеясь на успех, охотник двинулся к выходу из поселения, намереваясь идти дальше, вглубь земель йонейга.
- Эй, да это же Роющий Пёс! - Услышал он, добравшись до последнего ряда домов. - Давненько тебя не быловидно!
В окружении трёх мужчин стоял давнишний знакомый, один из немногих йонейга, с которым Дигахали мог считать себя на равных. Звали его Джисилберт - единственное прилично звучащее имя, которое приходилось слышать среди белых людей. Видимо, они завидовали этому, сокращая имя до короткого - Джис. На языке племени Куницы это означало - "птичка", поэтому охотник не мог называть безусловно детским прозвищем уже пожилого человека, которого следовало уважать. К тому же, про Джисилберта говорили, что он когда-то считался хорошим охотником, если такое слово вообще применимо к йонейга. Но, пообщавшись с ним, Дигахали был готов признать, что этот старик достоин так называться.
- Рад тебя видеть, - сказал Джисилберт и, уважая обычаи детей леса, прижал правую руку к своей груди.
- Оссдадью, - ответил на приветствие охотник. Он понимал язык йонейга, но не любил общаться на нём, хотя и мог поддержать несложный разговор.
- Вам повезло, что здесь оказался Роющий Пёс из племени Куницы, - обратился старик к одному из мужчин, носившему на поясе очень длинный и узкий нож, так любимый белыми людьми. - Если он согласится на ваше предложение, то не придётся больше никого искать.
- Вы уверены, Джис? Нам нужен надёжный человек, знающий язык племени Выдры, - ответил незнакомец, внимательно глядя на Дигахали.
- Знать выдра, - сказал охотник, не став распространяться о том, при каких обстоятельствах он выучил их язык. Он не любил об этом вспоминать. Тогда Дигахали оказался в плену у Выдр и немало натерпелся, прежде чем смог себя выкупить. С тех пор куница шесть раз обновила свой мех, но кровоточащая рана в сердце охотника до сих пор не зарубцевалась и временами давала о себе знать.
В плен он попал по глупости, умудрившись забрести в охотничьи угодья чужого племени. Оправданием отчасти могло служить то, что он слишком торопился домой, спеша преподнести свадебные дары своей возлюбленной. Охотник очень долго не был дома, всё это время работал на белых людей. Такая жизнь ему не нравилась, но ради улыбки на лице любимой, можно было и потерпеть. Он прижимал к груди заветный свёрток с подарками и, не чуя ног, спешил в родное становище, когда внезапно оказался перед лицом четырёх суровых воинов из племени Выдры.