Ведьма для царевича, или От прошлого не убежишь - Георгиева Инна Александровна 2 стр.


Я смотрела на этого Анонима, и не знала, смеяться мне с него или посочувствовать. Может, он тоже под личиной? А снимешь ее, и пред тобою окажется двухметровая детина с пудовым кулаком и бревном вместо головы? И тут мне до того интересно стало, так захотелось тайну его раскрыть, что я неожиданно для себя выдала:

— Да полно тебе, Елисей Иванович. Я про тебя никому ни слова не скажу. Потому как я с тобой отправлюсь на подвиг сей великий — Кощея со свету сживать. Елену Василишну спасать.

— Да как же ты, бабушка, отчество мое узнала-то? — изумленно прошептал Елисей.

— На то мне великая сила колдовская дана! — гордо подняла я пальчик, за щеки себя изнутри кусая, чтоб в голос не засмеяться. Елисей с уважением на меня посмотрел, в голове что-то подсчитал и ответом удовлетворился:

— Но, бабушка, у меня есть только одна лошадь. А времени терять нельзя. Неведомо что Кощей с невестой моею сделает…

Мне сие ведомо было — все ж таки триста лет на свете живу, и как ночи мужчина с женщиной совместно коротают, наслышана. Но расстраивать юношу я не стала.

— Ты, — говорю, — за меня не бойся. Я на своем коне поеду, а он бежит — земля дрожит, с ветром вровень. Только мы завтра поедем. По темноте в лесу хода нет.

— Но?…

— Хода нет, тебе говорят! — молодецким голосом, забывшись, рявкнула я. Елисей вздрогнул и я попыталась исправиться: — Сегодня у меня переночуем. А завтра, въюноша, на рассвете, отправимся в путь-дорожку.

Мальчик недовольно скривился при слове "рассвет", и это окончательно убедило меня в том, что передо мною сейчас сидит единственный сынок нашего царя, обожаемый наследник престола и надежда всего нашего королевства. Увы всем нам.

На ночь я поместила Елисея в сарае. Может, я и выгляжу старухой, но нехорошо это — незамужней девке в одной избе с молодцем ночевать. Сивка, конечно, был недоволен постояльцем на своей соломе, но смолчал. Васька только на меня посмотрел, в руках кастрюльку с борщом державшую, и все правильно понял. Намек "будешь бузить, исправим супом" всегда на него действовал.

Сама я, как только за Елисеем дверь захлопнулась, личину сняла и на завтра в дорогу сложилась. Еды взяла, амулетиков разных, травок, одежды сменной… За этим занятием и не заметила, как стемнело и вещей три здоровенные сумы набралось. Сивка будет возмущаться. Долго думала, от какой из сум отказаться легче всего. В моральном плане. Все вещи были крайне нужны. Ладно, конь у меня сильный, переживет. Чтобы совесть хоть как-то успокоить, я вытащила из сумы крупу и картошку — пусть это Елисей тащит. Конечно, доверять ему еду после того, что сегодня видела — как коту сметану на сбережение отдать, но рискнуть я все-таки решилась. Пусть думает. Слопает мои припасы — будет охотиться сам. Главное, Сивку от него подальше держать, не то опять с дичью рогатой спутает.

Ночь сменила вечер и за окном ухнул старый филин, живущий на чердаке в сарае. Большая яркая луна низко повисла на темном небе. Абсолютно круглый блин светил как солнце, только совершенно другим, серебристо-седым светом. Я легла в постель и постаралась заснуть….

4

Лес встретил нас яркими красками, солнечными бликами на зеленых листочках и веселым щебетом неугомонных птиц. Мы с Елисеем ехали друг за дружкой по едва приметной звериной тропе, одинаково сонно жмуря глаза. Вчера я, кажется, гадала ночью. Зачем? Не помню… Последнюю свечу испортила. А утром ужасно хотелось спать. Да так, что казалось — полжизни можно отдать, чтобы еще часок в кровати понежиться. Ну, мне не страшно — у меня жизнь дли-и-инная. Можно было бы и обменяться, да только спросу на нее нет.

Зато Сивка выспался знатно. Сразу было видно, что Елисея сторожил петух. Во-первых, по всему лицу и рукам моего гостя виднелась россыпь маленьких синих пятнышек. Либо Вася заклевал, либо у парня аллергия на птиц. Во-вторых, солнце сегодня вставало само по себе, без всяких кукарекующих звуков. Я даже сначала испугалась было, что Елисей, получивший на ужин только пару яблок, решился пополнить свой рацион курятинкой. Но оказалось, что Вася сладко спал. Сивка сказал, что ночь его началась за час до рассвета, и попросил друга не будить. Ладно, пусть спит! За домом он и так присмотрит, указаний можно не давать.

Я накрыла избушку пеленой невидимости — благо, в мороках неплохо разбираюсь, — натянула обличие бабушки, стрелой взлетела на Сивку, чем вызвала отвисание челюсти у Елисея, и уже хотела было вывести свой маленький караван на торговый тракт, как юноша потупил глазки и молвил:

— А… мы сейчас к Кощею идти будем?

— Ну, а ты куда хотел, въюноша? — удивилась я. — Мы ведь об этом с тобой вчера договаривались. Правда, придётся маленький крюк сделать, я бы не хотела через самую чащу продираться. Вот сейчас на тропу выйдем, где торговцы ходят, и прямо! — я махнула рукой перед собой. — Точно к замку Кощеевому выберемся.

— Но мы же вроде сначала к смерти идти думали?

— Действительно? — я была искренне удивлена. — Но ты еще такой молодой… Не жалко помирать-то?

— Типун тебе на язык, бабушка! — перекрестился мальчик. "Лучше не надо…" — представила я себе типун и поежилась. Никогда не понимала значения этого слова, но по звучанию оно казалось зеленым, мокрым и в пупырышку.

— Мне бы до Кощеевой смерти добраться, — вздохнул Елисей. — Ну, туда где ящик на дубе, а в нем заяц, утка, яйцо…

— И как эти несчастные животные связаны со смертью Кощея?

— Люди говорят, — заговорщицким шепотом начал юноша, — что погибель его заключена в игле, на самом кончике. А игла эта в яйце находится. Яйцо в зайце. Заяц же в утке сидит, утка в сундуке, а сундук…

Елисей остановился, заметив, насколько ошеломленные лица были у меня и у Сивки. Это же надо такое придумать! Ну, допустим, как заяц яйцо с иглой проглотит, я еще могу представить, но как он влезет в утку… Воистину, человеческая фантазия не знает границ.

— Елисеюшка, а может, мы по моему пути поедем? Ей Богу, я понятия не имею, где этот твой дуб искать!

— Тогда, бабуся, у нас с тобой только один путь остается.

— На торговый тракт?

— Увы, нет. Здесь недалеко враг Кощеев обитает. На горе Горынич. К нему пойдем.

Я чуть с коня не упала. Недалеко?! С неделю ходу! В три раза дольше, чем к Кощею идти. И к тому же — в другую сторону.

— Въюноша, — слабым голосом попросила я, — а может, своими силами обойдемся? Не знаю, кто там на горе Горынич поселился, но к ней путь неблизкий. За это время мы не только к Кощею успеем, но и во дворец с Еленою твоей обратно вернемся.

— Нет, бабуся. Поедем на гору, — заупрямился сын царя. — Я не хочу рисковать.

— Ну так выбирай: рискуешь своей головой и идешь на врага, или невестою своею и даешь ему минимум две недели форы!

Елисей задумался. Страх и ревность, видать, боролись в нем с переменным успехом. Мы с Сивкой уже откровенно зевали, когда юноша, наконец, вздохнул:

— Не могу решить…

— Мне помочь? — обрадовалась я, разворачивая своего коня к тракту.

— Да, — еще ниже опустил голову Елисей. — Покажи дорогу к горе Горынич…

5

— Сивка! — рявкнула я, когда вторая подряд ветка с размаха ударила меня по лицу.

— Что, хозяйка? — обиженно повернул голову конь.

— Ничего, — понимая, что погорячилась, буркнула я. В самом деле — не может же лошадь вдруг стать вдвое ниже, чтобы мне удобнее было ехать сквозь этот проклятый орешник. — Извини, я вся на нервах. Вторые сутки в седле… — Из-за нашего полоумного царевича, который хотел потратить минимум времени на поиски "врага Кощеева", мы не остановились на ночлег прошлой ночью. Ясное дело, это не прибавило оптимизма ни мне, ни Сивке. К тому же, еще не ясно, захочет ли этот самый таинственный враг нашего врага нам помогать:

— Все, Елисей! — молодецким голосом позвала я. Юноша остановил коня. — Здесь неподалеку ручей есть. И здесь же мы заночуем.

— Н-ноо… — начал было царевич.

— Никаких "н-н-н-нооо", — перекривила я. — Мы остановимся здесь, выспимся и нормально поедим, — про себя еще добавила "помоемся обязательно", но вслух решила этого не говорить. — Или дальше ты едешь сам. Въюноша!

Сивка в подтверждение моих слов грозно топнул, повел ушами и Елисей сдался:

— Где ручей?

Я махнула рукой прямо:

— На тебе хворост и лежаки. Я привезу воды и приготовлю ужин, — с этими словами я пустила Сивку вскачь и через мгновение ошарашенный Елисей стоял в орешнике сам-один.

До воды мы добрались очень быстро. Это был тот самый случай, когда из-под земли вытекала бурная где-то дальше река, а может, и море. Вода была холодная и кристально чистая. Мы с Сивкой пошли вдоль ручья в поисках более глубокого места. Но отсыкать его не успели. На мгновение мне показалось, что кто-то за нами наблюдает:

— Сивка, ты ничего не чуешь? — остановила я коня. Он задумался. Магией владеть мой конь был не обучен, но ощущал ее превосходно.

— Что-то есть, хозяйка… — наконец задумчиво пробормотал он. — Но я не пойму что именно.

И тут вдруг на меня навалилась такая усталость, что я чуть не рухнула на шею Сивке.

— Что случилось, хозяйка? — испугался мой конь. — Я с места сдвинуться не могу!

— В ловушку мы с тобой попали, Сивка, — проскрипела я, всеми силами пытаясь сознание не потерять. Чувство было такое, словно на меня моя избушка села. Мысли уходили, в глазах темнело, тело ломило. Личина слетела почти сразу — поддерживать ее просто не было сил.

— Сивка… — прошептала я в бессмысленной попытке попросить помощь. Конь вздрогнул всем телом, мышцы напряг, заржал зло, но шаг сделать так и не смог.

— Сама, хозяйка! — прошептал Сивка и я поползла. Я знала, что если сейчас откажусь двигаться, сдамся на милость чей-то силы, меня просто раздавит. Как букашку. Но нет! Я, черт побери, ведьма! Да не просто какая-нибудь, а царица лесная! Мне все зверье, все птицы покорны, сама матушка-земля моей воле подчинена!

Так, подбадривая себя мыслями о собственном величии, я упала с крутого бока Сивки. Упала неудачно, головой вниз и от встречи с травой чуть не потеряла сознание уже от боли. Треснуться лбом о зеленый ковер — удовольствие так себе. Шишка будет точно. Стараясь не задумываться о возможных потерях, вроде сотрясения мозга или частичного "отшиба" памяти, я усилием воли откатилась в сторону. И тут же почувствовала себя значительно лучше. Нет, скорее совсем по-другому. К земле больше ничто не прижимало, тело снова наполнялось магией, а голова мыслями. Но, боже мой, до чего же сильно все болело! Я почувствовала, как по носу потекло что-то тягучее. Пальцы нащупали тоненький ручеек крови. Лбу не повезло сильнее, чем я думала.

Встав на четвереньки, я скороговоркой выдохнула спасение для своей лошадки:

— Сивка-Бурка,

Вещая каурка,

Стать передо мной,

Как лист перед травой!

Неведомая сила подхватила коня и буквально швырнула к моему лицу, едва не затормозив о тот самый несчастный лоб. Сивка обрадовано потоптался на месте, поднимая каждую ногу по очереди и радуясь свободе. Я усмехнулась. Еще бы! Ни одна сила не свете, пусть даже она будет в десять, в сто раз сильнее моей, не смогла бы противиться заклятию призыва. Оно бы привело ко мне Сивку, будь он даже на другом конце мира. Особая магия особой лошади…

Дальше я додумать не успела, влюбленными глазами посмотрела на Сивку, да так и рухнула в траву.

Очнулась уже в воде…

6

В носу было мокро, я попыталась вздохнуть, дернулась, вскинула голову и пришла в себя. Сивка посадил меня в какую-то яму посреди ручья. Поскольку она была узкая, но довольно глубокая, мои коленки торчали выше макушки, смешно разъехавшись в стороны. Голова, безвольно опущенная на грудь, обмывалась ледяной водой, и я периодически фыркала в беспамятстве, стараясь дышать.

— Я долго провалялась? — поднять голову было непросто, она все время норовила упасть в сторону. Так, словно ко лбу был привязан тяжелый плоский камень, не дающий удержать равновесие. Сивка наклонил ко мне морду, обнюхал, схватил зубами за воротник и как морковку выдернул из ручья:

— Я уже волноваться начал, — он посадил меня на траву и опустился рядом.

— Солнце село, — констатировала я. — Нам пора возвращаться.

— Давно пора, — согласился мой конь. — Но прежде тебе надо личину навести. Сможешь?

Я попыталась, напряглась и согласно кивнула седой уже головой. Магии было много, а силы мало. Чары удались, но поддерживать их было тяжело.

— Тебе поспать надо, — успокоил меня Сивка. — Завтра лучше будет. Сможешь продержать облик хотя бы до лагеря? А там я тебя укутаю во что-нибудь — Елисей и не заметит.

— Не переживай за меня, — погладила я коня по морде, — и не такое на своем веку переживала. Личина во сне спадет, это точно. Но до тех пор я продержусь.

Слегка приподнявшись, я залезла на спину Сивке. Он поднялся на ноги, и уже повернул было в сторону ночлежки, но тут я вспомнила:

— Нам вода нужна. Для ужина.

— Все нормально, — преувеличено бодро ответил конь. — Мы тебя выжмем. Как раз на котелок хватит.

— Сивка! — я легонько похлопала его по шее. — Я Елисею обещала ужин. Если его не накормить, он нас с тобой ночью сожрет.

Конь фыркнул, изогнулся и схватил зубами висевший на боку котелок. Вздохнул печально, набрал в него водицы чистой, и мы потрусили к лагерю. Не доходя немного, Сивка вдруг остановился.

— Слышишь, хозяйка?

Я навострила уши. За деревьями отчетливо виднелся отблеск пламени. Видимо, Елисей соорудил-таки костер, чем несказанно меня удивил. Не думала, что царские дети, интеллигенты вроде него, на такое способны. Но что более странно, возле костра сидели двое и негромко переговаривались.

— Подойдем ближе, — решила я и Сивка, бесшумно как большая кошка, скользнул под ветку.

— Что скажешь, хозяйка?

— Скажу, что нас заметили, — действительно, рядом с Елисеем сидел темноволосый мужчина. Высокий, худощавый, на вид, пожалуй, лет на семь старше царевича. Черные глаза, опасно поблескивая, смотрели прямо на меня. И я могла поклясться, что возрастом этот человек совсем не так юн, как хотел казаться. Он был как я, скорее древний, чем старый, опытный, нежели знающий. Видящий, а не зрячий.

— Это он… — взволнованно прошептала я.

— Что? Еще одна твоя "судьба"? — фыркнул конь, опуская казанок на землю. Брови мужчины удивленно поползли вверх. Оказалось, он неплохо слышал.

— Да нет, глупый! — зарделась я. — Это тот самый колдун, в чью ловушку мы только что попали.

— Уверена? — подозрительно и зло сощурился Сивка.

Я задумалась. Силы у мужчины хватало. Он действительно был поблизости и мог навести заклятие. Но магические нити от него не уходили, и следа недавней ворожбы тоже не было.

— Нет, не уверена, — ответила я Сивке. — Но ты к нему не лезь. — Мы скрестили взгляды с колдуном, и я поняла, что моя личина тает. Блоки разлетались, не причиняя боли. Словно и не было их никогда. Я почувствовала, что на лбу снова открылась ранка и когда капелька крови стекла по лбу на нос, колдун вдруг отвел глаза.

— Слышал? — еще раз переспросила я коня, быстро залечивая лоб и снова наводя облик бабушки. — Не лезь.

— Силен? — серьезно спросил конь.

— Не то слово, — печально ответила я. У меня тоже когда-то было много магии. Я могла вырастить поле пшеницы за ночь, развести горы руками, могла говорить с любым обитателем леса… Но супротив боевых чар это было ничто. Земля — вот что давало мне силы. Колдун же был магически универсален и для меня — недосягаемо могуществен. А сейчас… Сейчас мне с ним и рядом-то находиться было опасно, не то что в поединке сойтись.

— Я смотрю, у тебя гости, въюноша? — тронув Сивку пятками, я вышла к костру. — Не представишь нас?

Елисей подпрыгнул:

— Бабушка! — заголосил он. — Где же вы пропадали?

Назад Дальше