Франки молодцы — слушали спокойно, почти не дергались, сидели тихо. Нормально, да? Приехал боевой русский корабль с пушками и головорезами, вытащил людей из тайги, теперь главарь боевиков им что-то втирает. Или уже «отыстерили» положенное за все то страшное время одиночества и полной неизвестности? Искренне попытался успокоить, объяснить, что все не так уж и плохо, повезем их не в Сибирь на заточение в страшный «GULAG», который, естественно, никуда не делся, а в новую Францию, к своим. Отреагировали они по-разному. Трое, семья конкретных таких парижан, типичных, как в кино: пожилая пара и девочка лет восьми… Да, поздно ныне рожают французы. Эти в восторге, что не мешает женщине все же удариться в истерику.
Четвертый, Иштван, этнический венгр, во Францию приехал не так давно.
Здесь мы имеем «затык номер раз».
Мы с Монголом некурящие, но для таких случаев имеем. Иштван сигарете обрадовался, предложил вместе выйти на палубу. Типа, есть приватный разговор. Суть в следующем. Иштван, гражданин Франции, работал под Москвой наладчиком систем металлообработки на заводе «Рено». Живет в пригороде Парижа. Как только он узнал про местных арабов, крепко призадумался. Просит разрешения осмотреться в Нотр-Даме, но местечко на «Дункане», хоть на палубе, зарезервировать. Говорит, что к России уже привык, девушка была… это чувствуется: русский язык он знает весьма неплохо.
— Иштван, ты же гражданин Франции. Что я скажу вашему старшему? А ты что скажешь?
— Так ведь здесь по-настоящему свободный мир, — хитро улыбнулся Иштван. — Пока я просто несчастный потерявшийся венгр.
Мне живо представилось, как ошалелые французы на отплытии хватают «Дункан» за транец с криками: «У нас невозвращенец! Невозвращенец у русских! Иштван, вернись, подумай о Франции!» А из буксира — лишь трели балалайки и пьяное: «Наташа, выпьем водки!»
Чувствую, заберу венгра. И пошли вы на корму, франки.
Второй «затык» — найденное оружие.
— Как трофеями распорядишься, Сережа? — спросил меня Коломийцев. — В чужой карман залезли. Не наши стволики.
Вот то-то и оно. Первый такой случай, практики еще нет, совесть пытается шевелиться. Едем, как я надеюсь, к будущим союзникам, а получается, что мы тривиально обчистили их окрестности, причем влегкую. «Неправильно», — говорит совесть. «Хапай, пока дают!» — возражает житейски мудрая старая жаба.
Не могу я отдать пистолеты, хоть убейте! Шутки шутите? Короткостволом нас Смотрящие не балуют, а если сказать правильнее, просто злят, суки. Одни древние револьверы подсовывают, «токаревых» ни единого не дали после первой поблажки.
— Знаешь что сделай, Сережа? Отдай ты им пулемет.
— Пулемет? Дядя Вов, пулемет в наше время есть самое мощное оружие. «Автоматики» вообще мало, а уж пулеметов… — возмутился я.
— Вот ты и отдай, — спокойно ответствовал Коломийцев. — Пистоли себе забери, а эту дуру отдай. Корнеев мой посмотрел его и говорит, что хрень, а не конструкция. А уж название… Рази хорошее изделие так назовут?
— Корнеев, конечно, тот еще оружейник. А вот Гонта за пулемет любого зарежет.
— Гриша и без всякого пулемета в повод зарежет. А ты — отдай, послушай мудрого человека. Расскажи про схрон найденный, мол, со всем уважением, подобрали остатки да вам привезли, хозяева дорогие… Ну все не нашли, извиняйте, «как умем, так работам». Кстати, вынесенное оттель себя уже и проявить могло. А у франков таких машинок не может быть много, оне тебе ба-альшое спасибо скажут. Так то и надо! Отдай. Возьмешь ты еще своих ништяков, какие твои годы.
Теперь еду и думаю.
«Шош» — какой уж он ни есть — крепко нужен любому нашему удаленному поселку. «Конструкция» не «конструкция», а стреляет ведь! Очередями, между прочим, и пулька там ни фига не мелкашечная. И стрелял он — по всем фронтам, достаточно долго. Потом скажите, а на хрен нам Гонта, такой весь «стрелковый» из себя? Доведет, что можно, снизит число отказов, что-то модернизирует.
Так и франки нужны! Еще неизвестно, каких выгод мы там сможем обресть, если заявиться с дружками «не-зажми-пулемет». В общем, на месте смотреть будем…
— Воздух! — крикнул Монгол с правого борта.
— Воздух! — дублирую я, еще не успев ничего заметить. — К бою!
Коломийцев тут же сбрасывает ход до самого малого, только чтобы в течении держаться и не вилять. На палубу выскочил Корнеев с неизменной тряпкой в руке, успел руки вытереть, прежде чем встать к ДШК. Олег стоит у «максима». Где птицы?!
Вот она!
Огромная птаха делает широкий круг над кораблем, к завершению опускаясь все ниже. Облетчик! Еще три кондора парят в стороне над нами, ждут итогов разведки.
— Стоять, как тренировались! Клим, блин, спрячься за надстройку!
По задумке, каждый пулеметчик должен успеть упасть, спрятаться за надстройку или ходовую рубку, скрыться за дверью, если кондор начнет атаковать сверху. Стреляем группами: одни, пулеметчики, работают по «дальняку» и средним дистанциям, вторые — уже при близком подлете, кинжально.
Облетчик пролетел с правого берега, над верхушками деревьев, стараясь понять, что это: большое и уродливое живое существо ползет по реке — или несколько вкусных червячков шевелятся на странном бревне, смешно выставляя в небо нелепые усики. Не поймет, еще раз заходить будет. Кондор, словно услышал мои мысли, пошел на второй круг.
В этот раз он еще издали пристроился позади «Дункана», несколько раз мощно маханул крыльями и свалился в пологое прямое пике, стремительно набирая скорость.
— Мимо пойдет! — прокричал Монгол.
— Вижу.
— А я не вижу, далеко?! — Корнеев уже в азарте.
Пулемет у него с обычным прицелом. Механику дали и концентрический «воздушный» коллиматор, но он так и лежит в фанерной коробке, ибо не верит Корнеев таким прицелам: «Я гуся бью вообще без прицела, по планке».
Шам уже прикрылся надстройкой, в руках помпа. Рядом Клим. Пашка с правой стороны, высунул ствол из двери надстройки.
— За небом смотреть!
Птица вышла на «глиссаду» — как красиво прет! Мне из ходовой рубки — стою у двери, в руках «бенелли» — тоже очевидно, что кондор хочет пройти с правой стороны, рядом, желает рассмотреть потенциальную добычу поближе. Взгляд вверх: тройка бандитов спустилась ниже, один отделился и тоже пошел на первый круг. Пока не опасно, но поглядывать надо. Облетчик что-то близко присоседиться хочет… Так не пойдет!
— Вторые, контроль неба не забывать!
— Ты посмотри, что делает! — восхитился Коломийцев. — Да он как экраноплан прет!
Никогда не видел экранопланов, только читал: по описанию похоже. Кондор, набрав хорошую скорость, буквально скользит у поверхности воды. Камеры в руках нет! Это журналист во мне заговорил. По башке ему, брысь вниз, писака, сейчас тут жарко будет.
— Кормовой, огонь!
«Ту-ку-ту-ку-ту-ку-ту-ку…» — дробно заматерился «макс», приговаривая знаменитое: «Сейчас, сейчас, морды каппелевские, дадим вам рабоче-крестьянского гвоздя!»
Из дверцы с левого борта высунулся встревоженный Иштван, тут же нарвался на короткое, но веское «Брысь!» от Бикмеева и послушно скрылся. Теперь французы внизу слушают страшные звуки, глядят в маленькие иллюминаторы буксира и делают встревоженные лица.
Наверное, Олег еще первыми пулями задел птице по перьям — кондор чуть наклонил крыло и плавно ушел правее. Но скорости не снизил! Нет, не будет он атаковать, только посмотрит нам в глаза. Мы уже можем готовиться к стрельбе из гладких, но я команды не даю. Дисциплина.
Птица не в атаке!
Размах крыльев ушибает — по мне, так метров шесть! Маховые перья топорщатся, дрожат, согнутые потоком. Страшный клюв птицы не как у соколиных, а вытянут вперед, потом уж слегка загибается в небольшой крюк. Адское оружие: такой черт в нападении клювом бить будет. Черно-коричневый окрас, грудь сероватая. Лапы… Господи, да сколько же из таких лап можно холодца сварить! Мертвецкого вида серовато-желтые лапы поджаты, страшные когти расслабленно висят.
— Скотский лосось, самое время, на, — тихо бормочет Коломийцев, но я его слышу. Взгляд в рубку — дед напряженно смотрит на экран эхолота. «Там мель впереди, ему маневрировать нужно», — понял я.
А кондор уже совсем близко. Корнеев развернул ствол ДШК так, что я подумал: «Ограничители надо было ставить», — влепит ненароком по ходовой в азарте! Но механик поймал какую-то ему одному понятную точку и повел ствол намного впереди птицы.
— Носовой, мать твою! — крикнул я.
— Рано, командир! Я его вдогон! — зверски заорал механик.
Ну, чтоб ты треснул…
Тут буксир вильнул и пошел влево.
— Викторович, мля, что ты ерзаешь? Дорожку дай! — возмущенно заревел Корнеев и в тот же миг будто бы замерз. И слился с корпусом тяжелого пулемета. И любимая тряпка торчит из-за горловины майки. Готов боец, созрел на подвиг.
Фу-у-у! Кондор пролетел мимо, повернув голову в нашу сторону. Наверное, все увидели эти вымораживающе жуткие глаза абсолютного убийцы. Нет, брат, тебя валить надо.
Птица уже ушла вперед, какое-то время еще скользя на естественной воздушной подушке, потом начала полого набирать высоту, махнув несколько раз крыльями для корректировки движения, но тут…
Ду-ду-ду-х-х!
ДШК увидел цель, ожил, обрадовался.
И добавил зряче.
Ду-ду-ду-хх!
Я не раз видел, как кувыркается ворона в воздухе после удачного попадания.
Этот монстр так кувырнуться никак не мог, но что-то подобное произошло. Корнеев влепил четко, дружно, как и обещал, подлец, — вдогон! Огромная птица еще попыталась выпрямиться, но тщетно — страшно представить, что такие пули делают с живым организмом. Дернула пару раз одним крылом и с шумом свалилась в воду — фонтан брызг!
Капитан, пока не связанный боем, решительно подвернул к левому берегу — видать, опять нашел свой «канал».
— Воздух!
Да вы, гады, не уйметесь! Второй кондор картину оценил, и она ему не понравилась: птица вышла на боевую позицию с правой стороны, над лесом, явно намереваясь атаковать, наказать наглецов. Две висят в высоте, а с гор летят еще две, точки пока маленькие. Монгол меняет помпу на свою СВТ.
— Всем огонь по готовности!
Всю жизнь я мечтал увидеть настоящий Замок «Россияля» — и вот сбылось!
Кондор помчался на корабль, приблизился — и тут заработали все стволы сразу! Напрасно я не взял у Юрки наушники. К грохоту ДШК и «макса» добавилось рявканье «светки» Шамиля и залпы сразу трех помповых ружей! «Дункан» окутала пороховая гарь, прозрачные облачка? дыма. Вот это да! Зря ты это затеял, храбрец пернатый.
Птицу начало рвать еще на подлете, на траверзе буксира она имела очень неприглядный вид, а уж вдогон наши мастера… Ну вы уже знаете. Тем не менее, учитывая малую ширину Сены, у этого обтрепанного комка из перьев и мяса, нашпигованного сталью и свинцом, еще хватило дурной энергии на то, чтобы с разгона воткнуться в плотный строй ив и березок левого берега реки.
— Освежились!
Два кондора опустились пониже, по высоте до них метров триста — кури, гладкоствольная братва! Сейчас будут разговаривать мальчики из старших классов. Ну и пусть; мы начали неторопливо набивать магазины, поглядывая наверх, где в небесах разворачивалась драма с налетчиками.
Пулеметчики «Дункана» решили использовать тактическую ситуацию для практического занятия.
Поначалу у них не ладилось, но вскоре и «дашка», и «макс» пристрелялись, поймали нужные упреждения, и птички поняли, что небо над Сеной в надежных русских руках. Одна, раненная серьезно, потянула вниз, за реку, другая, коей досталось поменьше, неспешно направилась к горам, подставившись алчному Корнееву любимой позой. Тот не замедлил воспользоваться случаем, прекратил крутить стволом, опять замер и короткими сериями погнал птицу в задницу. И достал ведь. Метров восемьсот было, не меньше!
Звеньк — барабан опустел, кончились патроны. Оставшиеся птицы теперь уже все поняли четко и, высоко развернувшись, в вечернем небе полетели к гнездовьям.
— Вот это гу-усь, а, пехота? — механик растянул лицо в щербатой улыбке. Первый раз вижу улыбку Корнеева. Он вытащил из-за ворота майки свою тряпку-талисман и с наслаждением вытер не менее чумазое лицо.
— А руж-жо! С таким стволом да с такой дичиной! Вот это охота, вот это сезон! Слышь, Демон, ты как думаешь, а если их на чучела брать? Да в засидке…
Из рубки высунулся Коломийцев.
— Экипаж, отбой! Портики закрыть, стволы под уксус, расчеты под водку, канониров к медалям. Мужики, впереди остров пригодный, там на ночевку и встанем.
Напрасно французы по Сене не плавают.
Тут так интересна-а-а…
Форт Нотр-Дам больше всего похож на Форт Боярд.
Только ниже, существенно ниже. Короче, в стилистике это нечто среднее между знаменитым киношным фортом и Петропавловкой.
Правый берег Сены в этом месте немногим выше левого. На противоположном берегу — вытянутая в глубину Междуречья поляна, по бокам ее стоит густой хвойный лес. Я бы на месте руководства озаботился тем, чтобы срубить или сжечь эти заросли на приемлемую глубину: кажется, что с вершин некоторых деревьев вполне реально обстрелять двор крепости. Донжона у французов действительно нет, лишь четыре угловые башни чуть выше стен. А вот сами стены шире наших настолько, что внутри каждой — помещения, ныне отданные под жилье и службы.
Площадь Форта приличная, ее вполне хватает на размещение в периметре четырех зданий по углам и собора в центре. Капитальное сооружение — им только деревянной вышки не хватает с прожектором, тяжелым пулеметом и круглосуточными наблюдателями. У двух имеющихся в поле зрения часовых я заметил на ремнях револьверы, как пояснил их командир, системы вездесущего Лебеля, патрон 8 мм, и карабины «Бертье» с пятизарядным магазином, образца 1890–1916 гг. Гладких стволов не видел, но, как было сказано, они есть в изобилии.
Крупнокалиберные пулеметы у франков если и есть, то спрятаны от чужих глаз, хотя это вряд ли — на каждой башне стоит станковый пулемет системы «Гочкис» образца 1914 года, вкруговую обложенный мешками с песком. Еще один такой же стоит на судне — низком «прогулочном» варианте дизель-электрохода для мирной жизни. Судно не грузовое, но зато может взять человек пятьдесят, яркой сине-белой раскраски — это никуда не годится: за пять верст видно. Осадка, скорее всего, невелика. Флагман флота Франции называется нескромно: «Конкорд». С электроходом просто беда. То он стоял из-за лимита топлива, а вот теперь стоит колом у причала по причине технической: что-то там неладно с двигателем. Поэтому дед с Корнеевым сейчас там, помогают коллеге — шкиперу «Конкорда» Пьеру Люртону, вместе с ним копаются в кишках двигателя «француза» с намерениями оживить машину. Могу представить, как хочется нашим речникам встречать во время плаваний коллегу, пропускать его, согласно правилам судоходства, по левому борту и обмениваться гудками. Да и спокойней. Как сказал наш капитан:
— По крайней мере, хоть будет кому «SOS» отбить, когда пузыри пускать начнешь.
Кстати, причал у французов шикарный, наш с этим не сравнить. Приличная отсыпка, мини-гавань, где стоят два рыбацких «зодиака» с поднятыми «сапогами» моторов. Со стороны берега — бетонная подпорная стенка со ступенями, подъезд для транспорта. Четыре таких судна, как «Дункан», у берега встанут комфортно, не толкаясь на отходе. У экипажа «Конкорда» на причале имеется свое помещение и мастерская, большая, удобная, вызвавшая жгучую зависть деда. Там на стенде и стоит снятый двигатель, жертва экспериментов по использованию в качестве топлива какого-то масла.
Возле «Дункана» деловая суета: рабочие выгружают из кормового трюма бочки с солярой. Ну насчет суеты это я приврал. Франки вовсе не собираются тягать две тонны топлива на пупе. На месте работы красуется ярко-желтый автокран KATO KR-250, двадцатипятитонник. Выставил опоры и спокойно таскает бочки, грузит наш подарок в авто-антиквариат. Контраст бешеный.
Вот как это франки умудрились такую «игрушку» получить?