Кивнули одновременно.
— Начнем с поваров. Чем быстрей они начнут готовку, тем быстрей люди поедят. И медиков ведите, пусть начинают обустраиваться. Да, Лагутина должна явиться раньше всех, пусть наблюдает, это ее сферы.
— Так мы помчались? Оба?
Теперь кивнул я.
Но этим болидам не суждено было сорваться с домашней орбиты.
На улице опять зашумели, но на этот раз, судя по количеству голосов и нервозности выкриков, случилось что-то серьезное. Дождался голодного бунта? И что теперь делать? Сушки разбрасывать по площади? Парни метнулись в зал, Клим тут же вернулся в спальню с тревогой в глазах.
— Что там?
— Дядь Леш! Там чечены наш пароход крадут!
Много нехорошего вихрем пронеслось в моей голове. Вот тебе, Сотников, горский пиратский рейдер на реке под управлением «Капитона Чорныя Галава, да». Вот конец далеко идущим твоим планам. Чувствовал я, что нельзя их просто так отпускать! А что делать-то было? Коломийцев! Бедный дед. Мне живо представились фигуры медиков, склонившихся над обмякшим телом с реанимационными целями. Хана будет Владимиру Викторовичу. Ах вы, сволочи…
Вскочив с мягкого, я ухватил сразу две кобуры с ТТ, сгреб магазины, кинув в руки Климу дробовик и пачку картечных, рванул наружу. Клим понял, сжал ствол и приклеился ко мне. От дверей я рявкнул второму, нарушая все свои инструкции и пояснения:
— Сашка, заряди «наган» и сиди тут. Никто не должен войти, никто, ты понял меня?!
И тут грохнуло. Два сухих пистолетных выстрела, за ними почти сразу два из гладкого ствола. Чуть позже рявкнула моя ракетница, значит, Бероев в деле. Матушки, да там бой в разгаре.
На втором этаже мы нырнули в дверь, ведущую на стену, широкую: двум оружным бойцам разойтись можно. Тут было весело. Внизу во дворе, у крутой деревянной лестницы, прижавшейся к стене, стоял Уксусников и, похоже, два офицера гарнизона, которые вполне успешно сдерживали толпу мужиков, желающих забраться и выяснить там отношения с кем угодно: накипело у людей. Участковый ствола не доставал, убеждал словами — мол, «работает спецназ». Ага, спецназ. С ракетницей. Впрочем, так оно и было: у речной части стены, почти в центре за зубцами, присели четверо: Бероев с ракетным оружием, прапорщик с булыжником в руках, дед-капитан на грани приступа и командир группы сталкеров Демченко, пустой.
— А у нас все как обычно, капитан? Дым, война, чеченцы нападают?
— Ну Командор, — сумрачно ответил осетин, — как обычно. Пилят, как я жалею, что отпустили их. А с другой стороны, не в зиндане же их кормить: тут самим жрать нечего.
— Это точно.
— Да я бы и вальнул, — пробасил прапор, намекая на какие-то разборки после моего ухода из церкви.
— Воспоминания закончены, — отрезал я, — капитан, доложите, как все произошло.
— Да мне нечего докладывать по сути, только пересказ. Лучше пусть вот он расскажет, это его ребята абреков накрыли. — Командир гарнизона указал на Сергея, оперативно забравшего у Клима и «беню», и патроны. С надеждой добавил: — А вы что, уже с оружием? Получилось-таки?
— Получилось, капитан, получилось. Держи. Теперь и вы с оружием. Закончим эту мизансцену — я тебя еще порадую.
Вторую кобуру я отдал прапорщику, тут же начавшему проверять магазины. Довольный, как слон, он поднял голову, достаточно нагло мне подмигнул, после чего широко улыбнулся и произнес:
— Ну вот и все, господа начальники. Проблемы почти уже и нет. Я пошел, Руслан?
Бероев кивнул, прапор быстро перебежал почти на край стены, там чуть поднял руку — «о’кей», мол, — встал на позицию. Демченко коротко доложился, как все вышло. Они уже почти выполнили мое задание по рекогносцировке, когда перешли на речную часть. Тут и увидели горскую террор-банду, достаточно сноровисто старающуюся запустить дизельный двигатель и отдать концы. Прокрасться оказалось несложно — ведь толкового наблюдения еще нет. Судя по всему, моряков среди захватчиков не имеется, но кто-то из них должный порядок действий понимает.
Клима я тут же отослал вниз, несмотря на свирепые маяки глазенками, — пусть внизу подождет. А драма с захватом продолжалась.
— Отойдите от моего парохода, басурмане! — Отчаянный дед не собирался просто так сдаваться, он привстал и швырнул булыган вниз, тут же нырнул за зубец, прижавшись к серому граниту стены. В ответ почти сразу гавкнул пистолет пиратов. Владимир Викторович присел еще ниже и надежно спрятался за камень.
— Они кормовой отдали, стервецы. Судно только носовой держит, — простонал он. — Носом к течению стоит, иначе уже отжало бы. Не дам к носовому подойти!
И дед удивительно ловко, не глядя, зашвырнул через себя еще одну тяжелую каменюку под стену.
— Вот так все и течет… Моряка уже крошкой посекло, а утихомирить не могу: себе дороже. «Макаров» у них и обрез-двудулка, патронов, скорее всего, мало. При прощании не применили — думали, что у нас тоже боевые, — пояснил Руслан и обыденно добавил: — Сергей, шугни их, чтоб на ту сторону кормы…
Сталкер, пригнувшись, отбежал влево, пристроился за зубцом, приложился, выждал, резко поднялся и влупил два раза подряд. Внизу заругались, заблеяли. Патронов у бандитов действительно не густо, явно будут стараться попасть наверняка. Шли минуты и позиционные прятки. Вмешиваться в работу профессионалов я не собирался, а вот краешком глаза решил выглянуть — поди, тоже успею присесть. Деду пальба картечью категорически не понравилась, и он опять заверещал:
— Эх, молодой, ты мне пароход-то не попорть!
— Не волнуйтесь, Владимир Викторович, я поверху, — тихо сказал Демченко. Встал и выстрелил еще раз. И, как мне показалось, ни фига не поверху. Кто-то из пиратов сматерился от боли: попал-таки Демченко, — кто-то побежал. И тут прапор быстро встал на своей дальней позиции и сдвоенным «бабахом» снял одного — прямо в башку. Тут же присел. Хорошо стреляет воин.
Пираты запсиховали.
— Шакалы! Че спрятались, русаки?! Выходи, как мужчины, резать будем!
— Ты себе лучше яйца отрэжь, импотент, пилят! — зло выкрикнул Бероев. — Если живым возьму, то на кол посажу тебя, пса, клянусь всеми мамами Кавказа. Вы еще и за Беслан ответите.
— И-ии, собака! Выгляни сюда!
— Ладно, выходи вперед со стволом вниз, стреляем вместе, как в кино! Или струсишь, морда чеченская? Готов? Если согласен, то я встаю.
— Резать буди-им! Кожу сни-имим! — противоречиво донеслось из-за рубки.
— Ладно пугать-то, говори что хочешь. Если немного, то разойдемся краями, без крови. Это я тебе обещаю, капитан Бероев.
Я уже понимал, что тут идет нормальная психологическая война, по своим старым сволочным правилам.
— Хорошо, капитан. Я выйду, но ты не стреляй, да? Много не попрошу, вам останется, — решился абрек. — Только не стреляй, а то спалим пароход, мы все солярой облили!
— Облили они… — усмехнулся армеец. — Ладно, начинаем переговоры! Я встаю.
И встал. Из-за рубки медленно вышел нохча-главарь, тот, что в федеральном, сам на взводе, однако ПМ смотрит вниз. Второй кавказский пират выглядывал из-за угла, но на палубу не выходил. Этот все еще сжимал перед собой обрез, другой рукой поддерживая раненое плечо. Главчечен встал почти под нами, у носового конца — наверное, надеялся успеть перерубить канат. Бероев оглянулся, наклонил голову к нам, будто советуясь, и снизу кистью чуть махнул Сергею — давай, мол. Почти сразу из-за зубца звонко хлопнула «бенелька», по железу взвизгнула картечь, и террорист из Старого Мира, не успевший стать таковым здесь, кулем повалился на палубу. Одновременно с этой локальной трагедией случилась и вторая — еще два быстрых выстрела меткого прапора все так же аккуратно уложили на палубу последнего бандюка.
— Опять я им наврал, — задумчиво молвил Руслан. — Может, я все-таки плохой?
Кончилась война, спасли судно.
Сталкер посмотрел на меня, молча показал глазами на ствол, я кивнул: «Забирай, твое». Армейцы не спрашивали — «попробуй, забери» называется. Владимир Викторович воспрянул духом.
— Алексей Александрович, так это… Пойду я со своими к причалу, мне же пароход принять надо. А то видите, сколько тут охотников бегает.
— Руслан, выдели сопровождение капитану судна, действительно надо бы прибрать технику. И трофеи собрать — их мне принесете, а там решим, — безапелляционно сказал я. — Ключ от ворот у тебя? Только больше никого не выпускать, пока не проведем первичной разведки местности.
Кивнув, Бероев подозвал к себе прапора и отдал команду.
Ну и что мы приобрели? Я склонился над стеной.
Кто-то тихо кашлянул за спиной. Прекратив разглядывать судно у причала и трупы, устало оглянулся. О, уже и Лагутина тут! Вполне понятным образом наш шериф Уксусников не смог удержать коменданта крепости: умеет эта женщина себя поставить. Клим тоже подошел, встал позади меня.
— Елена Михайловна, хорошо, что вы пришли. Я вот что подумал… Надо бы как-то успокоить людей. Займитесь, прошу вас. Вот прямо внизу у лестницы поговорите коротко. Сообщите им, что все идет по плану, скоро будем обедать, кое-что добыто, ну, сами чуть позже все увидите. Вместе со всем пищеблоком через пятнадцать минут прошу ко мне. Весь цех берите — там таскать прилично, ну и мужиков надо на мешки… Бандитов мы шлепнули, судно отстояли, потерь нет, только приобретения. В общем, впереди забрезжило, так и доложите по службам. Конечно, нам бы профессионального психолога в штат — шок у людей снимать.
— Так был у нас психолог, — невозмутимо ответствовала комендант, вместе со мной со спокойным любопытством оглядывая поле боя на стене и внизу. Там уже суетилась набранная Коломийцевым команда парохода.
— И в какую службу забрили? Может, надо поправить? — возмутился я.
— Да ни в какую не забрили, Алексей Александрович. Вон он, голубчик, на палубе лежит, холодный уже — только что уничтоженный вами лидер преступной группировки. В коричневой кожаной куртке — это ведь главарь? Темирханов Казбек Гумирович, психолог, закончил Московский университет.
— Ну надо же, — я даже рот от удивления открыл, — кто бы мог подумать. Казбек… Гумирович. Психолог. Да… А остальные кто?
— Один — скорняк-кожевник, аварец из Дарго, другой — пчеловод из Хасавюрта.
От досады я сплюнул на каменные плиты.
— Извините, Елена Михайловна, не удержался. Всю жизнь не мог понять, откуда это все берется. С такими специальностями! Да мы бы их при другом раскладе с руками и ногами, будь нормальные люди. Кстати, и пара хороших бойцов пригодилась бы, будь они нормальными, — чеченцы воюют классно. Что за планида такая иррациональная у людей горских?.. Ну тогда сами, сами.
Смотреть особо было нечего, люди потащили трупы на берег, да и дела ждали. Вместе с комендантом мы прошли до пристенной лестницы, где я вспомнил про второй этаж донжона и спросил:
— Елена, а вы где остановились?
— Да еще нигде. Других потихоньку размещаем — когда легко и сразу, как с медиками: они все в одном здании поселятся, — в других случаях сложней. У противоположной стены нечто вроде жилого блока пристроенных к стене домов. Пожелания, знаете ли, симпатии, капризы…
— Скажите, Елена, вы с семьей сюда попали или одна?
— Мужа нет уже год. Зато есть двое детей — девочка шести лет и мальчишка-двухлеток, — несколько настороженно ответила женщина. — С ними сейчас няня — подыскала бабушку.
— Вот и хорошо, что так, — как-то у меня не совсем тактично вышло, да. — Я это к тому, что на втором этаже главной башни — донжона — есть чудесная двухкомнатная обитель с окнами во двор. Правда, я и не осматривал толком, все время мимо пробегал. С детьми для вас там будет самое подходящее место, да и для работы удобно. Напротив, у лестницы — одна комната «кунацкая», там своих нукеров поселю, — я обернулся, на мгновенье чуть притянув парня к себе за плечи: — Отличные, смышленые ребята, назначены личной гвардией. Сделаем из них со временем супербойцов. И за вашими детками они присмотрят, если что. Так мне спокойней.
— Как-то неожиданно… Мне надо сначала службы разместить, и…
— А мне надо свою номенклатуру разместить! — отрезал я. — И не смотрите на меня с удивлением, я знаю что делаю. Безграничный энтузиазм начальника быстро тает без хорошо налаженного быта — меньше времени и сил остается на утоление общественных чаяний. Кроме того, мне необходимо, чтобы вы были рядом: советоваться будем часто.
— Ну раз так, то предложение принимается. — Очевидно, такое решение насущного вопроса ей понравилось.
— Вот успокойте службы, потом с поварами — ко мне, и давайте, обживайтесь на новом месте. Клим нас слышит, они помогут перенести вещи.
— Да вещей-то почти и нет, тут заселиться просто, — улыбнулась она, уже спускаясь по лестнице к поредевшей кучке любопытных-активных.
Подходя к башне, я отметил, что противоестественно сдерживаю себя в разглядывании замка и окрестностей. Заметил лишь, что облака еще больше истончились, можно определить, где солнце. Или не солнце. Вообще-то ощущения вполне земные, пространство в целом вокруг такое… родненькое. Но глаза слезятся, голова работает плохо. На смену головной боли пришла сонливость — просто валюсь с ног. На своей работе я давно привык к рваному режиму, постоянному недосыпу и экстренным побудкам в любое время суток. Но сейчас интенсивность нервного износа была такова, что держался я еле-еле. Вот и еще один камешек на весы — это значит, что я не спал во время таинственной телепортации или рейса в скоростном самолете. Ночь у меня украли. Перебросили из предвечернего в утро.
Почему у остальных никакой сонливости не заметно? Бодрые все. С ними по-другому поступили? Сохранили время. А меня, значит, с передержкой, для особого тестирования?
От стены к башне шли Бероев с Уксусниковым, чуть позади Демченко и прапор с трофеями в руках. Заметив меня на стене, капитан махнул рукой, я — ему: заходите, мол, в кабинет к шефу. Перед этим опустил обе руки вниз, чуть согнул и покачал, будто у меня в руках тяжелые чемоданы. Бероев все понял, крикнул кого-то из бойцов в носильщики.
Дома все нормально. Сашка, округлив глаза, впитывает все, что ему на ухо шепчет Клим. Револьвер забрал и положил на каминную полку. Ох ты, а камин-то разгорается! Значит, уголь нашли. По комнате пошло тепло — как бы мне не свалиться прямо тут, на кушетке. Пересядем. Зашли военные с шерифом, усадил и их за стол.
— Знатный стол, — отметил Руслан. — Вот трофеи, Командор.
На стол лег «макаров» с двумя обоймами. Одна пустая, возле другой шесть патронов. Я сдвинул добычу на дальний угол, махнул парням, чтобы выносили.
— При них еще пара ножиков была, так себе, не стали сюда тащить, — дополнил он. — Документы скоропостижно умерших не знаю куда деть, пока у меня.
— Секретарю отдадите, когда определим ей место.
Пока хлопцы суетились, я произнес короткую вводную речь:
— Значит, так. Все произошло сложно и просто. В диалог не вступают, возможно, это просто исключено из схемы либо недоступно технически. Времени на раздумье и проработку заказа по уму мне не дали, поэтому уложиться пришлось в жесткий временной лимит. Есть ограничения по весу, триста кило ежедневно… — (Не раскрывайте свои маленькие секреты без необходимости.) — В целом — бери что хочешь. Кроме нарезного оружия, тут есть некие ограничения, мотивированность и актуальность которых я не вполне понимаю. Если коротко, я могу просить только то, что производилось в СССР до одна тысяча девятьсот сорок пятого года. На ВВ я не замахивался — винтовки, пулеметы и автоматы, те, что «пистолеты с пулеметами», не пробовал. Повторюсь, вес поставки очень мал на такое число людей, поэтому прошу не задавать мне праздных вопросов и обойтись без наивных мечтаний.
А вопросы-то есть, судя по глазам! Но молчат, пожелание мое приняли.
— Далее в своих смелых заявках все вы будете указывать расход веса желаемого заказываемого. Вот тогда прочувствуете, что работать в жесточайшем лимите — это вам не лобио кушать. Гладкоствол — любой бери, любой страны и производителя. Патроны, похоже, тоже любые, но это я интуитивно. Кроме оружия припас вам немного снаряги, будучи вынужден прикинуть за две минуты, что вы там могли такое структурно создать. Хрен ведь дождешься от вас оперативных докладов… Я далеко не суперспец, хоть и проходил срочную в Двести двадцать пятом МСП.