— Лучшего, — скромно поправил его Эллис. — Правда, по трупам.
Клэр неприлично закусил губу и опустил голову. Я скосила взгляд, чтобы посмотреть, как отреагирует Мадлен. Но она, к сожалению, пренебрегла этикетом и просто-напросто спрятала лицо в ладонях.
— А шкура разве живая? — резонно поинтересовался мистер Лоринг. — Полагаю, для вас будет лёгкой разминкой раскрыть эту нелепую кражу. Не то чтобы мне была нужна медвежья шкура. Но мысль о том, что какой-то человек может свободно проходить в мой дом и покидать его, забирая с собой всё, что ему заблагорассудится, очень неприятна. Мои дочери…
— Понял, понял, — ворчливо откликнулся Эллис, поднимая руки вверх. — Ради спокойствия благородных девиц что только не сделаешь.
В этот момент Чарльз громко чихнул. Клэр тут же забеспокоился, не замёрз ли его драгоценный мальчик, и в некоторой суете мы покинули холодную библиотеку. Эллис не без помощи Мадлен оттеснил меня от мистера Лоринга, предоставив сомнительную честь вести беседу с хозяином дома Клэру.
— Каков актёр, а, — едва слышно прошептал детектив, вышагивая рядом со мною. Мы шли по галерее, холодной, точно она располагалась на улице, а не в доме. — Парами она отравилась, видите ли… Тревор Лоринг получил хорошее наследство после смерти своей жены. А жена, кстати, возражала против занятий алхимией. И несколько раз пыталась увезти детей к вдовой тётке, в Альбу.
Неприятные мысли об убийстве и последующем бегстве в провинцию промелькнули у меня в голове, но я тут же их отогнала. Не стоило пока размышлять об этом.
— Очень любопытно, но меня беспокоит другое, — так же тихо ответила я. — Шкура, Эллис. Думаете, та самая?
— Как сказать, — озорно ухмыльнулся детектив. — Виржиния, там, на стене, действительно были крепления… Два хилых штырька. Они не могли выдержать даже лёгонький пейзажик, вроде той ерунды, что висит у вас в кофейне. Не то что медвежью шкуру. Лоринг не видел крепления, не помнил, насколько они большие, однако заговорил о краже шкуры. Зачем, вот в чём вопрос… Вот вы как считаете?
Скрипнула дверь; мы наконец-то пересекли бесконечную галерею и добрались до относительно тёплого помещения. Сперва порог переступил мистер Лоринг, затем Клэр, Лиам, Мадлен с мальчиками… Потом пришёл и черёд нас с Эллисом.
Я холодно посмотрела на детектива.
— Хорошее время для игры в загадки. Мы вот-вот…
— И всё же? — усмехнулся Эллис, медля на пороге.
— Отводит подозрения? — предположила я, быстро взглянув на мистера Лоринга: заметил он нашу задержку или нет?
Но, кажется, у нас было ещё несколько секунд — Клэр громко и витиевато восхитился очередным витражом. И чем, интересно, подкупил беспардонный детектив моего дядю? Сомневаюсь, что дело в бескорыстном стремлении помочь расследованию…
— Отвести подозрения? Может быть, — задумчиво откликнулся Эллис, также наблюдая за беседой Клэра и мистера Лоринга. — Или он знает, кто настоящий преступник, но не может его разоблачить сам. В любом случае, это приглашение к игре. Как, Виржиния? Примем его?
— Похоже, мы уже в игре, хотим того или нет, — пожала я плечами.
Эллис одобрительно улыбнулся и украдкой пожал мне руку — видимо, то был единственно правильный ответ.
Правое крыло второго этажа обогревалось с помощью новомодной системы котлов и труб. Выглядело это не слишком красиво, особенно на фоне древних стен из камня, однако результат поражал воображение. Из промозглого древнего замка мы словно попали в тропический сад. Вместо узких извилистых коридоров, как в левом крыле — анфилада из трёх залов, пусть и не слишком просторных, зато с высокими потолками, на которых сохранились фрагменты старинной росписи. В промежутках между дверями в боковые комнаты стояли кадки с лимонами и апельсинами — в самом первом зале я насчитала их с дюжину. В красивых ящиках, подвешенных к стенам, буйно разрослись папоротники. По обе стороны от арки входа высились постаменты, с которых каскадом ниспадали яркие цветы петуний. В одном зале — лиловые, в другом — алые, в третьем — нежно-розовые… От душной, влажной жары кожа тут же покрылась испариной. Я сама не заметила, как принялась обмахиваться веером.
— Мне самому жара не по нраву, — сказал мистер Лоринг, словно оправдываясь. — Но у дочерей здоровье слабое. Доктор посоветовал устроить зимний сад… Справляемся, как можем.
Я не нашлась с ответом и отделалась банальностью:
— По-видимому, содержать такое великолепие стоит немалых трудов?
— Пожалуй. Однако заниматься в провинции зимой больше и нечем, — пожал плечами Лоринг. — Разумеется, у меня есть лаборатория, Кэрол и Рэйчел вышивают, читают, музицируют. Но всё равно времени остаётся слишком много.
— Вот оно — колдовское влияние провинции, — вздохнул Клэр, как мне показалось, с долей иронии. — Городская жизнь с её пороками и соблазнами ускоряет течение времени, оставляя жалкие крохи свободных минут для семьи и близких.
— Как трогательно, — почти беззвучно пробормотал Эллис. — Сейчас разрыдаюсь.
Но Лоринг, хотя он шёл на несколько шагов впереди нас, явно расслышал последнюю часть фразы и с интересом обернулся:
— Простите, вы что-то сказали, мистер Норманн? Насчёт рыданий?
— Да-да, — не моргнув глазом, согласился Эллис, опасливо посмотрел на Клэра и добавил: — Я сказал… сказал… — Детектив цепким взглядом обвёл комнату — раз, другой, и всё это в течение секунды, не более. А потом он что-то заметил, и губы у него дрогнули в намёке на улыбку. — Я сказал, что окрестные мыши, наверно, рыдают от горя, не рискуя приближаться к вашему дому. Какой роскошный зверь у вас здесь живёт!
Эллис бесцеремонно ткнул пальцем в сторону петуний. Любопытный Кеннет шагнул к ним и присел на корточки, заглядывая под цветочный каскад. Заросли многозначительно зашевелились…А дальше всё произошло так быстро, что я даже испугаться не успела.
Из-за плотной занавеси из тонких стеблей и алых лепестков выскочило что-то огромное, белое, пушистое, когтистое, хищное — и бросилось прямо к Кеннету.
Он испуганно ойкнул и плюхнулся на пол…
…безнадёжно опаздывающий Чарли с ботинком в руке кинулся наперерез опасности…
…с угловатой грацией уличного мальчишки Лиам выскочил перед обоими братьями, пинком отправил «чудище» в полёт — и застыл, чинно скрестив руки на груди и потупив взгляд, этакая куколка в серо-голубом костюмчике:
— Простите, я нечаянно.
«Чудище», оказавшееся необыкновенно крупной зеленоглазой кошкой цвета первого снега, обиженно заворчало и спряталось между двумя цветочными кадками. Я, право, не знала, смеяться или плакать; Эллис определённо сделал выбор в пользу первого, а Мадлен начала подозрительно озираться в поисках других страшных «зверей».
— Напротив, мне стоит извиниться, — опустил голову мистер Лоринг. Виноватым он, впрочем, не выглядел. — Не бойтесь, право. Эту кошку зовут Жверинда. Она немного одичала в зимнем саду, но кормим мы её хорошо. Полагаю, она просто хотела поиграть.
Честно признаться, до слов «кормим её хорошо» я кошку не боялась совершенно. Но теперь невольно задумалась, что будет, если Жверинду всё же забудут оделить завтраком или ужином.
— Наверно, это питомица ваших дочерей? — елейно поинтересовался Клэр, глядя на пушистую красавицу с нескрываемой неприязнью.
— Нет, покойной супруги.
— Ах, так… И какие ещё питомцы бродят по особняку?
— Никакие, — с улыбкой покачал головой алхимик. — Правда, в следующей комнате стоит большая клетка с канарейками, но опасаться их не станет даже самый пугливый ребёнок.
Клэр не ответил ничего, лишь дёрнул плечом — и это могло означать что угодно. Мы же наконец через высокую арку прошли в последний зал, служивший, очевидно, и столовой. Как и полагается почётной гостье, я шла теперь рядом с самим мистером Лорингом, следом — Мадлен и Эллис, а уже потом дети. Беседа вновь возвратилась в бессмысленно-светское русло. Вот-вот нам предстояло наконец познакомиться с дочерьми алхимика, о которых отец Адам был не самого лестного мнения, и приступить к трапезе. Однако до того как обратить внимание на убранство столовой и компаньонов по предстоящему обеду, я успела повернуть голову и заметить, как Клэр благодарно погладил Лиама по щеке.
Выглядел мальчик при этом так, словно мимо него проползла гигантская оклендская гадюка, одетая как джентльмен, приветственно подняла цилиндр хвостом и пожелала доброго утра.
— Папа, Жверинда сбежала, и я не знаю, где она… — зазвенел девичий голосок, но тут его обладательница, очевидно, заметила, что мистер Лоринг не один, и умолкла. — Простите… Добрый день, — добавила она скованно.
Я с искренним интересом оглядела двух девушек, стоящих у края стола — без сомнений, дочерей славного семейства Лоринг.
Нельзя было не признать, что они пошли в отца, целиком и полностью.
Одна из них, та, что заговорила первой, надела яркое платье в жёлто-оранжевую клетку — не то чтобы совсем безвкусное, даже миленькое, пожалуй, но явно не подходящее для семейного обеда. Все те черты, которые придавали своеобразный шарм мистеру Лорингу, её изрядно портили. Густые, широковатые брови, нос с лёгкой горбинкой, квадратный подбородок — всё это скорее подходило мужчине, чем совсем ещё юной девушке. Но полные, яркие губы и ясные голубые глаза с зеленоватым ободком выправляли общее впечатление, создавая безусловно женственный, пусть и диковатый образ.
Вторая мисс Лоринг по бромлинским меркам также не являлась красавицей. Она выглядела чуть старше и была повыше ростом. Более тонкие черты лица и округлые плечи приближали её к столичному идеалу по сравнению с сестрою, точно неведомый художник, отточив мастерство на грубоватых набросках первой девушки, взялся рисовать вторую с большим старанием. Даже наряд старшая сестра выбрала скромнее — синевато-зелёная юбка и блуза в тон, расписанная голубыми цветами.
Впрочем, вряд ли мне пристало снисходительно глядеть на девиц Лоринг. Разумеется, я обладала неплохим вкусом, отточенным советами блистательных подруг. Но по сравнению с подругами я также не выглядела идеалом, не обладая ни живостью и страстностью леди Вайтберри, ни безупречной, утончённой женственностью леди Клэймор. Фамильный ледяной взгляд Валтеров хорош в стычке с врагом или, на худой конец, с наглым великосветским бездельником, а обществу, увы, милее сахарная миловидность или роковая красота.
«А мне подошёл и мужской костюм, — с некоторой досадой вспомнила я ночной визит Крысолова. — А ведь даже Мэдди в подобном наряде смотрелась бы странновато».
Все эти взгляды и размышления не заняли и двух секунд, однако в итоге привели к престранному выводу: девицы Лоринг вызывали сочувствие… и симпатию.
— Леди Виржиния, — обратился тем временем ко мне алхимик, — позвольте представить вам моих дочерей. Младшая, мисс Кэрол Лоринг… — та, что носила оранжево-жёлтое платье, присела в старомодном реверансе — … и старшая, мисс Рэйчел Лоринг.
Я уверила его, что очень рада знакомству. Далее так же скупо и деловито мистер Лоринг представил домочадцам остальных гостей, лишь слегка запнувшись, когда настала очередь Эллиса. Затем мы заняли места за столом, на котором стояли пока только лёгкие закуски. Прислуживали две горничные, уже знакомые мне после встречи в холле; изредка в дверном проёме мелькала тень, кажется, мужчины, но не дворецкого, а чья-то ещё — может, повара. Во время застольной беседы Эллис ненавязчиво выяснил, что всего в доме работало пять человек, исключая приходящего из деревни мальчика-помощника.
— Уж не Руперт ли вам прислуживает? — шутливо полюбопытствовал Эллис. После второй перемены блюд глаза у него стали добрые-добрые. — Я смотрю, он всем в округе помогает.
— Нет, не он, — покачал головой мистер Лоринг. — А Руперт в первую очередь резчик по дереву. Если другие люди и пользуются его безотказностью — это на их совести.
В это время в столовую проникла та самая белая кошка, Жверинда, о которой все позабыли, и громко заявила о себе недовольным ворчанием. Разволновались и канарейки в большой клетке у стены. Пока одна горничная успокаивала зверинец, другая стала накрывать стол для десерта. Подали чай, но не чёрный бхаратский, а странноватую травяную смесь. Пока я пыталась на вкус опознать незнакомые травы, Эллис продолжил невинный для постороннего уха разговор:
— Ваша кошка, похоже, не любит посторонних.
— Да, к сожалению, у неё скверный характер, — подтвердил мистер Лоринг. — Даже к отцу Адаму, который часто у нас бывает, она до сих пор не привыкла.
— А на мистера Блаузи Жверинда бросилась, как дикий тигр, — вставила Кэрол и зарделась, когда все взгляды обратились на неё. — И прокусила ему руку. Рана почти месяц заживала.
— Наверное, мистер Блаузи теперь думает, что кошка у нас ядовитая, — без малейшей приязни добавила Рэйчел и зачем-то раскрыла веер.
— Не думаю, что домыслы мистера Блаузи — подходящая тема для застольной беседы, — заметил мистер Лоринг.
Эллис сразу насторожился:
— Так вы не просто характерами не сошлись? У вас был… как это говорится… конфликт? — выгнул он брови поощрительно.
— Да! — порывисто выдохнула Кэрол.
— Нет, — спокойно ответил мистер Лоринг. — Кэрол, отпусти край скатерти, а то опрокинешь тарелку. Леди Виржиния, настоятельно рекомендую вам попробовать печенье с рябиной. Семейный рецепт нашего повара, который передавался из поколения в поколение… Рэйчел?
— Мне нездоровится, папа, — поднялась старшая из-за стола. Затем посмотрела на сестру странным долгим взглядом. — И Кэрол тоже. Она едва не лишилась сознания прямо перед обедом. Прошу прощения, леди Виржиния, сэр Клэр Черри, мистер Норманн, — склонила она повинную голову. — Мы с сестрой вынуждены ненадолго вас оставить.
— Да, конечно, не стоит извиняться, — откликнулась я с улыбкой, хотя чувствовала себя крайне неудобно. Нет ничего хуже, чем в гостях стать свидетелем семейной ссоры — а в том, что это была именно ссора, пусть и тихая, не усомнился бы, пожалуй, никто. — Мистер Лоринг, так что вы говорите о рябиновом печенье…
Девушки вышли, тихо шурша подолами — в полном молчании, ни разу не оглянувшись. Только у Рэйчел спина была прямая, а пальцы крепко стискивали веер. А Кэрол ступала пугливо, и плечи у неё подрагивали — так с некоторыми случается от едва сдерживаемых рыданий, смеха или злости.
Эллис, вопреки ожиданиям, не стал ни о чём спрашивать. Даже имя Роберта Блаузи больше не упоминал, хотя дважды оно пришлось бы к слову. Первый раз — когда Клэр вытянул мистера Лоринга на разговор о магических практиках, заняв позицию ярого противника любых суеверий. Спора, правда, не получилось, потому что хозяин дома спокойно объяснил, что алхимия-де — наука, пусть и не признанная обществом, а оккультные черты ей якобы придают шарлатаны.
Второй раз о колдуне можно было упомянуть, когда я описывала собственное утреннее выступление перед рабочими. Разговор перемежался шутками и остроумными комментариями, исходящими в основном от Клэра. И лишь в самом конце самообладание изменило мне на мгновение, когда мистер Лоринг положил руки на стол, сцепив их в замок.
— …пришла к выводу, что их кто-то запугивает, — с трудом закончила я фразу и пригубила остывший чай, надеясь скрыть охватившее меня смятение. Недавний разговор об алхимии, о лабораториях, виды ступок для разных порошков и составов, громоздкие аппараты для преобразования веществ — и эти руки, крупные, сильные, но соразмерные и красивые… Почти такие же, как во сне, только родинки не было.
— Я бы не удивился, если б дело обстояло именно так, — пожал плечами мистер Лоринг, не подозревающий, кажется, о моих сомнениях. — Здешние места пропитаны духом старинных легенд. Суеверия растут повсюду, как грибы после дождя. Например, жрецов, которых раньше почитали на землях Аксонии и Альбы, зовут дубопоклонниками. Но это не совсем верно. В частности, роща вокруг моего дома когда-то считалась священной. И каждую весну тут устраивался праздник в честь бука — люди жгли буковые костры на окрестных холмах, устраивали шествия с факелами, сделанными из бука… А под иными, особенно старыми деревьями, возможно, совершали жертвоприношения — не зря кое-где листья в роще становятся по осени не жёлтыми, а пурпурными.