– Та, которая…
Теперь его взгляд упал на грудь Атласа, туда, где рубашка скрывала клеймо.
– Да. Именно она.
«Услышь мою ярость, только ярость».
Вот только сделанное Никой более не вызывало в нем ярости. Буквы стали такой же частью его, как и его клеймо на ней.
– Интересно, – Крон откинулся на спинку трона, раздумывая. – Ты не думаешь, что внутри Тартара она достаточно страдает?
Время для второй лжи.
– Нет. Я так не думаю.
На самом же деле, судя по подавленности ее голоса в их последнюю встречу, богиня страдала. И это Атласу не нравилось.
– А что ты сделаешь, чтобы увеличить ее муки?
– Так как она жутко меня ненавидит… – желает меня, про себя добавил Титан, чтобы не выказать глубины дерзких мыслей об уменьшении ее страданий, – ей будет особенно неприятно убирать мой дом, готовить мне пищу и согревать моё ложе.
Царь улыбнулся призрачной девушке.
– Это же ты хотела бы сделать со своим Парисом, не так ли, моя Сиенна? Сделать его своим рабом.
Выражение ее лица ничуть не изменилось. И ответа она также не дала.
«Что за Парис?» – удивился Атлас, а затем передернул плечами. Все равно. Ника в данный момент была его единственной заботой.
– Мой царь? – напомнил Атлас. – Мне недостает лишь Вашего позволения, чтобы положить начало мукам Ники. Моя решимость бесспорна.
Крон снова посмотрел на просящего, улыбка исчезла с лица. В молчании прошла минута, другая. Царь вздохнул.
– Боюсь, что вынужден сказать тебе «нет». Хотя мне нравится мысль, что в твоём доме терзания Ники усилятся, я не желаю рисковать при снятии ошейника, даже на те несколько секунд, что нужны для ее перемещения. Она – Сила, а если ей как-то удастся сбежать от тебя и освободить свою братию, новая война на небесах гарантирована. Я не могу себе позволить роскошь рассеивать свое внимание. Сейчас у нас и так полно забот. Я обнаружил, что провожу большую часть времени, следя за Повелителями Преисподней.
«Повелители Преисподней? Кто они такие?»
На самом деле, это не имело значения.
Пока Крон говорил, внутри Атласа росло чувство подавленности. Ему хотелось подняться на возвышение, схватить царя и хорошенько встряхнуть.
Как посмел он отвергнуть просьбу? Как посмел пренебречь его желаниями?
– Хорошо, мой царь. Благодарю за уделённое мне время, – Атлас резко развернулся. Вышел из зала до того, как сделал какую-нибудь глупость, наподобие той, что сделал с Никой в своем кабинете. С той разницей, что сейчас целью его был не оргазм.
Атлас уже решил, что ничто не помешает ему заявить свои права на Нику. Теперь же понял, что и отказ Крона не станет помехой.
Будь проклят этот царь.
Атлас получит свою женщину, как он того и желает.
Глава 7.
– Пойдем со мной.
Сердце Ники пустилось вскачь от звука этого богатого голоса. Колеблясь, она повернулась на своём лежаке. Ну, конечно же. По коже поползли мурашки, когда взгляд отыскал Атласа. Прекрасный, как и всегда, он стоял у решетки – решетки, которая сейчас была открыта. Протягивал руку, маня ее к себе. Ярость светилась в напряженном выражении его лица.
Что она сделала не так на этот раз?
Она старалась игнорировать его. Старалась притворяться, что ничего не чувствует к нему. Что угодно, лишь бы положить конец безумию. Но боги, она не могла перестать думать об их поцелуе. Не могла перестать желать, чтобы они пошли до конца, чтобы она позволила тогда ему сделать это. Чтобы испытать все, прежде чем опять вернуться к ничему.
Ну и что, если бы он после устал от нее? Ну и что, если бы он самодовольно посмеялся над ее капитуляцией? Ну и что, если бы он нашел другую и похвалялся бы ею перед Никой? На пару благословенных часов – кого она обманывает? – на пару благословенных минут, потому что вряд ли кто-то из них позволил бы этому длиться дольше, она снова познала бы счастье единения с ним. Счастье просто чувствовать, давать, брать, делиться… любить.
«Возьми все остальное», – подал голос здравый смысл, – «но только не любовь»
«С удовольствием. Но сначала мне придется заставить его предложить мне это остальное»
– Пойдем, – повторил он.
Что он задумал?
Она медленно села. Ее волосам отчаянно была нужна расческа, а – боги! – тело нуждалось в душе. Как давно она принимала душ в последний раз? Узникам каждый день давали кубок с водой – только и всего.
– Зачем?
Мускул дрогнул на его лице.
– Ты хочешь провести пару часов вне темницы или нет?
Погоди. Что? Покинуть Тартар? Она вскочила на ноги до того, как мозг осознал, что она делает. Колени ее едва не подогнулись, ведь она провела столько времени без движения, скучая, но она сумела устоять. Она даже протянула руку и переплела свои пальцы с его. Жар его кожи не должен был бы шокировать ее, но именно это и произошло. Мозоли на его ладони не должны были бы вызывать пожар в ее крови, но именно это и произошло.
– Ты выведешь меня наружу?
– Да. Но не говори ни словечка, когда мы достигнем поста Стражи. Ясно?
– Да.
Это могло быть обманом. Шуткой, чтобы дать ей надежду, а потом жесткого ее разбить, но ее это не волновало. Если был шанс, хоть самый маленький, что он на самом деле выполнит обещанное, она сделает все, что он попросит.
Без слов он вывел ее из камеры и повел по коридору. Другие узники заметили ее и удивленно зашумели. Некоторые начали бормотать между собой, сплетничая так, как они привыкли это делать на небесах. Некоторые вцепились в решетки и просто провожали их завистливыми взглядами.
Эреб даже выкрикнул:
– Эй, куда ты ведешь ее на этот раз?
Атлас проигнорировал его, и Ника последовала примеру. Нетерпение бурлило внутри нее. Если Атлас сделает это, заберет ее отсюда, пусть даже на пару часов… Зачем ему делать это?
– Ты получил разрешение на это? – спросила она. – И мы пока не дошли до поста, так что я могу разговаривать.
– Нет. Я не получил разрешения.
Он говорил кратко, явно желая оборвать разговор.
Словно она когда-либо делала то, чего от нее ожидали.
– Тогда зачем ты…
– Просто помолчи.
– Или что?
– Или я закрою твой рот моим любимым способом.
У нее отпала челюсть. Имел ли он в виду, что закроет ей рот поцелуем? Или же нажмет кнопку на ее ошейнике и пошлет болезненные импульсы в ее мозг? Пятьдесят на пятьдесят, решила она. Однако его заявление возымело требуемый результат. Она оказалась слишком занята, размышляя над его словами, чтобы говорить.
На сторожевом посту двое Титанов со смехом делали ставки на пленников. Он подняли взгляды на Атласа и вежливо кивнули в знак приветствия – для того лишь, чтобы застыть, заметив Нику. Как и было обещано, она молчала.
– Она пыталась сбежать? – потребовал ответа один, очевидно готовый покарать ее за это.
– Нет. Но я увожу ее наружу на некоторое время, – ответил Атлас.
– Зачем? – удивленно выдохнул другой. – Там же ничего нет.
– Намерен подразнить ее тем, чего она не может иметь.
Эти же слова она некогда произнесла для Аэргии, богини лени. Он помнил это.
Все же стражники настаивали.
– Это было согласовано с…
– Я в ответе за эту тюрьму и ее узников. Потому закрой рот и выполняй свою работу. – Сказав это, Атлас торопливо вывел ее из здания на свет дня. Более никто не пытался остановить его.
Едва первый луч солнца коснулся ее кожи, она вырвалась из его руки и остановилась, просто наслаждаясь моментом. Облака. Солнце. Закрыла глаза, откинула голову, раскинула руки. Тепло, вслед которому повеял прохладный ветерок… свет – ее кожа жадно впитывала их. Ох, как же она по ним соскучилась. Ей бы хотелось увидать храмы и золотые улицы и людей, но она без жалоб удовольствуется тем, что ей будет дано.
Сильные руки внезапно обвились вокруг нее.
– Ты прекрасна, – прижимаясь носом к ее уху, прошептал, едва не мурлыча Атлас. – Знаешь это?
– Я знаю, как я выгляжу, – ресницы богини взмыли вверх. Ее сердце колотилось о ребра, и она не смогла остановить себя, чтобы не положить ладони на его грудь. Его собственное сердце билось также неистово, ошеломленно поняла она. Был ли он… мог ли он чувствовать к ней тоже самое, что и она к нему? Облака окутали его, создавая сонную дымку. – И прекрасна – это не то слово, которым меня можно описать.
Атлас поднял голову и окинул ее взглядом. Нежность смягчила черты его лица, и она подумала, что никогда ещё он не был так привлекателен.
– В таком случае ты не видишь себя так, как я тебя вижу.
Какой он видел ее? Учитывая то, как он ненавидел ее – но ненавидит ли он ее до сих пор? Разве он мог ненавидеть, если только что доставил ее в рай? – она решила бы, что он воображает ее с рогами, клыками и хвостом.
Она прочистила горло, слишком опасаясь спросить.
– Зачем ты делаешь это для меня?
Гораздо более простой вопрос, ответ на который, вероятно, не разрушит малые остатки того, что некогда было ее женской гордостью.
– У меня свои причины, – только и сказал он. – Итак, как бы ни хотелось мне вот так стоять с тобой, у нас очень мало времени. Хочешь провести его здесь, или предпочтешь вкусить приготовленные мною блюда и принять ванну? По себе знаю, что именно этого больше всего не хватает пленникам.
– Ед… еда. Ванна.
Происходило ли все это на самом деле? Или она просто грезит опять? Ничто иное не могло пояснить такие перемены в нем, в ее положении.
Он поцеловал кончик ее носа.
– Тогда ты получишь и еду и ванну. Пойдем. Поскольку я не могу перенести тебя из этого мира, а здесь нет дворцов, постоялых дворов или лавок, я устроил маленький лагерь в миле к северу отсюда, вне видимости тюрьмы.
Она определенно грезит. Или это такая шутка, как она сразу и предположила. Но богиня без возражений позволила Титану вести себя сквозь облака.
Глава 8.
Ко времени, когда они достигли устроенного им лагеря, Атлас был возбужден до предела. Всю дорогу Ника была прижата к его боку, ее женственный аромат наполнял его обоняние, ее тепло опаляло его тело.
Заметив поставленный им шатер, она задохнулась от восторга. Взгляд широко распахнутых карих глаз метнулся к нему с удивлением, перед тем как она помчалась вперед, не останавливаясь, пока не скрылась за пологом. Изнутри донесся новый вздох.
Улыбаясь, Атлас последовал за ней. Ему нравилась эта мягкая сторона ее натуры. Ника стояла в центре, осматриваясь по сторонам, явно желая охватить все одновременно. Он устелил пол мехами и даже доставил сюда маленький круглый столик, на котором сейчас красовались ее любимые блюда. Фарфоровая ванна уже была наполнена, от воды, на поверхности которой плавали розовые лепестки, шёл пар.
Чтобы никто не посмел сказать, что Атлас, бог Силы Титанов, не знает, как очаровать женщину.
Ника приложила руки к сердцу, взгляд ее был прикован к блюду с клубникой и кусочками сыра.
– Откуда ты знал, что я это люблю?
Потому что он всегда чувствовал малейшие ее побуждения. Он наблюдал из своей камеры, как она ела это со своими друзьями, и злился, что это не он находился рядом, наслаждаясь ее чувством юмора. Однако в этом он не собирался признаваться.
– Догадался, – наконец-то сказал он.
Она опустила взгляд на ковер и топнула своей босой, грязной ногой.
– Я не понимаю, почему ты делаешь это, Атлас.
– Не ты одна, – ответил он севшим голосом.
– Но…
– Просто получай удовольствие, Ника. Это все, что я могу дать тебе.
Она взмахнула ресницами и пристально посмотрела на него.
– Но с чего бы тебе вообще хотеть давать мне что-либо?
– Хватит анализировать причины моих действий. Это не обман и не наказание, даю слово. И еда не отравлена, если ты этого боишься.
Он преодолел разделяющее их расстояние, положил руки ей на плечи и подтолкнул ее к столу.
Сев за стол, они ели в молчании. Восторг, читавшийся в ее лице, восторг, усиливавшийся с каждым новым кусочком, заставлял Атласа ликовать. Она глоток за глотком смаковала вино, постанывая с каждой новой каплей.
Привести ее сюда стоило риска попасть под гнев Крона, подумал он.
Хотя Крон просто приказал ему оставить ее в Тартаре. Что он и выполнял. Облака вокруг тюрьмы являлись частью этого измерения. Потому технически он не нарушил никаких правил. Однако Крон, будучи верен себе, посмотрит на это иначе.
Все же Атлас не сожалел ни о чем. Он никогда не видел этой радостной, жаждущей стороны характера Олимпийской богини, и нашел, что она нравится ему так же сильно, как и все остальное в ней. Слишком сильно, сильнее, чем стоило бы.
Проглотив все до последней крошки, она обратила внимание на ванну.
– Это для меня?
Лучась крайним нетерпением, она все же не двинулась к ней.
– Да. Но я не могу оставить тебя. Ты же знаешь это, правда?
Она прикусила нижнюю губу и кивнула.
– То есть или я искупаюсь под твоим присмотром, или не искупаюсь вообще.
– Именно.
Он ожидал, что она будет спорить с ним. Проклятье, она могла бы и вовсе отказаться. Чего он не ожидал, так это того, что она поднимется на ноги и не колеблясь снимет свое платье. Он шумно выдохнул при виде ее наготы. Он уже и так считал ее особенной, прекрасной… но теперь, теперь… святые боги. Она была лучшим из божественных творений.
Кожа, такая золотистая и гладкая, обтягивала изящные мускулы и сочные изгибы. Ее мягкая грудь, идеального размера, чтобы наполнить его ладони, соски такие же красивые и розовые, как ему помнилось. Его рот наполнился слюной.
Богиня прошла к ванной и ступила внутрь. Ее попка, спинка… его имя. Он оказался на ногах прежде, чем понял что делает. Он хотел целовать это клеймо, за что она наверняка отругает его. Он не будет извиняться за то, что заклеймил ее. Черта с два. Оно нравится ему, это клеймо.
Ника медленно обернулась, и, удерживая его взгляд своим, опустилась в воду. Прятать желание, овладевшее им, не было смысла – оно поглощало его, снедало, и заставляло его чувствовать себя таким же обнаженным, как и Ника. Однако ее лицо оставалось замкнутым.
Она стала не спеша намыливать принесенным им мылом все свое тело. И ничуть не казалась смущенной, пока над ней взвивалась мыльная пена, скользя по ослепительно прекрасной груди и прячась под лепестками роз. Ника вымыла также волосы, и вскоре мокрые локоны обрамляли ее лицо, ложась на плечи.
С каждым ее движением он приближался к ней на дюйм. Просто не мог ничего с собой поделать. Наконец-то она завершила омовение и встала. Новое зрелище для его глаз. Все изгибы плоти, которую он желал более всего на свете, теперь были влажными. Он хотел слизать каждую каплю.
– О чем ты думаешь? – спросила она. Голос ее был так же лишен эмоций, как и лицо.
– Ты нужна мне, – сумел выдавить из себя он.
Наконец-то. Ответная реакция. Облегчение и желание, столь неистовое желание охватило ее, и она подарила ему улыбку сирены.
– Тогда ты получишь меня.
Она совершенно неожиданно передразнила его слова. Но, как он ранее ей говорил, не было смысла анализировать выбор сердца. Ни для одного из них. Не сейчас. Он за секунду преодолел разделяющее их расстояние. Через еще секунду его руки обвили ее и выхватили из ванны. Их губы встретились в диком танце, языки, сплетаясь, искали друг друга. Поцелуй длился и длился, топя его в ее сущности.
Он не желал останавливаться даже на мгновение, но ему надо было избавиться от одежды. Если вскоре он не испытает прикосновение кожи к коже, то сгорит в огне желания. Тяжело дыша, он сорвал рубашку, ботинки, а затем штаны.
Притянул ее вновь в свои объятия. Наконец-то. Благословение небес. Кожа к коже. Оба зарычали от опьяняющего их чувства. Ее соски царапали его грудь, его клеймо, в то время как они прижимались бедрами. Затем она склонилась, проводя языком по буквам своего имени – о боги, он никогда так не был счастлив от того, что они у него есть.