Однако до избы Полины он добрался без приключений – их ему и так хватило с избытком за вчерашний день. Стал вспоминать, есть ли во дворе собака? Вроде нет, поскольку ни конуры, ни пса он не видел.
Перемахнув через забор, он оказался во дворе. Медленно, едва ли не на носочках он пересек двор и подошел к сараям. Их в любом дворе было несколько: для дров – печь топить, для разного инвентаря – вроде лопат и топоров, для корма скотине. У ремесленников в одном ряду с сараями были мастерские. Коровник, свинарник и конюшня обычно располагались на задах. Двери сараев закрывались на деревянную вертушку.
Андрей открыл дверь, пощупал перед собой рукой и обнаружил поленницу колотых дров. Как временное укрытие сойдет. Прикрыв дверь, он нашел местечко и устроился на земле. Не холодно, лето. А дождь пойдет – так он под крышей.
Запели первые петухи, близился рассвет. Задумавшись над тем, как выбраться, Андрей незаметно для себя уснул. Устал он, да и ночь не спал.
Проснулся от солнечного света, бьющего в щели сарая, и от звуков за стеной. По положению солнца определил – часов девять утра.
Во дворе ходила служанка Полины – она носила воду из колодца в избу, причем несколько раз. Стирает она, что ли?
Андрей выбрал момент, когда служанка с тазом выстиранного белья ушла на задний двор, выбрался из сарая и кинулся в избу. Влетел и остановился. Момент важный, решающий. Как примет его Полина? Ведь он проник в избу непрошеным гостем, тем самым, который на Руси хуже татарина. Поднимет крик с испугу, увидев его, сбегутся соседи – и все! Не стрелять же по ним?
Он набрал воздуху в грудь, как перед прыжком в воду, и открыл дверь из сеней в комнату.
Полина сидела за столом в ночной сорочке и завтракала. Увидев Андрея, округлила от удивления глаза, однако он опередил ее:
– Здравствуй, Полина!
Она ойкнула и опрометью кинулась за дальнюю дверь. Слава богу – не закричала, а ведь могла…
Андрей прошел к столу, уселся на лавку, стянул с плеча ружье и положил рядом.
Полина появилась быстро, но она уже была в сарафане из легкой ткани.
– Уж я накажу прислугу, – спокойным певучим голосом сказала она. – Тебя впустила, а мне – ни полсловечка!
– Это моя вина, прислуга меня не видела. Я тайком к тебе. Не выгонишь?
Полина зарделась:
– Конечно нет.
– Только учти, я ноне не исправник княжеский, а беглый тать.
Полина всплеснула руками:
– Ты – тать?
– Нет, конечно. Боярин оболгал, казначей. Но в поруб он меня вечером посадил. Сбежал я оттуда.
Глава 6. Кудеяр
И Андрей рассказал ей обо всех своих приключениях, происшедших за день.
Полина слушала, приоткрыв рот. Конечно, ведь до этой минуты ее уделом была тихая, спокойная жизнь, в которой если на другом конце города кто-то женится – это уже событие. А тут – смерть батюшки, знакомство с молодым человеком, спасшим ее от неминуемой смерти, которого иначе как героем и назвать было бы нельзя, а сейчас – и вовсе необычное.
На крыльце раздались шаги служанки.
– В мою комнату! – не растерялась Полина.
Схватив замотанное в холстину ружье, Андрей кинулся в спальню Полины.
В ту же секунду хлопнула дверь, и в трапезную вошла служанка.
– Уф, все постирала и повесила сушиться.
– Вот тебе, Авдотья, деньги. Ступай на торг и купи курицу, что-то мне куриной лапшички захотелось. И новости обязательно узнай, что в городе произошло.
– Это уж обязательно! – заверила служанка Полину.
Послышался звон монет. Авдотья взяла кошелку для покупок и ушла.
Андрей вернулся в трапезную.
– Вернется Авдотья – узнаем, что в городе говорят, – сказала Полина. – А потом я тебя лапшою накормлю.
– Уходить мне от тебя, Полина, надо. Не ровен час, служанка меня увидит или соседи. Мало того что ославят – все-таки мужчина в доме незамужней, так еще князь прогневается. Получается, прибежище беглому татю дала.
– Ой, я об этом как-то не подумала, – Полина прижала ладонь ко рту.
– Я уйду, только мне немного времени надо – сообразить, как выбраться из города. Меня здесь многие знают, незамеченным не выберешься.
– Твоя правда.
– И поесть бы не мешало.
– Авдотья вернется – покормлю. Пожалуй, я ее на пару дней к родне отправлю, она отпрашивалась.
– Вот и отпусти.
Андрей сидел на лавке, смежив веки, и думал о том, как уйти из города, а Полина жадно разглядывала его лицо. Ей была мила каждая черточка, даже небольшой шрамик над левой бровью. Она бы с радостью пошла за него замуж.
– Андрей…
– Слушаю, – он открыл глаза.
– Письмо князю написать надобно, объяснить, что и как произошло, иначе так и будут считать тебя виновным.
– Я писать не умею, – соврал Андрей.
Писать по-старославянски он и в самом деле не умел. Буквы не те: например, «я» выглядит как современная «А», пробелов между словами нет, и гласные пишутся не все. Поэтому, чтобы писать, да и читать, тоже навык нужен.
– Так я напишу, меня батюшка учил.
Полина была удивлена неграмотностью Андрея. Но не объяснять же ей, что он не из этого времени и за плечами университет?
Полина нашла бумагу, чернила и перья.
– Диктуй.
– Великий князь Рязанский, Иван Федорович! – начал Андрей.
– Не так быстро, я не поспеваю.
Полина от напряжения склонила набок голову и высунула кончик языка. Видно, писать ей приходилось нечасто.
– К тебе с поклоном слуга твой, Андрей-исправник. Не виновен я в краже ножа из тайника, оклеветал меня боярин облыжно. А убежал я из поруба, боясь несправедливого наказания. Прошу милости великодушно, – Андрей диктовал медленно, взвешивая каждое слово.
Когда Полина закончила, она спросила:
– Крестик под письмом поставишь или как?
– Давай перо, – Андрей размашисто подписался.
– А говорил – писать не умеешь!
– Шутил, тебя проверял.
Полина присыпала исписанный лист бумаги мелким песком.
– Князю отнесу.
– Нет, лучше священнику в церкви отдай, он передаст.
– Как скажешь, так и сделаю.
– Умница.
Полина зарделась от похвалы, тем более – похвалы мужчины, который ей нравился.
Хлопнула калитка.
– Ой, Авдотья вернулась!
Андрей прошел в девичью спальню. Запах здесь стоял особый. Пахло от лампадки перед иконой и каким-то особым духом от постели.
Вошла Авдотья, поставила на лавку кошелку.
– В городе новостей полно! – затараторила она. – Вчера бабку Савельевну в поруб посадили, ценностей у нее три мешка нашли!
Андрей усмехнулся: «Ну вот, уже три мешка! Придумают же люди!»
– А потом освободили из подвала невольников – целых три десятка! И все парни молодые да девицы, да все как на подбор красавицы! Бают люди, татарам на продажу готовили. Да! А в подвале дома у главного разбойника и душегуба ценностей немерено! Целым обозом вывозили! Представляешь!
Андрея начал разбирать смех.
– А главное – все это сделал Андрей-исправник. Только и его в поруб бросили. Правда, люди говорят, он неведомым образом из узилища исчез. Ой! Забыла совсем! В ту же ночь пожар в кремле случился, правда – небольшой, амбар с мукой сгорел.
– Много новостей, Авдотья, спасибо! Ты вот что, курицу свари с лапшой и ступай к родне. Ты же третьего дня просила.
– Так я мигом! Только за день не обернусь, до деревни, где родичи живут, полдня идти надо.
– Можешь на три дня уйти.
– Вот благодарствую! Дай бог тебе хорошего мужа, Полина! А то ведь всем пригожа: и добра, и красива, и грамотна.
– Авдотья, поторопись!
– Бегу!
Авдотья прошла на кухню, стала растапливать печь, потом загремела посудой. Курица с лапшой готовилась часа три – это не на газовой плите.
– Готово, Полина! Пусть потомится немного в печи.
– Пусть.
– Так я пошла?
– Ступай.
Служанкам прошла в комнату прислуги, собрала небольшой узелок, поклонилась хозяйке и ушла.
– Ну наконец-то, а то я уж думала – курица не сварится никогда, – вздохнула Полина.
– А я придумал, как уйти, – сообщил Андрей.
– Как же?
– В женское платье переоденусь.
– Так борода на лице!
– Сбрею и тряпицей замотаю, вроде зуб болит.
– А если спросят что-нибудь? Голос-то у тебя мужской! Я с тобой пойду, выведу за городские ворота.
Андрей открыл рот, чтобы возразить.
– И не спорь. Лучше пошли кушать.
Отсутствием аппетита Андрей не страдал, съел все, что положили, да еще и добавки попросил – неизвестно, когда он в следующий раз поест.
После завтрака ли – обеда ли они посидели, поговорили.
– Расскажи о себе, – попросила Полина.
– Да рассказывать особо и нечего. Из Рязани я, двадцать семь лет, не женат.
Андрей заметил, что после его слов «не женат» щечки Полины слегка зарумянились. Не влюбилась ли в него девушка? Наверное, не стоило. Кто он? Без роду, без племени, беглец, не знающий, как и где дальше жить.
– Пойдем, надо одежду примерить.
Сарафаны и прочую одежду Полины сразу пришлось отвергнуть. Она была значительно меньше ростом, стройная, и потому Полина предложила ему одежду служанки Авдотьи – та была покрупнее. Но и эта одежда оказалась Андрею мала: он был выше Авдотьи на голову и даже поболе, и телом крупнее – все-таки мужчина. План его рушился на глазах.
– Я на торг пойду, – нашла выход Полина, – куплю рубаху женскую и летник размером побольше, до пят. У тебя ноги не женские, вон обувка какая.
Андрей развязал узелок с деньгами и протянул Полине серебряную монету. Однако та брать деньги отказалась, даже руки за спину спрятала.
– Бери! – стал настаивать Андрей. – Ты теперь без батюшки живешь, запасов, что он накопил, надолго не хватит.
После уговоров Полина деньги взяла.
– Я ворота запру. Только ты не выходи во двор, чтобы соседи не увидели.
– Буду сидеть тихо, как мышь, – пообещал Андрей.
Едва она ушла, он улегся на пол в девичьей светелке. Раздеваться не хотел – мало ли какой экстренный случай, а ложиться в чужую постель в одежде – не уважать хозяйку. Чувствуя себя в безопасности, уснул сразу.
Проснулся от ощущения, что рядом кто-то стоит. Рывком сел, выхватил пистолет и увидел, как испуганно отшатнулась Полина.
– Фу, испугал как!
– Ты бы хоть покашляла или по-другому дала знать, что пришла…
– Спишь, как сурок! Я уж и дверью хлопнула, и окликнула тебя с порога – тишина. Я уж было подумала – убег.
– Не попрощавшись с тобой?
– Я все купила, надевай, – Полина протянула ему узелок.
Андрей развернул покупки. Вроде должно подойти.
Женскую рубашку он натянул прямо на одежду. Она была просторна и длинна – до пят.
Полина громко, от души рассмеялась.
– Ты чего?
– Видел бы ты себя со стороны! Пугало огородное! Рубаха женская, лицо бородатое… Ой, не могу, умора!
Андрей повертел в руках летник – просторное летнее женское платье из легкой ткани.
– Как его надевают? Где перед?
– Сейчас помогу. – Полина помогла ему надеть платье и опять засмеялась.
– Постой, я сейчас.
Она убежала и тотчас вернулась с поясом в руках; застегнула его на поясе Андрея, на миг прижавшись к нему все телом.
– Вот теперь в самый раз, обуви не видно. Сейчас платок повяжу, – она ловко накинула ему на голову и завязала цветастый платок.
– Обернись-ка!
Андрей повернулся вокруг.
– Не очень похож на женщину, движения размашистые, грубые.
– Чай, не скоморох.
– У женщины шажки мелкие, движения плавные. Ты же как медведь. Со стороны заметно.
– Я перед стражей постараюсь.
– Снимай все и брей бороду.
Начались мучения. Андрей стянул женскую одежду, подобрал на кухне нож, навострил его на камне, но мыла и помазка не было. Он смочил бороду водой. Щетина на щеках была жесткой, волосы под лезвием ножа трещали, кожа саднила. Побрившись, он умылся холодной водой из ведра, но кожа была красной и горела.
– Кожа-то под бородой светлая, выделяется, – заметила Полина. – Да это ничего, я маслом натру.
– Тряпицу найди – лицо перевязать, вроде зуб болит.
– Проще простого.
Полина подала ему беленую холстину. Андрей сложил ее втрое, на манер бинта, и обмотал голову. Получилось правдоподобно. Поверх тряпицы он набросил платок, повязал.
– Так у тебя лица-то почти и не видно! – восхитилась Полина.
Пока Авдотья варила курицу да Полина ходила на торг, пока Андрей переодевался и брился, прошел день. Солнце стало садиться.
– Надо идти, ворота городские закроют, – обеспокоился Андрей.
– Куда же ты на ночь глядя? Поспи, как человек, поешь утречком – и в путь.
– А можно?
– Если приставать не будешь, – лукаво улыбнулась Полина.
– Обещаю.
Они поели вчерашних пирогов, запили узваром из яблок, поговорили.
– Я письмо твое в церковь отдам, как уйдешь. А ответ-то, если будет, ты как узнаешь?
– Через седмицу пусть Авдотья выйдет за городские ворота да отойдет по дороге – я встречу.
– Ну уж нет, я сама.
– Пусть будет так.
– Боюсь я за тебя, Андрей. Княжество Рязанское вроде большое, а укрыться негде. В селах – тиуны княжеские, чужого человека сразу углядят.
– Это мы еще посмотрим, кто кого. Не думай о плохом. Ты сама лучше скажи, как жить думаешь?
– Не знаю пока. – Полина опустила голову.
– У батюшки лавки торговые есть?
– Целых две.
– Работников поставь; пусть торгуют, прибыль приносят.
– Им товар в лавке нужен, а они уже и так пустые. Раньше батюшка сам привозил, с обозом в Великий Новгород ходил, в Москву. Не по мне это, не смогу.
– Ладно, подождем ответа княжеского. Коли простит, я товарами займусь. А нет – придумаем что-нибудь.
Полина лишь покачала головой:
– Тяжело бабе одной выжить, Андрей. Родня настаивает, чтобы я замуж шла, даже жениха нашли.
– А ты?
– А я не хочу за него. Старый он, вдовец, глаза жадные, злые. Похоже, не я ему нужна, а тятины лавки.
– Погоди выходить, образуется все.
Полина заплакала. Андрей поднялся с лавки, обошел стол, погладил девушку по голове, успокаивая. Но она уткнулась ему в живот и зарыдала в голос. Андрей гладил ее по спине, ощущая вздрагивающие от приступов плача лопатки.
– Успокойся, все пройдет, все будет хорошо.
Женских слез Андрей, как и все мужчины, терпеть не мог, терялся. И слова, нужные в таких случаях, как-то сразу выскочили из головы.
Полина понемногу успокоилась.
– Ты не смотри на меня, я некрасивая сейчас.
– Так не видно же ничего, темно, – неловко пошутил Андрей.
За ужином темнота сгустилась еще сильнее, но свечку они не зажигали.
– Я тебе у Авдотьи постелю, – вздохнула и поднялась Полина. – Спать пора.
Полина постелила Андрею в комнате для прислуги. Он пожелал ей спокойной ночи, разделся и улегся. Повертелся немного, вспоминая, все ли приготовили, не забыли ли чего? В женской одежде он не разбирался совершенно, и потому полагался на Полину. Постепенно уснул.
За полночь едва слышно скрипнула дверь. Андрей проснулся сразу.
Возле кровати в одной ночной рубахе стояла Полина.
– Андрей, можно я с тобой лягу? Мне одиноко и страшно.
– Ложись.
Полина юркнула под одеяло. Ноги ее и в самом деле были холодные, а саму трясло, как в ознобе.
– Замерзла?
Полина лишь кинула в ответ и прижалась к Андрею всем телом.
– Возьми меня замуж, Андрей! Я понимаю, нельзя девушке самой напрашиваться, но люб ты мне!
– Я же беглый тать!
– Люб ты мне, на край света за тобой пойду!
– Давай повременим. Закончатся мои злоключения, тогда и вернемся к разговору.
– Я тебе нравлюсь хоть немного?
– Конечно! – Андрей обнял Полину, прижал к себе, погладил по спине.
Девушка затаила дыхание.
Плоть у Андрея взыграла – давно он не был с женщиной. Но желание свое он усмирил – зачем портить девчонке жизнь? Он еще со своими злоключениями не разобрался и, будет ли он на свободе или даже жив завтра, не знает. Разрулится ситуация, тогда можно подумать. Девушка ему нравится, не без этого. Но симпатия – еще не любовь. Хотя, положа руку на сердце, местные девушки нравились ему меньше. Красивая девушка на Руси – упитанная, гладкая, дородная. Полина до местных стандартов красоты не дотягивала – худовата, а по Андрею – в самый раз.