Сани с нападавшим купцом отстали, но через четверть часа их место заняли другие. Остальной купеческий обоз остался далеко позади, из-за поворота реки его и не видно было, берег скрывал.
Гонка не могла продолжаться долго: скоро лошади запалятся, отдых будет нужен. Но стоит остановиться – другие подоспеют.
Андрей решил стрелять, но не в купца, а в лошадь. Только Михаил его опередил. Едва лошади поравнялись, как он кнутом ударил лошадь купца по ногам. От боли бедное животное с громким ржанием шарахнулось в сторону. Сани опрокинулись, и купец вывалился.
– Стой! – приказал Андрей.
– Тпру! – Михаил натянул вожжи.
Андрей соскочил с саней и бросился к упавшему купцу, на бегу засовывая за пояс пистолет и выхватывая боевой нож.
Купец уже успел встать на четвереньки, когда Андрей приставил ему к горлу нож.
– Ну, разбойничья твоя рожа, чья взяла? Только дернись, вмиг располосую! Мужики, сюда!
Когда ездовые подбежали, Андрей приказал:
– Вяжите его!
Купца связали по рукам и ногам.
– В сани его ко мне! До Коломны уже недалеко, вечером там будем. Сдадим его городской страже. Что по «Правде» разбойнику положено? – рявкнул в ухо купцу Андрей.
– Мы не разбойники, – пролепетал купец. Спесь и ухарство быстро с него слетели. Что ему грозит по суду, он и сам знал.
– А чем докажешь? У меня видаки есть, рядом стоят. А твой обоз где? Стало быть – тать, лихоимец.
Купец обернулся, но его обоза видно не было. Конечно, купцы себе в сани самых хороших коней запрягли, остальные темп выдержать не смогли.
– Могу отпустить, – Андрей играл с купцом, как кошка с мышкой.
Купец закивал головой. Перспектива попасть под суд с обвинением в разбое его явно не прельщала.
– Развяжите ему руки, а ноги оставьте связанными.
Ездовые подивились такой просьбе, но приказ выполнили.
Андрей достал маленький обеденный нож.
– Режь себе бороду под корень!
– Да ты что? – вспылил купец.
Хуже отрезанной бороды было только обвинение в колдовстве или святотатство. Для молодого мужчины позор, а для купца – конец торговой карьеры.
– Жизнь или борода? – стоял на своем Андрей.
Купец обвел глазами ездовых, но ни у кого в глазах не встретил сочувствия.
– Не хочет, – спокойно подвел итог Андрей. – Тогда вяжите его, и едем, лошади передохнули.
– И откель ты такой взялся?! – не выдержав, завопил купец. – Ну ничего, я тебя еще встречу! – он отхватил ножом клок бороды.
– Если ты меня в следующий раз встретишь, обойди стороной, не то умрешь, – медленно и спокойно, ледяным тоном сказал Андрей. И тон этот, ровный, без крика и надрыва, убедил купца.
– Прости! – рухнул он перед Андреем на колени.
– Живи, падаль! – Андрей забрал у купца свой нож и вернул его в ножны.
Дальше до Коломны они ехали уже спокойно.
Глава 8. Ларец
Несмотря на зиму и холод, ярмарка шумела, торговала. Андрей с неплохим наваром сбыл товар. Воск сразу купили немцы, а мед – москвичи. И муку продал, хоть и ржаная была, только черный хлеб из нее печь. Но лучше уж так, чем голодным сидеть. В княжестве Московском неурожай случился, цены на продукты едва ли не вдвое поднялись, за меру муки вместо четырех до шести-семи денег просили. За день и распродался. Обоз бы большой с мукой привел – и то все удалось бы продать.
В обратную дорогу тяжелый товар – вроде железных изделий – брать не стал, лошадь – не судно. Купил товар легкий, но объемный: материала разного, два мешка мягкой рухляди – как меха называли. По мелочи женских украшений, бисера, кружевных пуховых платков. Глядь, а сани полны уже. Ездовые прикрыли груз рогожей, перевязали веревками – от чужого недоброго глаза, да чтобы по дороге не растерять. В обратный путь отправились не мешкая – чего в чужих краях проедаться?
Не знал, не ведал Андрей, что княжество Рязанское слабеет, подточенное набегами татарскими, происками Москвы, склонявшей посулами да дарами богатыми бояр рязанских. Соседи недобрые, литовцы начали набеги на земли рязанские делать. Иногда рязанцы тем же отвечали. Соберется ватажка лихая из охочих людей – и айда за порубежье. Пограбят – и быстрее к себе, чтобы дружины княжеские не достали да не порубили в капусту. Только князь Рязанский, как и король литовский Казимир IV друг дружке посольства слали, требуя прекратить бесчинства.
Вот на таких грабителей и наткнулся обоз Андрея. Собственно, от обычных разбойников они отличались мало, только что жили не здесь, да тактикой их было – по-быстрому награбить добра и убраться назад, на свою землю. Русские засечные заставы на порубежье не могли перекрыть все тайные тропы, тем более зимой, когда реки скованы льдом, переходи, где вздумается, и бродов искать не надо. Кроме того, для быстроты нападения и отхода «порубежники» действовали верхом на конях.
Обоз Андрея шел по льду Оки спокойно. Ярко светило солнце, блестел, слепя глаза, снег, и Андрей, укутавшись в тулуп, уже начал придремывать.
Приятную дремоту вмиг развеял Михаил.
– Хозяин, сзади догоняют.
– Обоз, что ли? – встрепенулся Андрей.
– Конные, около десятка.
– Бояре или посольство чье-нибудь, – предположил Андрей, однако же насторожился. Бдительность и осторожность в данном случае спасали не только добро, но и жизнь. Он приготовил пистолет и обернулся назад.
Верховые быстро приближались, стали видны лица, одежда. Нет, это не бояре и не посольство, на верховых – армяки и зипуны, как у простолюдинов. Только у крестьян лошади тягловые, а у этих – скакуны.
– Михаил, гони!
– Эй, залетная! – Михаил щелкнул кнутом.
Мерин рванул вперед, за ними – остальные лошади обоза: ездовые и сами поняли грозящую опасность. Но разве лошади с санями и грузом уйти от верховой?
Расстояние неумолимо сокращалось.
Из-за поворота реки показался встречный обоз. Он был большой, двенадцать-тринадцать саней.
Андрей и ездовые приободрились – все-таки поддержка будет, свои едут, торговые. Андрей встал на санях во весь рост, сложил руки рупором и крикнул изо всех сил:
– Чужие! Берегись!
Только не услышали его, расстояние было велико, да и боковой ветерок снес его предупреждение в сторону.
Преследователи находились уже в полусотне метров. Андрей видел их злые лица, недобро прищуренные глаза, раззявленные в крике рты. Еще несколько минут – и первый литвин настиг последние сани, рубанул саблей по рогожке и радостно заорал. Потом еще наддал, его лошадь поравнялась с возницей Сергеем – литвин и его саблей ударил. Однако возница уклонился от удара, подставив под саблю топор. Звякнула сталь, и сабля сломалась у рукояти.
Литвин на ходу перепрыгнул с лошади на сани. Сергей взмахнул топором, и нападавший свалился с саней на заснеженный лед.
В тот же момент с другой стороны подскакал второй литвин. Он ударил Сергея в спину коротким копьем-сулицей, и возничий упал на рогожку. Все происходило на глазах застывших от изумления и ужаса людей, но помочь они ничем не могли.
В какой-то момент Андрей остро пожалел, что не взял с собой в поход ружье – как бы оно сейчас пригодилось! А из пистолета, да еще на ходу, когда сани трясет, в подвижную цель не попадешь – расстояние велико.
Встречный обоз был уже метрах в двухстах. Там заметили неладное, остановились и стали поворачивать лошадей. Глупцы! Разве от верховых уйдешь? В круг сани ставить надо было, тогда есть еще шанс отбиться.
Лошадь убитого Сергея продолжала бежать за обозом, пока кто-то из нападавших не поравнялся с ней и, схватив за узду, не остановил. Черт! Все сукно в санях! Но сейчас речь о большем – о жизни. Да и в плен могут взять, потребовав потом выкуп.
Теперь верховые сделали рывок, подбираясь к саням Пантелея. Тот видел, что случилось с Сергеем, приготовил топор и с облучка перебрался на груз, встав для устойчивости на колени лицом к врагам. Когда литвин поравнялся с ним и метнул груз кистеня, он успел подставить топор. Груз звякнул о железо, обмотался веревкой вокруг топорища, и Пантелей дернул топор на себя. Веревка была прочной, одним концом привязана к запястью руки нападавшего. Того просто выдернуло из седла, и он свалился под копыта скачущих лошадей. Тут же раздался короткий крик, и через несколько секунд – кровавое месиво на снегу. Но и топор вылетел из рук Пантелея, он остался безоружным. Этим сразу воспользовался другой литвин – он подскакал сбоку и с оттяжкой ударил Пантелея саблей. Возничий безжизненно упал на сани.
А встречный обоз, изогнувшись дугой, уже совсем рядом; вот он остановился. Там, очевидно, поняли, что уйти не смогут. С саней повыскакивали возничие и приготовили у кого что было – топоры и рогатины.
К саням Андрея с двух сторон подскакали конные. Андрей лег и перевернулся на живот – так стрелять удобнее, и Михаилу он не будет мешать, когда тот станет отбиваться кнутом.
До нападавших было уже не более трех метров.
Андрей прицелился, нажал на спуск, и литвина выбросило из седла. Михаил «своего» литвина тоже убил, ударив кнутом по лицу. Во все стороны полетели кровавые брызги, и лицо превратилось во что-то бесформенное. Даже не вскрикнув, литвин упал грудью на спину лошади, проскакал небольшое расстояние и медленно сполз набок. Так его и тащила лошадь.
Михаил направил мерина к обозу.
– Отобьемся, хозяин!
Ситуация сразу изменилась. Нападавшие оказались в меньшинстве. Сгоряча ударили с ходу, потеряли двух верховых – правда, и обозники тоже понесли потери, трое корчились на снегу. Поняв, что возьмут обоз слишком дорогой ценой, литвины развернулись и рванули обратно. Но в качестве трофея они увели с собой обеих лошадей с санями и грузом товара Андрея. Хорошо хоть он сам спасся с Михаилом. И ездовых жаль – Сергея и Пантелея, даже тела их были с санями увезены. Сбросят ведь, ироды, где-нибудь на лед или в промоину, и родным даже похоронить их по-христиански не удастся.
К Андрею подошел купец:
– Сами целы?
– Мы-то целы, а ездовые убиты; и товар увезли.
– Сколько саней в обозе было?
– Трое.
– Охрану нанимать надо было или с другими обозами идти – вместе отбиваться легче. Нас-то они испугались, назад повернули.
Встречный обоз двинулся дальше, а Андрей с Михаилом поехали домой.
День Андрей был в подавленном состоянии. Людей, лошадей, груз, в который было вложено немало денег, – все потерял. Опасно ремесло купеческое. Можешь с прибылью вернуться, а можешь голову сложить. В лучшем случае – вернуться ни с чем, как он сейчас.
После ночи в теплой постели на постоялом дворе да чарки вина, выпитой с Михаилом за упокой души возничих, немного отпустило. Главное, что он жив, а деньги – дело наживное. Дело даже не в деньгах, просто они дают некоторую свободу выбора. Выбора всего: избы, еды – даже жены. Иной женщине и парень люб, да беден, потому – не пара.
Так он и заявился домой.
Полина калитку сама открыла, обняла Андрея, потом за спину его заглянула. А там – сани с Михаилом.
– А где же другие? Лавки-то уже закрыты.
– Не будет других, Полина. От лиходеев сгинули, мы сами еле спаслись.
Андрей подошел к Михаилу, отсчитал ему жалованье за каждую седмицу.
– Благодарствую, хозяин! – поклонился Михаил.
Андрей отсчитал ему еще денег.
– Завтра ты мне не нужен. Сходи в семьи к Сергею и Пантелею, отдай деньги и расскажи, как погибли мужики и почему мы их тела не привезли для погребения.
– Схожу, – заверил его Михаил.
В избе Андрей снял тулуп и шапку, валенки сбросил.
– Баньку затопить?
– Завтра.
– Покушать хочешь?
– Аппетита нет. Спать хочу.
Полина почувствовала настроение Андрея и не стала приставать с расспросами и ласками.
Уснул Андрей сразу, но во сне все не отпускали его видения нападения литвинов. Он понимал – в гибели людей есть часть и его вины. На удачу, на случай положился. А надо было ездовых вооружить не топорами, а сулицами. Они длиннее топора, и ездовые литвинов близко к себе не подпустили бы. Далее – обоз попутный подождать. Потерял бы несколько часов, зато люди остались бы живы. И ружье с собой брать надо. Было бы оно под рукой – исход нападения был бы совсем другой. И еще одно: его сани должны были ехать последними. Получив отпор, литовцы не рискнули бы продолжать грабить обоз, не убили бы ездовых, и груз он сохранил бы. Хотя, может, он и зря себя корит. В пистолете всего один патрон остался – чем бы он отбивался?
Утром его разбудила Полина.
– Отстань, – пробормотал он спросонок, не открывая глаз, – дай выспаться.
– Там боярин тебя спрашивает.
– Шутишь? У меня таких знакомых нет. – Он продрал глаза. Сквозь окна бил солнечный свет. – Сколько времени?
– Полдень уже.
И в самом деле, заспался.
Андрей быстро умылся, оделся, накинул на плечи тулуп.
– Полина, корец сбитня вынеси.
– Налила уже, ступай.
Андрей подошел к воротам, отворил калитку.
На улице стояли двое саней, застеленных коврами, чтобы сразу было видно – дворянин едет. Сани в тройки запряжены, кони – любо-дорого посмотреть, сбруя с медными заклепками, с бляшками чеканными, с серебряными колокольчиками под дугой у коренного коня.
В первых санях боярин сидит – в длинной бобровой шубе и высокой горлатной шапке, во вторых санях – служилые боярские люди. Увидев Андрея, они шустро выскочили из саней и помогли боярину подняться, подержав его под локотки. Шуба тяжелая, попробуй в такой встать.
Боярин поднялся на ноги, оттолкнул служак и сделал шаг вперед:
– Ты, что ли, Андрей-купец?
– Он самый.
– Значит, к тебе.
– Заходи, гостем дорогим будешь. Прости, только вчера приехал, подобающе встретить не могу.
– Пустое, я по делу.
Это что-то новенькое. Какие у боярина могут быть дела с купцом? Но традиции и устои надо соблюдать.
Андрей проводил боярина до крыльца, и в этот момент из двери выплыла Полина с корцом сбитня в руках. И когда только принарядиться, прихорошиться успела? Андрей вида не подал, но был удивлен.
Полина с поклоном поднесла боярину корец со сбитнем. Боярин обеими руками его принял, выпил и опрокинул, показывая, что он пуст, что гость на хозяев зла не держит. Потом поднялся по ступенькам, Полину обнял и поцеловал – по русскому обычаю. Смутилась Полина, порозовела, взяла корец и шмыгнула за двери.
– Проходи, боярин!
Как только боярин вошел в сени, Андрей вышел и прикрыл дверь. Зима, холодно, избу выстудить можно. Распахнул дверь в трапезную.
Боярин шагнул тяжело. Андрей принял у него шубу и повесил ее на крючок. Гость огляделся и перекрестился на иконы в красном углу.
– Садись, боярин! – пригласил Андрей.
Сам уселся на стул в торце стола. Он в доме хозяин, а боярин, хотя и выше по положению, – только гость.
Поговорили о холодной зиме, потом боярин сказал:
– Я Олтуфьев Григорий, Акинфиев сын.
– А мое имя и фамилию ты, верно, знаешь, коли заехал.
– Не без того. Даже о нападении литвинов наслышан и о потерях твоих.
Вот дела! Суток не прошло, как он вернулся, а в городе уже все знают о его беде. Не иначе – Михаил проболтался.
– Только я не по этому делу, – боярин замялся. – Ты ведь у князя служил исправником? – Он то ли спрашивал, то ли утверждал.
– Служил несколько дней, потом едва под суд не попал, в порубе сидел. Сейчас купечествую.
– Наслышан. Засим и приехал.
– Что, на службу княжескую приглашать?
– Не торопись. Я сам.
Андрей решил выслушать, не перебивая.
– Беда у меня. – Боярин помолчал. – Ларец у меня из хором украли.
Андрей едва не фыркнул. Разве ж это беда? Когда люди гибнут – вот беда.
– Много денег в ларце было?
– Не много – семнадцать рублев.
Странно! Семнадцать рублей – сумма изрядная, но если для него это не много, то в чем беда?
– В ларце бумаги для меня важные были, вернее – одна.
– Не пойму что-то, при чем здесь я?
– Э, не скажи! Ты таких злодеев поймал! К тому же быстро. Вот я к тебе за помощью и приехал.
– А когда украли?
– Да уж седмицу.
Ничего себе! Да если свидетели и были, так забыли подробности.
– Ой, боюсь – не смогу помочь тебе, боярин. Времени много прошло. Твой ларец уже пустой небось.
– Я же говорю – не о деньгах речь. Бумага там для меня важная, вот ее и верни. А коли деньги в ларце остались, можешь забрать их себе вместе с ларцом – я в обиде не буду.
– Мне торговать надо, семью кормить, прислугу. А пропажу искать – сам понимаешь, время нужно.