Девушка гордо подняла голову и жестко сказала:
– Я дочь своего отца, нари!
– Знаешь ли ты дорогу до Мерсилванда?
– Какая дорога тебя устроит? – спросила Линга. – Через Заводье, Айдону, Лот и по Силаулису до Мерсилванда на лодке? Мимо Змеиного источника по Кабаньей Тропе через Волчьи Холмы? Или ты предпочтешь уйти на север и спуститься к Мерсилванду через земли шаи? Когда-то это был самый безопасный путь.
– И самый долгий, – нахмурился Хейграст. – К тому же сейчас север не безопасен.
– Мне приходилось убивать арха, – гордо сказала Линга.
– Как ты смогла это сделать? – поразился Хейграст.
– Он слишком широко открыл свои маленькие глазки, – зло усмехнулась Линга и подняла правую руку.
На шнурке, обвивающем запястье, висели два огромных желтых клыка.
– Устроит ли тебя плата в размере двух золотых по прибытии на место, защита и еда в пути и обязательство доставить после окончания нашего пути до безопасного поселения? – строго спросил Хейграст.
– Я согласна, нари, – опустила девушка.
– Жди нас здесь, – вздохнул Хейграст. – Мы выходим сразу же, как переговорим с Агнраном. Только коня лишнего у меня нет. Ладно. Это я смогу обсудить с одним из наших попутчиков. И запомни наши имена. Я Хейграст. Это Саш. Это Лукус. А это Дан.
– Я запомню.
67.
Дан первый раз оказался в деррском жилище. Сразу за низкой дверью находились маленькие сени, а за войлочным пологом неожиданно обнаружился просторный зал. Стены его прятались под шкурами, кусками тканей, огромным количеством засушенных растений и плодов. Тяжелые, потемневшие от времени деревянные балки соединялись между собой где-то высоко вверху. В воздухе стоял легкий запах сухой травы. Посередине мерцал углями очаг, дым из которого поднимался узкой струйкой вверх и послушно уходил через отверстие в крыше. На полу стояли несколько деревянных чурбаков, на одном из них сидел Агнран. Закутавшись в шкуру белого волка, колдун тянул горячий напиток из округлой чаши.
– Тепла твоему дому, Агнран, – сказал нари, склонив голову. Спутники последовали его примеру.
– Прости нас, мудрец, – продолжил Хейграст. – Но мы пришли сюда все вместе, потому что у каждого из нас есть вопросы к тебе. Если ты не захочешь ответить нам или будешь говорить только с Сашем, мы готовы уйти, и обида не найдет места в наших сердцах. Если ты уделишь малую часть своего времени, мы будем благодарны тебе.
– Я так и знал, – усмехнулся колдун. – Знал, что вы придете вчетвером. Ну, если у вас нет секретов друг от друга, тогда я буду говорить сразу со всеми. Вот, – он показал на сплетенную из хвойных ветвей циновку, на которой вверх дном лежали четыре чаши. – Как вам моя способность к предвиденью? Разбирайте. Сейчас будем пить гоул. Вы знаете, что такое гоул?
– Я знаю, – сказал Лукус. – Это напиток древних ангов. Он изготавливается из ягод винного кустарника. Гоул не оказывает пьянящего действия, но его аромат очищает голову. Весь секрет в чашах. Они велики и имеют округлое дно. Их можно держать только двумя руками и нельзя поставить. А расплескать гоул было величайшим табу и могло принести неисчислимые несчастья виновному. Поэтому гоул еще называли напитком переговоров и доверия.
– Все правильно, – кивнул старик, – твои знания, белу, достойны уважения.
– Я всего лишь прислушивался к рассказам своего наставника, – заметил Лукус.
– Я знаю твоего наставника, – старик зажал чашу между колен и поднял с пола глиняный кувшин. – А также способ не пролить гоул и освободить руки. Берите чаши, подходите ко мне, я наполню их. И садитесь там, где вам будет удобно.
Спутники один за другим уселись на деревянные чурбаки. Дан подошел к Агнрану последним. Мальчишка подставил под кувшин чашу и внезапно увидел глаза старика. Колдун смотрел на него с одобрением и улыбкой. Дан растерялся, едва не расплескав напиток, отошел в сторону и присел за спиной Саша. Старик оглядел спутников, сделал глоток гоула и кивком предложил последовать его примеру. Дан пригубил тягучую жидкость и внезапно почувствовал, что его охватывает спокойствие. Впервые за многие дни все происходило так, как и должно происходить. Мальчишка поднял глаза и понял, что и его друзья прислушиваются к новым ощущениям.
– Я знаю Леганда, – сказал старик после долгой паузы. – Он не изменился с тех давних дней, когда я был еще молод, как этот паренек. С дней прихода Черной Смерти и падения Дары.
– Да, – кивнул колдун, услышав невольное шевеление слушателей. – Я слишком много прожил, чтобы говорить о старости. Но это бремя моей жизни. Это веление силы, которой я служу. Лигу лет назад я считал себя обычным человеком и думаю, что им и остался. Я не дерри, хотя они и считают меня за своего. Я свар. Тогда в этих лесах, а они были окраинными провинциями Ари-Гарда, обитали свары. Сейчас от них осталось только маленькое королевство на юге. Рифуз не скажет вам, что заставило его основать здесь трактир. Он сам не знает. А я знаю. Голос земли и крови. Зов предков, кости которых укрыты под корнями эрнов. Черная Смерть опустошила эти земли, как и почти весь Эл-Айран. И дерри пришли сюда с севера сравнительно недавно, всего лишь семь-восемь вармов лет назад. Хотя они и считают, что жили здесь всегда. Я решил поговорить с вами, потому что однажды горбатый старик нашел в мертвой деревне среди бесчисленных трупов еле живого мальчишку. Старик этот был Леганд, а мальчишкой я. Леганд стоял и плакал между пустых домов, потому что никакое сердце, внимающее Элу, не могло остаться безучастным, видя гибель стольких живых существ. Потом он услышал стон и нашел меня. Я пережил Черную Смерть. Леганд счел это знаком и повел меня в Мерсилванд. Там я прошел испытание. Спустившись с холма, я ударил о землю данным мне посохом, и так возникло первое после Большой Зимы в Эл-Лиа дерево смараг. Постепенно я обрел силу и стал служить этому лесу. А затем и дерри.
Старик сделал еще пару глотков, поднял голову и вновь окинул взглядом почтительно молчавших спутников. Вздохнул и продолжил:
– Я позвал вас не для того, чтобы ответить на вопросы, хотя, может быть, и отвечу на некоторые из них. Я позвал вас, чтобы вы поняли, о чем действительно хотите спросить. Иногда это знание оказывается важнее самих ответов. Как вам ни покажется удивительным, но самое главное в жизни колдуна, мага, мудреца – как можно реже колдовать, тем или иным способом вмешиваться в сущее. Вчера я вырастил третье дерево смараг. И это за лигу лет. Второе дерево я вырастил в Заводье, когда против салмов и дерри стояли воины Аддрадда. Четыре варма лет назад. Тогда враги были разбиты. Но я сделал это только потому, что воины Аддрадда прикрывались злой магией. Если бы враг шел только с оружием, я бы не стал вмешиваться. Смертные должны сами разбираться со смертными.
– Даже если враг уничтожает целые поселения? Предает мучениям и смерти женщин и детей? – спросил Хейграст.
– Да, – горько сказал Агнран. – Самый тяжелый и иногда непосильный груз для мага. Невыносимый соблазн, поскольку это соблазн добра. Самое большее, что я могу себе позволить в обычной жизни, это облегчить страдания больного или раненого, разбудить в нем желание жить, помочь ему самому бороться с болезнью или раной. И то я полагаюсь на силы трав, а не на свой дар.
– Значит, – негромко сказал Саш, – когда маг применяет свою силу даже ради добра, он должен помнить о…
– О равновесии сущего, – продолжил старик.
– А если он нарушит его, нарушит ради спасения, например ребенка, разве сущее обрушится после этого? – спросил Саш.
– Нет, – сказал старик. – Более того, сам маг способен удержать неблагоприятные последствия своего вмешательства. Если он обладает огромной силой. И если он готов заплатить собственными страданиями, поскольку все сделанное им находит отзвук в нем самом. Но, даже самый могущественный маг, даже демон или великий дух не в состоянии увидеть всех последствий своих шагов. Это подвластно только Элу. Эл-Айран до сих пор расхлебывает вмешательство могучего мага в сущее. Его колдовство вызвало Черную Смерть. Другой великий маг запер черную язву на теле Дары. Заплатил за это тяжкую цену. Но и на этом цепь событий не закончилась. Третье дерево смараг тоже отголосок прихода Черной Смерти.
– Значит, за всем происходящим опять стоит магия? – спросил негромко Лукус. – Иначе бы ты не решился на столь серьезное вмешательство?
– Когда банги замахивается молотком, чтобы отбить кусок породы, он не всегда знает точно, отскочит ли его молоток, или провалится во внутреннюю пустоту, или даже вызовет обвал. Ему нужен звук удара, чтобы оценить это, – старик пристально смотрел на угли. – Когда я поднимал посох, надеялся, что изгоню злого духа одним словом, но когда опустил, был уверен, что потребуется вся моя сила. И все же я не смог бы справиться с этим созданием, если бы не ваш друг. Именно поэтому я позвал вас – чтобы предостеречь. Когда вы дойдете до Мерсилванда, остерегать будет уже Леганд. Но ваш друг не несет в себе зла, даже не зная. Не об этом ли ты хотел спросить меня, нари?
Старик взглянул на Хейграста, и тот в растерянности опустил глаза.
– Ты смел и честен, нари, – сказал старик. – Но вот что я скажу тебе и твоим друзьям. Лучше обмануться, приняв предателя за хорошего человека, так как истина все равно откроется, а мудрость способна помочь избежать непоправимых шагов, чем подозревать в нечестности невинного. Ибо ни один яд не действует в одну сторону. Он отравляет не только уста пьющего, но и уста предлагающего. Думать о худшем – значит не готовиться к худшему, а пропитываться им!
– Я понял тебя, Агнран, – кивнул Хейграст.
– Разные вопросы мучат вас, – медленно продолжал говорить старик. – Главный из них одинаков для всех. Смогу ли я противостоять той беде, которая заставила меня выйти из дома и невидимой тучей нависла над всем Эл-Лиа. На этот вопрос я не отвечу. Это ваше дело. Вы не служите королям или демонам. Вы просто друзья одинокого старика, который бродит лиги и лиги лет по дорогам Эл-Айрана и пытается уберечь его от гибели. И в этом ваша слабость и ваша сила. Когда-то и я был таким же. Но мое время прошло. Или проходит, – колдун усмехнулся уголком рта. – Новая беда становится заботой новых детей Эл-Лиа. Но и на вопрос о том, что это за беда, я не отвечу. Скажу лишь, что тот, кто преследовал вас и здесь, и в землях Дары, а также странные пришельцы на ее равнине – лишь части общего действа, которые могут не подозревать друг о друге. Об остальном вы будете говорить с Легандом, я для этого теперь слишком слаб. Что я еще могу сказать тебе, нари? Именно ты наиболее мужественен среди всех и наименее нуждаешься в моих советах. Не все благополучно в Эйд-Мере, но семья твоя в безопасности, и ты будешь благодарить за это элбанов, чьи имена Вадлин и Райба.
– Я…? – попытался что-то сказать Хейграст, но старик предостерегающе поднял чашу.
– Я не скажу тебе больше. Это и так слишком много. Тебе, белу Лукус, я отвечу, что, к сожалению, никого из твоей семьи тебе уже не отыскать на просторах Эл-Лиа, но твой род все еще жив и твое селение все еще стоит в Андарских горах. Более того, разоренный дом твоего отца восстановлен и ждет тебя. Об этом позаботился Леганд. Он отправил туда весть о том, что ты избежал рабской участи и стал воином, пусть и в чужой земле.
– Эта земля уже не чужая для меня, – прошептал Лукус.
– Достойные слова, – кивнул старик. – И они тем ценнее, что совпадают с твоими мыслями. Что касается тебя, парень, – старик, улыбнувшись, посмотрел на Дана, – помни, что ничего не бывает случайного. И ты не зря оказался в этом отряде. Это значит, что в твоих силах, чтобы твой воинский дух не был истрачен понапрасну. И о твоей боли… Не думай, что она утихнет, сдобренная чувством исполненной мести. Месть это яд. Подумай, прежде чем отравлять себя. Не все твои родные канули за грань мира. Остатки твоего рода все еще обитают на склонах Плежских гор, но впереди тебя ждет встреча с людьми, которые помнят о тебе и ищут тебя.
– Дядя Форгерн?! – воскликнул Дан.
– Может быть, – кивнул старик и обернулся к Сашу.
Все стихли. Саш сидел ближе всех к старику и молча смотрел на огонь. Старик снова глотнул из своей чаши и медленно проговорил:
– Иногда, уходя из родных мест, закрывая за собой дверь, отправляясь в дальнюю дорогу, элбан движется домой. Иногда, возвращаясь к родному порогу, на самом деле покидает его безвозвратно. Как отличить одно от другого? Одиночество – неизбежная участь любого, кто попадает в обстоятельства, требующие наивысшего напряжения сил. И все же одиночество – это состояние, которое более чем любое другое чувство создается изнутри. Не во спасение ли от одиночества рядом с тобой твои друзья? И не так ли, как и ты, они мучаются сомнениями в своей способности выдержать испытания? В правильности своего выбора!
– Но у них был выбор, – негромко сказал Саш.
– А им казалось, что нет. Иногда выбор так похож на отсутствие выбора, что впору впасть в отчаяние. Когда перед тобой тяжелейшая, пусть и непонятная для тебя великая участь, и недостойная возможность этой участи избежать, это легко воспринимается как отсутствие выбора. Но он есть. Всегда, как и в это мгновение.
– Я уже слышал эти слова.
– И услышишь еще. Потому что они звучат у тебя изнутри.
– Я слышал и другие слова, – Саш посмотрел в глаза колдуну. – И они тоже звучали у меня изнутри. Выбора нет.
– Именно так, – твердо сказал Агнран. – После того, как выбор сделан.
– Я хочу вернуться домой. В свой мир.
Саш заколебался, окинул глазами молчащих друзей.
– А иду совсем в другую сторону. Надеюсь, ты прав, и я возвращаюсь, уходя. Но с каждым шагом мой груз словно становится тяжелее. Где мне взять силы? Где мне взять уверенность? То ли я делаю?
– А ты делай, – старик вновь зажал чашу коленями, протянул узловатую руку и коснулся плеча Саша. – Делай, пока твоя душа соглашается с твоими действиями. Для того чтобы удостовериться в правильности выбранного пути, по нему надо пройти. Хотя бы немного.
– Я и иду.
Саш оторвал глаза от очага и грустно усмехнулся. Хейграст с облегчением выдохнул и взглянул на Лукуса и Дана. Они смотрели на старика.
– А этот мой вопрос ты почувствовал, Агнран? – Саш поднял руку и коснулся невидимой рукояти меча. – Кто мне помогает? Или это ловушка?
– Не знаю, – старик покачал головой. – Это кажется мне еще более сложным, чем разобраться с новой угрозой для Эл-Лиа. Тебя преследует чья-то бесконечная боль и одновременно ненависть. Эта сила мне неизвестна. Чувствую только, что она ничтожна и безмерно велика. Это тайна. И может быть, не меньшая, чем главная тайна Эл-Лиа.
– А в чем главная тайна Эл-Лиа? – затаил дыхание Лукус.
– Ты хочешь, чтобы я ответил тебе на вопрос, который уже лиги и лиги лет волнует Леганда? – старик усмехнулся. – Есть что-то, что привлекает сюда силы из иных миров. Есть что-то, что ранит этот мир и приносит неисчислимые страдания его обитателям. Что это? Какой секрет хранит мир под вершиной Меру-Лиа? Не знаю. Но мне кажется, что ответ на этот вопрос не должен быть найден никогда.
– Кто это, Райба? – спросил Дан у Хейграста, когда они вышли из дома Агнрана и, взяв с собой Лингу, двинулись обратно к постоялому двору.
– Это дочь Вадлина, – хмуро ответил Хейграст. – Девчонка немногим старше тебя, Дан.
Глава третья. Лес Дерри
68.
Вернувшись к постоялому двору, Хейграст объявил, что до темноты отряд будет двигаться без остановки, поэтому он очень надеется, что в оставшееся до выхода время все либо перекусят, либо позаботятся, чтобы поесть на ходу. Когда отряд углубился в тень лесной чащи, один из двух стражников, а именно Титур, следуя этому совету, достал из холщовой сумки кусок копченой оленины и, не обращая внимания на окружающих, начал с ним расправляться. Швар, который ехал рядом, огорченно покачал головой, но вмешиваться не стал. Видимо, знал, что это бесполезно.
К обеду отряд оставил поселок в полудюжине ли за спиной. Отличная дорога не собиралась превращаться в тропу, и спутники ехали по ней парами. Видимо, дерри содержали ее в надлежащем порядке. Так или нет, но даже и теперь, когда редко какой отряд, не говоря уже об одиночках, отправлялся в путь, она по-прежнему была заботливо очищена от упавших деревьев, и только хвоя шелестела под копытами лошадей. Кстати, Хейграста изрядно обрадовало, когда он обнаружил, что отряд движется почти бесшумно.