Потом земля под ногами утратила твердость и уголок пустыря превратился в пологую воронку с осыпающимися краями. С каждым мгновением она становилась все шире и глубже, а в ее центре поднялся маленький песчаный смерч, скрывший от посторонних глаз Юрку Голощекова. Наблюдавший за невероятными событиями Славик почувствовал, как его ноги быстро погружаются в рыхлый песок. Опасность была велика, и, поборов оцепенение, мальчишка опрометью бросился прочь…
И все же он вернулся. Когда прошел первый испуг, Славик сообразил, что Юре требуется помощь, и заторопился назад. Удирая, он не запомнил дорогу, и найти роковое место на заросшем высоченными сорняками пустыре оказалось не так-то просто. Наконец Славик заметил красно-сине-желтое пятно и осторожно подкрался к площадке, возле которой висел воздушный змей. Ни Юрки, ни его склянок и пробирок, ни осыпающейся под ногами воронки там не было, а земля под ногами казалась твердой, как камень.
– Юрка! Голощеков!
Тишина. Только слышно, как в безоблачном небе рокочет вертолет. Сняв с куста разноцветного змея, Славик медленно пошел в сторону дома.
– Это сон. Сон. Человек не может превратиться в серое чудовище. Я сплю. Когда кошмар кончится, найдется Юрка, надо только открыть глаза, – шептал под нос мальчишка, и постепенно ему начинало казаться, что и в самом деле не случилось ничего страшного…
Часть первая
Зачарованные луной
В комнате было непривычно тихо. Осторожненько, на цыпочках, я подкралась к кроватке – горластый младенец наконец-то угомонился и сладко, с самым невинным видом, пускал во сне пузыри. Увы, очередной «концерт по заявкам» мог начаться в любую минуту, и потому мне следовало поторопиться. Прихватив кошелек, я пулей вылетела из квартиры и замедлила темп только для того, чтобы беззвучно закрыть входную дверь.
– Зизи…
От этого тихого, как дуновение ветерка, голоса по телу пробежали мурашки, а ключи, выскользнув из рук, с нестерпимым звоном ударились об пол. Настырный шепот преследовал меня вторую неделю – негромкий, вкрадчивый, он повторял мое имя и звал неведомо куда. Голос звучал в пустой квартире, в темноте ночи, в запертой клетке лифта…
– Кто вы?! Оставьте меня в покое!
Ответа не было. Медленно сосчитав до десяти и немного успокоившись, я продолжила экспедицию. Проблема состояла в том, что мне жутко хотелось кофейного мороженого, а его продавали только на лотке у метро. Раздобыть сию вкуснятину следовало прежде, чем проснется Крикун, а потому времени на испуги, переживания и девичьи обмороки в графике движения не предусматривалось. Выбежав из подъезда, я стремглав понеслась по улице.
– Извините…
Вообще-то извиняться надо было мне. Зазевавшись, я с ходу налетела на долговязого парня, неторопливо шедшего навстречу.
– Зизи?!
Подняв голову, я посмотрела на жертву столкновения и даже присвистнула от неожиданности:
– Андрей? Какими судьбами?!
Посреди тротуара стоял тот самый парень, с которым мне довелось познакомиться в начале каникул. Мы вместе отдыхали в небольшом черноморском городке и успели пережить множество невероятных, а порой и трагических событий. Кажется, Андрей был неравнодушен к моей скромной персоне, но наши отношения закончились ничем – мы мило расстались на перроне вокзала, не думая, что когда-нибудь встретимся вновь.
– Тебя не узнать.
– Мне так надоели африканские косички, что хотелось побриться наголо, но предки не позволили – школа на носу. – Я пригладила короткий ежик своих платиновых волос. – Пришлось пойти на компромисс. Ты здесь случайно?
– Не совсем. – Андрей смущенно улыбнулся. – Мы недавно переехали в Москву, и я решил, что просто обязан с тобой повидаться.
– Ясненько.
Спохватившись, что за время нашей болтовни Крикун вполне мог проснуться, я в пожарном порядке купила мороженое и, прихватив с собой несколько удивленного такой поспешностью Андрея, ринулась домой.
– В квартире веди себя тихо, как мышь. Пока мы с тобой загорали у моря, мама сделала мне «подарочек».
– У тебя появилась сестренка? – заулыбался поднимавшийся по лестнице Андрей.
– Братишка, но мне от этого не легче.
К счастью, Крикун еще спал, и, прокравшись на кухню, мы спокойненько занялись мороженым. Признаюсь, Андрей Милославский всегда озадачивал меня своими разговорами. Мечтая стать актером, он просто бредил театром, рассуждал на «умные» темы и видел в каждом пустячном происшествии нечто мистическое и загадочное. За последние полтора месяца я отвыкла от такого стиля общения и испытывала некоторую неловкость, переходящую в раздражение. А он, отодвинув блюдечко с недоеденным мороженым, восторженно рассказывал о своем новом увлечении.
– Ты не представляешь, насколько интересна кельтская мифология! Когда я стал изучать ее, показалось, будто фейри пленили меня и увели в Волшебную Страну…
– Постой-постой, при чем здесь средство для мытья посуды?
Андрей улыбнулся:
– У кельтских народов фейри – общее название сверхъестественных существ. Ты наверняка слышала об эльфах и феях, но есть еще и бэнши, брауни, лепрехуны, слуа, пикси… Всех не перечислишь. Фейри бывают добрыми и злыми, бродячими, героическими и даже прирученными. Они очень активно вмешиваются в дела смертных – злые охотятся за человеческими душами, добрые порой выручают из беды или дают мудрые советы. Нередко фейри заманивают людей в Волшебную Страну, похищают их, а порой влюбляются и даже женятся. Знаешь, Зизи, что больше всего потрясло меня в фейри?
– То, что их можно приручить. Допустим, выхожу я из дома, а у меня на поводке вместо собачки – этот, как его… бэнши.
– Бэнши – плакальщица, предвестница скорой смерти. В ее рыданиях слышатся крики диких гусей, вой волка и плач брошенного младенца… Она не подвластна воле смертных. А главное, как они выглядят: потрясающая, совершенная красота – и обязательно какое-нибудь уродство. Представь себе: красавица – просто ангел, а со спины зайдешь – полый затылок.
– Распространенное сочетание – смазливая мордашка плюс полное отсутствие мозгов.
Мы рассмеялись, но дослушать повествование о жизни пустоголовых красоток мне не удалось – из глубины квартиры послышалось натужное кряхтение, предвещавшее начало очередного «концерта». Мой взгляд заметался по кухне в поисках бутылочек, сосок и прочей необходимой для кормления младенца дребедени.
– Приготовься, Андрей, сейчас ты услышишь вопли, от которых оглохнет любая, даже самая крикливая бэнши.
– Мне кажется, ты недолюбливаешь своего братишку. – Андрей подошел к окну, выглянул во двор.
– Просто он меня окончательно достал. Вопит, орет, вокруг него все прыгают на задних лапках, а я превратилась в няньку на побегушках, которую и за человека-то не считают.
– Скажи, а ты часто уходишь из дома и оставляешь ребенка одного?
– Бывает. Его не так просто уложить, зато когда это удается…
– Фейри способны на любые ухищрения, лишь бы украсть у нерадивой матери ребенка. – Андрей посерьезнел, готовясь поведать очередную невероятную историю. – Одни говорят, что эти существа платят младенцами подать дьяволу, другие – что фейри просто стремятся улучшить свою породу, но как бы там ни было, обитатели холмов очень часто похищают детей. Вместо них они оставляют подменышей.
– Это еще кто? – спросила я, разогревая детское питание.
– Обычно роль подменыша выполняет человеческая фигура, вырезанная из дубовой колоды. Фейри делают так, что она кажется ребенком, и мать не замечает произошедшей подмены. Вскоре «младенец» умирает, и безутешные родители даже не догадываются, что хоронят деревяшку. А иногда вместо колоды в колыбель подбрасывают старого, никому не нужного фейри. Он изводит окружающих капризами, хнычет, плачет, постоянно просит есть и не желает расти.
– Ну вылитый Крикун! Хотя расти он очень даже желает.
– Ты не боишься, что его похитят?
– Андрей, у тебя есть скверная привычка смешивать сказки с жизнью. Чудес на свете намного меньше, чем ты думаешь. Но даже если бы эти фейри существовали на самом деле, они бы не имели к нам никакого отношения. Мы не в туманной Англии, а они не прилетят к нам самолетом. Поверь, в Москве не водятся бэнши и прочие лепрехуны!
– Не скажи… – загадочно улыбнулся Андрей. – Есть кое-какие факты.
Но времени на очередную сказку не осталось. Крикун набрал в легкие воздух и оглушительно завопил. Я, как ошпаренная, бросилась исполнять свои сестринские обязанности, а Андрей проследовал в комнату, с любопытством заглянул в кроватку и начал награждать братишку комплиментами, которые Крикун явно не успел заслужить.
* * *
Прошмыгнув в вагон, я устроилась в дальнем его уголке и притворилась спящей. Поезд набирал ход, увозя меня на встречу с Андреем Милославским. Вчера мы договорились на пару побродить по лесопарку, около которого снимала квартиру его сестра, и Андрей обещал продемонстрировать мне нечто из ряда вон выходящее. Впереди ожидал неплохой денек, однако странная встреча, случившаяся по дороге к метро, несколько подпортила настроение. Смешно сказать, но во всем этом была виновата громадная дворняга. Сколько себя помню, я никогда не боялась собак, а последние годы вообще страстно желала завести стаффорда или немецкую овчарку, но повстречавшееся сегодня существо просто вогнало меня в трепет. Мы столкнулись в тенистом дворике, расположенном неподалеку от метро. Взъерошенный черный пес неустановленной породы вышел из кустов и остановился в двух шагах от моей скромной персоны. Он не проявлял агрессивности, но в его светлых, необычного желтоватого оттенка глазах застыло непередаваемо жуткое, несвойственное собакам выражение. Наши взгляды встретились – ощущение было таким, будто пес через зрачки читает мои мысли. Я остановилась, пытаясь поговорить с ним, но мрачное выражение дьявольских глаз не располагало к беседе. Так прошло несколько минут. Наконец, не выдержав растянувшегося ожидания, я решительно двинулась вперед. Черный пес попятился, уступая дорогу, но так и не опустил глаз, его изучающий взгляд еще долго жег мне затылок.
– Девочка, уступи место пожилому человеку.
Недовольный голос прервал воспоминания. Я встала, прошла к двери и, проигнорировав надпись «не прислоняться», облокотилась на нее плечом. За стеклами, в мрачном тоннеле метро изредка вспыхивали тусклые огни, похожие на глаза страшного пса… Поезд пересекал Москву, унося меня навстречу новым приключениям.
– Привет, Зизи! – Андрей стоял на платформе у первого вагона, сияя ослепительной улыбкой.
Осмотрев своего знакомого свежим взглядом, я пришла к заключению, что не зря отправилась на это свидание. С таким парнем, как Андрей Милославский, не стыдно было показаться на людях и гордо пройтись по улице на зависть соседским девчонкам. Поздоровавшись, Андрей протянул мне розу на длинном-длинном стебле и нечто упакованное в изящный футлярчик. Признаюсь, такой роскошный цветок мне дарили первый раз в жизни, это впечатляло. Когда же очередь дошла до футлярчика, то в нем обнаружилась очень милая подвеска в виде выгнувшей спину кошечки.
– На память о нашей московской встрече, – потупился Андрей.
– Спасибо, как ты узнал, что я люблю литые фенечки?
– Просто мне самому очень нравятся миниатюрные металлические фигурки.
Болтая о пустяках, мы вышли из метро и неторопливо проследовали вдоль шеренги магазинчиков. Вскоре Андрей свернул с многолюдного проспекта, направившись к заросшим зеленью кварталам пятиэтажек.
– Прости, что я не приглашаю тебя в дом, Зизи. Сестра по-прежнему тебя недолюбливает, считает виновницей всех бед и несчастий.
– Но ведь именно благодаря мне она тогда уцелела! – возмутилась я, припомнив жуткие события начала лета. – Мы с ребятами остановили ведьму, сорвали ее кошмарные планы.
– Анюта этого не отрицает, но убеждена, что встреча с ведьмой произошла именно по твоей вине и ты пробудила силы зла.
– Что за бред!
– Возможно. Но Анна – единственный близкий мне человек, и я не хочу ее расстраивать. Последнее время у нас и так неважные отношения… – Андрей умолк, а потом, помедлив, заговорил вновь: – Когда погибла бабушка и сгорел наш дом, надо было решать, как жить дальше. Анна поехала в Москву. Ей удалось устроиться на фирму, правда, не по специальности, но там неплохо платят, можно снимать квартиру. Она переехала сюда ради меня. В Москве больше возможностей, а мне пора подумывать о поступлении в институт. Из-за этого мы постоянно ссоримся.
– Чем же ты ей не угодил?
– Анна считает, что главное в наше время – обзавестись высшим образованием. Любым. А я решил стать актером. Но сестра уверена, что в театральный институт мне не попасть. Анюта видит меня бухгалтером и требует, чтобы я готовился к поступлению в любой институт, где есть экономический факультет и маленький конкурс.
– А у меня свои запутки. Наша математичка решила извести меня любой ценой. Боюсь, ей это неплохо удается, ведь я ничегошеньки не смыслю в алгебре, да и в геометрии, кстати, тоже. Как представлю, что встречусь с Воблой (это ее прозвище), так и хочется все бросить и сбежать на край света.
– Анна со мной почти не разговаривает. Я стараюсь не попадаться ей на глаза и целыми днями брожу по парку…
Разговор навевал уныние и глубокую печаль. Это не вдохновляло, и я обрадовалась хорошему поводу для перемены темы: миновав пятиэтажки и перейдя улицу, мы наконец-то добралась до лесопарка.
– Чем будешь удивлять, Андрей? Какие здесь скрываются чудеса?
– Терпение, Зизи. Скоро ты сама все увидишь. Тут такая красота кругом, что… ну ты понимаешь.
Местечко оказалось довольно милым – поросшие сосенками бугры, живописные полянки и растянувшиеся длинной-длинной цепочкой пруды производили неплохое впечатление, и неудивительно, что восторженному Андрею сей пейзаж казался верхом совершенства. Обогнув пруд, мы пошли по дорожке, протянувшейся между дремавшими у воды старыми ивами и стеной елово-соснового лесочка. Вскоре заросли поредели, между стволами стал виден возвышавшийся на бугорке ржавый забор.
– Смотри! – Легко взбежав наверх, Андрей указал на исписанный ненормативной лексикой и признаниями в любви лист железа.
– Глубокомысленные изречения, – заметила я, подойдя поближе, – но в кабине нашего лифта есть фразочки и покруче.
– Прости. Они не имеют никакого отношения к нашей тайне. Присмотрись повнимательней. Видишь полустертый рисунок? Ему не меньше года.
Тонкие пальцы Андрея указали на желтоватые, плохо различимые закорючки – цветочки, спиральки, крестики.
– Ты интересуешься детскими рисунками?
– Сперва я тоже так подумал, но потом присмотрелся и понял, что орнамент чертил самый настоящий художник. Потом я заметил подобные символы и в других уголках парка. Вот, посмотри… – Андрей достал из кармана сложенный вчетверо лист бумаги. Развернул. На нем были изображены цветок с закорючкой и извивающаяся змейка. – Этот рисунок был приколот к дереву неподалеку отсюда. Что скажешь, Зизи?
– Бродит по парку какой-то псих и развлекается, как умеет.
– Так может думать непосвященный. На самом деле эти узоры напоминают магические письмена, я видел в книге об оккультизме. Например, знак, похожий на топорик с двумя лезвиями, символизирует превращение и обновление, а «рога» – Лунную богиню.
– Ну и что? – Прогулка на свежем воздухе вызвала у меня приступ аппетита, затмившего интерес к магии и оккультизму.
– А то, что Лунная богиня – одно из древнейших языческих божеств. Между прочем, ей поклонялись и жители Британских островов. А теперь кто-то взывает к луне здесь, в Москве, в начале третьего тысячелетия!
– Этот кто-то начитался заумных книжек и всерьез думает, что стал колдуном.
– Возможно, но вера в древние божества порой пробуждает сверхъестественные силы.
– Ты хочешь сказать, что в московском лесопарке завелись эти… Комет с Ванишем.
– Может быть, фейри – миф, может быть, луна – громадный булыжник, скользящий по своей орбите, может быть, эти рисунки – дело рук сумасшедшего. Может быть… Но тогда жизнь становится скучной, как бухгалтерская книга. Попробуй поверить в чудо, Зизи.