Изрядно поплутав по лесу, через пару часов они умудрились выйти к озеру, возле которого ночевали. День уже перевалил за середину, налившись липкой раскаленной патокой июльской жары. Шири, привалившись к стволу дерева, сполз на землю, вытянув ноги. Дышал он тяжело и часто. Последние минут пятнадцать дались ему особенно трудно. Рана оказалась неглубокой, но поначалу изрядно кровила, а разлившийся в воздухе жар значительно тормозил заживление. Прислонив рядом с ним гитару, Арьята задумчиво осматривала берег. Где-то в зарослях рогоза плеснула рыба. Покусывая травинку, девочка прошлась к воде.
– Поговорю-ка я с лешим, – решила она. – А то что это за безобразие у него под носом творится! Уже на саму Смерть разбойники нападают! Непорядок! Ждите меня здесь.
– Эй, а если он умрет? – встревоженно спросил Иль, указывая на бледного Поводыря.
– Если умрет, похоронишь, – отмахнулась Арьята. – Да шучу я, шучу! – поспешила добавить она, видя, как вытягивается и теряет румянец лицо юноши. – Не случится с ним ничего, отдохнет и завтра снова будет как огурчик.
– Такой же зеленый и в пупырышках?
Ничего не ответив на брошенную Илем колкость, Смерть исчезла в зарослях ракитника. Паренек, проводив ее взглядом, спустился к воде. Он был уверен, что видел несколько кустиков подорожника. Нарвав листьев, Иль вернулся к дереву. Шири полусидел-полулежал, привалившись к шершавому стволу, здоровый глаз закрыт, голова безвольно свесилась набок, черты лица заострились, руки вытянуты вдоль тела.
– Эй, – юноша тронул его за плечо. – Эй!
Тут пареньку стало страшно. Поводырь, кажется, не дышал. Вместо того чтобы попытаться определить пульс, Иль начал нервно ощупывать грудь мужчины, рассчитывая услышать биение сердца. Впустую – оно не прослушивалось. Вдруг пальцы Поводыря клещами сомкнулись у него на запястье.
– Ты с какими намерениями по мне елозишь? – подозрительно осведомился Шири, чуть приоткрыв глаз.
– Ты… ты… – от пережитого ужаса к Илю не сразу вернулся дар речи, – я думал, все… у т-тебя сердце не бьется! – заикаясь, выпалил он, стремясь отстраниться от внезапно ожившего «мертвеца».
– Конечно, не бьется, – иронично хмыкнул тот, – а как ты хотел? Я же не совсем живой человек.
– Так не бывает! – уверенно заявил паренек. – Ты двигаешься, разговариваешь, мыслишь, ты – теплый!
– Бывает-бывает, – усмехнулся Шири. – Много лет назад daeni сама остановила его. Такой длинной острой штуковиной… Пришпилила, словно коллекционер бабочку, чтоб лишний раз не трепыхалось.
– Чего не трепыхалось? – поинтересовалась Арьята, вывалившись из кустов на берег.
– Мое сердце.
– А… Да. В общем, говорила я с лешим, обещал разобраться с этими… романтиками с большой дороги. Лежи-лежи! – остановила она попытавшегося встать Шири. – Никто нас в шею не гонит. Останемся тут до завтра.
– А я пойду, наверное… – неуверенно промямлил Иль.
– Угу, прямо в лапы к разбойникам, – буркнул Поводырь, – сиди уже! Колдун…
– Действительно, – поддержала товарища Арьята. – Почему тебе так неймется? Здесь только одна дорога – Курганов большак, которая на Далеград идет. Завтра поутру вместе пойдем. Всяко спокойнее будет.
Иль задумчиво взъерошил волосы на макушке, что-то прикидывая и невнятно бормоча себе под нос. По всему выходило, что вместе действительно спокойнее.
– Ладно, – проворчал он. – Ладно, уговорили.
Глава 3
Кто рано встает, тому бог подает. Не иначе как именно этой прописной истины и придерживался глава Белгродно, почтеннейший господин Кьель-ши, приказав начать расчистку храмового пустырища ни свет ни заря. А посему солнце еще не успело выкарабкаться на небосклон из-за покатых черепичных крыш, как в Лекарском переулке уже готовились приступить к работе.
Разношерстная строительная бригада, состоявшая из гномов, кобольдов и цвергов, нетерпеливо переминалась с ноги на ногу на краю пустыря, сжимая в руках кирки и лопаты. Двое кобольдов тихо переругивались, пытаясь свернуть в трубку дерюжный мешок.
Солнце уже наполовину показалось из-за городских крыш, а сигнала к началу работ все не поступало. Ожидание затягивалось. Градоправитель, невысокий, довольно упитанный сильф с пунцовыми волосами, пригладить которые не смогла даже банка лучшей эльфийской помады, нетерпеливо прохаживался у будущей стройплощадки. Хмурый черноволосый заместитель его светлости взъерошенным вороном стоял в тени соседнего дома, скрестив руки на груди и чуть сутулясь.
– Мираниэль, – Кьель-ши приблизился к нему, – а где мэтр Криэ? Он придет?
Эльф, которому этот вопрос за последние полчаса успели задать два десятка гномов, кобольдов и цвергов, нервно дернулся.
– Не знаю, ваша светлость, – раздраженно буркнул он, – мэтр ничего не обещал.
Градоправитель озабоченно потер руки и, щелкнув крышкой карманного хронометра, взглянул на циферблат.
– Если он не появится через пять минут, придется начинать без него. Мы и так задержались, а солнце уже достаточно высоко.
Доселе сосредоточенно изучавший носки своих ботинок, Мираниэль принялся разглядывать улицу, близоруко щурясь против солнца. Сейчас эльф как никогда напоминал унылого растрепанного ворона.
– Кажется, вон он идет, – промямлил эльф, указывая на приближавшегося человека. Достопочтенный Кьель-ши оглянулся в указанном направлении – к ним действительно подходил мастер-демонолог.
«…Вот только толку-то от него сейчас, – невесело подумал почтенный Мираниэль, скептически осматривая вновь прибывшего, – сам ведь едва на ногах стоит».
Впрочем, достойный эльф слегка грешил против истины: на ногах Хельги Криэ держался вполне твердо, однако бледен оказался без меры, что правда, то правда.
Демонолог молча кивнул эльфу и обратился к градоправителю, предупреждая длинную приветственную речь, уже готовую соваться с его уст.
– Жители соседних домов предупреждены? – деловито осведомился он.
– Нет, почтенный мэтр. Да и к чему? – Кьель-ши старался не смотреть в глаза Криэ.
Хельги страдальчески поморщился: оповещать людей теперь, в последний момент – уже бесполезно, может начаться никому не нужная паника.
– Ладно, – вздохнул маг, – можете сказать рабочим, чтобы приступали. Если что-то пойдет не так, я сообщу.
Градоправитель подал знак разношерстной строительной бригаде. Только что нетерпеливо переминавшиеся с ноги на ногу строители степенно двинулись по пустырю, размечая территорию и распределяя обязанности. Застучали кирки, зашуршал сгребаемый лопатами мелкий каменный мусор – расчистка началась.
Хельги, выбравшись на относительно чистую ровную площадку, присел на корточки и, вытащив засапожный нож, принялся чертить пентаграмму. Меч в наспинных ножнах едва ощутимо задрожал.
– Все в порядке, Шай, – успокаивающе произнес он, касаясь пальцами оголовья меча, – пока все в порядке.
Вокруг деловито сновали гномы и цверги; натужно пыхтя под тяжестью уносимого мусора, топотали кобольды, глухо тюкали кирки, скрежетали о камень лопаты. Хельги неподвижно застыл в центре рисунка, пытаясь уловить, что же так сильно не понравилось ему здесь в прошлый раз. Течение энергетических линий находилось в норме, возможных разрывов и прочих аномалий пока не наблюдалось. Предполагаемые точки коридоров в Нижний мир пребывали в полном покое. Что же тогда?
Какая-то едва уловимая магия время от времени начинала нервно пульсировать в разных концах пустырища. Но это слишком старые чары, оставшиеся небось еще со времени существования храма, в крайнем случае, со времен войны. А вот более яркие вспышки – это работают цверги. Одна вспышка, вторая, третья… Последняя совсем близко от остатков старой магии, следующая внахлест с нею… Демонолог почувствовал, как носом хлынула кровь. Мгновенно открыв глаза, Хельги окинул взглядом пустырь – в двух местах начинали закручиваться в воздухе пока еще никем не замеченные воронки. Еще одна вспышка магии…
– Прекратите! Немедленно перестаньте чаровать! – крикнул демонолог, пытаясь унять идущую носом кровь. – Назад, все назад! Прочь отсюда!
Рабочие ошарашенно уставились на него. Хлопком сработало очередное расчищающее заклятье цвергов… и реальность выгнулась дугой, взорвавшись пульсирующими воронками. Строители, словно очнувшись, кинулись прочь с пустыря. Мир окрасился в багровые тона, укрывшись красным маревом. Хельги покачнулся.
«…Шторм реальностей, – запоздало догадался он, – такое случается, когда сталкиваются два несовместимых магических потока… Вот и столкнулись…»
Пентаграмма вокруг него засветилась, окружая мага защитным полем. Демонолог рванул с шеи амулет и активировал, разломив надвое. Нервная пульсация окружающего мира прекратилась. Взбешенная реальность застыла, готовая всколыхнуться в любой момент. Криэ тихо выругался сквозь зубы: уж он-то знал, что наложенная им охранная печать может разлететься с минуты на минуту. По счастью, все рабочие успели убраться с пустырища за секунду до того, как его основательно накрыло.
Словно подтверждая опасения демонолога, печать дрогнула, и реальность вновь пошла рябью. Хельги, незлым тихим словом помянув упрямого градоправителя, добавил к пентаграмме еще несколько рун. Меч ощутимо задергался в ножнах.
– Я знаю, что делаю, – огрызнулся Криэ, – здесь нужно все запечатать!
Печать дернулась еще раз, демонолог поспешно добавил очередную закорючку. Светящаяся копия пентакля взмыла в воздух и зависла, громадным пауком раскинувшись над пустырищем. Хельги довольно хмыкнул и активировал телепорт…
Секунду спустя он уже стоял посреди залитой солнцем улицы, а за его спиной подрагивало красно-черное марево, затянувшее пустырь. Градоправитель о чем-то спорил с предводителем строителей. Видно, тот требовал компенсации за пережитый стресс, а Кьель-ши активно протестовал. Демонолог, пошатываясь, приблизился к ним.
– Ну и как, довольны, ваша светлость? – зло бросил он. – Я ведь предупреждал вас, что это место лучше не трогать!
– А чего там такое случилось, мэтр? – его светлость пребывал в состоянии легкого испуга, не совсем понимая, из-за чего весь сыр-бор.
– Шторм реальностей, – хрипло ответил Хельги. – Магия цвергов столкнулась с более древними чарами, пропитавшими это место насквозь. А в результате мы получили весь этот бардак! – демонолог исчерпывающе махнул рукой в сторону пустыря. – Я все там запечатал, и пока у меня не появится новой информации, больше ничего сделать не смогу… – пот градом катил по окровавленному лицу Криэ, зрачки расширились.
– Да-да, конечно… – градоправитель замахал руками, – благодарю, мэтр…
Но демонолог уже не слушал его, медленно поднимаясь вверх по улице. Свернув в ближайшую подворотню, Хельги обессилено привалился к стене и потянул клинок из ножен.
– Шай… помоги…
Шайритта едва успела поддержать потерявшего сознание мага. Нечего и думать, чтобы привести его в чувство немедленно. Клинок спешно нашарила на груди Хельги телепортационный амулет. Невнятно ругаясь и поминая рогатого, который не иначе как демонолога под руку толкал и мысли глупые на ухо нашептывал, Шайритта втащила Криэ в межпространственный портал…
* * *
Лес кончился внезапно. Вот еще минуту назад они шли под сенью раскидистых деревьев, раздвигая ветви подлеска – и раз… пригнув прутья очередной лещины, вывалились на дорогу, уходившую в залитое солнцем поле. Подрагивал выжженный солнцем ковыль, серебрилась притрушенная дорожной пылью полынь на обочинах. Такое яркое в начале лета, полевое разнотравье под палящими лучами раскаленного июльского солнца превратилось в сено. И лишь бодякам – полевому чертополоху, кажется, все было нипочем. Разлапистые, щетинившиеся колючками кусты цвели багрянцем, распространяя приторно-медвяный аромат и привлекая толстых мохнатых шмелей. Некоторые кусты уже отцвели и теперь распушились мохнатыми семенами, которые делали их похожими на взбесившиеся одуванчики.
Арьята тяжело вздохнула, вдыхая липкий, напоенный приторным ароматом воздух. Она уже не знала, что хуже: продираться сквозь кустарник, истекая потом, но в тени, или брести по открытой дороге, но под солнцем. Иль окинул взглядом простиравшуюся перед ними необъятную равнину.
– До Белгродно еще так далеко… время… время… – досадливо пробормотал он себе под нос.
– Чего? – переспросил Шири. Полученный вчера глубокий порез за ночь полностью затянулся, и теперь о нем напоминала лишь грубо заштопанная дыра на безрукавке.
– Ничего… – Иль решительно шагнул на дорогу, – спасибо, что не бросили тогда на поляне. После гибели Энгарта я бы далеко не ушел… Но дальше я уж как-нибудь сам, – Несмотря на кажущееся спокойствие, юноша явно чувствовал себя не в своей тарелке и стремился как можно быстрее избавиться от случайных попутчиков. Однако Поводырь довольно бесцеремонно цапнул его за руку и вернул назад.
– Куда это ты собрался, парень? Мало тебе неприятностей?
– А?.. – Паренек недоуменно обернулся.
– Здесь на Далеград одна дорога, и вряд ли ты ходишь быстрее нас, – резонно заметила Арьята. – К тому же тракт небезопасен, лучше будет, если мы пойдем вместе.
– Э? Вообще-то я хотел через пустошь срезать и выйти к Белгродненскому тракту… – замялся Иль, озадаченный такой заботой со стороны малознакомых попутчиков.
Арьята и Шири переглянулись и одновременно покрутили пальцами у висков.
– Парень, если тебе нужно в Белгродно, то можем тебя провести, – неожиданно для себя предложил Шири. – Но через пустошь мы не пойдем, чревато лишними проблемами, – покачал головой Поводырь.
– Но через Далеград дольше! – попытался возразить юноша, которого стремление Шири помочь ему во всем уже начало порядком раздражать. Какого лешего он к нему так прицепился? Что-то подозревает? А если подозревает, то что именно?
– Дольше, зато безопасней, – назидательно воздела палец кверху Арьята, поддерживая товарища. – Более того, нам не повредит пополнить отощавшую мошну, а на пустоши, кроме праздно шатающейся нежити, иных слушателей, увы, нет. Следовательно, и платить бедному менестрелю некому. Посему мы идем в Далеград, а потом, раз уж так сложилось, в Белгродно.
Иль, насупив брови, сосредоточенно рассматривал носки своих изрядно запыленных дорожных ботинок. Он и сам понимал, что идти через пустошь в одиночку опасно, но с другой стороны, уж точно не опасней, чем вместе с этими… Этим… До сих пор страшно вспоминать, во что Шири превращается. И пусть Арьята утверждает, будто они нашли его без сознания, сам-то он прекрасно помнил, что потерял сознание после того, как пытался оттолкнуть Поводыря прочь от умирающего Энгарта. Но больше всего его пугало отнюдь не это… Смерть, каким бы мистическим существом она ни являлась, все же оставалась более проста и понятна – в любой момент Иль мог прочесть ее мысли. А вот Шири по-прежнему был чистым листом. Как ни бился он над проблемой, но прочесть Поводыря так и не смог. До этого единственным человеком, который оказался для него таким же «чистым листом», оставался отец. Но в семьях телепатов всегда так: родители не могут читать детей, а дети родителей… А здесь…
– Ладно, – наконец буркнул он, прерывая свои размышления, – я с вами. Все равно после гибели мастера Энгарта мне некуда деваться.
– Значит, Энгарт был твоим учителем? – уточнила Арьята. Смерть все больше утверждалась в мысли, что с этим юношей что-то не так. Он явно старше, чем кажется. И если это так, то какой же из него, к черту, юноша? Потоптавшись немного вокруг этой мысли, менестрелька досадливо плюнула и прекратила терзаться размышлениями. Ладно, прикидываться валенком, то бишь юношей, еще никто не запрещал. Она и сама пару раз прибегала к подобным уловкам. Придет время, разберемся…
– Да… И хватит уже на месте топтаться! Солнце высоко! – резким срывающимся голосом почти выкрикнул Иль, шагая на дорогу.
Смерть и ее верный Поводырь переглянулись и последовали за ним.
– Кажется, я уже начинаю жалеть, что мы согласились провести его до Белгродно, – задумчиво пробормотал Шири, глядя на напряженную спину юноши, плечи которого чуть заметно вздрагивали.