— Слушай, я тут подумала… Мне кажется, в заповеднике есть кто-то чужой.
Сабрина бросила на неё тревожный взгляд. Если бы она насмешливо хмыкнула, как тогда, высказывая Венке всё, что думает о её гениальных идеях, Маше стало бы спокойнее. Но Сабрина даже не подумала смеяться. Её губы дрогнули, но она ничего не сказала.
— Понимаешь, — продолжила Маша уже на полтона тише. — Во-первых, я видела на шее у Таи синюю полоску. Как будто её задушили. Аномалия может задушить человека, а потом засунуть под камень? Очень странно. Во-вторых, с чего бы вдруг аномалия так разбушевалась? Ну даже если они зашли чуть дальше… ну и что с того? Мало ли мы лезли, куда не нужно, и ни разу такого не случалось. Ну побушует поле, поломает деревья, постучит ночью по стенам. Всё! И потом, откуда взялась эта собака?
— Да, — негромко произнесла Сабрина. — Я тоже над этим думала. Только я подозревала, что это мог сделать кто-то из наших.
Маше стало нехорошо с самого утра: саднило горло, и голова была слишком тяжёлой. К тому же её знобило, и Маша сама не могла понять, то ли это ещё одно проявление простуды, то ли в лесу и правда стало холоднее. Но после слов Сабрины она забыла даже об этом.
— Почему… ты так считаешь? Зачем это им?
Представить, что Таю убил абсолютно чужой человек, монстр во плоти со своими монстриными мыслями, Маша могла, но то, что это сделал один из тех, с кем она уже два года встречается чаще, чем с родными — нет уж, на это её фантазии не хватало.
Сабрина привычно дёрнула плечом, дрогнули её волосы, собранные в хвост на затылке.
— Да понимаешь, я не могу строить таких логических умозаключений, как ты. Я просто чувствую, как вокруг всё изменилось. Как все вокруг стали напряжёнными. И подумала, что вдруг… Ведь это первое, что приходит в голову.
Маша не нашлась, что ответить. Даже при том, что Сабрина всегда списывала у неё контрольные по тем дисциплинам, которые требовали неординарного мышления, у неё была хорошая интуиция — интуиция воина, как она сама это называла.
— Да кому это нужно? И зачем? — возмутилась Маша, сама не понимая, чему. Ведь кто-кто, а Сабрина точно не была виновата.
Она даже успела подумать, что Горгулья и те двое наверняка знали, в чём дело, только не говорили, чтобы не посеять панику. Странным могло показаться например то, что после смерти Таи ничего в их жизненном распорядке не изменилось. Им просто сказали, не подходите, мол, к аномалиям. Скорее всего, ситуация уже была под контролем.
Но пёс — из нестыковок остался только он.
Если только не считать долгую и утомительную дорогу через молодой ельник и овраги, Маше из всех аномалий больше всего хотелось попасть на Поляну Фёдора. Никаких особенных ужасов об этом месте не смог рассказать даже Лев, но он-то просто не успел это сделать. Поэтому, лёжа в кровати после памятного костра и созерцая кромешную темноту, Маша представляла себе, какие же события могли разворачиваться здесь много лет назад.
Ей не давала покоя слышанная вполуха история о том, как в одиноком доме на опушке леса поселилась сущность, который методично выжил оттуда всех хозяев — а некоторых даже убил, просто задушил во сне. В народе такое называют злобным домовым. А потом оставалось только перечислить отважных поселенцев, которые не раз и не два пытались укротить разбушевавшуюся силу, но все погибали.
Точкой в истории стало разрушение самого дома. А ещё легенда гласила, что на его месте не могли даже расти деревья, поэтому, когда лес начал наступать, получилась поляна. И её назвали по имени самого первого владельца дома — поляной Фёдора.
Маша всегда интересовалась домовыми и разными другими энергетическими существами, пыталась самостоятельно их изучать, за что несколько раз уже получала по шее от куратора группы. Ей хотелось столкнуться с аномалией, и сладкая жуть подкатывала к горлу.
Тёмное двигалось с востока. Она тяжело сглотнула — опять саднило простуженное горло — и обернулась к еловому лесу. Там, как Маша и ожидала, никого не было, даже не шевелились лапы елей от ветра, потому что и ветра не было. Чугунные облака наползли и закрыли собой всё небо, и, хоть глаза давно привыкли к приглушённому солнечному свету, хотелось оглянуться через плечо: вдруг там застыла сгорбленная тень убийцы?
— Ты думаешь, это оно? — неуверенно спросила Сабрина, кивая на просвет между ёлками. Просвет просветом, но ближе они подходить не решались.
В еловом лесу не пели птицы. Кто знает, от предчувствия грозы или от того, как близко была поляна.
Маша привычно вытянула вперёд руку, позволяя кольцу свободно раскачиваться на цепочке. Оно и раскачивалось. Не так рьяно, как рядом с каменным мостом, но всё-таки вполне ощутимо. Так дёргает за руку домовой, когда понимает, что его чувствуют.
Сабрина переживала, потому что слишком уж быстро они нашли аномалию. Как по карте — ровно-ровно в том самом месте, куда поставила синий чернильный крест Горгулья сегодня утром. Сабрина не была уверена в успешном завершении задания, и Маша не была, потому что сама уже на полдороги попыталась вызвать сущность на контакт. Кольцо дёргалось, но сущность не отвечала. Она не ответила и сейчас — лес вообще молчал, как мёртвый, а Маша не привыкла к такой тишине.
А теперь с востока на них надвигалось нечто тёмное.
— Ближе мы всё равно не подойдём, — буркнула Сабрина, вынося окончательный вердикт. — Так что я фотографирую.
— Давай.
С неба упали первые капли дождя, когда Сабрина, на ходу пряча фотоаппарат в сумку, зашагала обратно. Ёлки провожали их полной тишиной, и всё-таки у Маши на мгновение замерло сердце, когда снова она ощутила, что на них движется чужеродная сила.
Кольцо на цепочке дёрнулось, как сумасшедшее. Возвращаться приходилось как раз на восток.
— Слушай, а другой дорогой мы не пройдём? — спросила она, замечая, как голос начинает тревожно подрагивать.
— Перестань, — отмахнулась Сабрина, — здесь самый короткий путь. Не хочу заночевать в лесу.
Маша поплелась следом, чувствуя, как от прохлады опять закладывает нос и начинает ныть горло. Определённо, вчерашнее купание не прошло для неё бесследно. Дождём запахло так сильно, что незаметным стал даже горьковатый запах смолы.
— Вот сюда бы мы повернули, если бы шли к Обвалу. — Через несколько минут молчания Сабрина махнула рукой вправо.
Маша обернулась туда: ели переплетались ветвями так, что лезть через них — только с закрытыми глазами, но посередине была хорошо заметна просека — траншея в светлом песке, даже не поросшая травой.
— Стой, мне кажется, кто-то идёт, — прошипела Маша, хватая Сабрину за рукав.
Они обе замерли и прислушались. Шумел дождь, и где-то скрипело надломленное дерево.
— С чего ты взяла? — Сабрина нахмурилась.
Маша в ответ только мотнула головой.
— Кто пошёл сегодня к Обвалу? Кажется, Лев и Тимур, да?
— Наверное.
Теперь Маша отчётливо слышала шаги. Это было не муторное ощущение преследования, не дыхание за левым плечом, это был звук подошв, шуршащих о ковёр из хвои. Уже близко.
— Кто-то идёт, да? Может, парни?
Сабрина кивнула — теперь слышала и она, и лицо её становилось сосредоточеннее с каждым мгновением. Вот губы сжались в тонкую ниточку.
Маша и сама знала, что сказала глупость — просто от испуга не нашлось других слов. Никакие это были не парни, конечно. Даже при всей молчаливости Тимура и назойливости Льва они бы не топали в совершенной тишине, перекинулись бы хоть дежурными фразами.
Нет, к ним шёл кто-то, кто предпочитал путешествовать в одиночестве.
В лесу очень просто понять, что ты не один в еловой чаще. Хрустят сухие ветки под ногами, как-то по-особенному начинает шептать ветер. Замолкают птицы и с шумом срываются с веток к небу. В лесу всегда ясно, когда рядом с тобой ходит чужак.
— Уходить уже поздно, — быстро заговорила Сабрина, с чуть приглушённого тона скатываясь на шёпот. — Скорее всего, он нас уже…
— Девочки! Постойте, я хочу у вас спросить. Девочки!
— Ну вот, — выдавила из себя Маша.
Из ельника на песчаную просеку вывернул мужчина. Неопределённый тип — среднего роста, в чёрных брюках и серой футболке, с насмешливым прищуром глаз. И ни сумки, ни рюкзака за спиной — будто вышел прогуляться вокруг дома, хлеба там прикинуть в ближайшем универмаге.
— Здравствуйте, — улыбнулся он, как только подобрался поближе. — Уже подумал, что не догоню вас. Послушайте, девочки, вы не видели тут собаку? У меня пропал пёс, белый, большой…
Разглядывая их лица, незнакомец улыбнулся ещё шире.
— Нараджо совсем безобидный, хоть по виду и не скажешь. Если увидите его…
— Он пришёл к нам на стационар, — выпалила Маша, не успев придумать пути к отступлению. — Там.
Она махнула рукой неопределённо, в лес, но мужчина сразу же повернул голову, словно собирался увидеть среди елей резвящегося пса.
— Тут долго идти. Вы знаете дорогу? — Машу уже несло, и она делала вид, что не замечает возмущённых взглядов Сабрины.
— Нет, но… Я мог бы рассчитывать на вашу помощь? — он говорил совсем не как житель ближайшей к заповеднику деревни, его речь больше подошла бы великосветскому обществу, чем очереди перед продуктовым магазином.
Маша прикусила язык — но уже слишком поздно.
— Вообще-то, — пролепетала она. — Мы как раз туда идём.
— Отлично, девочки, — ещё больше обрадовался он, как будто бы и не замечая смятение на лицах своих собеседниц. — Вы же курсанты, да? Слышал, что-то такое я слышал. Да, забыл представиться. Меня зовут Эйтоур.
Он глянул на Машу, ожидая ответного жеста дружелюбия, а прищуренные глаза смеялись.
— Маша, — выдала та, не вполне соображая, что делает.
— А твоя напарница?
— Сабрина, — похоронным голосом отозвалась её подруга.
— Ох, зачем же обманывать? — Его брови в гримасе огорчения сошлись на переносице. — Ну да Вселенский Разум с вами. Идёмте, а то дождь начинается.
Они переглянусь, и во взгляде Сабрины Маша прочитала ту же самую мысль, которая возникла у неё в голове на секунду раньше. Она поняла, что перед ними не человек.
Маг.
— Ты с ума сошла, да?
За стационаром было тихо и сыро. От дождя промокли брёвна и скамейка, трава прибилась к земле, и даже лес шумел по-другому, сонно и недоверчиво.
— Какого демона ты его сюда притащила? — Сабрина схватила Машу за плечи и встряхнула, так что у той клацнули зубы.
Она видела потемневшие глаза подруги прямо перед собой и хотела только сжаться в комок.
— Подожди, — проговорила Маша через силу.
— Ты притащила мага на нашу базу, понимаешь? Ему теперь нас переубивать — как нечего делать.
— А что я должна была ему сказать? — с отчаянием выкрикнула Маша. — Тебе было бы легче послать его и чувствовать взгляд на спине всю дорогу? По-моему, гораздо уютнее, когда он на виду.
Они не сговаривались, просто одновременно решили, что нашедшийся посреди леса Эйтоур и был тем самым злодеем, который задушил Таю. И как раз в эту секунду, когда сердце, казалось, стучало в голове, Маша ничуть не сомневалась в его виновности.
— А ну-ка разошлись в разные стороны! — С заднего крыльца, где дверь запиралась на ржавый гвоздь, в мокрую траву спрыгнул Рауль. — Чего разорались?
Он подскочил и оттолкнул их друг от друга. По инерции Маша шагнула назад и спиной приложилась об дерево.
Сабрина тяжело дышала, и на лицо ей упала выбившаяся из-под резинки прядь.
Идти несколько часов под проливным дождём по лесу в компании с магом, от которого не знаешь, что ожидать в следующую секунду — то ещё приключение. Сабрина всю дорогу молчала, до крови кусала губы и высказалась только потом, когда увела Машу за стационар, чтобы никто не услышал их разговора.
— Так, и что это вы не поделили, позвольте поинтересоваться? — Рауль упёр руки в бока, переводя взгляд то на одну, то на другую.
— Он ещё там? — Сабрина дёрнула головой в сторону поляны перед стационаром.
— Кто? — Он сунул руки в карманы и оглянулся, будто мог рассмотреть, что там происходит, на поляне. — А, да вроде бы собирался уходить. Забрал собаку, поболтал с Горгульей и пошёл. Он тебя так волнует?
— Ещё бы, — взмахнула руками Сабрина.
С крыши над крыльцом падали капли, выбивая крохотные лунки в утоптанной земле.
— А ты, выходит, уже… возишься с молодняком. — Он улыбался.
Он улыбался всегда: когда тащился под дождём по развороченным остаткам леса, когда вполголоса бормотал смертельные заклинания, когда закрывал глаза мёртвому напарнику. Татьяна помнила — он всегда улыбался.
— Как видишь.
— М-да. А была таким бойцом. Жалко, что ни говори.
Они стояли на крыльце и смотрели на капли. Горгулья улыбалась, сама не понимая, зачем. Видимо, перенимала манеру разговора от него.
— Эйтоур, ты нашёл свою собаку? Забирай её и иди. А то до темноты не успеешь. — Она ощутила, как дёрнулись уголки губ — улыбка сразу же превратилась в насмешливую гримасу.
— Да, спасибо за гостеприимство, — он церемонно кивнул-недопоклонился. — Нараджо, ко мне! Идём домой, мой хороший.
Из-за угла дома выпрыгнул белый пёс. Он звонко клацнул челюстями, пытаясь поймать мошку, и радостным галопом бросился к хозяину, так, что вислые уши запрыгали вверх-вниз. Маг спустился по ступенькам на сырую траву и, помедлив, обернулся.
— И всё же, это глупо, согласись. Людям нас не победить. Ну да, потерпели мы пару разгромов, но поверь, пройдёт всего несколько лет, и ваш мир перестанет быть вашим. Кто его будет защищать? Вот эта мелочь? — Он махнул рукой в сторону дежурных, домывающих посуду в большом тазу.
— Эта мелочь вырастет, Эйтоур, — мягко отозвалась Горгулья. — А ты постареешь.
— Посмотрим, посмотрим, — вздохнул он, поднимая взгляд на темнеющее небо.
Горгулья обернулась. Справа, там, где столетняя липа закрывала окно в спальне девушек, стояла Венка — в своём непонятном трансе она перебирала собранные в пригоршню шишки. Вот она вздрогнула, будто услышала крик, и зашагала к крыльцу.
— Ну тогда спокойной ночи, — улыбнулся на прощание Эйтоур и пошёл прочь — к старому дому лесника, к запущенному малиннику, чтобы около полуночи миновав Обвал, выйти к своему дому на окраине деревни.
Как в старые времена.
То, что произошло потом, застало врасплох всех. Пёс, покорно семенивший за магом, вдруг вскинулся, и шерсть на его загривке встала дыбом. Он бросился назад, а Эйтоур только и успел, что растерянно оглянуться, как пёс в два прыжка миновал всё то расстояние, что разделяло его и Венку.
Девушка не успела отскочить, она только выронила от неожиданности шишки и закрыла лицо руками.
— Убери свою собаку! — рыкнула Горгулья, вихрем слетая с крыльца.
Но пёс не бросился на Венку. Припав к земле, он зашёлся лаем, скалил желтоватые клыки и не двигался с места, хоть маг уже дважды позвал его.
— Пошёл прочь! — она толкнула девушку назад и встала, загородив её собой.
Венка взвизгнула от запоздалого испуга. Пёс замолк, когда Эйтоур, наконец, добрался до него и схватил воздух над его загривком.
— Идём, дружище. Напугал девочку! Что это на тебя нашло сегодня, а?
Хмурясь и бормоча что-то в полголоса, маг оттащил пса в сторону и повёл его к лесу, так ни разу и не обернувшись на оставленных в недоумении людей.
Маша бросилась к нему под дружное изумлённое молчание Рауля и Сабрины, когда спина мага почти скрылась в зарослях малины и за подкопченным боком дома лесника.
— Подождите! Ну постойте, а…
— Что такое, Маша? — Очередная безмятежная улыбка в её адрес.
Пёс присел на траву рядом с ногами хозяина и посмотрел на неё — тоже очень внимательно и заинтересованно.
— Я должна вас предупредить кое о чём. — Она переступила с ноги на ногу.
Солнце скрывалось за лесом, и темнело так стремительно, что вот уже нельзя было разглядеть, какого оттенка цветы у них под ногами.