- Вы живы? - спросила она Анне, боясь притронуться к ней.
- Ну, так... - сообщила она. - Пациент скорее жив, чем мертв.
- Похоже на перелом бедренной кости, - констатировал Маркус.
- Спасибо, детектив, я сама не поняла, - она смерила апотекаря стеклянным глазом.
- Нам нужно вернуться на поверхность... - начала была Ханна, но Анна взяла ее за руку.
- Нет. Я буду в порядке, вы должны остановить ублюдков. Нас подстерегали, пятеро магов, но мы всех убили, прежде чем они предупредили своих. Вот этот был последним...
- Мы упустили четверых, - призналась Ханна, и ее голос сорвался.
- Это плохо, - сказала Анна. - Мы должны пойти дальше.
- Ты ходить не можешь, дура самонадеянная, - шикнул Маркус.
- Меня понесет Волчонок, он сильный, - улыбнулась она. - Я еще могу стрелять. У нас нет времени, ведь если мы не нагоним их сейчас, они переберутся в другое логовище. Пожалуй, мы не в том положении, чтобы пытаться нападать, поэтому просто узнаем, чем они там занимаются, вернемся на поверхность и возьмем подкрепление.
Маркус все же настоял на том, чтобы задержаться и наложить Анне шину. Они шли вглубь катакомб. В воздухе висел запах чего-то неправильного. У Ханны пот выступил на лбу, противно налипли пружинки волос. Свет фонаря лизал каменные стены и кафельные полы древнего города мертвых, и, проходя под арками со сводами из нефритовых змей, согнувшихся в дугу перевернутой литерой "U", Ханна боялась, что фонарь предательски выдаст их врагу, укрывшемуся в тени очередного темного зала. Но они продолжали идти, некоторые залы сворачивали в сторону, соединяясь коридорами, круто накрененными под острым углом.
Спустя пару часов небыстрой ходьбы спереди забрезжило зеленоватое зарево, Марк приглушил свет фонаря, и они придвинулись к выходу из последнего зала поближе. Они вышли под куполообразный потолок на открытый балкон, с которого вниз вела округлая лестница, перекрытая высоченными колоннами. В неглубокие нефы стены были вделаны чугунные когтистые руки с факелами, горящими химическим зеленоватым огнем. В самом низу находилась каменная чаша бассейна, до краев наполненного зловещего цвета водой. В ней лежали голые мужчины и женщины бледные как молоко, их груди ходили ходуном от быстрого дыхания, их гусиную кожу утыкивали присоски с проводками, что змеились подобно маслянисто-черным лозам по каменному дну зеленоватого бассейна, а некоторые из них поднимались на поверхность светящейся воды и скрывались в трансформаторах. И снизу слышался ужасающий хорал. Маги находились в трансе дурмана и заливались, рвя голосовые связки, магическими литаниями. Здесь еще было восемь магов, один возился с клеймами в переносной печи, четверо были теми, кого Ханна и Марк упустили недавно, один обрисовывал магические руны на стене и полу кровью из ведерка, а двое других проверяли узников. Один из этих двоих нащупал что-то на горле узника в бассейне, затем открыл тому рот, пока второй запихивал тому в пищевод длинную прозрачную трубку с воронкой на конце. Он засунул руку в непрозрачный контейнер и выудил оттуда ворошок корчащихся молочно-белых гусениц дурман-мотылька, кинул в воронку и начал давить их ступкой, и желтоватая кашица потекла по прозрачной трубке в пищевод одурманенному узнику.
- Это, вероятно, не все из них, - сказала беззвучно Анна на руках кинокефала.
- Конечно же, их тут должно быть больше, - согласился Маркус. - Остальные где-то наверху, на поверхности или в других залах.
- Что они делают? - задумалась Анна, Збынек и Волчонок заскулили тихим хором. - Что? - придерживая Анну рукой, Волчонок протянул другую руку куда-то наверх, на что-то указывая. - Святая Марианна, сохрани!
Он показал сначала на связки трубок и проводов, они тянулись с самого дна круглой комнаты похожей на дно колодца по колоннам вверх прямо под купол, где был огромный кожистый шар на железной короне. Внутри что-то шевелилось, полупрозрачная оболочка розовато-охрового цвета сверкала от электрических вспышек и отвратительно колотилась сердечным пульсом.
- Секретарские крысы! - закричал откуда-то снизу маг, указывая на Анну на руках у Волчонка, Ханну и Маркуса.
- О, нас заметили, - выплюнула с желчью Анна, прицеливаясь пистолетами.
Ей удалось убить глазастого мага с двух выстрелов золочеными пулями. Маги внизу всполошились и гудели прогневленным осиным роем. Двумя выстрелами Анна уложила еще двоих. В воздух поднялся скоп мух, она подняла руки вверх и выстрелила в кожаный пузырь, из прорехи посыпались какие-то куски похожие на чьи-то внутренности, хлынула зловонная струя розоватой липкой воды, и что-то темное в мокром восковом коконе упало на самую кромку выступающего под куполом балкона. Нечто внутри кожистого овалоида забарахталось как утопающий, порвало узилище с хлюпающими и чавкающими звуками и быстро выбралось наружу, поблескивая в зеленоватом свете факелов маслянисто-черным хитином. Магический дух был ростом с взрослого человека, стоял на четырех конечностях с крючьями когтей-каблуков. Его кожа слизистая оливковая туго заволакивала каменные мышцы и клетку ребер на бочкообразной груди чудовища. За спиной его ходили ходуном два хитиновых надкрылья, они отливались бензиновой радугой на трясущемся свету, под ними колотилась четверка исполинских крыльев, как у гигантского жука. У монстра была человеческая голова-черепушка, принюхиваясь тоненькими щелками ноздрей, он открыл разрезающий лицо от уха-воронки до уха свой рот, полный булавок-зубов, оттуда выполз лиловый язык, похожий на червя. Его высокий лоб крыл костяной шлем, из-под которого зияли глаза блеклым розоватым заревом, а голову увенчивал венок бараньих рогов цвета слоновой кости.
Анна заорала до хрипоты и выпустила в него всю обойму. Монстр обрушился с края площадки вниз в бассейн. Утонувший дух обмер, дрейфуя на дне зеленоватого резервуара. Вдруг он пошевелился, что-то разорвало его брюхо, малиновое облако крови растеклось под водой, скрывая тело, потом оттуда выскользнуло два его маленьких подобия на двоих отступников. Маг-повелитель мух обрушил потолочные сваи, дабы освободить собратьев ужасного существа горловым выкриком магической литании.
* * *
Непроницаемо-черная сфера луны как дьявольский глаз, охваченный бурой короной языков пламени, глядела на лик Каннескара зловещей темнотой, кромешная ночь посреди бела дня. Этой картине аккомпанировали тряски, несколько домов в юго-восточной части города провалились под землю, разверзнув под собою саблезубые кратеры. По городским улицам разнеслась эпидемия слухов о каких-то там рогатых чудовищах.
Эквилибристка Люси Эванс, удерживая в руках краснокожего младенца с шипами на локотках, вышла на улицу из циркового шатра ля Бурдон вместе с любопытничающими ротозеями к разверзнувшей дьявольской дыре на месте старого двухэтажного дуплекса.
Враз тесную улицу наводнила толпа самых разномастных горожан, скоро подоспели полицейские, они заняли места у чернеющего зева. Полыхающий буро-бронзовой короной солнца диск луны угрожающе смотрел на вытянутые головы зевак. Полицейские, держа наготове дубинки, шли к краю чернеющего кратера. Горожане обеспокоенно шептались и нетерпеливо подпрыгивали на месте, чтобы увидеть, что там происходит. Где-то вдали слышался перезвон колоколов единственной в городе замшелой капеллы.
Один из полисменов наклонился вперед, глядя в кратер, когда его что-то схватило и утащило под землю. Ребенок на руках Люси закричал, и эквилибристка начала качать его, тщась успокоить малыша. Несколько мгновений ничего не происходило, воздух закипал. Вдруг из адской дыры в сумрачный город вылез улыбчивый демон. Закрученные бараньи рога венчали костяной шлем уродливого лица, рассеченного от уха до уха тонкой линией рта. В бритвенных когтях он держал голову полицейского, запихнув жилистые пальцы в глазницы. От оборванной шеи тянулся алый шлейф и молочно-белый хвост позвоночника. Крохотные глаза существа едва мерцали из-под зубьев костяного шлема и озирались по сторонам, примиряясь к новой добыче. Стуча когтями-каблуками, демон приблизился к толпе, полицейские пытались закрыть собой людей, но понимали, что им нечем убить эту страшную тварь.
Существо приоткрыло пасть, обнажив ряд зубов, и попробовало страх и растущую панику в воздухе червяком-языком. Оно махнуло вперед и завалило какого-то мужика, рвя его одежду и податливую плоть в лоскутки.
- Бегите, глупцы! - закричал, что есть мочи один из полицейских.
Люси, прижав ребенка крепче к груди, бросилась вон, но началась толкотня и давка, люди кричали и бежали, наступая на тех, кто упал. Мужчины и женщины, Иные и люди перли лавиной во все стороны под аккомпанемент рева, воплей и благого мата, топтали живой ковер упавших сотоварищей, ломая им спины, наступая на пальцы. Полицейские били рогатого зверя дубинками и дули в свистки, этот звук врезался в уши, прошибая точно пулей стену гвалта и ора. Пот струился у Люси под одеждой, тек россыпью бисера по лбу и щекам, застревая на ресницах; барабанный перестук сердца отбивал в ее груди по внутренней решетке ребер агрессивный ритм. Звериный рев со спины заставил акробатку обернуться через плечо, и тогда кто-то сшиб ее с ног.
Она упала, крепко придерживая плачущего младенца за тряпки, и ловко отпрыгивала от несущихся на нее ног людской толпы. Рогатый демон приближался, он двигался как элегантный кот. Люси отползала по грязной кашице растаявшего снега назад, неотрывно глядя на врага в его мерцающие огоньки глаз.
Она зажмурилась, прижимая ребенка сильнее к себе. Демон ринулся на нее, но тут прыскающий звук струи бензинового пламени, дикий рев ужаленного огнем магического духа. Люси различила сквозь свои зажмуренные веки оранжевые всполохи, последующие за ними крик и запахи горелого мяса, малиновой сладости и бензина с примесями.
Люси отважилась открыть глаза. Впереди горело рогатое чудовище в позе зародыша, а языки оранжевого пламени поднимались на многие ярды жирно-копченной колонной дыма. Рядом высился он, экзорцист верхом на матером вороновом скакуне с бензиновым баллоном за спиной в клепаной куртке с воротником из волчьего хвоста и в противогазе с хоботом. Вороновый конь повернул к эквилибристке голову, экзорцист в седле хлестнул поводьями. Из кратера показались чудовища, экзорцист направил на них воспламенитель огнемета. Кто-то из коллег-циркачей схватил оцепеневшую акробатку с ребенком за руку и потащил вон. Им на встречу уже бежали артисты полурослики и кобальты с винтовками наперевес.
Звуки выстрелов разрезали уличный шум, младенец в руках девушки все продолжал плакать.
* * *
Иен выронил стакан с виски, он разбился об пол на лепестки сколов, расплескав медово-янтарную веселящую воду. Звук бьющегося стакана разбудил задремавшего Арни. Мозг Иена полнился обонятельными сигналами, тысячи тревожных запахов ударили ему в нос, заставив его почти полностью протрезветь.
Он чуял много крови бездомных собак, котов, крыс, людей, Иных, мужчин, женщин и их детей. Он чуял их смердящую смертью кровь и страх, напоминающий запах молока, сырой почвы, дефекаций и желудочного сока. Еще он чуял запах горько-сладкой лакрицы, он был куда сильнее, чем раньше, настоящая вспышка гнилостного аромата, он заполнил его легкие, и его желудок запротестовал, тщась опорожниться. Несколько бутылок виски все еще били по мозгам, не давая сосредоточиться, но он кое-как встал и прилип лицом к стеклу окна, а затем небрежным движением ладони стер марево напотевшего конденсата, тщась разглядеть улицу сквозь призму разводов приставшей к стеклу влаги. Но разглядеть что-то было нереально из-за солнечного затмения: было темно как ночью. Неотчетливые тени бежали куда-то влево, за ними неслись другие более быстрые тени, и разглядеть, кто это было невозможно, но это и не требовалось.
Он уже чуял их.
Иен резво промчался через весь зал харчевни к лестнице на свой этаж. Он вбежал по лестнице наверх, ворвался в свой номер и принялся судорожно рыться в шкафах в поисках револьвера и коробка с малокалиберными пулями из сплава с добавлением доли золота. Взяв в руку флакон с эфирным маслом, он выронил его на пол, вздрогнув от испуга: нечто большое ударило в окно, едва-едва не разбив его, и с дребезжанием крыльев унеслось как гигантское насекомое, прочь. Иен чуял, как воняет это существо приторно-тошнотворной лакрицей, малиной, чужой кровью и какой-то органикой, но идентифицировать его ему не удавалось: он никогда в жизни с подобными существами не сталкивался. Ужас захлестнул его с головой, с концами сбив с него алкогольную дремоту. Он услышал, как из харчевни закричал в его адрес Арни, и поспешил на его зов, прихватив с собой мелки в маленьком футляре.
- Черт тебя дери, что здесь творится? - побагровел карлик.
- У нас всех неприятности, - только и ответил он.
Посыпалось стекло витрины, вместе с холодным воздухом в помещение зала влетели снежные бабочки и сухощавая рогатая тварь. Иен пытался вспомнить эту тварь, ведь ему преподавали курс экзорцистики много лет назад.
Тварь раскрыла отливающие топливной радугой надкрылья из бронебойного хитина и раскинула по сторонам четыре исполинских крыла, свет газовых рожков взрывался по залу зайчиками от зеркалец крыльев монстроподобного жука. Жук махом перелетел зал и кинулся на одного из завсегдатаев бара, одним движением мощной челюсти превратив пьяную ругань в противный булькающий звук заполнившей горло крови. Арни с пьяным воплем накинулся на духа, нахлобучив картину с красивой толстушкой чудищу на рога, а Иен выпустил в него всю обойму золоченых пуль.
- Что же это такое, твою ж мать? - простонал краснолюдок.
Розоватая слизь текла через дырочки от пуль, отдавая запахами лакрицы и каких-то сладковатых ягод. Иен ткнул существо, и оно едва зашевелилось. Он принялся судорожно перезаряжать револьвер, роняя золоченые пули на пол, краснолюдок замахнулся бутылкой виски. В ушах сердечный пульс отплясывал бешеный степ, пот тек по щекам, запутываясь в бороде и упрямых волосах жемчужинами соленых капель. Иен вытер тыльной стороной ладони пот с лица. Демон перевернулся, нечто внутри него вскакивало буграми под кожей и вырывалось наружу, разрывая податливое брюхо. Из образовавшейся дыры текла буро-малиновая струя, отдающая компотом. Из дыры рвалось две миниатюрные копии этого же существа в кожистых коконах с чавкающими звуками.
- Ну что ты стоишь! Стреляй уже, - кричал Арни.
- Это бессмысленно, - к его ужасу и удивлению он убрал револьвер в кобуру.
- Что ты такое говоришь! - отчаялся он, его лицо было белое как мел.
- Это прокоптус, от пуль будет мало проку, - выдохнул Иен, ощущая жгучую боль в своем желудке на дне пищевода и сосущее чувство под ложечкой. - Я никогда не видел их вживую и надеялся никогда не увидеть.
- Что ты такое несешь? - кричал Арни, брызгая слюной от нетерпения.
Но Иен не слышал Арни, он вспоминал старейший бестиарий, который учил давно в стенах секретарской штаб-квартиры:
"Прокоптусы, жадные пожиратели живой плоти, единственные из магических духов способные самовоспроизводиться без магии, и нечувствительны к переходным металлам медной подгруппы..."
- Если убить прокоптуса, он родит еще двух, и так может продолжаться бесконечно, если не применить излюбленную тактику экзорцистов.
Иен выхватил бутылку краснолюдка, выплеснул содержимое на кожистые коконы с малютками-прокоптусами и поджог их пламенем свечи.
- Огонь - это их самое существенное слабое место, - многозначительно произнес он, глядя в поднимающиеся языки пламени. - Арни, бери мел и раздай его постояльцам.
- Это еще зачем...
- Скажи им запереться в комнатах и обрисовать круги, чтобы спрятаться за ними, и сам так сделай.
- Нарисовать круги из мела...
- Это поможет защититься от прокоптусов, если они заберутся в гостиницу.
Он кивнул, и Иен добавил:
- И не пытайся обороняться винтовками. И не смотри на меня ты так, я знаю, где ты их держишь и мне наплевать, какие ты законы при этом нарушаешь, я не пчеловод все-таки. Запоминай: застрелишь одного, а получишь двоих, и не менее опасных. Прокоптусы вырастают во взрослое имаго всего за несколько часов, а их нимфы едят вшестеро больше собственного веса. Забаррикадируйте вход, когда я уйду. Я же попытаюсь помочь людям в городе, - Иен зашел за стойку бара и стал сгребать водку, ликеры, ром и виски.