Тэнго прочел около половины рецензий, остальные спрятал, не читая, обратно в конверт. О чем они все — уже и так понятно. История «Воздушного кокона» приковала к себе внимание очень многих и разных людей. Тэнго, Комацу, Эбисуно-сэнсэя. А теперь еще и целой армии читателей. Что еще требуется?
Телефон зазвонил во вторник. В десятом часу вечера Тэнго слушал музыку и читал книгу. Любимое время суток, когда можно почитать перед сном. Устанешь читать — тут же и засыпаешь.
Слышать оживший вдруг телефон было бы даже приятно, когда б не зловещие трели, которые тот издавал. Это не Комацу. Звонки от Комацу звучат иначе, Тэнго помедлил, размышляя, отвечать или нет. Дал аппарату потрезвонить пять раз. И, подняв иглу вертушки над пластинкой, все-таки снял трубку. Может, подруга?
— Квартира господина Кавано? — спросила трубка. Мягким, глубоким баритоном мужчины средних лет.
— Да… — осторожно ответил Тэнго.
— Извините за поздний звонок, моя фамилия Я'суда. — Интонация собеседника казалась абсолютно нейтральной. Недружелюбная, не агрессивная. Неделовая, но и без панибратства.
Ясуда? Никакого Ясуды Тэнго не припоминал.
— Я звоню, чтобы кое-что вам сообщить, — продолжал мужчина. И выдержал легкую паузу, с которой обычно вставляют закладку в книгу. — Думаю, моя жена больше не сможет вас беспокоить. Собственно, это все.
И Тэнго наконец осенило. Ясуда — это фамилия его замужней подруги! Кёко Ясуда, вот как зовут ее полностью. Просто в доме у Тэнго произносить ее фамилию не было никакой нужды, вот он сразу и не сообразил.
А человек в трубке, стало быть, ее муж… Тэнго почудилось, будто глубоко в горле что-то застряло.
— Надеюсь, вы хорошо меня поняли? — уточнил мужчина абсолютно бесстрастным тоном.
По крайней мере, Тэнго никаких эмоций в его голосе не различил. Разве что едва уловимый акцент. Уроженца то ли Хиросимы, то ли Кюсю, бог разберет.
— Не сможет беспокоить? — повторил Тэнго.
— Да, отныне она больше не сможет беспокоить вас своими визитами.
Собравшись с духом, Тэнго решил уточнить:
— С ней что-то случилось?
В трубке повисло молчание. Вопрос Тэнго растворился в воздухе без ответа.
— И потому, господин Кавана, — продолжил мужчина, — увидеться с моей женой вам больше не доведется. Это все, что я хотел сообщить.
Этот человек знает, что его жена спала с Тэнго раз в неделю вот уже около года. Теперь Тэнго это понимал. Но странно, в голосе собеседника совершенно не слышалось злобы, ненависти или досады. Зато ощущалось нечто совсем иной природы — не столько из личных переживаний, сколько из неизбежно сложившихся обстоятельств. Таких, например, как заброшенный и уничтоженный временем сад. Или долина, затопленная наводнением.
— Но я не понимаю…
— Тогда примите это как факт, — упредил мужчина вопрос Тэнго. И теперь в этом голосе слышалась смертельная усталость. — Один незыблемый факт. Моя жена уже потеряна и больше ни в какой форме не сможет вас потревожить. Это все.
— Потеряна? — машинально повторил Тэнго.
— Господин Кавана. Мне очень не хотелось звонить вам. Но если все оставить как есть и не известить об этом вас, мне тоже будет крайне сложно просыпаться по утрам. Или вы думаете, этот звонок доставляет мне удовольствие?
В трубке повисла могильная тишина. Похоже, звонили из какого-то жутко тихого места. А может, сами чувства этого человека уже превратились в вакуум, который всасывал все окружающие звуки.
Нужно задать вопрос, подумал Тэнго. Иначе все так и закончится — намеками черт знает на что. Нельзя позволить ему прервать разговор на середине. Ясно, что этот тип с самого начала не собирался рассказывать, что происходит. Какой же вопрос задать человеку, который не отвечает ничего конкретного? Какими словами заставить пустоту разговориться? Пока Тэнго отчаянно подыскивал нужный вопрос, связь безо всякого предупреждения оборвалась. Не сказав больше ни слова, мужчина просто положил трубку и исчез из мира Тэнго. Надо полагать, навсегда.
С полминуты Тэнго сидел, прижимая к уху омертвевшую трубку. Если телефон прослушивают, вдруг это как-нибудь проявится? Он задержал дыхание и обратился в слух. Но никаких подозрительных звуков не раздавалось. Тэнго слышал только биение своего сердца. Вслушиваясь в собственный пульс, он вдруг ощутил себя ночным вором, который забрался в чужой дом и, притаившись во мраке, ждет, когда хозяева уснут.
Чтобы как-нибудь успокоиться, он пошел на кухню, вскипятил чайник, заварил зеленого чая. А потом сел за стол и прокрутил в голове все, о чем говорилось по телефону.
«Моя жена уже потеряна и больше ни в какой форме не сможет вас потревожить», — сказали ему. Ни в какой форме — именно эти слова ввели Тэнго в ступор. В самом выражении чудилась какая-то неприятная слизь.
Что же именно хотел сообщить этот Ясуда? Что его жена, Кёко Ясуда, даже очень сильно захотев приехать к Тэнго, больше не сможет этого сделать? Но почему, из-за чего? И что означает «потеряна»? Перед мысленным взором Тэнго замелькали картины одна страшнее другой: вот его подруга попадает в аварию и ломает руки-ноги, вот заболевает неизлечимой болезнью, вот ее избивают до полной неузнаваемости. Вот она в инвалидном кресле с культями вместо конечностей, все тело в бинтах. А вот ее держат на цепи, как собаку, в каком-то подвале. Что говорить, каждая из этих картин выглядела чересчур гротескно.
О муже своем Кёко Ясуда (отныне Тэнго в уме называл ее полным именем) почти никогда не рассказывала. Чем занимается, сколько лет, как выглядит, каков по характеру, где и как с нею встретился, когда взял в жены — ни о чем подобном Тэнго понятия не имел. Толстый или худой, дылда или коротышка, добрый или не очень, ладил с женой или нет — ни малейшего представления. Тэнго лишь знал, что в деньгах Кёко Ясуда особой нужды не испытывала (по крайней мере, позволяла себе что хотела), а вот частотой (или качеством?) секса в семейной жизни удовлетворена не была. Хотя даже об этом он мог лишь гадать. За прошедший год в его постели она рассказывала ему о чем угодно, только не о муже. Да и Тэнго ничего не спрашивал. Чьей женой он пользуется — ему, по возможности, знать не хотелось. Само это нежелание он даже считал своего рода деликатностью. Однако теперь, когда все так повернулось, Тэнго искренне пожалел, что ни разу не спросил ее о муже (а ведь она бы ответила, ничего не скрывая). Хотя бы о том, что у него за натура. Насколько он ревнив. Считает ли жену своей собственностью. Распускает ли руки.
Представь себя на его месте, сказал себе Тэнго. Что бы ты чувствовал? Ну то-есть — вот ты женат, у тебя двое малых детей, и живешь ты спокойной семейной жизнью. Только однажды вдруг узнаешь, что жена раз в неделю регулярно спит с другим, этот другой младше ее на десять лет, и все это длится уже около года. Случись такое с тобой — что бы ты думал? Какое чувство охватило бы твою душу? Слепая ярость, немое отчаяние, глухая тоска? Веселье безумца? Потеря контакта с реальностью? Или все это сразу, в одном флаконе?
Но сколько Тэнго ни напрягал воображение, представить собственную реакцию не удавалось. Коридоры подсознания неизменно приводили к одной и той же картине — его мать в белой комбинации позволяет молодому незнакомому дяде сосать ее грудь. Грудь большая, округлая, с набухшими твердыми сосками. На лице матери — оскал запредельного плотского удовольствия. Распахнутый рот, закрытые глаза. Чуть дрожащие губы напоминают взмокшее от страсти влагалище. А рядом спит маленький Тэнго. Карма какая-то, подумал он. Все повторяется. Просто теперь этот чужой дядя — сам Тэнго, а в его постели — чужая жена Кёко Ясуда. Тот же сценарий, только с другими актерами. Но если так, выходит, во мне заложена некая потенциальная формула и всю свою жизнь я эту формулу реализую? Сколько же тогда вины за потерю Кёко Ясуды ложится на меня самого?
Заснуть не получалось. В ушах не смолкал голос человека по фамилии Ясуда. Намек, оставленный им, слишком давил на психику, а слова, что он произнес, принимали в голове до странного реальные формы. Тэнго подумал о Кёко Ясуде. Вспомнил ее лицо, ложбинки и округлости ее тела. Последний раз они встречались в позапрошлую пятницу. Занимались сексом — как обычно, долго и обстоятельно. Но теперь, после звонка ее мужа, Тэнго казалось, что это случилось в страшно далеком прошлом. Кадр мировой истории.
Чтобы вместе слушать музыку в постели, она привезла из дома несколько пластинок, которые теперь стояли на стеллаже. Джаз недавнего прошлого. Луи Армстронг, Билли Холидей (опять же с кларнетом Барни Бигарда), Дюк Эллингтон сороковых. Все, что слушалось постоянно и больше всего береглось. Обложки заметно полиняли, но сами пластинки остались как новенькие. Доставая их из конвертов и разглядывая одну за другой, Тэнго пытался свыкнуться с мыслью, что больше никогда не увидит Кёко Ясуду.
Говоря откровенно, любовью их отношения, конечно, считать нельзя. Тэнго никогда не думал о том, чтобы жить с нею вместе, не расстраивался, говоря ей очередное «пока», и при мысли о ней никакой дрожи в сердце не ощущал. Тем не менее он привык, что подруга участвует в его жизни, и сильно к ней привязался. Каждую пятницу они оказывались в его постели в чем мать родила, и этот день недели он всегда предвкушал с удовольствием. Редкий случай для Тэнго. Из всех женщин, каких он только встречал, подобной близости у него не случилось почти ни с кем. Чаще всего эти женщины — неважно, спали они с Тэнго или нет — вызывали в нем чувство дискомфорта. И чтобы как-нибудь с этим справиться, ему приходилось выстраивать вокруг себя толстую стену. Запирать в своем сердце какие-то комнаты на замок. Но с Кёко Ясудой всех этих замысловатостей не требовалось. Она всегда понимала, что ему нужно. Уже хотя бы поэтому он считал, что с этой партнершей ему повезло.
Однако теперь что-то случилось, и он ее потерял. По какой-то причине она больше ни в какой форме здесь не появится. И, как решил ее муж, ни о самой этой причине, ни о последствиях ему, Тэнго, лучше не знать.
Не в состоянии заснуть, он сидел на полу и слушал на малой громкости Дюка Эллингтона, когда телефон затрезвонил снова. Часы на стене показывали двенадцать минут одиннадцатого. Комацу? В такой час больше некому. Однако в телефонных трелях слышалось нечто иное. Звонки от Комацу звучат заполошно и торопливо — совсем не так, как сейчас. Может, Ясуда забыл о чем-то сказать и звонит еще раз? Снимать трубку совсем не хотелось. Жизненный опыт подсказывал Тэнго, что в это время суток ничего хорошего по телефону не говорят. Однако в его нынешнем положении, к сожалению, выбора не оставалось.
— Господин Кавана, не так ли? — спросил голос в трубке. Не Комацу. Не Ясуда. Это был Усикава и никто другой. С такой булькающей речью, словно набрал в рот воды или еще какой жидкости. В памяти всплыли нелепая физиономия и сплюснутый череп. — Усикава беспокоит! Премного извиняюсь. Уж простите за поздний звонок. А также за то, что недавно свалился вам на голову и отнял у вас столько бесценного времени. А сегодня хотел было позвонить пораньше, да столько всего срочного навалилось, оглянуться не успел — а уже скоро полночь! Да-да, я прекрасно знаю, что вы у нас, так сказать, жаворонок — рано ложитесь, рано встаете. И это замечательно. Во всех этих полночных бдениях, уверяю вас, ничего хорошего нет! Самое правильное — как только стемнело, поскорей забраться под одеяло, чтобы встать вместе с солнышком… Но именно сегодня, уж простите наглеца, интуиция подсказала мне, что вы пока еще спать не должны. Вот я и попробовал позвонить — а ну как и правда еще не спите? Надеюсь, не сильно вас потревожил?
Все услышанное очень не понравилось Тэнго. Равно как и то, что Усикава откуда-то выведал номер его домашнего телефона. Какая тут, к чертям, интуиция? Этот тип звонил, поскольку знал, что он, Тэнго, не может заснуть. А скорее всего — что в его квартире еще горит свет. Значит, за домом следят? Некто очень искусный и неутомимый, вооружившись полевым биноклем, прямо сейчас наблюдает за этими окнами?
— Нет, я и правда еще не ложился, — ответил Тэнго. — Вашей интуиции можно позавидовать. Пожалуй, я выпил слишком много зеленого чая.
— Да что вы? Ой как нехорошо! Бессонные ночи наводят на нездоровые мысли. А у меня, между прочим, к вам разговор. Не возражаете?
— Только если потом будет не страшно уснуть.
Усикава залился странным визгливым смехом. От которого на другом конце линии — где-то на этом свете — задергалась его плешивая голова.
— Ха-ха-ха! Ох и занятные у вас шутки, господин Кавана! Но право, не стоит беспокоиться. Конечно, разговор этот вряд ли вас убаюкает. Хотя, надеюсь, и здорового сна не отобьет. Обычная задачка на «да» или «нет». Ну то есть, э-э, я все о том же гранте. Три миллиона в год — чем плохо? Вы точно не передумали? Дело в том, что уже очень скоро нам понадобится ваше окончательное решение…
— Насчет фанта я уже все сказал. Спасибо за предложение. Но помощи со стороны не ищу и в лишних деньгах не нуждаюсь. По возможности, хотел бы и дальше жить так же.
— Не будучи никому обязанным? Вы об этом?
— Именно так.
— Достойное стремление, нельзя не признать! — Усикава легонько откашлялся. — Жить в гордом одиночестве, не принадлежа ни к какой фирме, сообществу или системе… Боже, как я вас понимаю! И все же, господин Кавана, — уж простите за назойливость, — никто не знает заранее, что и когда в этом мире может произойти. И поэтому людям всегда нужна какая-нибудь страховка. То, во что можно вцепиться, лишь бы ветром не унесло. Без этого жить на свете очень, я бы сказал, некомфортно. Между тем, господин Кавана, вы в своей жизни пока ничем подобным похвастаться не можете. Вам совершенно не на кого опереться. Любой, кто сейчас рядом с вами, в трудный час бросит вас погибать и сбежит, не задумываясь. Или я ошибаюсь? Как говорится, готовь сани летом! Чтобы не загнуться в черный день, очень важно подстраховаться, пока все идет хорошо. Я говорю не только о деньгах. Деньги в данном случае — просто знак.
— Простите, я плохо понимаю, о чем вы, — сказал Тэнго. Гадливое чувство, возникшее при первой встрече с Усикавой, неудержимо росло.
— Ах да! Вы пока еще молоды, полны сил. И возможно, просто не понимаете, что с вами будет дальше. Но с какого-то возраста жизнь превратится в непрерывный процесс потерь. Самые важные для вас вещи начнут выпадать из нее, как зубья из расчески, а вместо них будет оставаться сплошная фальшивка. Ваши силы, желания, мечты, идеалы, убеждения, любимые люди станут исчезать из вашей жизни чуть ли не каждый день. Когда попрощавшись, а когда и без всякого предупреждения. Ничего из потерянного вы уже не сможете вернуть никогда. И взамен ничего подходящего не найдете. Все это очень больно. Иногда будет казаться, что вас режут живьем на куски. Вам скоро тридцать, господин Кавана. Ваша жизнь вот-вот начнет погружаться в сумерки. Проще говоря, вы начнете стареть. Надеюсь, в последнее время вам стало немного понятнее, что такое потеря. Или я ошибаюсь?
Намек на Кёко Ясуду, понял Тэнго. На их тайные свидания раз в неделю, которым больше случиться не суждено. Похоже, этому упырю все известно.
— Я смотрю, вы неплохо осведомлены о моей личной жизни, — сказал Тэнго.
— Бог с вами, о чем вы? — якобы изумился Усикава. — Уверяю вас: я просто излагаю вам мою теорию жизни как таковой. А что там происходит лично у вас — мне совершенно неведомо…
Тэнго промолчал.
— Так что, господин Кавана, примите эти деньги с легким сердцем, — вкрадчиво добавил Усикава. — Сейчас ваше положение, прямо скажем, весьма нестабильно. Не дай бог, начнете тонуть — мы могли бы всегда оказаться рядом и бросить спасательный круг. Уж поверьте, очень не хотелось бы в этом разговоре загонять вас в угол крайними аргументами.
— Крайними? — повторил Тэнго.
— Вот именно.
— Это какими же?
Усикава выдержал небольшую паузу, затем продолжил:
— Видите ли, господин Кавана, есть на свете вещи, о которых лучше не знать. Подобные знания лишают человека сна. Совсем не так, как зеленый чай. Не исключаю, что вы не сможете уснуть до конца своей жизни. Э-э… Ну хорошо, представьте себе картину. Совершенно не разбираясь в ситуации, вы открыли некий особенный кран и выпустили наружу очень специфическое Нечто. И теперь это Нечто начнет влиять на жизни окружающих вас людей. Очень негативно влиять, уверяю вас.