- Вот это да.
Потеки туши с ее лица исчезли. Оно вновь обрело сверхъестественное совершенство.
Я присела рядом с Питером на подлокотник кресла.
- Вот и славно. Теперь давай разбираться. Что случилось с Ником? Вы же вчера чуть ли не в обнимку ходили.
- Ну… - Она уставилась себе под ноги. - Потом разошлись.
- Как разошлись? Да у него от тебя слюнки текли!
- Ему нужно было задержаться, что-то там закончить. И я ушла. Сегодня позвонила, а он сказал, что не хочет свидания. Дал, мол, деньги просто на благотворительность, и ничего такого ему не надо.
- Так и сказал? - недоверчиво спросила я. - А что ты ему до этого говорила?
- Когда - до этого?
- Когда позвонила. Сразу предложила встретиться?
- Нет… сперва мы поболтали. Немножко, правда. К концу он, похоже, заскучал.
Да уж. На занимательного собеседника Тауни никак не тянула. Что она могла ему наговорить, чтобы отпугнуть, оставалось только гадать.
- Понятно, - сказала я с горечью.
Ник казался беспроигрышным вариантом.
- Видно, разговаривать тебе с ними вовсе не стоит. А что насчет работы в стриптиз-клубе? Узнавала?
Вид у нее сделался такой, будто она снова собралась плакать.
- Узнавала! Сказали, не гожусь.
Тут уже и парни не выдержали.
- Не годишься в стриптизерши? Как это? - изумился Коди.
- Ты что, раздеваться не умеешь? - спросил Хью.
- Танцевать, сказали, не умею.
Все вытаращили на нее глаза.
- Э-э-э… - Кажется, мне все-таки следовало прочесть наставническое руководство. - Ну-ка, давай посмотрим.
- Что посмотрим?
- Как ты танцуешь.
Тауни заозиралась в страхе.
- Здесь? Перед всеми?
- Если ты перед друзьями не можешь раздеться, - сказал Питер, - то перед кем?…
Я пихнула его локтем.
- Не могу… - залепетала она.
- Тауни! - гаркнула я, не хуже, чем сержант на новобранца.
Она подпрыгнула.
- Я не собираюсь возиться с тобой до конца времен. Хочешь, чтобы все получилось, - работай! Раздевайся.
- Ах, - сказал Хью. - Десять лет мечтал услышать, как ты говоришь это другой женщине.
Я нашла пульт от музыкального центра, включила. Зазвучала песня «Tainted Love».
- Я не могу исполнять стриптиз под музыку восьмидесятых!
- Тауни!
Испуганно косясь на меня, она прошла в центр гостиной. Для начала просто постояла там. После чего попыталась потоптаться под музыку. Именно попыталась - в такт она не попадала настолько, что это вызывало изумление. Мне такое не удалось бы, даже если бы я очень постаралась. Потом ногами шевелить она вовсе перестала и принялась легонько покачивать руками и торсом. Более нелепого зрелища я в жизни не видела.
Наконец, решив, что «потанцевала» достаточно, она приступила к раздеванию. Выполнить несколько задач сразу было ей, похоже, не под силу, поэтому двигаться под музыку она больше не пыталась. Замерла неподвижно и начала расстегивать блузку. На третьей пуговице у Тауни заплелись пальцы, и билась она с ней полминуты.
- Стоп, довольно, - сказала я, выключая музыку. - Твоя задача, конечно, - отбирать у людей годы жизни, но не таким же образом.
- Что, плохо? - спросила она.
- Нет, - сказала я. - Ужасно.
Она обиженно выпятила губу.
- Да ладно, - встрял Коди, самый добросердечный из нашей компании. - Я бы сказал, средне.
- Эй, я ей учительница, а не подружка.
- Сурова школа Джорджины, - мрачно изрек Питер.
- Я не умею, - сказала Тауни, глядя на меня с укором. - Покажи, как надо, раз уж ты учительница.
На меня уставились в ожидании четыре пары глаз. Я начала было протестовать, но вспомнила, что чем скорее Тауни всему научится, тем скорее уберется Нифон. Поэтому встала и заняла ее место в центре комнаты.
- Что ж, запомни для начала две вещи. Во-первых, слушай музыку. В ней есть ритм. Поймай его. Двигай ногами и телом - всем телом - под него.
Судя по озадаченному взгляду Тауни, слова мои были для нее китайской грамотой.
- Во-вторых, когда начинаешь раздеваться, помни, что ты не спать собираешься. Ты раздеваешься для кого-то. Делай это эффектно. Артистично.
Я взяла пульт и переключила диск на другую дорожку. Зазвучала песня «Iron Man».
- Ой, - сказала Тауни, - «тяжелый металл»?
- Под Оззи стриптиз даже тебе не исполнить, - усмехнулся Хью.
Я бросила на него косой взгляд.
- Исполню под что угодно, детка.
И начала танцевать.
Что- что, а это не требовало от меня никаких усилий. Танцевать я умела и любила, еще когда была смертной. Музыки не осталось. Не осталось и меня. Мы стали одним целым. Тело мое само откликалось на мелодию и ритм, и каждое движение было чувственным и грациозным. Отдавшись танцу, я уже почти не замечала зрителей.
Сняла с себя я только халат. Осталась в брючках и лифчике, которые были под ним. Друзья хоть и близкие люди, но все же не настолько… Впрочем, и это я сделала лишь под конец. Сперва руки мои долго скользили по шелковой ткани, облегавшей тело. Потом я томительно медленно развязывала пояс. И, когда халат упал на пол, так же медленно сняла туфли.
В такт музыке сказала:
- Когда освоишь это, Тауни, перейдем к танцам на коленях.
После чего приблизилась к Хью, сидевшему в кресле на двоих, и почти оседлала его, едва касаясь в то же время. Искусство стриптиза… Продолжая извиваться под музыку, откинула голову и провела рукой по волосам.
- Эй, щедрая душа, - сказала я.
Черт оценил мои старания, хотя они его скорее развлекли, чем завели. Полез в карман и вытащил доллар.
- Хью, - протянула я. - Не оскорбляй меня. Тогда он выудил со вздохом пятидолларовую купюру и подсунул ее под бретельку лифчика.
- Привет! - неожиданно сказал Коди.
Повернув голову, я увидела на пороге Сета.
И вспомнила, что, впустив Тауни, забыла запереть дверь.
Вид у Сета был притворно ошеломленный.
- Привет, - сказал он, глядя на меня. - Ага… за обед сегодня платишь ты?
Я слезла с колен Хью, вытянула из-под бретельки пять долларов.
- Только если мы идем в забегаловку.
Коди вручил мне еще двадцать.
- Идите в ресторан.
Друзья мои поднялись и двинулись к двери. Напоследок пришлось пообещать расстроенной Тауни, что я подумаю, как ей помочь. Потом, оставив попытки собраться обычным образом, я превратила свой наряд в джинсы и кашемировый свитер. Довершили его серое шерстяное пальто длиной в три четверти и ботинки.
Сет покачал головой, изображая уныние. Я усмехнулась. По сравнению со всем остальным, чем я занималась - он знал, чем именно, - этот импровизированный стриптиз был детской забавой.
- И ты еще думал, что я не заработаю себе на пропитание?
- Без комментариев, - сказал он, беря меня за руку.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
- Ничего не понимаю, - насмешливо заявил Сет. - Я застаю тебя раздетой в обществе посторонних мужчин. И меня же наказывают.
Я за руку вела его по катку. Сама каталась на коньках, как и танцевала, без всяких усилий. Сет же на них и стоять не мог, и, не поддерживай я его, давно упал бы.
- Тебе это полезно, Мортенсен. Ты целыми днями сидишь за письменным столом. Не за письменным, так за каким-нибудь другим. А сейчас все твои мышцы работают. Старческую кровь разгоняют.
Улыбка Сета превратилась в гримасу, рука стиснула мою мертвой хваткой.
- Я мог бы разогнать ее сотней других способов.
- Но этот самый забавный, - сказала я.
Сет умница и талант, только вот с координацией дела у него обстояли неважно. В самом начале нашего знакомства я пыталась научить его танцевать. Это был кошмар. Основные па после долгих мучений он заучил, но никакого удовольствия, как я подозревала, сам процесс доставлять ему так и не начал. Тогда я попытки прекратила и выводила его на танцы лишь однажды. С тех пор он стал слишком уж собой доволен, и мне казалось, что новый опыт ему не помешает.
- Мужчины созданы не для того, чтобы носить на ногах лезвия, - заявил он, пока мы ковыляли в центр катка.
Каток располагался под открытым небом, в маленьком парке. Было холодно, и дыхание вздымалось в воздух белыми облачками.
- Женщины созданы не для того, чтобы ходить на шпильках, - ответила я. - Ты хоть раз слышал от меня жалобы?
- Это совсем другое. Твои ножки на них - просто загляденье. А мои на коньках? Выгляжу как дурак.
- Так учись давай. Пора убрать подпорки, - сказала я и выпустила его руку.
- Эй! Куда?…
Сет попытался схватиться за меня снова, но я уклонилась со смехом и покатила прочь. Он застыл на месте, а я принялась выписывать на льду изящные круги и восьмерки. Потом завершила их грациозным пируэтом и подъехала к нему. Он так и стоял, боясь шелохнуться, но на меня, кажется, не злился.
- Видела бы ты себя, - сказал он, коснувшись моего лица. - Щеки розовые. В волосах снежинки. Настоящая Снежная Королева.
- Боже, только не это. Жутковатая история. У Ганса Христиана Андерсена были проблемы.
- Они у всех писателей есть, - заверил меня Сет.
Я засмеялась, взяла его за руку, и мы медленно поковыляли дальше. Ноги просили скорости, но в остальном я чувствовала себя совершенно счастливой оттого, что Сет со мной.
- Кстати, о писателях с проблемами, - сказала я. - Мне, значит, нельзя раздеваться перед посторонними мужчинами, а тебе можно встречаться с посторонней женщиной?
Судя по его лицу, Сет дал бы мне пинка, если бы не боялся упасть.
- Сама виновата. Заставила меня, вот и не ревнуй теперь.
- Я и не ревную… просто опасаюсь, как бы Мэдди тобой не увлеклась.
- Ну, это вряд ли. Разве что как писателем. - Он насмешливо глянул на меня. - А вот тобой она точно увлеклась.
- Ой, хватит уже этих лесбийских фантазий.
- Да я о другом. Ты для нее - кумир, только и всего. А теперь еще занялась ее внешностью, и она, кажется, начинает понимать, что способна на большее. Ты - образец для подражания.
Мне это и в голову не приходило.
- Правда?
- Да. - Сет усмехнулся. - Еще немного пошлифуешь ее, и мы получим вторую Джорджину. Мэдди, суккуб-новичок, мои племянницы… тебе пора открывать пансион для благородных девиц. Ты хорошо влияешь на людей. И почему у тебя занятие такое…
- Низменное? - подсказала я.
- Вроде того. Хотя, думается мне, могло быть и хуже.
Я покосилась на него.
- Хуже?
- Да. Вдруг ты торговала бы, например, продукцией «Амвей». Или скачивала мошенническим путем деньги с моего счета.
- Это решительно невозможно, - сказала я сурово.
Он отважно перевел взгляд со своих непослушных ног на меня. На губах появилась нежная улыбка, глаза засветились любовью, и коленки у меня подогнулись. Может, этого он и хотел - чтобы я тоже начала спотыкаться. Почти добился…
- Для тебя? - Он остановился. - А может, и стоило бы.
- Вычистить твой счет?
- Да.
- Принять участие в пирамиде?
- Говорят, их больше не организуют.
- А если врут?
- Фетида, - вздохнул он, - я скажу сейчас то, чего никогда еще не говорил.
- И что же это?
- Помолчи.
Тут он наклонился и горячим поцелуем согрел мои холодные губы. Какие-то дети поблизости захихикали, но мне было все равно. Поцелуй прожег меня, казалось, до пят. Длился он недолго, как обычно, но, когда Сет отстранился, я вся пылала. Каждый нерв во мне сладостно трепетал, и холод стал нипочем. Сет поднес к губам мою руку. Не снимая перчатки, поцеловал в то место, где было подаренное им кольцо.
- И почему ты такой хороший? - тихо спросила я.
Сердце у меня колотилось; звезды, проглядывавшие сквозь облака, светили, казалось, лишь мне одной во всем мире.
- Какой же я хороший? Я только что велел тебе помолчать. Один шаг до требования делать бутерброды на завтрак и стирать носки.
- Ты знаешь, о чем я.
Сет поцеловал меня снова - в лоб на этот раз.
- Я хороший, потому что с тобой легко быть хорошим.
И мы опять взялись за руки и покатили дальше. Я хотела было положить голову ему на плечо, но вовремя сообразила, чем это может кончиться при его устойчивости.
- Что ты хочешь на Рождество? - спросила я.
- Не знаю. Мне ничего не нужно.
- О нет, - сказала я шутливо, - ты же не из таких. Не говори только, что терпеть не можешь…
И тут он поскользнулся. Одна нога поехала куда-то вбок. Я устояла, а он упал - на подвернувшуюся вторую ногу.
- О господи. - Я опустилась рядом на колени. - Ты цел?
- Как будто да, - ответил он.
Но стиснул зубы, и я поняла, что ушибся он сильнее, чем хочет показать. Помогла ему подняться. Ноги у него снова начали разъезжаться, но в конце концов он все же сумел встать ровно.
- Хватит, - сказала я, направляя его к воротам. - Уходим.
- Мы же только пришли.
- О, ты стал вдруг фанатом, Скотт Гамильтон?
- Сама такая. Подумаешь, упал… ничего страшного.
Может, ничего страшного и вправду не было, но при мысли о том, что он мог сломать ногу, в груди у меня похолодело.
- Все равно пошли. Я проголодалась.
В мой внезапный голод он не поверил, но спорить не стал. Когда мы сменили коньки на обычную обувь и я увидела, что он не хромает, на душе полегчало. Не хватало еще, чтобы он и впрямь серьезно ушибся - по моей вине…
- Я не стеклянный, - сказал он в машине. - Нечего со мной так носиться.
- Инстинкт, - сказала я небрежно.
На самом деле я вспомнила о грустном разговоре, который вели они тогда с Эриком. Оба были смертными. Оба могли покалечиться. И умереть.
На протяжении веков я теряла тех, кого любила. Всякий раз, сближаясь с кем-то, усердно делала вид, что с ними этого случиться не может. И, когда все-таки случалось, я снова и снова сталкивалась с жестокой реальностью, от которой так старалась убежать.
Весь вечер и почти всю ночь я не могла перестать об этом думать. Глупо, конечно, было придавать столько значения какому-то падению, но слишком много несчастий в моей жизни начиналось с таких же мелочей. Об одном из них я и вспоминала, уже лежа с Сетом в постели.
Тогда, несколько веков назад, я жила в маленьком городке на юге Англии. Меня звали Сесили, у меня были огненно-рыжие волосы и огромные, сапфирового цвета глаза.
У современных людей довольно забавные представления о тех временах. Они думают, что все тогда были благочестивы и богобоязненны и подчинялись закону Божьему. Да, были благочестивы, конечно, и подчинялись, но и плотским желаниям оставалось место - даже у священников. Нет, не так. Особенно у священников. Церковные служители высокого ранга жили очень хорошо, в то время как простолюдины отчаянно боролись за существование. По иронии судьбы, их отчаяние и способствовало благосостоянию церкви, ибо деньги ей давали бедняки, надеясь, что в ином мире их будет ждать лучшая участь. Власть и богатство развращают, как известно, и епископ города, в котором я жила, был из самых развращенных.
А я была его любовницей.
Считалась в доме епископа служанкой, но обслуживала его в основном в постели. Он с ума по мне сходил, дарил красивую одежду, всякие безделушки, и о наших отношениях знали все. Хотя и понимали, что это грех, но смирялись. Ведь любовниц содержали и другие епископы - и даже папы, - и никто, как я уже сказала, не был так благочестив, как нравится думать современным романтикам.
Однако жизнь во грехе с престарелым епископом меня не удовлетворяла. Я была уже в полной силе в те дни, сбить его с пути истинного никакого труда мне не составило. Не сделай этого я, нашлась бы другая женщина. Поэтому я спала с ним, получая регулярные дозы, да еще и на стороне развлекалась.
Упомянутое развлечение в один прекрасный день приняло облик двух монахов, которые, обнаружив, что я переспала с обоими, кинулись друг на друга с ножами. Не знаю, чего они этим думали добиться. Вряд ли я увидела бы их еще когда-нибудь, поскольку монастырь находился довольно далеко от города. К тому же оба как любовники были настолько заурядны, что второй раз иметь с ними дело не хотелось.