Держаться. Остается только это.
Держаться…
Вадим возник в белой комнате как ожившая тьма. Как грозовая туча.
– Встать, – прозвучал его голос, негромкий и странно бесчувственный, с интонацией, которой она еще никогда не слышала. – Неужели ты забыла, как вести себя во Дворце, мой верный феникс?
Тон ровный, очень ровный, как натянутая нить. Натянутая до звона.
Он слишком внезапно появился, чтобы среагировать как надо. А как надо? За эти полгода она отвыкла стоять на коленях. «Больше не встану. Не хочу». И, соскользнув со своего странного ложа, Лина осталась стоять, едва не пошатнувшись от накатившей обморочной слабости.
Она не хотела устраивать демонстрацию – до ужаса страшно было Его злить, – но что еще оставалось? Если выбора нет, если смерть ждет при любом раскладе, лучше встретить ее достойно. Не унижаясь. Слишком часто приходилось поступать против своей воли. Переступать через себя. Больше не надо.
– Что ж я не слышу даже «милорд»? – обманчиво мягко пророкотал низкий голос. – Как обидно! Никакого уважения к своему Повелителю? А как же с верностью? Тварь!
Нить лопнула со звоном – Лину впечатало в стенку, запястья и щиколотки резануло дикой, судорожной, невозможной болью… Тело выгнуло как под током, скрутило и смяло. Пол ударил в лицо…
…Белый, очень белый пол, на котором медленно растворяются следы крови. Исчезают. Ни капельки. Руки… болят… очень…
Вадим смотрел на нее не отрываясь. Глаза в глаза. Он же выше… Почему взгляд… прямой?
«Потому что ты висишь на стене», – буднично пришел ответ. На руках. На тех самых браслетах.
– Как тебе новые блокираторы? – приветливо осведомился Вадим. – Эффективность двести процентов. И цепей не надо, которые так не понравились когда-то моему братцу.
Молчание.
Глаза цвета старого льда жгут.
– Я и без них могу обойтись…
Одно движение пальцев, небрежное, почти ласкающее – и пол снова рвется к глазам, бьет по коленям… Он все-таки поставил ее на колени…
Привыкай.
Она напряглась, когда Вадим сделал шаг вперед, но он больше не трогал ее, даже не придушил своим любимым захватом. Просто стоял – неподвижно и молча, точно дракон перед внезапной атакой. Неподвижно… Леш никогда не любил стоять на месте, он всегда был в движении, всегда чем-то занят, тонкие пальцы ни на миг не оставались без дела. Не думай о Леше, только не сейчас! Просто… как-то он обмолвился, что раньше Вадим тоже был таким – непоседливым и живым. Когда еще был человеком. С некоторых пор Его Величество часто напоминал ожившую статую. А сейчас – скалу. Черный ледяной айсберг.
Почему так страшно? Она не юный эльф, в жизни бывало всякое, и к боли не привыкать. Как там говорил Леш? Немного больше боли. Ничего нового…
– Как тебе обстановочка?
С ума сойти. Мы будем вести светские беседы? Ладно.
– Неплохо, – ответила она без эмоций. – Усовершенствовалась.
Похоже, такого ответа Повелитель не ждал – светлая бровь удивленно дернулась.
– Кому что, – наконец уронил он как-то отвлеченно. – Леш не терпел цепей и подземелий. Их и получил. И еще получит, когда я его верну. Эта же комната специально для тебя. Ты ненавидишь лед и холод. Однообразие. Несвободу. Тут все в комплекте.
– Интерьер сами обдумывали? – Губы словно сами дернулись в намеке на злую улыбку. – Какая честь, милорд.
«Черт, Лина, да придержи ты язык! Придержи. Вадим все равно не убьет тебя, зато плохо будет очень долго. К черту! Мне больше некого беречь! Не для кого лгать. Его здесь нет. Хвала высшим силам, нет…»
– Заткнись, – безразлично посоветовал Вадим, и девушка закусила губу. При таком тоне она и в старые времена застывала. Не хотелось стать, например, крысой с оторванными лапками. Или вазой.
Молчание клубилось холодным туманом…
Он вдруг дернул ее к себе, так, мимоходом, небрежно. Как провинившегося щенка. И сдвинулся в сторону, мягко обходя по кругу застывшую фигурку – тигр, играющий с добычей. Только тигр не смотрит так.
– Ты посмела мне лгать! – наконец проговорил он тем же неестественно спокойным тоном. – Мне!
«И у меня получилось, милорд, правда? Именно поэтому вы так беситесь. Потому что до сих пор никто не мог обмануть вас. Никто. Только я. Приз фениксу!» Она невольно представила себе приз… и сдержала дрожь – лучше не думать.
– Ты же знаешь, что я не терплю предателей, Лина?
Эта спокойная интонация, эта обманчивая мягкость… от них сердце проваливается, от них так холодно… холодно…
Такая ярость.
– Ты ведь знала об этом? – Сильные пальцы с широким кольцом черного золота прошли по ее волосам, по виску, проследили линию скул, касаясь почти ласково. – Ты же умная девушка, ты догадывалась…
Губы пересохли сразу. «Нет! Не трогайте меня, милорд».
Как страшно.
– Какое наказание полагается за измену, мой верный феникс? – Пальцы скользят ниже, по горлу… – Отвечай, Лина. Память отшибло?
– Казнь, милорд. – У нее еще хватает сил чуть пожать плечами.
Ладонь переползает на грудь.
«Нет. Только не показать страха! Только не бояться!
Его лицо совсем близко. Неужели поцелует? Лучше б ударил».
Он словно услышал.
В светлых глазах полыхнула дикая ярость, и тут же голову дернуло назад, намотанные на кулак волосы словно ошпарило, а грудь просто раздавило болью.
Боль… Больно!
Толчок, отшвырнувший ее к стене, она почти не почувствовала.
– Казнь – это слишком просто, – сообщил Вадим откуда-то с высоты. – Ты же не думаешь, что я позволю тебе уйти так легко?
– Недооценивать… вашу… фантазию? Никогда, милорд.
«И вашу мстительность, мать ее!»
Какой хриплый, слабый голос. Больно как, высшие силы. Голова кружится. «Слабая ты, воин-феникс. Он еще ничего не сделал, только ударил, а ты уже валяешься на полу и еле сдерживаешь стон. Силы ада!» Ей казалось, что от облаченной в черное фигуры на нее наползает темнота – колючая, жалящая, невыносимая.
– Нравится? – засунув руки в карманы черных джинсов, Вадим смотрел на нее с каким-то почти веселым интересом.
ВАМ нравится, милорд!
Черт, ох черт! Что же это? Она сжалась в комок, пытаясь дышать, тело не слушалось, мышцы тянула-дергала слепящая судорога. Он же просто ударил! Что… что случилось?
– Снял блокировку с твоей птички, – любезно отозвался Вадим. – Тебе все равно не уйти, комната накрыта несколькими щитами, а твой Феникс проголодался, ведь так? Очень…
Господи… о господи!
Девушку затрясло. Феникс? ЕЕ ФЕНИКС? Эти судороги, выгибающие тело, это ощущение, что ее пожирают изнутри… Она просто не узнала эту боль! Потому что никогда эта боль не была такой… Феникс никогда не оставался без еды так долго… Господи. Наверное, она в этот миг выглядела достаточно испуганной. Потому что Вадим наконец выглядел почти довольным.
– Это чтоб комната не казалась тебе курортом, пока я не решу, что с тобой сделать. Наслаждайся каждым прожитым днем, верный мой феникс.
И он исчез.
«Наслаждайся?»
«Каждым днем?» ДНЕМ?
Высшие силы!
Лина сжалась в комок, пережидая дикий спазм – до белой вспышки в закрытых глазах. «Что ж ты так, птичка. Ну, потерпи. Не злись. Прошу.
Вадиму даже не придется посылать ко мне своих умельцев из Службы дознания – она и сама себя отлично помучает!
Будь ты проклят!»
Вспышка ярости, брошенная разгневанным Фениксом, заставила ее бешено садануть кулаком об пол, раз, другой, третий, снова, снова, пока не стихла очередная судорога, пока из разбитых пальцев не стала сочиться кровь.
Он придет снова. Через несколько дней, когда станет совсем плохо. Он ведь только начал. Даже об Алексе ничего не спросил. Он придет…
Будет хуже.
«Терпи».
На белом ворсе ковра медленно таяли капельки крови.
Глава 51
Кому горе, кому радость
Мир Земля
Ян
– Имя.
– Ян Долински.
– Возраст?
– Девятнадцать полных лет.
– Род занятий?
– Старший декоратор Дворца.
У дознавателя очень спокойный голос, и лицо тоже. Словно они не в Службе дознания, а где-то в зале перед балом встретились. И беседуют о пропусках и работе штрафных команд или о Летнем дворце.
– Вы преданы Империи?
Нет, все-таки обстановка непохожа. Перед балом декоратор обычно не сидит, пристегнутый к креслу, и не лежат на его висках чьи-то горячие пальцы, от которых по голове растекается неровное покалывание…
– Расскажите о вашей связи с так называемой Темной Лигой.
Преисподняя… Страх схватил за горло как тугая петля. Даже дыхание сбилось. Лига. Этого обвинения он не ждал. Снисходительность к штрафникам, за которую у него уже два предупреждения висело, дуэль, даже присвоение финансов – эти обвинения были привычны, на это у него есть ответ. Но Лига? Лига – это значит, допрос пойдет всерьез. Лига – это даже при оправдании подозрение останется. Лига – это страшно…
– Я не связан… ни с какой Лигой.
Дознаватель поднимается. Свет становится ярче, еще ярче… и приходится закрыть глаза. Совершенно неожиданно приходит помощь, правда странная – на глаза ложится глухая черная повязка.
– Что вы…
– Молчать, пока вас не спросили. – Тон дознавателя по-прежнему ровен и сух, только слышится совсем близко. И теперь не посмотришь. Зачем завязали глаза? Чувствуешь себя беспомощным, слепым. Почти как на алтаре. Ну-ка спокойнее. Пока говорят «вы», не тронут. А он сумеет потянуть время, и тогда Жан сможет… не думать, не думать. Эти пальцы – это ведь телепат? Читают мысли? Не думать про Жана.
– Так вы знаете о Лиге? – Голос слышится уже слева.
– Нет. Слышал.
– От кого?
– Просто слухи. Во Дворце всегда много слухов.
– Не пытайтесь ссылаться на свой статус, Ян Долински. Сейчас вы просто подследственный. И в ваших интересах говорить правду. От кого слышали? Постарайтесь припомнить.
Как кот с мышкой. Хотите правды? Пожалуйста!
– От дознавателя Елены Бруннер. От заместителя моего. От компании вампиров на балу – имен не знаю, но по приглашениям можно найти. От штра…
Проклятие, не успел остановить язык. Штрафникам еще только допроса в Службе дознания не хватает!
– Ну?
– От многих. Проще сказать, кто не сплетничал о «преступлениях против Императора и порядка».
– Ваша невеста принадлежит к Темной Лиге?
– Нет.
– Вы так уверены?
Не уверен. Анжелика. Лика. Он чувствовал, что не все так просто с Ликой, что за ее фразой «кое-кому надо помочь» скрывается что-то крупное, но… не думать, не думать. Он законопослушный подданный, он ничего не скрывает, просто думать будет о другом.
– Уверен. Анжелика никогда не говорила и не делала ничего противозаконного. Она предана Повелителю и своему клану.
Лика… нежные губы и шелковые волосы, горячие руки – и растерянные глаза, когда в разгар поцелуев на пол вдруг падает несколько ножей, и негодующий шепот, что из-за него у нее полностью пропадает самоконтроль. Лика…
Пальцы на висках чуть вздрагивают, и покалывание становится болью. Пока терпимой.
– Похоже, вы не слишком откровенны со Службой дознания, подследственный Долински. – Голос становится иглой… иглами; они впиваются в руки у локтей, под кожу льется вязкий холод. – Это поможет вам быть искренней.
Мир Земля
Зоя
– Почему нельзя? – Зоя почувствовала себя так, словно ей испортили праздник. – Гэс, ведь подозреваемых как хочешь можно! Все знают!
Да что за сволочизм? Эти дни она летала как на крыльях – и Лигу к ногтю наконец прижали, и Дим про свою дрянь узнал много разного. Узнал, что она, Зоя, права была насчет феникса и ненаглядного Лешика. Права! Она права, так-то вот! Она даже увязалась за штурмовым отрядом, и угадала же! Это она, она прижала эту мерзавку! Как почуяла. И хоть не вышло прикончить своей рукой, зато Зоя лично, своими глазами видела, как Дим прихватил свою бывшенькую. Вот радости было! А сейчас, если хорошо попросить, братец, может, и поиграться даст. Если с умом, если вовремя подойти, то ты у меня узнаешь, дрянь такая, как портить принцессе настроение своими подарками. Только надо чуть выждать – пусть братик сначала сам на этой дряни отыграется. Пару деньков потерпеть, а потом он обязательно отвлечется, и можно будет разрешение попросить. Ну в крайнем случае тайком пройти. Никто не стукнет, проверено. Вон к Лешке сколько раз тогда шастала – и ничего, сошло же. А пока можно с кем-то другим поразвлечься. Арестовано-то много.
Так что в Службу дознания она примчалась еще с утра, забыв и про «выход», и про все остальное. Одежду специальную подобрала.
И вдруг – ее не пустили на первый же допрос!
– То, что знают все, не обязательно является правдой, – терпеливо ответил дознаватель Гэс. – Милорд Дензил дал указание, что «можно» только после приговора. В крайнем случае – когда есть железные доказательства. А тут пока одно подозрение. Вот обследуют его телепатически, выкопают связь с Лигой (если есть), выжмут нужную информацию – тогда и можно будет… Возможно!
– Но…
– А пока нет.
– Но почему?
– Да потому! От ваших развлечений подследственный, скорей всего, рехне… мм… потеряет рассудок, а в спятивших мозгах даже телепат ничего полезного не выкопает. Потому и запрещено нам, временно…
– Ну тогда я хоть поговорю с ним. А?
«Он у меня и разговор нескоро забудет!»
– Нельзя… Зоя… ваше высочество… Просто нельзя. Донесут.
Вот дрянь!
– Ну хоть посмотреть? Мм?
Кто откажет принцессе?
Во всяком случае, не дознаватель третьего ранга. Так что время для свидания с высокомерно-почтительным красавчиком Зоя получила быстро. И даже успела немного с ним пообщаться. Правда, эти поганцы подлипалы никакого инструментария не дали, пришлось развлекаться больше обещаниями, да и то не вышло надавить как следует – только нащупала, чем его зацепить, как Дензил заявился. И вежливо так предложил вернуться во Дворец. Шефа дознавателей Зоя не то чтоб побаивалась, но…
В общем, пришлось уйти, не позабавившись как следует.
Но одну шалость Зойка таки себе позволила. Наклонилась поближе – близко-близко, чтоб ощутить дрожь, – и шепнула в самое ухо:
– Скоро встретимся… Я даже брата твоего в гости приглашу.
Глава 52
Недобрые сны и черная явь
Мир Ангъя
Алекс
Нет!
Он рванулся, но понял, что снова скован. Попытался дернуться – бесполезно, перенестись – и, холодея, осознал, что снова бессилен. Магию отобрали. Опять отобрали. А любимая тонула в нескольких метрах от него, тонула в чем-то белом, в ледяном каком-то крошеве, задыхалась, билась… И откуда-то он знал, что это все, что она больше не воскреснет, – и не мог даже руку протянуть!
Лина-а!
Белая волна накрывает лицо… темные глаза…
Лина!
Алекс захлебнулся криком… и проснулся. Ночь. Темнота, прорезанная высокими узкими прямоугольниками «окон».
Тишина. Только грохот сердца, его собственное и хриплое дыхание.
Еще секунду темный морок сна цепко держал его в холодных лапах. Он машинально обвел взглядом пол, ожидая увидеть белый ковер льда и полынью с холодным, ледяным крошевом, белесую не-воду, в которой пропало ее лицо… Он приподнялся на локте – ничего. Обычный пол из теплого коричневатого камня, мягко светятся плинтусы по периметру комнаты, «зеленая стена», увитая десятками разных растений, навевает прохладу и свежесть. И никаких белых кусков льда.
Сон.
Это был сон? Такой реальный? Алекс опустился на постель, машинально потирая грудь. Сердце вспомнило, что такое боль, и теперь ныло, будто назло всем врачевателям. Что ж такое… Второй… нет, уже третий кошмар с начала ночи. Ну да, третий. Первый сон был мутным и неопределенным – серое нечто, очень похожее на дайи из мертвого Дайомоса, душным липким облаком окутывало длинный мост, который в этом сыром сумраке постепенно начинал таять, трескаться, ломаться под собственной тяжестью. Не перейти на другой берег, не успеть. Не успеть…