Никос Зервас
Итак, Бог хочет от нас изменения в мысли,
ибо мысль есть то, что делает нас
добрыми или непотребными.
Авва Исаак Сирин
Зервас Никоc.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
НА МОСКОВСКОМ НАПРАВЛЕНИИ
Глава 1. Оживление на русском фронте
Что, взяли, чёртовы ляхи? Думаете, есть что-нибудь на свете, чего бы побоялся казак? Постойте же, придёт время, будет время, узнаете вы, что такое православная русская вера!..
Н.В.Гоголь. Тарас Бульба
Жила-была девочка Неллечка и решила она стать ведьмой. Записалась в кружок юных волшебников, организованный новой учительницей Стеллой Яновной, и начала ходить на занятия. Сначала слушали про кентавров и лепрекончиков. Потом про суккубов и медиумов. А со второй четверти началось самое интересное: заклятия, первые упражнения по сглазу и, конечно, энергетическая подпиточка. Положишь нательный крестик в ботинок, под пятку, походишь несколько часов — и будто искорки в крови забегают, так и тянет начудить какую-нибудь шалость: чтобы цветок у географички завял, чтобы у завуча горло заболело или чтобы двоечник Бублин дёрнул за белобрысый хвостик задаваку Еропкину.
Известно, что древнее ремесло волшебника поражает новичка неожиданными возможностями. Сперва, когда играешь с подружками в бридж, начинаешь угадывать чужие карты. А потом даже внутренний шёпот слышишь — и вот, когда училка вызывает к доске, шепчущий невидимка подсказывает правильный ответ! Потом начинается самое забавное: можно делать так, чтобы другие поссорились, или чтобы ваза упала, или чтобы задавака Еропкина споткнулась на ровном месте. Словом, Неллечка уже после нескольких занятий в кружке юных волшебников возомнила себя настоящей колдуньей!..
Задавака Еропкина на занятия в кружок юных волшебников не ходит и Неллечку отговаривает. Говорит, что волшебники — это те же колдуны, а колдуны добрыми быть не могут. Нелля не верила Еропкиной. Она читала книжки про добрых волшебников, а ещё она обожала свою новую учительницу Стеллу Яновну. Ну какая же она злая? Она очень даже добрая. Остаётся с юными волшебниками после уроков, они вместе пьют чай с конфетами и зефиром. А как много знает Стелла Яновна! Нелля слушает её раскрыв рот. А у Еропкиной одно на языке. Глаза свои круглые вытаращит, белобрысый хвостик торчит:
— Нелля, не ходи в этот кружок. Мне не веришь, дедушку моего спроси, или Ваню Царицына, или Петю…
Задавака противная. Нелля никак не может понять, что нашли в этой белобрысой Еропкиной кадеты. Они иногда приходят к Наде в школу, а один раз Нелля слышала сама, как у Нади зазвонил мобильник и она радостно заверещала:
— Иван Царевич, куда ты пропал? Я соскучилась. А Петя, как Петя? Да, приду. Обязательно!
Красавчик Ваня Царицын назначает Еропкиной свидание?! С ума сойти! Конечно, Нелля давно знает, что Еропкина по нему сохнет. Она даже звонила Нелле, давно, правда, спрашивала, не знает ли она такого суворовца Царицына Ивана. И вот теперь — пожалуйста: «Я соскучилась!»
Нелля не маленькая, понимает что к чему. У Нади дед генерал, начальник училища, где учится Ваня. Вот Ваня и клеится к генеральской внучке. А Еропкина вся из себя, думает, что Царицын на неё запал. Детский сад…
Стелла Яновна сказала Неллечке, что она способная и из неё может получиться хорошая волшебница. Нелля и сама так думала.
Пока не «натолкнулась» на учительницу литературы Веру Кирилловну. Эта Вера Кирилловна как невидимая стена. На всех остальных Неллечкина магия действовала отменно, а против словесницы — ну никак. Казалось, будто невидимый купол защищал Веру Кирилловну от пакостей начинающей ведьмочки.
И вот после очередной неудачи, Неллечка в слезах прибежала к обожаемой Стелле Яновне и пожаловалась на Веру Кирилловну. И пришло время Стелле Яновне усадить Неллечку на диван, серьёзно нахмуриться, вздохнуть и рассказать юной ведьмочке о проклятой византийской защите.
И мы расскажем вам о ней. Только не так, как рассказала обожаемая Неллечкой учительница, а так, как повествуют об этом умные, правдивые и серьёзные книги.
Тысячу лет назад Византия пала. С Запада лезли дикие, безграмотные люди латинского папы. С Востока — горделивые в своей азиатской учёности безжалостные сарацины.
Она стояла в немом величавом ужасе беззащитных городов, в роскошном убранстве садов и пастбищ, как овдовевшая царица пред толпою варваров и еретиков. Поначалу, обступая, враги не дерзали коснуться её слепящей красоты. Но задние напирали — и кто-то первым протянул нечистую руку…
Империю рвали на части: в дикие леса Европы, в горы и пустыни растаскивали её сокровища по клочкам, по частицам. И в эти ночи повсюду: от Пергама до Стоунхенджа, от Мёртвого моря до Геркулесовых столпов, в чёрных мельницах и подземельях, в зачарованных дубравах и капищах — торжествовали колдуны, натравившие весь этот сброд на единственную в мире великую христианскую Империю.
Колдуны предвкушали главное: Империя пала, и теперь не будет на земле людей, защищенных незримыми доспехами византийской защиты, не останется под небом тех, кто закрыт от враждебной магии. Отныне всё человечество покорится волшебникам, чародеям и ведунам.
Но не тут-то было. Византийский дух, способный защищать от чародейской порчи целые народы, сохранился. У колдунов вновь начались неприятности. Особенно после того когда последняя византийская царевна Зоя вышла замуж за московского царя Ивана. Увлекшись политическими интригами в Европе, колдовская Лига[3] упустила время: в своих дремучих лесах, в заснеженных степях и северных болотах, в пещерах и пустыньках русские незаметно вырастили целое православное воинство ратных людей, вооружённых переселенцев и, что особенно страшно, монахов.
Каждый в этом воинстве был защищен незримыми духовными доспехами, оберегавшими от атаки враждебной магии. Неудивительно, что для Лиги колдунов Русь превратилась в страшнейшего и смертельного врага. Вот почему византийскую защиту стали называть «русской».
Веками Русь отбивалась не только от кочевников и рыцарей. Снова и снова колдовская Лига бросала на русcкий фронт сильнейших чародеев, плодивших ереси и заговоры. И всё же одиннадцать столетий взломать русскую защиту не могли.
Последние лет пятьдесят над разработкой оружия против духовной кольчуги русского типа трудился так называемый Лабруис — одна из крупнейших колдовских лабораторий. В 200… году специалисты Лабруиса плодотворно работали с пятью подопытными российскими школьниками, которых удалось заманить на учёбу в Академию Мерлина. Незабвенный профессор Гендальфус Тампльдор лично изучал этих детей, нащупывая слабые стороны загадочной русской души.
И вот в 200… году Тампльдор сделал великое открытие. Гениальный профессор нашёл «отмычку». Результаты эксперимента впечатляли: четверо из пяти подопытных детей полностью утратили русскую защиту и были без труда превращены в активных магов. Перевербованных славянских тинейджеров в Мерлине прозвали «янычарами».
Внезапная и неожиданно дерзкая акция российских спецслужб в сентябре того же 200… года помешала завершению проекта. Москва внедрила в Академию Мерлина несовершеннолетних агентов. Они добыли свидетельства того, что в подземельях Академии таилось капище, где совершались человеческие жертвоприношения. Русским удалось доказать, что благодаря этим жертвам волшебники получали у демонов-покровителей магические силы. Во время акции погиб сам профессор Гендальфус Тампльдор. Подопытных русских школьников вернули в Россию, где им пришлось давать показания в суде. Разразился скандал, по телевидению показывали девочку Асю, пережившую ужасы Мерлина. Она рассказывала о том, как её заставляли поклоняться идолам.
Возникла смертельная угроза того, что весь мир узнает о тысячелетней тайне Лиги колдунов. Тайна заключалась в том, что чёрные колдуны лишь разыгрывают вражду со своими «светлыми» соратниками для поднятия в обществе престижа так называемой «белой магии». По сути же, чёрные колдуны и белые волшебники служат одному хозяину — дьяволу. Только нечеловеческая энергия и ловкость нового ректора академии, молодого практика-ведуна Колфера Фоста, избавила Лигу от разоблачения. Пламя скандала удалось залить потоками заказных публикаций в мировой прессе. Замок на острове Лох-Хоррог пришлось продать студии Диснея, Академия Мерлина была официально расформирована. Однако удалось сохранить боевую организацию Академии под видом Института проблем нового века при ООН, во главе которого стал гроссмайстер Колфер Фост.
Наконец, позиции Лиги Колдунов сильно укрепились после того, как один из мощнейших чёрных колдунов современности, тёмный лама Бха Цха, принял решение легализоваться в новом, «белом» имидже и согласился взять на себя негласное руководство Лигой уже в роли светлого ламы. Господин Бха Цха перебрался с Тибета в Калифорнию, и к нему немедля устремились толпы политиков, банкиров, чиновников, актёров, писателей из Америки, Европы, Азии.
Уже через полгода после разгрома Академии Мерлина число сторонников Лиги колдунов вновь резко возросло. Вскоре Лига почувствовала себя в силах предпринять новое наступление на самом главном фронте. В Россию были брошены лучшие силы.
Глава 2. Детский праздник Хеллоуин
Бесконечны, безобразны,
В мутной месяце игре
Закружились бесы разны,
Будто листья в ноябре…
Сколько их! куда их гонят?
Что так жалобно поют?
Домового ли хоронят,
Ведьму ль замуж выдают?
А.С.Пушкин. Бесы
Странности в московской школе номер 1505 начались с того, что шестиклассник Никита Ступин, отправленный учителем труда в подвал за стремянкой, выскочил оттуда с восковым лицом. «Там морда светится, морда!» — без конца повторял мальчик. Учитель труда Семён Семёныч в сопровождении цинично усмехающихся старшеклассников немедленно отправился в подвал с фонарём. Полчаса разыскивался призрак, да тщетно. Наконец Семён Семёныч поскользнулся на свежевымытых полах у входа в подвальные помещения и пребольно ударился копчиком, после чего настрого запретил школьникам разыгрывать его байками о призраках и вампирах. «Начитались, золотая молодёжь, книжек про волшебников!» — говорил, потирая ушибленный копчик Семён Семёнович.
И всё же слух о «морде» разнёсся по школе стремительно, как мартовский грипп. Наиболее впечатлительные собирались в кучки, делали страшные глаза и шёпотом говорили, что в школе завелось настоящее привидение, которое точно явится через неделю, в канун общешкольного праздника Хеллоуина.
И вот эта неделя прошла.
Солнце зашлось в каком-то предсмертном, сплошном и кровавом закате. Кривой переулок застыл, прислушиваясь к недобрым шагам. Казалось, ничто не могло удивить старейших обитателей этого московского уголка. Дряхлый ворон, доживавший век под крышей доходного дома, отлично помнил, как рыскали когда-то по тротуарам страшные латышские стрелки в линялых шинелях, припоминал и крикливых, точно галки, комиссаров с хищными носами, торчавшими из-под пыльных шлемов. Позеленелый бюст Гаврилы Романовича Державина в тихом омуте сквера был и того старше: он видел ещё пучеглазых солдат непобедимой армии Бонапарта, сизых от галльской злобы и холода, замотанных в женские пуховые платки, визжащих и обдирающих мясо с палой лошади — вон там это было, напротив церковной ограды. А древний пятисотлетний дуб, уцелевший в библиотечном саду, не забыл и других завоевателей — кичливых, в жупанах и при саблях, с обвислыми усами и багровыми гордыми физиономиями. Помнится, потом по этой самой брусчатке ясновельможных гостей нагайками гнали из Кремля улыбчивые казаки князя Трубецкого.
Да, много разной нечисти повидала на своём веку стылая и мёрзлая, словно из твердокаменных пряников сложенная, Москва. Однако подобной гадости не видывала отродясь. Нет, и правда, — ведь не бывало доселе ни таких вот клыков окровавленных, ни когтей, ни ободранных спин! И притих над карнизом старый ворон, насупился бронзовый бюст, угрюмо замерло древнее дерево в сквере, глядя, как молчаливо и грозно двигались по Таганским переулкам… мертвецы с обнажёнными клинками в руках! По Москве шли настоящие мертвецы: вампиры во фраках, уродливые людоеды и полуразложившиеся мумии…
И невдомёк никому, что никакие не захватчики это. Просто сегодня детский праздник — колдовской детский праздник Хеллоуин.
В этот день, совсем как в прогрессивных демократиях Запада, дети английской спецшколы номер 1505 покрыли радостные лица кровавыми подтёками, магическими рунами и переводными татуировками. Сегодня вечером в актовом зале состоится большой концерт — праздничное шоу нечисти.
Вместе с толпой гостей на школьный двор вошёл непохожий на других мальчик лет четырнадцати. Слишком сдержанный для подростка: никакой разболтанной вялости, выдающей в тинейджере ранний половой опыт. Опрятный почти до неприличия, в чёрной военного кроя куртке при алых погонах, в брюках с широкими лампасами — ну да, ну конечно, это был кадет. Достаточно глянуть на стриженый славянский затылок, перехватить светлый взгляд, чтобы понять: здесь особая имперская масть, недобитая, уцелевшая офицерская поросль.
Нонна Семёновна любила подростков с выпуклыми презрительно-печальными глазами, с циничными улыбками и нервическим дрожанием ресниц. А этот пришлый был похож, скорее, на белобрысого медвежонка — даже двигался по-борцовски, чуть враскачку. Директриса поморщилась: аэродинамичный череп молодого человека, покрытый солнечным ёжиком, был украшен оттопыренными ушами отвратительно-розового цвета.
Между тем, чуткий наблюдатель, в отличие от директрисы школы Гантелиной, приметил бы, что молодой человек, невзирая на внушительную комплекцию, совершенно безобиден. В глазах его было то ласковое и немного виноватое телячье выражение, которое свойственно людям добрым и смиренным — правда, способным приблизительно раз в три года разозлиться так, что в радиусе размаха богатырского плеча не поздоровится никому.
— Петруша! — навстречу кадету выпрыгнула девочка с белобрысым хвостиком, категорично торчащим на макушке. «Ну, разумеется! — досадующе цыкнула Нонна Семёновна, наблюдавшая за кадетом. — Только к безумной Еропкиной могут прийти такие гости!»
Нонна Семёновна не любила Еропкину за её идиотскую прямолинейность. Но что делать? Дед — генерал. Родители в ответственной загранкомандировке.
Верзилка, увидев Надиньку Еропкину, зарделся от радости.
— Здравия желаю, боевой товарищ Надя, — едва слышно сказал он, стеснительно моргая. — Кадет Тихогромов для уничтожения школьных призраков прибыл. Вот посмотри, что я прихватил. — Он показал Надиньке небольшую, с детскую ладонь, видеокамеру. — Будем призраков сначала фиксировать, а затем уничтожать.
Надинька ткнула Петрушу кулачком в накаченный плоский живот.
— Петенька, такое творится! — она вытаращила глаза, светло-серые с тёмными ободочками, как у волчонка. — Дело супер-пупер срочное! Только послушай! Вся школа только и говорит о призраке. Вчера снова видели зелёное мерцание! В подвале! Мы просто обязаны исследовать этот подвал. Там завелась какая-то нечисть. Мы ведь не можем допустить…
Она прервалась на полуслове:
— А где Иван Царевич? Нет! Только не говори, что не смог приехать! Я не переживу.
— Царевич на кладбище, — вздохнул верзилка.
— Ах! — девочка схватилась за голову, ноги её ослабли и подкосились.
— Простите, неточно выразился! — кадет успел поддержать девочку под локоть. — У Царевича на кладбище… важные дела. Деловая встреча.
Надинька надулась:
— Так больше не шути, Петенька. У меня от страха чуть сердце не выскочило. Это что же получается? Ты в одиночку будешь призраков уничтожать в нашем подвале? Впрочем… — она придирчиво оглядела мощные плечи и налитые кулаки кадета Тихогромова, — если призраков немного, мы с тобой справимся вдвоём! Знаешь, что я придумала? Сейчас праздник начнётся. Ну этот, дурацкий. Мне дедушка не велел на него ходить. Я и сама не хочу. Но давай подождём, когда все рассядутся, и потихоньку спустимся в подвал. Никто мешать не будет.