Внучка генерала Еропкина потащила кадета через школьный двор к празднично украшенному подъезду.
— Пахнет у вас… как в детстве в деревне! — удивился Тихогромов и стал оглядываться.
— М-дя, действидельдо, — прогундосила Морковка, зажимая нос двумя пальчиками.
— Целую машину навоза зачем-то привезли? — удивился Петя. — Что это они решили в октябре клумбы удобрять, странно…
К корпусу младших классов жался «Зилок» с провинциальными номерами и чёрной жижей в кузове. А напротив, у главного входа, уже пестрела толпа: мигали лампочки, верещала чудо-рамочка, чуткая к металлам. Вокруг рамы бдили милиционеры. Гостей вежливо понуждали выворачивать внутренности рюкзачков и сумочек. Оно и понятно: по телевизору третий день говорили о просочившейся в столицу банде сепаратистов.
Петруша, приоткрыв рот, глядел на входные двери, в которые, позванивая холодным оружием, заходили и не спеша осматривались чудища — молчаливые, плечистые, и отчего-то действительно страшные, несмотря на дикие парики и пластмассовые бивни. Это были массовики-затейники, как пояснила Надя. Директриса пригласила студентов ГИТИСа поработать на празднике чудовищами, повеселить гостей.
Школьники приветствовали необычных клоунов радостным визгом. Первым преступил порог пожилой вампир в чёрном фраке с крахмальной манишкой, с голубоватым злым лицом, которое подпирал под самые веки негнущийся воротник. Следом, громыхая развалившимися ботинками, ввалилась громадина без шеи, с развороченной мордой — чудовище Франкенштейна, неладно скроенное из клочков рыхлой резины цвета мёртвой плоти. Из-под локтя у гиганта выскользнул вёрткий призрак заколдованного самурая с гнилым черепом вместо лица, с рукоятью азиатского меча, торчащего из-за спины.
Бородатый горбун в полумаске. Иссохшая ведьма в оборванной зонтичной шляпе. Двухметровый «скелет» с зазубренным клинком, торчащим между лопаток… Магнитная рамка истошно выла, поневоле пропуская скелета, опутанного ржавыми веригами, а за ним — низкорослого тролля в медном ошейнике с шипами.
Милиционеры, посмеиваясь, позволили ряженым пронести ворох бутафорских клинков, пару блестящих игрушечных арбалетов и длинный алюминиевый посох с мигающим кристаллом на верхушке.
В зале вдруг стало темно, гогот подростков заглох, лишь изредка кто-то смешливо икал и хрюкал. Наконец вспыхнули прожекторы, высвечивая ослепительный круг ярко-багрового занавеса. В сиянии света показалась на сцене новая учительница Стелла Яновна.
— Противная, — шепнула Надинька Пете, — не успела прийти, кружок волшебников создала, прикинь! — она посмотрела на Тихогромова с ужасом.
— Дети. Меня зовут ведьма Эстель, и я хозяйка сегодняшнего пиршества! — объявила она в микрофон. — Духи мёртвых будут веселиться вместе с нами. Давайте поприветствуем их! Да здравствует самая жуткая и весёлая ночь в году! Объявляю наш праздник открытым!
Покатились бешеные колёса барабанного грохота. Старшеклассницы открыли вечер безумным «Танго Лысой горы», наслаждаясь шансом показаться на публике в полуголом виде с плохо промытыми и растрёпанными волосищами. Бедный кадет как увидел, так и замер с отпавшей челюстью.
Но ведьма Эстель уже объявляла следующий номер: «Орки-придурки на пикнике». Под хрюкание группы «Раммштайн» орки-придурки прямо на сцене разрезали бутафорскую куклу директрисы бутафорскими же бензопилами (Надя шёпотом пояснила, что всемогущая мама Неллечки Буборц уговорила директрису согласиться на трюк с распиливанием).
Тем временем монстры-затейники прохаживались по рядам, кровожадно поглядывая на зрителей, которых это немало веселило. Кто-то бросал скоморохам конфетки, однако чудища, как и подобает чудищам, лишь злобно скалились в ответ.
Тут от толпы уродов отделился один из ряженых — юркий клоун в костюме мёртвого самурая. Забавляя толпу, артист сделал вид, что атакует милиционера, дежурившего у входа в зал. Выдернул из-за спины игрушечную катану — жутко красивую, ну совсем как настоящую — и, помахивая ей, стал медленно надвигаться на розовощёкого сержанта.
Старший сержант Пухов добродушно расхохотался и подмигнул клоуну в чёрно-красном кимоно.
— Й-йо! — выдохнул Самурай и наотмашь рубанул. Дети, сидевшие неподалеку от выхода, в диком восторге завизжали. Конечно, клоуны договорились с сержантом заранее: подыгрывая Самураю, милиционер правдоподобно захрипел и грузно повалился розовым лицом вниз.
Кто-то захлопал в ладоши. Прошла секунда, вторая… но милиционер лежал ничком и не собирался вставать. Зал стал затихать, улыбки на лицах медленно гасли.
Шутка затянулась.
Через миг во всём здании погас свет. А ещё через миг из заломленной руки второго милиционера вывалился пистолет «Макарова» и брякнул об пол. Сержант не успел даже прохрипеть в свою рацию.
Музыка на сцене резко сползла в тишину. Танцующие замерли на своих ходулях и через миг рассыпались. Стелла Яновна юркнула за кулисы. В наступившей тёмной тишине где-то на заднем ряду громко зашёлся непонятно как оказавшийся в зале младенец.
— Мне страшно, — прошептала Надя.
Кадет Тихогромов вытаращил глаза так, что заломило виски. В груди сделалось жарко и жутко, как на параде. Мягко, тошнотворно закружилась голова. Через силу улыбаясь, он склонился над Надинькой:
— Совершенно нечего бояться! Самые обычные террористы. Минут через десять нас освободят.
Надинька заморгала растерянно, вытерла слезинку под глазом, прижалась к широкому Петрушиному плечу.
— Надо посидеть немного, подождать. Даже интересно, не каждый день в заложники хватают! Скоро нас освободят, — подбодрил Петруша.
Надинька даже улыбнулась. Петруша был такой большой, невозмутимый и благостный, что рядом с ним просто не получалось паниковать. Генеральская внучка шмыгнула носом, тряхнула золотистым плюмажем на макушке. Ничего! В прошлом году мы ещё не такого натерпелись в чёрном замке Мерлина. Подумаешь, какие-то несчастные террористы. У них даже волшебных палочек нет!
Но уже через миг от Надиной уверенности не осталась и следа: рядом истерически расхохоталась молодая женщина. Она вцепилась ногтями в собственное лицо и завыла от ужаса. Лысоватый сосед справа тоже заныл, закрыл лицо руками и полез под сидение.
Петруша нахмурился. Подполковник Телегин рассказывал кадетам о чеченских смертниках, которые в Первую кавказскую войну ходили в атаку с самурайскими мечами, — это у «духов» такая мода была. А ещё Тихогромов разглядел, что поверх резиновой маски на лбу у Самурая и других чудовищ появилась короткая трубка с двумя окулярами. Устройство слегка подсвечивало лоб и щёки зелёным светом.
«Приборчик ночного видения. Так нечестно: духи нас видят, а мы их — нет», — хмыкнул кадет, осторожно переключая свою маленькую видеокамеру в режим ночной съёмки. Есть! Петруша улыбнулся, рассматривая в видоискатель серебрящийся силуэт Самурая, двигавшегося во мраке, будто в чёрно-зелёном дыму. В одной руке злодей держал дымящуюся катану, в другой — отобранный у милиционера пистолет. Видно было, что бандит не просто так бродит, а выискивает среди заложников крепких мужчин, способных помешать террористам.
Петруша поспешно поднял с пола чью-то тёмную накидку в блёстках и звёздочках, набросил на мощные плечи. Ура! По крайней мере, алых кадетских погон не видно. Вовремя спрятал свои знаменитые боксерские кулаки и видеокамеру под плащ — Самурай был уже рядом!
— Смотри в пол! — успел шепнуть девочке Петруша. А сам сделал плаксивое лицо и чихнул. Длинная сопля повисла на кончике носа. Видимо, это убедило Самурая в том, что пухлый мальчик в накидке со звёздочками безобиден. Злобно сопя под маской, бандит прошёл мимо.
Надинька обернула к Пете бледное личико с дрожащими губами.
— Всё не так страшно, — ободрил её кадет. — Я-то думал, у вас в школе правда привидения завелись, а тут — обыкновенные «духи». Эка невидаль!
Глава 3. Весёлый праздник разгорается
— «Ах, я чем виноват?»
— «Молчи, устал я слушать.
Досуг мне разбирать вины твои, щенок!
Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать». –
Сказал и в тёмный лес Ягнёнка поволок.
И.А.Крылов. Волк и Ягнёнок
— Всэм свиньям оставаться на мэс-с-сте. И кто будет вставать, всэх р-рэзать будим. Я так хачу.
Зал выстудило ужасом. Слепящим лезвием резанул по залу прожектор и упёрся в ярко-рыжий пузырь, висевший под потолком. Это была хеллоуинская тыква из пластика, с пробоинами в виде глаз, с кривым оскалом. Здоровенный, метра два в диаметре, фонарь с оранжевым мерцанием внутри с самого начала шоу преспокойно висел над головами зрителей среди прочей мишуры, черепов да косточек. И только теперь все поразились тому, какая же страшная, злая рожа хохочет и пялится с потолка.
— Пас-сматрите в эту бомбу, — самодовольно проговорил и микрофон невидимый главарь. — Здэс много тротила и р-рэ-жавых гвоззздей. Ес-сли взорвём, всэ погибнете, всэ!
Зал взвыл, замерцали в темноте цветные огоньки телефонных дисплеев. «Да бесполезно, — подумал Громыч. — Мы же сидим почти на подвальном уровне, стены толстые, железобетонные, да ещё экранируют дурацкие жестяные украшения в виде советских космонавтов… Никакого приёма быть не может, даже милицейские рации небось плохо работают.
— Сидыте тиха, а то р-разззнесём всю школу, как разнессли в Бэслане!
«Хитрые басмачи, — досадовал Петруша. — Повесили бомбу на потолок, чтобы милицейские собачки не почуяли.
— Это ненастоящая бомба, — шепнул он Надиньке. — Они нас запугивают. Вот мамлюки глупые, это же бесполезно!
Надинька мужественно кивнула. Ей было неприятно: коленки начали гадко подёргиваться от страха. Хорошо, что никто этого не видит.
Петруша снова незаметно приник к видоискателю камеры и загрустил. Невесть откуда у террористов появились чёрные пакеты, из которых они доставали армейские бронежилеты, разгрузки и даже противогазы! Тихогромыч чуть не заплакал, когда увидел в руках террористов российские спецназовские мини-автоматы с глушителями!
Ещё минуту назад у «духов» было только холодное оружие. А теперь — смотри-ка! — чудовище Франкенштейна, потрясая жутко дорогим автоматом «А-99», перекрыло основной выход. У запасного выхода другая тварь, уже знакомый Людоед в наморднике: в одной ручище пистолет-пулемёт «Вихрь», в другой — обагрённый клинок.
По сцене скачками пронёсся долговязый Скелет в чёрном трико со светящимися костями, нарисованными по всему телу. Поверх хеллоуинского костюма уже нацеплен бронежилет и боевая разгрузка. Издалека светящийся остов в броннике смотрелся по-настоящему дико, но Петрушу волновало другое: под мышкой Скелет придерживал небольшой пятнистый чемоданчик. Да, совсем плохо. Специальный кофр для складной снайперской винтовки ВСК — вот что это такое!
Через секунду вслед за Скелетом метнулась Мумия, и тоже с чемоданчиком. Да откуда они их берут? Милиционеры проверяли всех, кто входил в зал! Как же «духи» пронесли в школу столько оружия?!
Оба снайпера скрылись за размалёванным задником сцены. Оттуда приглушённо загрохотало — так, будто по железной лестнице взбегали наверх. А через миг кадет поймал в объектив низкорослого горбатого Орка с крупной резиновой головой, с перепутанными пегими волосами. Негодяй неторопливо скручивал снайперский автомат ВСК с ночным прицелом.
В углу неподалёку от Орка копошился ещё один гад — террорист в костюме Колдуна, в капюшоне и с длинной фальшивой бородой. В правой руке, затянутой в грязную перчатку без пальцев, Колдун бережно держал некий предмет, напоминавший обычную «лентяйку» от телевизора. Что за странность? Петруша заметил, что пульт прикован к запястью Колдуна тоненькой блестящей цепью.
«Ого, — от волнения у Петруши взмок затылок, — да это же пульт подрыва тротила, заложенного в тыквенной башке! Колдун и есть главный взрывотехник в группе. Эхма…
Наконец из-за кулис на сцену по-хозяйски вышел главный душман — высокий стареющий Вампир с чёрными подведёнными глазами, с кровавыми пятнами на манишке.
— Ой… — простонала Надинька, прижимаясь поближе к Тихогромычу. Ей захотелось вообще засунуть голову ему под мышку.
Упырь в кровавой манишке глянул со сцены в зал и нагло расхохотался в микрофон:
— Какой же вы трусливий народ, вай! И даже на карачках полз-заете, как свиньи! А ну, пэр-рэстали ползать, да? Всэм сидеть на местах! И руки на голову палажили, я сказал!
В глубине сцены, за кулисами, включился слабый свет. К начальнику нечисти подбежала Ведьма, поднесла бронежилет. Упырь не спеша покрылся броней, рассовал по кармашкам разгрузки запасные обоймы и принял из рук помощницы великолепный автомат «А-100», штучно выпускаемый для российских спецслужб и заслуживший среди профессионалов доброе прозвище «Миксер».
— Сейчас хачу пасматреть, как врут ваши власти! И вы тоже должны знать вс-с-ся правда! — с этими словами Упырь повелительно махнул рукой. На край сцены вынесли телевизор. Изображения толком никто не видел, зато чёткий голос дикторши государственного телеканала разнёсся по залу:
— И снова к захвату заложников на Таганке. Как мы уже сообщали, террорист-одиночка захватил один из классов в школе номер 1505 в центральном округе столицы. Маньяк удерживает несколько старшеклассников в заложниках.
— Всэ слюшали, да? — прорычал Упырь в микрофон, перекрывая голосок дикторши. — Они гаварят, что здэс адын человек вас захватил! Только адын класс захватил, да?! Да пасматри, как они врут! Вся ваша власст и пр-резидент ваш одна ложь говорит!
— … Требований террорист пока не выдвинул, — будничным тоном, почти с улыбкой рассказывала телевизионная дама. — По данным силовых структур, у террориста нет взрывчатки и жителям соседних домов опасность не угрожает.
— Не угражает, да? — Упырь хлопнул себя по коленям. — Ну ха-ра-шо, сичас я пакажу, как никаму ни угражает! Мовсар, давай первую, дарагой!
Колдун тряхнул бородищей, вцепился в свой пульт, и… будто громовый пузырь разорвался над головами. Земля качнулась, заложники покатились на пол: потолок обрушился! Впрочем, пока нет — зато градом посыпались на головы бумажные фонарики и прочие украшения.
— Младший корпус взорвали! — завизжал кто-то во мраке.
Толпа обезумела. Дети и взрослые ринулись через сиденья, давя друг друга в темноте. И сразу сухо захлестали автоматы Франкенштейна и Людоеда, полосуя свинцовыми плетьми поверх голов. Повалились передние, через них покатились бежавшие следом; Франкенштейн с наслаждением опорожнил магазин, потом отработанным чётким движением перезарядил машинку и замер, готовясь засадить гвоздящую очередь — на этот раз прямо в людей.
— А-а, свиньи, назззад! — заревело в микрофон. — Сичас взарву нах… вся школа на куски пустим! А ну вс-сэ лежать! Лежать!!!
Голос Упыря пробился сквозь детский плач. Ему поднесли рацию одного из милиционеров. Милиция вышла на связь с террористами.
— Зачем взрываешь? Скажи сначала, что хочешь? — кричал мужской голос.
— Ты кто? Ты шакал, я с тобой гаварить не буду, — самодовольно произнёс Упырь. — Давай сюда твоего генерала. Ниже генерала или министра не хачу гаварить… Кто? Вай, слушай меня, генерал. Хараш-шо мы пошумели, да?! Тэпэр как па тиливизару гаварить будишь, что у нас взрывчатки савсэм нэт, а?
Упырю выкатили кресло на сцену. Усевшись, довольно расхохотался в рацию:
— Видишь, у нас есть савсэм много взрывчатки. И ещё осталось много, для всэх твоих свиней хватит. Давай, генерал. Давай позови к нам сюда президента, да? Слушай меня, я тебе серьёззна гаварю, если президент не приезжает сюда, я всю эту школу, нах… понял миня, да?
Собеседник, видимо, пытался что-то объяснять. Упырь уныло приподнял брови, отдалил рацию от виска, подождал пару секунд, потом раздражённо перебил:
— Слушай, помолчи, генерал! У нас в Москве чичири школы заминированы, генерал. Буду взрывать один школа, потом другой школа… Что хачу? Президента хачу. Пусть он со мной как мужчина поговорит.