Он прикладывает автомат к стволу и дает короткую очередь. Жмурится, ожидая ответного огня. Пауза. Открывает глаза, прислушивается. Осторожно выглядывает из-за дерева.
Панорама с озабоченного лица Седого до тела, лежащего на земле.
Седой сквозь зубы:
- Черт! Кто бы мог подумать?
Седой воровато осматривается, садится перед телом на колени и осматривает его, приговаривая:
- Надо же так опростоволоситься?
Достает из карманов патроны, бумажник, большой гладкий камень.
- Это еще что такое?
Седой брезгливо нюхает камень и двумя пальцами бросает его в траву. Он трет большой палец об указательный так, как будто на них что-то осталось.
- Лизал он его что ли?
Седой осторожно нюхает труп:
- Фоо. Под шафе, в тайге и с карабином.
Седой открывает бумажник. На первой странице фотография Инги Байрамовой с темными длинными волосами. Седой хмыкает, листает документы. Удостоверение частного охранника, водительские права.
Седой:
- Это что же получается? Частный детектив? Наемник? Фу, а как от него пахнет.
Седой вслушивается несколько минут. Встает, осторожно двигается вперед. Звучит тревожная музыка.
Седой выходит на открытое место, подходит к фюзеляжу вертолета. Машина абсолютно цела, и, чтобы в этом убедиться, Седой трогает стабилизатор. Треск натянувшегося троса, звучит словно выстрел. Седой жмурится от неожиданности, берет оружие на изготовку. Он вглядывается в иллюминаторы, на которых туманная изморозь нарисовала причудливые разводы.
Окно пилота кажется совершенно белым. Оно полностью запотело, и Седой с любопытством всматривается. Помимо конденсата стекло покрывает череда мелких трещин в концентрических окружностях и лучах, сходившихся в центре небольших отверстий. Звучит напряженная музыка.
Седой осторожно тянет за ручку, и из кабины на него вываливается тело человека в летной куртке. Седой резко вскакивает и направляет автомат вокруг.
Седой, нервно:
- Так.... Это уже совсем скверно.
В нескольких метрах стоит большая шатровая палатка. Седой подходит к ней, отводит стволом полог. В палатке никого нет. Вокруг нее разбросаны вещи и продукты, везде следы беспорядка. Несколько картонных коробок с водкой и консервированными продуктами.
Под ногами Седого хрустит разрезанная пластиковая бутылка. Седой с интересом рассматривает бутылку из под минеральной воды, ей, словно рыбе, вспороли брюхо. Бутербродные булочки безжалостно втоптаны в грязь, а яркие упаковки чипсов делают место похожим на помойку. Тем не менее, кострище заботливо обложено камнем. На перекладине висит котелок с остатками чая, а над костром даже натянут тент.
Седой проводит рукой над углями, осматривает место и, к своему удивлению, обнаруживает висевший на суку помповик. Он осторожно снимает с дерева оружие.
Седой:
- Что тут у нас?
Цевье покрывают характерные бурые отпечатки.
Седой со вздохом:
- Не ушел.
Седой тащит по земле тело пилота, подтягивает его к краю оврага (кювета, берега) и собирается бросить вниз.
Панорама от стоящего на возвышении Седого до тела (неизвестного) человека, лежащего внизу (третий). Тело лежит в нелепой позе, как если бы его сбрасывали вниз, и оно катилось.
Седой:
- Что за нравы?
Он решительно возвращается к вертолету и исследует навигационное оборудование. Шнур радиостанции грубо оторван, и Седой достает данную Багуриным рацию.
Из динамика доносится взволнованный голос Багурина:
- Вызывает командир спасательной группы, всем, кто меня слышит. Прием.
Седой:
- Слышу тебя командир спасательной группы.
Багурин пьяно:
- Это вы, Седой?
Седой, гримасничая:
- Я, так точно.
Багурин:
- У нас неприятности майор.
Седой:
- Какого рода?
Багурин:
- Скажите, а вы не пили воды. Я имею ввиду из реки?
Седой:
- Да, нет. Вы не пьяны ли командир?
Багурин:
- Нет, впрочем, как раз наоборот. Я выпил спирт из аптечки и, кажется, отравление отступило.
Седой:
- Какое отравление?
Багурин:
- Мои люди, те, кто пил воду, сильно отравились. Они галлюцинируют. Ведут себя очень странно.
Седой:
- Они проявляют жестокость?
Багурин:
- Нет, они ведут себя очень по-разному. Впрочем, уже есть раненые, но в основном со стороны спортсменов.
Седой:
- А спортсмены?
Багурин:
- На них почему-то не действует, а может все дело в алкоголе. Он, как мне кажется, смягчает.
Седой, осторожно:
- Скажите, Багурин, вы когда-нибудь принимали наркотики?
Молчание в эфире. Седой долго жмет на кнопку вызова. Но ему никто не отвечает. Звучит тревожная музыка.
* * *
Ночь. Седой сидит возле костра, устроившись на коробках. Он пьет водку из горлышка бутылки и закусывает из открытой консервной банки.
Звуки ночного леса. Дремлющий Седой, Множество планов. Рассвет.
Седой подбрасывает в костер дрова. Греет на огне котелок, черпает из него дымящийся чай. Пьет из кружки, устраивается удобнее.
Тени, бегущие по лесу. Силуэт человека, подходящего к костру. Рука, снимающая помповое ружье с сучка, заряжающая патроны и направляющая ствол на дремлющего Седого. Выстрел.
Испуганное лицо Седого, открывшего глаза. Он встает и с удивлением осматривается. Вокруг плотный туман. Идет снег. Седой с удивление смотрит в кружку, которую все это время держит в руках. В отчаянии он швыряет ее на землю. Торопливо перебирает коробки, достает бутылку водки и срывает пробку. Поднимает бутылку ко рту, но нерешительно опускает ее на землю. Седой выходит к вертолету, осторожно обходит его вокруг. Все это время слышен нарастающий гул.
Седой, торопливо идущий в сторону реки. Он на ходу накидывает рюкзак (должно создаваться ощущение, что Седой только что подобрал его в лагере). Он идет вдоль реки, останавливается, слушает. Множество планов.
Седой всматривается вперед. В тумане видно подвижное тело, елозящее по камням. Седой осторожно прицеливается, пробирается вперед. Он встает в полный рост и подходит к телу Москвички, замершей спиной на рюкзаке. Ее лицо неподвижно, и на него уже легло несколько снежинок. Седой осторожно касается лица, проверяет пульс под скулой. Сбрасывает на землю рюкзак и развязывает шнурки на ботинках девушки. Разувает ее, затем раздевает. Седой укладывает девушку в спальный мешок, затем собирает ветки и разводит костер. Когда пламя разгорается, он раздевается и лезет в мешок. Костер, лицо Москвички, горячий шепот с пьяными наездами и панорамами, в конце полноценные планы реки, обмерзшие льдом камни.
Седой, греющий банку на костре. Он достает из рюкзака бутылку водки, делает глоток, после чего льет в рот Москвички. Она заходится в истошном кашле и пытается защитить себя руками.
Седой, протягивая банку:
- Закусить хочешь?
Москвичка, устало:
- Ты будешь меня бить?
Седой удивленно:
- Нет. Ну, разве что похлопаю по попке.
Москвичка:
- Меня много били.
Седой:
- Больше не будут.
Москвичка:
- Меня зовут Вероника.
Седой удивленно:
- Да? А меня - Пушкин, Майор Пушкин.
Москвичка:
- Смешная фамилия.
Седой:
- Не смешнее, чем твое имя.
Москвичка:
- Да, действительно.
Седой:
- Ну и что Вероника - Оглы? Ножками пойдешь или полетишь?
Москвичка:
- Я очень устала.
Седой, собирая вещи в рюкзак:
- Давненько я не носил женщин на руках.
Москвичка:
- Ты меня понесешь?
Седой:
- А ты что предлагаешь?
Москвичка устало жмет плечи.
Седой:
- Да здесь недалеко.
Он поднимает девушку на руки и идет вдоль реки. Множество планов.
* * *
Седой подносит девушку к вертолету, отворяет дверцу и, подняв, с трудом сажает в кресло погибшего пилота:
- Посиди-ка здесь.
Москвичка:
- А ты?
Седой:
- Я сейчас.
Седой аккуратно прикрывает дверь и идет к палатке. Седой оборачивается на звук за спиной. Приглушенный фонарем вертолета, это крик или вопль, но настолько сдавленный и слабый, что Седой не сразу-то и понимает. Москвичка прилипла белыми ладонями к потрескавшемуся стеклу и изо всех сил толкает дверь, пытается выбраться.
Седой, возвращаясь и открывая дверь:
- Ну, что за детский сад?
Москвичка, кидаясь на шею:
- Пушкин, родной! Не оставляй меня! Я очень тебя прошу.
Седой, смущаясь:
- Хорошо, хорошо.... Только ты это.... Застегнись, а то замерзнешь.
Седой берет девушку на руки и несет к костру. Кладет в огонь все, что есть. Пересаживает Веронику на коробку, пододвигает бревна, имитирующие мебель, и наваливает сверху камни.
Москвичка:
- Что ты собираешься делать?
Седой:
- Хочу тебя погреть.
Москвичка:
- А где моя одежда?
Седой:
- Будет тебе одежда, а пока жди. Есть хочешь?
Москвичка:
- От горячего чая не откажусь.
Седой:
- Тут, девочка моя, и заключается самая большая трудность. Понимаешь ли, пить воду мы не можем, а все остальное - без ограничений.
Москвичка:
- Нас не отпустят.
Седой уверенно:
- Отпустят.
Он смотрит, как алые языки лижут белеющие от тепла камни, слушает потрескивание сучьев.
Седой:
- Скажи.... Твои друзья, где они?
Девушка смотрит на Седого исподлобья.
Седой:
- Что это значит? Они погибли?
Москвичка:
- Я не знаю.
Седой:
- Они тебя бросили?
Москвичка:
- Оставили.
Седой:
- А как на них действовал препарат? То есть вода.
Москвичка, вздохнув:
- Плохо.... И всегда по-разному.
Седой:
- Как ты считаешь, это связано с концентрацией?
Москвичка:
- Возможно, а, может, и нет. Мне кажется, что стоит этому только начаться, дальше все идет само собой. Выбраться уже невозможно и чем дальше, тем больше.
Седой:
- Когда появился туман?
Москвичка:
- Что?
Седой:
- Послушай меня, девочка. Я выпил полкружки воды, и выпал снег, это в середине-то августа.
Москвичка:
- Зачем же ты экспериментировал?
Седой:
- Так уж получилось.
Москвичка:
- Мне кажется, что утром он слабеет, и туман кажется прозрачным.
Седой:
- Утром или после сна?
Москвичка:
- Когда просыпаешься. Иногда он почти не проявляет себя, а однажды я видела чистое небо.
Седой:
- Послушай, это, конечно, только предположение, но не связано ли его воздействие с туманом. Что если вещество проникает через кожу?
Москвичка:
- Да нет никакого тумана, Пушкин.
Седой укоризненно смотрит на Москвичку.
Москвичка:
- Ну, на самом деле нет.
Седой некоторое время смотрит на Москвичку, затем идет к палатке и извлекает из нее все лишнее. В ней остается один пенопропиленовый коврик. Ножом Седой вырезает квадратное отверстие в днище и, пристегнув полог, переносит прокаленные камни на образовавшуюся площадку.
Седой:
- Залезай, а то остынут.
Москвичка:
- Ты не уйдешь?
Седой усмехается:
- Хочешь, чтобы я бросил миллион долларов?
Москвичка делает вид, что не понимает, но вопросов не задает и без церемоний, расстегнув спальник и по-мальчишески сутулясь, исчезает за пологом. Седой:
- Как температурка?
Москвичка через полог:
- Не Африка, конечно, но уже тепло.
Седой:
- Погрейся, пока я отойду за дровами. Не бойся, я недалеко и ненадолго.
Седой:
- Ты поняла, что я сказал?
Москвичка коротко, со всхлипом:
- Да.
Седой отходит в сторону и постоянно считает вслух:
- Один, два, три... сорок....
Седой идет через кустарник и стразу же находит сухостой, достаточно невысокий, чтобы его сломать и достаточно толстый, чтобы его жечь.
Седой, подходя к палатке:
- Сто шестьдесят один, сто шестьдесят два, сто шестьдесят три.... Эй, Вероника?
Никто не отвечает, полог палатки закрыт, Седой осторожно расстегивает молнию. Звучит напряженная музыка. В палатке пусто. Седой дико:
- Ха.... ха, ха! Нет, нет девчонки!
Седой поднимает автомат и разряжает длинную очередь:
- Падлы!
Голос позади, неожиданно:
- Ты чего шумишь, Пушкин?
Москвичка стоит порозовевшая, всклокоченная, в майке и трусиках, а от ее кожи поднимается пар, как если бы она только что выскочила из парной.
Седой:
- Ты, это....
Седой с трудом глотает. Глупо спрашивает:
- Ты, это.... Где?
Москвичка:
- Пушкин, ну мне ведь тоже иногда надо.
Москвичка неожиданно смущается:
- Ну, ты понимаешь?
Седой:
- Бегом в палатку! И не пугай меня так больше.
Москвичка вздрагивает и исчезает за пологом.
- Залезай сюда, Пушкин! Здесь уже жарко.
Седой улыбается в камеру, но постепенно становится серьезным. Его глаза поднимаются к небу, удивленно округляются.
В тумане видны воронки от следов пуль, как это бывает в воде. Они медленно затягиваются и проглатываются туманом. Скрипучий звук.
Седой торопливо роется в рюкзаке. Достает одежду Москвички и, распахнув полог, бросает ее внутрь.
- Скорее одевайся.
Москвичка:
- Что-то случилось?
Седой:
- Да.
Седой торопливо подсаживает Москвичку в вертолет. Сам занимает место пилота и закрывает дверь:
- Поищи что-нибудь вроде скотча или изоленты.
Москвичка:
- Зачем?
Седой:
- Надо заклеить щели.
Москвичка роется в аптечке, пока Седой деловито хлопает тумблерами.
- Пластырь подойдет?
Седой:
- Да. Давай сюда.
Седой заклеивает пулевые отверстия на стекле. В это время приборная доска оживает, стрелки приборов начинают подрагивать.
Москвичка:
- Пушкин, ты умеешь летать?
Седой спокойно:
- Нет.
Москвичка открывает дверь и пытается выбраться. Седой:
- Куд-а-а?
Москвичка:
- Я не хочу.
Седой:
- Не бойся, это отвлекающий маневр.
Москвичка:
- Мы точно не полетим?
Седой:
- Эка трусиха, а я думал ты домой хочешь?
Москвичка:
- Не хочу. Но очень хочу отсюда выбраться. А дома меня замуж отдадут и убьют.
Седой, улыбаясь:
- Жених твой?
Москвичка:
- А ты откуда знаешь?
Седой:
- Я же в прокуратуре работаю.
Москвичка:
- И что же мне делать?
Седой, поглощенный переключением кнопок:
- А ты за меня выходи. Ты же совершеннолетняя?
Москвичка:
- Это предложение?
Седой:
- Да. Причем в единственном экземпляре.
Москвичка:
- Ладно. Буду Вероникой Пушкиной, хотя глупо это.
Седой:
- Нет, не будешь. В лучшем случае, Ингой Седой.
Москвичка:
- Да хоть рыжей. А ты меня выведешь?
Седой:
- Выведу.
Москвичка:
- И отдашь?
Седой смотрит в глаза девушки, затем протягивает помповик:
- Все в наших руках. Заряжен. Судя по всему пулей, так что целься лучше.
Москвичка:
- Куда?
Седой:
- Это смотря по обстоятельствам.... Ты готова?
Москвичка:
- К чему?
Седой:
- К решающей схватке.
Москвичка:
- Скажи, Пушкин, а как тебя зовут?
Седой:
- Саша.
Москвичка:
- Не умно, Александр Пушкин - это пахнет плагиатом.
Седой:
- А я не Пушкин, Меня зовут Александр Седой, а ты, пожалуй, будешь Инга Байрамова.
Вероника удивленно вскидывает брови и запевает:
- А ты не Пушкин, а я была так рада.
Слышаться звуки раскручивающихся гироскопов, хлопок турбины, двигатель заводиться.
Седой в восторге.
- Е!!! Я сделал, я сделал это!
Москвичка:
- Чему ты радуешься?
Седой, добавляя газ:
- Пока не знаю.
Вертолет стоит посреди опустившегося до полуметра облака. Вокруг винта образовалась круглая площадка. Пар клубится ровно по окружности. Сквозь работающий двигатель характерный шипящий звук. Языки пара время от времени устремляются к вертолету, но получают струей воздуха как плеткой и отскакивают обратно. Лепесток пара, прижатый к земле, перебегает окружность и устремляется в турбину. Тут же слышится чихающий звук, и она глохнет.
Седой, недовольно стучащий по стеклам приборов.