Задумчивый и грустный полковник сидел среди зарослей асфоделий и разглядывал серую пустоту за рекой.
6
Господь расхаживал по кабинету и, заложив руки за спину, сосредоточенно насвистывал полюбившийся ему земной марш "Когда святые идут на небеса". Миссия полковника Двигуна, отправленного в Ад под видом демона, тревожила Бога. Многое зависело от расторопности земного прохиндея. Жизнь в Аду оставалась загадкой для Бога. Ревниво сторожил свои тайны Сатана. Помнится, как выступал он против опубликования "Божественной комедии". Цензорам мешки с золотом предлагал, рукопись у Данте Алигьери выкрасть пытался. Вергилия на рудники сослал. М-да... Вот и пришлось к нему аса политического сыска посылать, расторопного человечка, о благе своем не забывающего.
И должен был этот расторопный человечек ответить на важный вопрос: действительно ли Сатана, ничему не научившись за истекшую вечность, планирует заговор против него. Бога, а если и в самом деле планирует, то какими силами для задуманного комплота располагает и каким образом поганые замыслы свои в жизнь намеревается воплотить?
Пока полковник, которому было обещано за выполнение задания звание святого, молчал.
Бог остановился, задумчиво оглядывая Эдем.
Неподалеку от трона бичевался старец Евлампий. Схимничеством и подвижничеством, просидев сорок лет на акридах, Евлампий получил право на райское блаженство. Но длительный срок подвижничества отрицательно сказался на старце. Психика его не выдержала и теперь вместо того, чтобы вкушать прелести жизни в Эдеме, старец постоянно постился и бичевал себя тайно пронесенной в рай волосяной веревкой.
На зеленой лужайке расположился райский исполнительный комитет в лице Троицы. Каждого из них Бог в свое время создавал для решения определенных задач, а после выполнения предоставил созданные ипостаси самим себе. Троица тут же объединилась, объявила себя райисполкомом и всюду подчеркивала, что является ипостасями Бога Единого. Бог смотрел на деяния Троицы сквозь пальцы. Пусть забавляются! Но в последнее время поведение Троицы стало его смущать. Не доверял Господь декларативному и склонному к демагогии Сыну, не верил медленно спивающемуся Духу, с осторожностью относился к неразборчивому в любовных связях Голубю. Господь даже приказал Гавриилу приглядывать за ипостасями. Береженого Бога Бог бережет!
Архангела Гавриила Господь увидел издалека. Блистал Гавриил доспехами и улыбкой.
- Ну? - нетерпеливо подался ему навстречу Господь.
- Прошел! - выдохнул Гавриил. - Прошел он, Господи! С первой попытки прошел!
Господь осенил архангела Благодатью.
- Да Я и не сомневался в этом прохиндее, - небрежно заметил он.
7
Многоярусная казарма для чертей и демонов низших рангов была похожа на Содом, Общение с грешниками не делало обитателей Ада более добродетельными. Повсюду валялись бутылки из-под спиртных напитков, среди которых преобладали пузатые емкости "Адской святости". Глянцево блестели кучки порнографического хлама.
Два молодых развязных черта издевались над уборщиком из грешных душ. Тот пытался мыть полы, но черти этому препятствовали, раз за разом опрокидывая ведро с водой, а когда грешник наклонялся, чтобы собрать воду с пола тряпкой, черти, обидно хихикая, поддавали ему копытами в выставленный и откляченный зад.
Толстый каптенармус изучил предписание и показал бывшему полковнику его место. Он даже помог освободить тумбочку от скопившегося в ней хлама.
- Доложишься демону Круга, - сказал он. Полковник Двигун подобострастно скалил клыки, поджимал хвост и всем своим видом показывал, что со служебной дисциплиной он знаком не понаслышке.
- Зовут-то тебя как? - почти душевно поинтересовался каптенармус.
- Смоляк, - назвал фамилию своего бывшего сослуживца Сергей Степанович.
- Смоляк? - Каптенармус подмигнул новому товарищу и боднул воздух. - Из бывших котельных, что ли? Проштрафился, братила? Да ты не тушуйся - дело обычное и поправимое. Тут многие из бывших. В преферанс играешь?
Играл ли полковник Двигун в преферанс? Странный вопрос - это все равно что спросить, не выпивают ли сотрудники госбезопасности. Разумеется, Сергей Степанович играл в преферанс. Он и в кинга играл, и в секу, и в двадцать одно, и подкидным дураком в хорошей компании не брезговал.
- Вот и славно, - благодушно сказал рыжий каптенармус, почесывая шерсть на ляжке. - У нас тут компашка неплохая подобралась. Вечерами мы на пятом ярусе собираемся. В каптерке у Длиннорыла. Он, браток, тоже из бывших. Как говорится, из князей - в грязи... Да ты сам увидишь. Отменный чертила!
Бывший полковник госбезопасности, а ныне демон-охранитель 2-го разряда, призванный к строевой службе в Аду, с удовлетворением отметил, что пока внедрение осуществляется успешно, вот он и приятелем, кажется, обзавелся, в компанию его приглашают. А в хорошей компании да за коньячком у многих языки развязываются.
В том, что картежники преисподней коньяком за игрой не брезгуют, новоявленный демон Смоляк ни капельки не сомневался. Кто же будет всухую шлепать картами о стол? Карты без выпивки - как женщина с огурцом, обман сплошной, а не удовольствие!
8
Иуда долго обнимался с ипостасями, особенно усердно тиская когда-то преданного им Сына. Тот прижимал к груди рыжую голову предателя, забрасывая Иуду бессвязными расспросами:
- Наши-то как? Киаифу давно видел? А Понтия? Он как себя чувствует? А Мария, Мария-то там как? Иуда степенно поцеловал его в щеку.
- Как себя в котле чувствовать можно? - рассудительно сказал он. Мучаются, естественно. Дни в покаяниях проводят. Тебе вот привет передавали. Сам-то ты как?
Сын помрачнел, опасливо огляделся и склонился к уху своего бывшего апостола.
- Как себя здесь чувствовать можно? - вздохнул он. - Вино по талонам, на все разрешения необходимы. Хламиды и хитоны раз в год выдают. - Он снова вздохнул и признался: - Очень я, брат, по Марии скучаю...
- Поцелуй тебе передавала, - сообщил Иуда, помялся немного и спросил: На меня не сердишься?
Сын Божий печально усмехнулся.
- А чего мне на тебя сердиться? Сам ведь не раз говорил: не судите и не судимы будете. Да и не ты все это затеял, понимаю, что по нужде поступал.
- Спасибо, - со слезою в глазах поблагодарил Иуда. - А то у меня на душе почти две тысячи лет паршиво было. Веришь, глаз из котла показывать не хотел.
- А говорили, что ты в центре Коцита в пасти у самого Сатаны...
- Кто говорил-то?
- Да Данте, который, значит, Алигьери.
- Ну, значит, приврал. Ты же знаешь, темнейший князь мухи не обидит. Да и брезгливый он. Разве такой станет что-то в пасти держать? Он тебе привет передавал. Догадываешься, о чем речь?
Сын Божий многозначительно прикрыл глаза.
- Все-таки решился?
- Потом расскажу. - Иуда придвинул к собеседнику дорожную сумку с наклейками Чистилища. - Хлебушка тебе передал.
Сын Божий сел, достал из сумки батон белого хлеба, разломил его и обнаружил в хлебе бутылку, обернутую пергаментом. Пергамент он торопливо спрятал за пазуху, бутылку положил за себя.
- Наших позвать надо, - сказал он.
- Петра не зови, - опасливо сказал Иуда. - Злой он. Тогда в саду никто и опомниться не успел, а он ухо рабу первосвященника Малха отрубил. И меня он не любит. Все знает, а не любит. И ненадежен он, Изя. Помнишь, как трижды за ночь от тебя отрекся?
Иуда вздохнул.
- Эх, доля! Я сделал все, как сказано было, а меня за то в Ад и клеймо предателя на все времена, он, гаденыш, трижды за ночь отрекся, а ему - ключи от райских врат. Где справедливость, равви?
- Так задумано было, - сказал Сын Божий. - И ты Петра не замай. Я ему верю. Он только с виду колеблющийся, а в душе ведь истинный камень!
- Поступай как знаешь, - проворчал кариотянин. - Только предупреди, чтобы не лез он ко мне со своими претензиями.
- Хлеба много привез? - сменил тему Сын Божий.
- Двенадцать батонов. Как раз на Тайную вечерю!
- Сам знаешь, апостолам твои двенадцать батонов как слону дробинка, хмыкнул учитель.
- Это тебе не красное милетское, - возразил кариотянин. - Пшеничный, неразбавленный...
- Дидима жалко, - вздохнул Сын Божий. - Он же ничего, кроме виноградных вин, не употребляет.
- Это для души, - упрямо возразил посланник Ада. - А спирт для дела!
- Да, - словно о чем-то незначительном вспомнила ипостась. - Слушок прошел. Говорят, что папаша кого-то в Ад отправил. Говорят, мужик этот настоящий профессионал!
- Это хорошо, что ты мне сказал, - отозвался Иуда. - Найдем мы этого разведчика. Наши весь Ад на уши поставят, но того, кто нужен, найдут. Сейчас соглядатаи ни к чему.
Сын Божий внимательно оглядел своего бывшего апостола.
- Огрубел ты там, Иуда, - подметил он. - Тверже стал, стержень в тебе появился.
- Так ведь со дня смерти по полной программе в Аду гоняли, - поежился собеседник. - Котел, смола, гвозди, олово расплавленное, сера... Лучше не вспоминать!
9
В каптерке у Длиннорыла было уютно, и даже Железная Дева, стоявшая в углу в окружении разнообразных пыточных приспособлений, не портила этого ощущения. К Деве и иным приспособлениям, вроде испанского сапога демон Смоляк отнесся с практичностью бывшего сотрудника госбезопасности.
Сегодня было скучно. Компании не получилось, и Длиннорыл со Смоляком пили коньяк. Расписывать вдвоем пульку - все равно что играть в бильярд одному. Нет в такой игре никакого азарта.
Длиннорыл был настроен поговорить.
Был он безобразно лохмат, и кисточка хвоста у него неухоженной была, а копыта были сбитые и безо всякой лакировки. Даже не верилось, что совсем недавно он занимался дипломатией и только волею обстоятельств опустился на адское дно. Казалось, что он в этой обстановке родился и жил вечно. Но рассуждал он классически трезво, и в формулировках его чеканных сразу чувствовалась выучка.
С осторожностью и дальновидностью оперативного работника демон Смоляк направлял беседу. Осторожно намекнул он на возможность райского блаженства, пытаясь прощупать падшего демона на предмет возможной вербовки. Полномочий на то ему никто не давал, но демон Смоляк резонно полагал, что победителей и здесь никто не судит.
- Райское блаженство! - Длиннорыл фыркнул в стакан и макнул в коньяк рыло. - Ты мне, Смоляк, всех ихних гурий и праведниц посули, я распятие целовать стану, воду святую выпью, а в рай не пойду!
- Что так? - с показным равнодушием спросил Смоляк, пытаясь наколоть на вилку скользкий соленый грибок.
- У них же там сплошной учет! - Длиннорыл хлебнул коньячку, красные глазки его привычно увлажнились и заблестели. - Даже формулировка такая есть, мол. Рай - это учет и контроль. Ты думаешь, что у них, скажем, захотел гурию, иди и пользуйся? Вот тебе! - Длиннорыл сложил когтистую лапу в непослушный кукиш. - У них, браток, на гурий талоны, на амброзию и нектар талоны... А ведь моча, Смоляк, никакой крепости, сам пробовал... На арфы у них списочная очередь, хитоны раз в год выдают. Коньяк пить - грех, водочка и самогон - вообще подсудное дело. Застукают, тут же в Чистилище отправят, херувимам на воспитание. Ты, Смоляк, в Раю не был, а мне приходилось, когда я в демонах внешних сношений служил. А собрания ихние? - Длиннорыла скривило. - Не хочешь идти на собрание, так заставят! Шесть часов в сутки у них распевание псалмов и гимнов. Распевание, говорю, а не распивание! Славословиями приходится заниматься, а то ведь в нелояльности уличить могут. Не-ет. - Длиннорыл погрозил пальцем, плеснул себе в стакан и ткнулся и пряную жидкость розовым мокрым пятачком. - Ихняя жизнь не для чертей. Мы черти простые, а там за карты - в Чистилище, за журнальчики невинные, - он ткнул лапой в порнографический хлам, - в Чистилище! Ляпнешь что-нибудь про... нимбоносца... вообще хана
Длиннорыл откровенничал. Новоявленному демону любопытно было слушать откровения старого черта, а контрразведчик, еще живущий в нем, морщился - не о том, не о том беседа шла! И все прикидывала гэбэшная душа демона, как ей направить разговор в нужное русло.
Длиннорыл еще больше понизил голос.
- Этот... с нимбом... думаешь, он сам безгрешный? Во! - Кукиш снова ткнулся в рыло демона Смоляка. - Этот его голубок, так он и не голубь даже, а истинный бык-производитель, только с крылышками. Кого он только матерью не объявлял, а сам лишит бабу невинности и фр-р-р... - Длиннорыл неопределенно махнул лапой, - ворковать о непорочном зачатии. И кровушка на нем, гадом буду. Помню, один поэт о нем всю правду узнал и поэму правдивую написал...
- Что за поэт?
Длиннорыл задумался.
- Не помню, - признался он. - Курчавенький такой, смуглый. Предок у него еще из эфиопов был, а поэма "Гаврилиада" называлась. А вот как зовут... - Длиннорыл опять задумался, потом безнадежно махнул рукой. - В общем, когда этот узнал, поэта смугленького под пулю по его указанию подставили. Этот, который поэта замочил, у нас посмертное отбывает. Данко его фамилия. А сам он блондин. Такие вот, брат, дела!
- А наш? - провел очередную разведку Смоляк.
- Наш... - Длиннорыл положил мохнатую лапу на плечо товарища. - Ты, Смоляк, случаем, не стукач?
- Нет, - чистосердечно и почти правдиво ответил за демона полковник Двигун. За годы службы в ГБ полковник вербовал не одного информатора, но сам ни на кого не работал. Разве что начальству докладывал о грехах сослуживцев. Но это он совершал по долгу службы, а потому подобные действия к стукачеству он не относил.
- Я тебе так скажу. - Длиннорыл пьяно покачнулся. Чеканность первоначальных формулировок исчезла, перед полковником сидел быстро пьянеющий алкаш, каких Сергей Степанович немало повидал в московских забегаловках. - Все они одним миром мазаны. Кто он, наш-то? Падший Ангел, понял? Ан-гел! Бог его попер, когда они во взглядах на эволюцию не сошлись. А потом, конечно, Мария... Баба, я тебе скажу, не для плотника, конечно, Поначалу ей тот мозги непорочным зачатием пудрил, голубка своего подсылал. А наш, он попроще действовал, он женщин получше знал, еще с Евой Адаму рога наставлял! М-да... Говорят, этот самый Сын, он нашему сын, а тому, значит, как и Иосифу, - пасынок...
Длиннорыл снова прильнул к стакану.
- Эх, братан, - прохрипел он. - Мне такие тайны ведомы, что меня давно уже могли того... Например, спящему в ухо святой воды капнуть, или еще каким способом... Веришь?
- Верю, - сказал Смоляк. - Длиннорыл, а святая вода... она что, действительно опасна?
- Ты откуда взялся, дурилка? - Старый черт на мгновение протрезвел.
- С рудников, - сказал по легенде Смоляк.
- Конечно, - видимо, позавидовал Длиннорыл, - откуда у вас на рудниках святой воде взяться? Эта самая святая вода, брат, честному демону аннигиляцией грозит. С-слышал про такое? Долбанет так, что от любого чес-стного черта только мокрое мес-сто останется. С-страшнее с-святой воды только святой лед бывает или, скажем, с-сущ-шеная пятка левой ноги п-праведника...
Смоляк понятливо кивал, с ужасом припоминая, в каком углу его кожаного передника вшита ампула со святой водой. Шерсть на нем встала дыбом, и это могло бы вызвать подозрения Длиннорыла, но старый черт уже не обращал на перепуганного демона внимания. Уткнувшись рылом в тарелку с грибами, бывший демон внешних сношений спал и постанывал во сне. Хвост его судорожно подергивался, ноздри его ставшего фиолетовым пятачка со свистящими хрипами выдыхали алкоголь.
Смоляк снова представил себе, что произошло бы, разбейся ампула, зашитая в переднике, и холодные мурашки забегали под его снова вставшей дыбом шерстью.
10
Иуда, облаченный в белую хламиду, прогуливался по райским кущам, держа под мышкой золоченую арфу. Был кариотянин в прекрасном настроении и с нетерпением ждал начала вечери. Немного смущала Иуду встреча с Петром. Тот, кто за ночь трижды отрекся, вполне мог сделать это и в четвертый раз. Но равви виднее. Сам Иуда решил просто держаться подальше от неразумного апостола.