Все жертвы были из наших «легалов». Очевидно, что имена людей, подозреваемых в членстве в нашей Организации, но пока еще не арестованных, кто-то из ФБР передает кому-то в израильском посольстве, откуда их получают киллеры. Мы провели несколько акций возмездия – в частности, в Новом Орлеане. Через полтора месяца после того, как двое наших «нелегалов» – один из них был известным адвокатом – были убиты, судя по почерку, «мафиози», мы взорвали ночной клуб, служивший местом встреч местной Мафии. Когда в день рождения одного из «теневых боссов» пожар охватил здание, и боссы выбежали на улицу, их встретил беспощадный огонь пулеметов, установленных на крышах домов напротив двух выходов из клуба. В ту ночь было убито больше четырехсот человек, включая примерно шестьдесят членов Мафии. Однако с этой угрозой не покончено, и она жестоко уродует моральный облик наших товарищей, которые постоянно чувствуют ее – то есть тех, кто, сохранив положение законопослушных граждан и действуя под своими именами, не может укрыться от нее, как мы, в подполье. Однако очевидно, что очень скоро мы направим свой удар на источник этой угрозы.
2 АПРЕЛЯ.
Проблема с оборудованием решена – по крайней мере, на время. Пришлось совершить еще один налет, что мне совсем не по душе. На сей раз я нервничал гораздо меньше, чем во время нашего первого с Генри налета (кажется, полжизни прошло с тех пор), но все равно мне было неприятно. Мы с Биллом разделили список необходимых вещей т три части в зависимости от того, где их брать. Примерно две трети всего – химические вещества – невозможно было просто купить, следовательно, их надо было доставать на складе. Кроме того, мне требовалось, по крайней мере, сто наручных часов для таймеров, но они стоили бы нам слишком дорого, если бы мы отправились за ними в магазин. И, наконец, было еще определенное количество электронных и электрических компонентов, несколько железок и вполне доступных химикатов, которые возможно было купить без особых проблем и по сносным ценам.
Большую часть вторника и среды я как раз подбирал последнюю категорию. Проблема с химическими веществами тоже разрешилась в среду. Это оказалось нелегко, так как поставщики химикатов в лаборатории и на предприятия теперь обязаны сообщать обо всех новых клиентах в политическую полицию; и поставщики взрывчатых веществ тоже. Мне удалось этого избежать. Запросив ВПШ, я узнал, что один из наших «легалов» в Силвер-Спрингс держит небольшой магазин электроники и может заказать все, что мне нужно, у своего поставщика. В понедельник я заберу у него мой товар. Теперь часы! Я в точности знал, что мне нужно, и хотел купить одинаковые часы, чтобы стандартизировать таймеры для простоты сборки и четкости в работе, Итак, вчера мы с Кэтрин ограбили склад в северо-восточном районе и добыли двести часов.
Нам потребовалось два дня телефонных переговоров, чтобы отыскать нужные часы. Потом из Филадельфии часы переслали на вашингтонский склад.
Служащему в Вашингтоне я сказал, что часы нужны очень срочно, и я пришлю за ними человека с чеком на 12000$. ответил, что они будут ждать в конторе. И они ждали. Я думал, что со мной поедет Билл, но я всю неделю был привязан к типографии. Зато Кэтрин очень хотелось помочь мне. В этой девушке есть что-то необузданное, хотя по ее виду никогда этого не скажешь. Первым делом Кэтрин занялась гримом, чтобы я стал похож на «Давида Блума» и она тоже – на «свою» фотографию. Грим за гримом, грим за гримом– я уже почти забыл, кто такой Эрл Тернер и как он выглядит!
Потом нам надо было угнать машину; Это заняло всего несколько минут, так как мы действовали уже привычным образом; паркуем пикап на стоянке большого торгового центра, идем на другую сторону, находим незапертый автомобиль и садимся в него. У меня были при себе кусачки, чтобы освободить провода, а уж найти нужные, и соединить их было делом нескольких секунд. Я рассчитывал, что на складе обойдется без насилия, но так не получилось. Представившись менеджеру, мы попросили принести наши часы. Он напомнил о чеке. «Чек при мне, – сказал я. – Вы получите его, как только я удостоверюсь, что часы именно такие, какие были заказаны».
Согласно предварительному плану, я беру часы и тотчас исчезаю за дверью, оставляя менеджера кричать, что ему вздумается. Но когда он вернулся с часами, с ним пришли два крепких парня, причем один из них встал между нами и дверью. Они сами себя обрекли. Открыв пакет и проверив его содержимое, я вынул из кармана пистолет. Кэтрин тоже взяла свой в руки и помахала им парню, чтобы он ушел с дороги. Однако, когда она толкнула дверь, та не поддалась. Кэтрин наставила пистолет на парня, и тот быстро проговорил: «Надо нажать на кнопку, чтобы она открылась».
Тогда я подошел к менеджеру и рявкнул: «Или открывай дверь, или я заплачу тебе за часы горячим свинцом!« Но он проворно выскочил в дверь, что вела из конторы в складские помещения, и захлопнул тяжелую железную дверь, прежде чем я дотянулся до него. В конторе оставалась еще девушка, ей я приказал открыть дверь. Но она даже не пошевелилась и сидела за столом окаменевшая, словно статуя, с открытым от ужаса ртом. Потихоньку впадая в отчаяние, я решил стрелять в замок. Потребовалось четыре выстрела, чтобы дверь открылась, и отчасти я сам виноват, потому что очень перенервничал. Мы побежали к машине, но менеджер опередил нас. Ублюдок хотел проткнуть нам шины. Я ударил его пистолетом по голове, и он упал на гравий. К счастью, только из одной шины вышло немного воздуха, и автомобиль был управляем. Мы с Кэтрин не стали терять даром время и постарались поскорее убраться оттуда. Ну и жизнь.
Только сегодня вечером, когда я собрал и проверил первый таймер, я убедился, что понравившиеся мне часы стоили наших с Кэтрин трудов. Новый таймер работает идеально; он ни разу не дал осечку, и теперь я уверен, что процент неудач сведется к нулю. Наладил я и ультрафиолетовую проверку банкнот для Билла, так что он готов печатать первые зелененькие, как только в понедельник доставят нужные химикаты. Его деньги не будут идеальными, но близкими к идеалу будут обязательно. По крайней мере, они пройдут все стандартные проверки, принятые в банках. Определить, что они фальшивые, можно будет только в лаборатории. Еще я спроектировал три взрывных устройства, которые могут проходить проверку рентгеном, не вызывая подозрений. Одно можно поместить в ручку зонтика – батарейки, таймер и все прочее. Тогда стержень заполняется термитом, если надо что-то поджечь, а ручка служит детонатором. Другой таймер-детонатор помещается в карманный транзисторный приемник (этот можно взорвать также с помощью радиосигнала), а третье взрывное устройство– наручные часы на батарейках с детонатором, вмонтированным в браслет. Естественно, взрывчатые материалы надо приносить и прятать отдельно, но это нетрудно, если использовать гипс в форме какого-нибудь привычного предмета, покрашенного в соответствующий цвет.
Глава XVI
10 АПРЕЛЯ 1993 ГОДА.
В первый раз на этой неделе у меня есть немного свободного времени, и можно чуть-чуть расслабиться. Сейчас я в чикагском мотеле и мне совершенно нечего делать до завтрашнего утра, на которое у меня запланирована экскурсия на «Иванстон Пауэр Проджект». Я здесь с пятницы, со второй половины дня, и у меня две цели: осмотреть «Иванстон» и передать фальшивые деньги одной из наших чикагских ячеек.
Билл запустил печатный станок в понедельник вечером, как только мы получили необходимые ингредиенты для чернил, и не останавливал его до раннего утра пятницы, всего пару раз смененный Кэрол ради нескольких часов сна. Только использовав всю имевшуюся в его распоряжении бумагу, он выключил станок. Мы с Кэтрин помогали ему тем, что резали бумагу и поддерживали рулоны с обеих сторон. От этой работы мы устали до смерти, но Организация срочно требовала денег.
Теперь они есть! Мне и во сне не снилось столько денег. Билл напечатал больше десяти миллионов долларов в десяти– и двадцатидолларовых купюрах – тонна новеньких хрустящих банкнот. Выглядели они что надо. Я сравнил десятидолларовую банкноту Билла с новенькой настоящей десяткой и не заметил никакой разницы, кроме серийных номеров. Билл – настоящий мастер своего дела. У него на каждой банкноте свой серийный номер. Этот проект наглядно демонстрирует, чего можно добиться, если все тщательно спланировать, действовать самоотверженно и много трудиться. Вот и Биллу понадобились полгода на подготовительную работу еще до того, как появился я и помог ему с химикатами и ультрафиолетом. У него все было проверено-перепроверено, прежде чем он включился в свою трех с половиной дневную гонку. Пятьдесят тысяч долларов новенькими двадцатками я привез с собой и вчера передал чикагскому товарищу. Его ячейка «отмывает» фальшивки, чтобы такая же сумма чистых денег попала в распоряжение членов Организации в этом регионе. Это требует большей ловкости и куда больше времени, чем их изготовление. В то время как я летел сюда, Кэтрин направлялась в Бостон с 800 000$ в своем багаже. На этой же неделе мы должны доставить наши деньги в Даллас и Атланту. В аэропорту каждый раз нервничаешь, проходя с опасным грузом проверку, но пока нет ничего, кроме рентгена, можно не бояться. Сейчас как будто особое внимание уделяется взрывчатым веществам. Но что будет, когда наши деньги разлетятся по всей стране?
Пока я летел из Вашингтона, у меня было время кое-что обдумать. Находясь на высоте в 35 000 футов, по-другому смотришь на вещи. Глядя на бескрайние поля, на дороги, на фабрики внизу, начинаешь осознавать, как велика Америка и за какое страшно трудное дело мы взялись. В сущности, наша программа стратегического саботажа ускоряет естественное падение Америки. Мы сносим изъеденные термитами опоры экономики, чтобы вся система рухнула на несколько лет раньше и более трагически, нежели, без нашего вмешательства. Ужасно сознавать, сколь малое влияние оказывают приносимые нами жертвы на естественный ход вещей. Например, наши фальшивки. Нам надо печатать и распространять за год по крайней мере в тысячу раз больше банкнот, чем Билл напечатал на прошлой неделе – как минимум десять триллионов долларов в год – прежде чем национальная экономика что-то почувствует. Американцы тратят в три раза больше только на сигареты. Конечно же, у нас есть два станка на Западном побережье, и мы собираемся установить еще в ближайшем будущем. А если я найду способ вывести из строя «Иванстон Проджект», то одним ударом нанесу убыток примерно в десять триллионов долларов – не считая удар по экономике из-за отсутствия электрической энергии на всех промышленных предприятиях в районе Великих Озер. Но мы делаем кое-что еще, и более важное, чем борьба с Системой. На длинной дистанции это несравнимо важнее. Мы куем ядро нового общества, новой цивилизации, которая восстанет из пепла прежней. В основе нашей новой цивилизации будет совершенно другое мировоззрение, и поэтому мы сможем прийти к ней революционным путем. Другого пути нет у общества, которое основывается на Арийских ценностях и Арийском мировоззрении, оно не может мирно заменить общество, ставшее жертвой духовной развращенности.
Итак, без борьбы не обойтись, даже если оставить в стороне тот факт, что это не наш выбор, что мы были втянуты в нее Системой. Рассматривая события последних двух лет и семи месяцев с этой точки зрения, то есть, имея в виду нашу конструктивную задачу закладывания ядра будущего общества, а не разрушительную войну против Системы, я решил, что наша изначальная стратегия, когда мы наносили удары по лидерам Системы, а не по ее экономике, вовсе не была такой уж плохой для начала, как я стал было думать.
С самого начала это определило характер борьбы как мы VS Система, а не мы VS экономика. Система ответила репрессивными мерами, чтобы защитить себя от наших нападок и таким образом до определенной степени отделила себя от народа. Когда мы были сосредоточены на убийстве конгрессменов, федеральные судьи, агенты тайной полиции, журналисты, обычные люди не чувствовали себя в особой опасности, однако их раздражали меры, которые принимала Система, чтобы защитить себя.
Если бы мы с самого начала стали наносить удары по экономике, Системе ничего не стоило бы обозначить войну как мы VS народ, и журналистам было бы легче убедить народ в необходимости сотрудничать с Системой перед лицом общей опасности, то есть против нас. Выходит, наша первоначальная ошибочная стратегия счастливо сказалась на сегодняшнем притоке новых членов, когда мы делаем все, чтобы жизнь народа стала хуже некуда. И не только Организация стала численно больше в последнее время. Орден тоже за последние сорок восемь из шестидесяти восьми лет своего существования беспрецедентно увеличил число новых членов. Когда я встретился вчера с нашим чикагским товарищем, я подал ему тайный Знак (теперь я всегда так делаю, когда встречаюсь с незнакомыми мне членами Организации) и был приятно удивлен, когда он ответил мне тем же. Он пригласил меня на официальную церемонию приема новых членов на испытательный срок, которая состоялась вчера вечером. Я с радостью принял приглашение и с удивлением насчитал шестьдесят человек, которые присутствовали там, и примерно треть составляли новички. Это в три раза больше общего числа членов Ордена в Вашингтоне. Церемония тронула меня почти так же, как мое собственное вступление в Орден полтора года назад.
14 АПРЕЛЯ.
Проблемы, проблемы, проблемы! Все идет вкривь и вкось с тех пор, как я вернулся из Чикаго. Билл никак не может найти такую бумагу, какую он использовал, и попросил меня что-нибудь придумать. Мы попытались изменить цвет бумаги той же текстуры, что прежняя, но результат оказался неудачным. Придется Биллу продолжить поиски, а я тем временем продолжу свои опыты. Вчера к нам заявилась делегация из местного Совета Гуманитарных Связей. В контору пришли четыре Не и один больной– больной– больной Белый, все с повязками Совета на рукавах. Им понадобилось повесить в витрине большой плакат – того же типа, что теперь можно видеть повсюду, то есть призывающий американцев «помочь в борьбе с расизмом» и сообщать о подозрительных личностях политической полиции, – а также поставить у нас небольшой ящик для пожертвований. В это время в конторе была Кэрол которая, и отослала их к черту. По правде говоря в наших обстоятельствах этого делать не стоило, ведь им ничего не стоило застучать на меня политической полиции, если бы я не услышал, что происходит, и не вмешался. Я поднялся из подвала с надеюсь, убедительным выражением на лице и с вопросом: «Что это тут уже происходит?» С акцентом я постарался, но все же вроде бы не перестарался – я подал им нужный знак, и делегаты Совета его опознали: менеджер типографии принадлежит к национальному меньшинству, к весьма специфическому национальному меньшинству, и вряд ли его можно заподозрить в ненависти к Совету Гуманитарных Связей или их собственным, семи одобренным действиям. Главный ниггер принялся с раздражением жаловаться на грубость Кэрол. Остановив его нетерпеливым взмахом руки, я с притворным ужасом уставился на Кэрол. «Конечно, конечно, – сказал я, – оставляйте тут свой ящик. Вы делаете благое дело. Но для плаката у нас не хватит места. Я даже кузену Эйбу не советовал вешать тут плакат с Обращением Объединенных Е. Пойдемте! Я покажу вам. И я с полным правом повел делегатов к двери, приказав Кэрол возвращаться к работе, наилучшим образом сымитировав Симона Легри. «Да, мистер Блум», – покорно произнесла она. Выйдя на улицу, я преодолел отвращение и, изображая общительность, обнял за плечи возмущавшегося Не, после чего направил его внимание на витрины другой стороны улицы. «Мы имеем немного клиентов, – объяснил я. – А у моего дорогого друга Солли Фейнштейна двери не закрываются» И у него Большая витрина. Он будет счастлив повесить у себя ваш плакат. Вы можете повесить его прямо под вывеской «Ломбард Сола», и он будет у всех на виду. И не забудьте оставить там ящик – два ящика; у него много клиентов». Делегатам как будто понравилось мое дружеское предложение» и они было двинулись через дорогу.