Девушка посверлила его испытывающим взглядом и поднялась: будь по-твоему, все лучше, чем на лавке сидеть да самоедством заниматься.
Гневомир повел ее в ту сторону, где виднелся лес, впрочем, лес здесь виднелся повсюду, куда ни глянь. Остроконечные сосны с необъятными стволами почти у каждой избы высились, пушистые, раскидистые кедры, рябина, кусты то ли орешника, то ли боярки.
Халена шла за Гневомиром и головой вертела, любопытничая и удивляясь. Бревенчатые домишки небольшие, низкие рассыпались по городищу, кому как в голову взбрело, в основном, неказистые, с маленьким огородиком, обнесенным жердями, но встречались и довольно большие, добротные избы с высоким крыльцом и значительным огородом. На улице, прямо в пыли вошкалась стайка ребятишек в длинных холщевых рубашонках, сорванцы постарше с громким криком оккупировали заросли репейника и лопухов и бросались друг в друга шишками. Одна со свистом пролетела над ухом Халены, только yвернуться успела и скорость прибавила — шишки-`оружие' болезненное. У другой избы три девицы стояли, переговаривались, пустые ведра на землю опустив, о своем, видать, о девичьем, но увидев их, смолкли, глазами траву у ног протирать начали, рдея, как закатное солнышко. У колодца женщина в платке воду в свои ведра переливала, глянула хмуро на Гневомира и Халену, губы поджала, лицо усталое, недовольное, а за подол карапуз светловолосый цепляется, мамку за ногу обхватить норовит.
В воздухе стоял запах хвои и чего-то менее приятного. Гул, гомон, жужжание мух и какой-то мерный, раскатистый звук все ближе и ближе.
— Что это? — спросила Халена.
— Варох в кузне мастерит, — кивнул Гневомир в сторону одинокой избы, обнесенной жердями.
Девушка никого не увидела: дверь нараспашку, а двор пуст, если, конечно, не считать какие-то чаны, бочки и еще бог знает что. За избой широкое, холмистое поле виднелось, на него они и вышли, правее от кузни. На холме орава полуголых мужиков толпилась.
Халена щурилась, пытаясь разглядеть — что они там делают? И чем выше поднималась, тем больше мрачнела, сердце колотиться начало тревожно.
Голые по пояс тела лоснились на солнце, играя мускулами, брякали мечи, слепя глаза отсветом стали, но не это беспокоило и настораживало, а толпа, сгрудившаяся вокруг трех `медведей` и одного `олененка`, гогочущая, гудящая. Гоняли парня будь здоров и явно не в шутку — меч не игрушка, не из папье-маше выкован, а три здоровяка на одного мальчишку, это уже не потеха, а издевательство! Халену, как черт за ногу дернул, рванула туда без раздумий, только ботинки замелькали.
— Куды, скаженная?! — закричал изумленный Гневомир, чин забыв, и следом припустил: нагнать бы! Да куда там, девушка быстро бежала, через жерди перепрыгнула и в гущу врезалась.
Мужчины тем временем вокруг новичка и трех соплеменников сгрудились, кругом обступили, обсуждая, потешаясь, препираясь меж собой, споря — устоит молодой полянич супротив мирян, али пощады попросит?
Парнишка не промах оказался, не из робкого десятка, держался достойно, не скулил. Темно-русые, волосы по их вере, на затылке перевязаны, в хвост, лицо широкоскулое, мальчишеское совсем, тело смуглое, худое, гибкое, лоснится от пота, грудь вздымается надсадно — загнали лешаки, однако ж, меч в его руках не дрожал. Глаза, как у олененка, вострые, живые и плещется в них решимость, воля несгибаемая, не сдастся, по всему видать. Хотя, куда устоять супротив трех выученных, в гридни ступить готовых? А те, что глыбы из мышц, кружили, насмешливо посматривая, куражились, но честь блюли, по одному подступали, не спеша, без особого напора, передышку ему давали.
Верткий парень, злой, скалится, мечом неумело машет, но добро, зоркий, выпады упреждает, не подступить. Посмеивались мужики, все едино не устоит полянич, чуток и конец потехе.
Трувояр, так звали полянича, срама не хотел, держался из последних сил, злясь на трех обученных бугаев, на мирян, что его на посмешище, словно скомороха выставили, но тоже понимал — не долго ему осталось, пару взмахов и кинут наземь.
Дрожал парень от обиды, от бесчестья учиняемого, а Славко, Межата да Гадур ждали опрометчивости, дружникам на радость бавились с мальчишкой, удаль да мастерство свое выказывая, стать молодецкую выставляя — а почему нет? Князь молчит, значит любо.
Халена, кипя от ярости (На одного трое! Ладно бы вровень были, так ведь нет! А другие ржут, как лошадиный табун. Забаву нашли!) в гущу кинулась, без раздумий, на помощь `олененку`. По дороге у кого-то меч из ножен вытащила — не зевай, и в круг влетела, облила зеленью глаз насмешников удалых, к нападению приготовилась.
Мужчины в круге такого поворота событий не ожидали — притихли, замерли, глазам не веря. Дружники же выпад сделали: пошла сталь на Трувояра с двух сторон, два клинка в подсечке, того и гляди девку заденут. Ахнула толпа — а ну, не успеет увернуться? И вздохнули изумленно: Халена умело клинок встретила, отвела удар, только скрежет раздался. Не сдержал Гадур меч, то ли от неожиданности, то ли от нежелания гостью ранить, выпустил рукоять и отлетел клинок, в землю воткнулся.
`Минус один`, - констатировала Халена, с места вспрыгнув, и ногой по грудине со всей силой — отдыхай. Парень оземь грянул, понять ничего не успел, а девушке объяснять недосуг. Пригнулась — клинок Межаты летел на нее, но не долетел.
Кх-ха — встретились мечи и разошлись. Смутился парень, отступил на шаг, рот разинул. Халена, не раздумывая, клинок из руки выбила, впечатала локоть под дых и пяткой под коленную чашечку — отдыхай и ты, голубок, намаялся, небось, резвясь. Тот на землю полетел следом за товарищем.
По рядам нестройный вздох пробежал. Трувояр у третьего своим мечом клинок у рукояти зажал, померялись взглядами да разошлись — ничья. Парень повернулся, на девушку уставился — вот ведь невидаль, чудо дивное, диво чудное. А та меч чуть опустила, зелеными глазами толпу воинов обвела:
— И что? Честное воинство — потешное войско? Втроем на одного. Эх, мужики! Может, у кого еще руки чешутся? Выходите, со мной померяйтесь!
Гневомир, влетевший в круг за секунду до окончания схватки, дружников на земле увидел и только дух перевел: сама управилась, знать, подмога не нужна. А она сызнова чудить! Он уже кинуться к девушке хотел, вразумить: чего удумала? Мало натворила? Но и шага сделать не успел, князь в круг вышел, меч вытащил из-за спины лениво так, словно нехотя, покрутил в воздухе и на девушку глянул задумчиво: что скажешь? Та лишь криво ухмыльнулась да челкой тряхнула, вызов принимая.
Мужчины отступили, расширили круг и замерли в ожидании. Купала в усы ухмылялся, щуря лукавые глаза, и девушкой любовался, лелея надежу: бойкая, проворная, ладная, можа и не богиня, но князю подстать, авось заставит его сердце дрогнуть, к жизни вернет, не все бобылем жить, молод аще себя хоронить…
Гневомир напрягся, глядя, как Мирослав с его посестрой играет, водит по кругу, обманные движения делает, того и гляди поранит, и рука сама к рукояти меча потянулась.
— Не балуй, — осадил его десничий, на плечо ладонь опустил, как бревно положил.
Сжал зубы Гневомир, сделал вид, что послушал, а сам, что тетива натянутая в ожидании, секунда, другая и кинется посестре на подмогу. Купала хмыкнул: охолонись, неужля князь девку посечет?
Осел Гневомир, расслабился, дух перевел и удивился себе: чего это он? На князя, почитай, отца родного кинуться готов был, словно щенок неразумный, совсем ум потерял!
`Ярый драга ` сверкая на солнце, сталкивался с мечом Халены, кружил в воздухе, описывая круги, и возвращался, норовя задеть девушку или клинок выбить, но она уворачивалась, сдерживала разящую сталь, как зрелый воин, без суеты, мастерски обходя и вовремя пресекая княжий посыл.
Любовались мужики: красиво рубились, кружили две фигуры, словно ритуал свершали — гибкая, худенькая и крепкая, громадная, но не менее проворная. `Целовались' их клинки, звеня, и вновь разбегались.
Минут 15 кружили, не больше, но всем ясно стало — на равных бой и мастерства у обеих вровень, один силой берет, другой быстротой и ловкостью, до бесконечности меряться можно, а нужно ли? Любому скептику теперь правду не оспорить — сама Халена средь них явилась.
И князь это понял, отпрыгнул, меч опустил и вдруг улыбнулся девушке, чуть голову наклонил, словно поклонился, меч в ножны сунул и зашагал с холма в сторону городища, как ни в чем не бывало. Лицо каменное, но глаза со светом будто, добротой и радостью лучатся. Проверил, что хотел, то и вышло, права Ханга — богиня к мирянам явилась и оттого легко на душе стало: светлая гостья в дом пожаловала, знать добро и хозяевам. Удружили боги, уважили, одарил лес-батюшка. Хлопотно, конечно, но и честь велика, не всякому дадена.
Халена посмотрела ему вслед, не понимая — что ж это было? Челкой тряхнула, вздохнула, вслед князю поглядывая. Неуютно отчего-то на душе стало, а тут еще дружники на нее беззастенчиво пялятся. Сникла совсем, глаза в землю опустила, а руку с клинком вверх вскинула: чей?
Вышел молоденький, лет 20, лопоухий парнишка, носом шмыгнул и неожиданно низким голосом пробасил:
— Мой, Халена Солнцеяровна.
Сунула она ему меч, не глядя, и пошла с холма в том направлении, откуда пришла, бросив на прощанье недовольно:
— Будешь зевать, в следующий раз голову могут забрать.
Прошла сквозь ряды расступающихся воинов и припустила к лесу, словно от срама бежала: зачем ввязалась? Кто просил? Какое ей дело до их игрищ молодецких? Тоже воительница выискалась! Ей бы женские дела освоить, а она в мужские лезет, противно даже. Вот от таких, как она, смуты и возникают. Вмешиваются такие не в свое дело, а свое на плечи других перекладывают, в итоге ни там, ни сям, а един бедлам!
Нет, она уже не бежала, она летела подальше от того места, где только что устроила спонтанные показательные выступления. Стыдно было, вроде бы и правильно поступила, заступилась, но разве ее об этом просили? Нужна она там была? Ждали? Звали? Без нее б не обошлись? Получалось, что она просто выставила себя напоказ, как клоун, устроила шоу с мечами, а она в главной роли — оцените, вот, мол, я какая — любите и почитайте, а не то…
Стоп. Халена резко остановилась и на руки свои уставилась: `А откуда, собственно, я знаю, как управляться с тяжелым, чисто мужским оружием?`
` Голографическое пособие по ведению ближнего боя с применением холодного оружия`, - всплыло в памяти замысловатое название. Что это значит? С чем его едят? Что такое голографическое и пособие? Молчит память, тишина в голове, непроглядный мрак. Как странно все это, непонятно, зыбко.
Гневомир за девушкой поспешал на всех парах, но если б она не остановилась, навряд ли догнал.
— Чего бежишь, как скаженная? Насилу нагнал! — буркнул он, останавливаясь напротив и переводя дух. — Не туды пошла. Купальня там, — и махнул рукой, приглашая внутрь угрюмого леса, о том, что было — ни слова.
Халена с минуту разглядывала простоватое лицо своего побратима, пытаясь выискать насмешку, укор, в конце концов, но тот серьезен был, глаза бесхитростные, взгляд абсолютно спокойный. Она тяжело вздохнула, глаза виновато отвела и вспомнила, наконец, что он ее искупаться приглашал, а не ратиться.
`Ладно', - оставила она решение головоломки и пошагала за парнем. Искупаться, действительно, не мешало бы.
Лес был густой, сумрачный, с высокими папоротниками, гигантскими соснами, густыми кустарниками. `Грибов, наверняка, здесь много`, - подумала девушка, всматриваясь в пожухлую хвою под ногами. Минут пять- десять шли, наконец, Гневомир остановился:
— Пришли. `Куда?` — пожала в недоумении плечами Халена, куда ни глянь — необъятные стволы сосен да кедров.
— Вота купальня, — махнул рукой парень в сторону деревьев, за которыми и света-то не видно было.
Халена подошла ближе, уже готовая смириться с тем, что если и придется ей сегодня искупаться, то разве только во мху да еловых шишках, щедро рассыпанных по земле. И не сдержала вздоха восхищения: сквозь сосновые стволы виднелась зеркальная гладь воды. Меж исполинскими кедрами резко вниз пролегала тропинка, спускаясь к золотистому песчаному бережку, бэга три не больше.
Девушка спустилась и зачарованно уставилась на величавую картину, открывшуюся взору во всей красе.
Небольшой карьер плотно обступили стволы деревьев, вздыбленными корнями уходя в воду по каменистому откосу. Солнце насквозь пронизывало водную гладь, играя бликами, освещая хмурые кроны елей и наполняя воздух теплом. В небе громко закричали — какая-то, птица широко распахнув огромные крылья, фланировала над карьером, клацая и пронзительно вереща.
— Красиво! — выдохнула Халена, щуря глаза из-за слепящего солнечного света, не привычного после прогулки по сумеречной чащи.
— Искупайся, постерегу, — хмыкнул Гневомир, довольный, что девушке нравится купальня, и пошел обратно, вверх, к кедрам. Повернулся спиной к карьеру и застыл, как вкопанный, руки в бока уперев.
`Телохранитель`, - фыркнула девушка ему в спину и с удовольствием скинула ботинки. Босые ноги тут же обжег нагретый песок. Она попробовала воду и засмеялась: славно-то как!
Прохладная, но не холодная водица так и манила к себе, ласковая, прозрачная — дно видно. Девушка покосилась на охранника, осмотрелась вокруг — нет ли кого? И решительно скинув с себя амуницию, отважно ринулась в воду. Поначалу даже дух захватило, но нырнув пару раз, Халена уже не чувствовала холод, наоборот — тепло и негу.
— И-эх! — смеясь, шлепнула Халена по водной глади ладонями и нырнула, вниз, ко дну ушла. Красиво там, камни, чуть подернутые зеленой тиной, шишки еловые, а где-то и песок.
— …на! Жива?! Халена! — надрывался ее побратим на берегу, но не поворачивался. Девушка засмеялась:
— Что ж ты кричишь?
— Думал — утопла, — пробасил парень.
— Ага. Сейчас! — легла на спину и поплыла, вглядываясь в небо над головой. Облака пушистые хороводы водили, но недавнего крикуна, птицу неведомую, видно не было. Выходить не хотелось, покрутилась еще, сполоснула волосы, сожалея об отсутствии какого-то шампуня, и нехотя вышла на берег, нехорошо заставлять так долго ждать
— Накупалась? — спросил парень.
— Подожди — оденусь, — и вздохнула — полотенце-то они не взяли, придется одежду на мокрое тело натягивать, не ждать же пока обсохнет? Придет кто-нибудь ненароком, а она во всей красе — здравствуйте!
— Все что ль? — не выдержал Гневомир. Терпения в нем сроду не было, а после того, что девушка на борьбище учинила, его вакантное место боязнь заняла: а ну, опять куда встрянет за его спиной воительница? Хоть и не с кем вроде, да кто ж знает, что ей в голову взбредет? Ох, и хлопотная.
— Все, — буркнула, застегнув брюки, и покосилась на голые ступни: `Ну, уж, фигушки, не буду я на мокрые ноги ботинки надевать, пускай высохнут!` Шлепнулась на песок:
— Можешь поворачиваться. Сейчас ноги высохнут и пойдем, хорошо?
Парень подошел, рядом на песке пристроился и давай коситься на нее, как на русалку.
— Ты что? — удивилась она и даже обернулась, проверяя: может, за её спиной лешачья гвардия обосновалась?
— Волос у тебя черен был! — заявил Гневомир таким тоном, словно во лжи уличил и ткнул пальцем ей в голову.
— А сейчас позеленел, да? — иронично выгнула бровь Халена.
— Правду старики баяли, волос тебе батюшка самолично ткал, ишь, как золотом высвечен! Токмо куды чернота делась? Халена не доверчиво покосилась — шутит? И к воде подошла на себя посмотреть. Волосы как волосы, светлые, никакой черноты, короткие вот только почему-то, а впрочем, почему нет?
— Странные вы, то волосы не такие, то трое на одного, а потом стой, как оплеванная. Слушай, мудрый брат Гневомир, — села она на место, ладони от песка отряхнула и на колени сложила. — Расскажи, как я здесь появилась?
Нахмурился парень, заскрипел извилинами, но без толку, если вопрос не понял, откуда ответ взять?
— Здесь! У вас, среди вас! — уточнила девушка.
— А-а-а, — дошло. — Межата с Мерилой гостинец лесному духу снесли, а там ты. Понятно, спужались сперва, к князю побегли. Он и наказал — в терем несите. А чего? Гость любой свят, а уж ежели самим духом лесным послан.