И бровь выгнул, вспомнив подходящий род, давнюю историю, связанную с ним, страшную, надо сказать. Говорят, их замок был сожжен дотла вместе с хозяевами, графом Куртунуа, за то, что те отказали выдать за него дочь. Говорят так же, она погибла в пламени, обесчещенная графом, а с ней погибли родители и младший брат. Правда, доказательств у этих слухов нет, а граф не понес возмездия за преступление, так что вполне возможно, что все это сплетни. Однако Де Ли невидно, неслышно.
Но они вообще жили отшельниками. Поэтому живы они или мертвы — столкнуться с ними Исвильде будет трудно. Один шанс из ста.
Значит, можно использовать историю Де Ли и создать очередное чудо, заявив, что младший отпрыск знатной фамилии жив, если слухи о их гибели правдивы, но скрывается от Куртунуа. Это будет понятно.
— Ты будешь сыном Де Ли, который прячется от врага своей семьи графа Куртунуа, под фамилией Губерт. Твои родители и сестра погибли, родни нет. Ты одинок и свободен, но вынужден прятаться.
Исвильда слушала Галиган, а сама поглядывала в окно, прикидывая как лучше спуститься. Риск, конечно есть, но она справиться если будет достаточно ловка, чтоб зацепиться за проемы в кладке стены.
— Не выдумывай! — испугался за нее мужчина, видя, что та уже лезет в окно. — Сейчас веревку сделаем, я подстрахую тебя!
— Благодарю, незачем. Лучше скиньте мне тюк с тряпьем, когда спущусь, — посоветовала девушка, уже перебравшись на улицу.
— Ненормальная! — прошептал Галиган, с замиранием сердца следя, как девушка, рискуя упасть, стремится вниз, цепляясь за камни. И оттер выступившую испарину, когда Исвильда оказалась на земле. — А еще мне говорили — я безумец!
Глава 6
Когда Исвильда оказалась в лесу, в ее душу опять прокралась печаль и беспокойство.
А что если с Орри ничего не получиться? У него всего один друг — значит, он недоверчив и не станет расширять свой круг близких знакомых. Но если с ним не подружиться, не получиться расположить его к себе, проникнуть в сердце и понять что движет Орри, кто его идеалы, какую женщину он может полюбить, если вообще способен любить.
Способен, конечно, способен — в этом Исвильда уверенна.
И все равно нервничает, переживая за будущее: как оно там сложится, не окажется ли план Галиган напрасным? То, что он еще и спасает ее от Боз Даган, девушку заботило сейчас меньше всего — угроза, нависшая над ней как грозовая туча, рассеялась, как только нищая никому ненужная женщина превратилась в пажа, в дорогой, добротной одежде, слугу влиятельного господина. Даган при всем его уме и прозорливости вряд ли узнает в мальчишке ведьму, и даже если что заподозрит, то не маскарад, устроенный собственным сыном.
Решилась бы Исвильда на подобное сама?
Пожалуй нет, хотя было дело, по-первости хотелось вырядиться парнем, но слишком густые и длинные волосы под шапку не спрячешь, а обрезать жалко было. Потом же надобность прятаться отпала сама собой — она превратилась в грязную оборванку, нищенку без роду-племени и возраста. Исвильда быстро смекнула, что грязь неплохая маскировка и отпугивает похотливых гуляк и разбойников не хуже кинжала…
Девушка забралась на дуб и, достав свое сокровище, первой развернула тряпицу с именным кинжалом. В свое время дамасский клинок завораживал ее, но сейчас рождал грусть и желание расплакаться — когда-то он принадлежал ее отцу…
Девушка сжала зубы и приказала себе не думать, не вспоминать о плохом и прикрепила клинок к поясу — теперь он будет служить ей, как служил мужской части ее семьи.
Рука развернула другую тряпицу и перебрала драгоценности: жемчужное ожерелье, брошь, сапфировый гарнитур. Остановилась на кулоне матери. Пальцы потерли чуть запылившуюся оправу, знакомые до каждого зернышка узора каменья — мать носила его не снимая, считая что он приносит удачу женщинам ее рода. Исвильде вспомнился ее заливистый смех когда они играли в саду, тихие шаги, когда она приходила в детскую благословить дочь на ночь, теплый поцелуй в лоб и мерцание этого кулона перед лицом, свисающего с шеи матери на толстой витой цепочке.
Лицо Исвильды закаменело — она одела кулон на свою шею и спрятала его под колет — прости, мама.
Завернула свои сокровища в тряпицу, спрятала под одежду и слезла с дерева — сейчас не до воспоминаний. Слишком больно, слишком свежо, хоть и прошло три года.
— Орри, там опять гонец твоего отца во весь двор горланит: подать сюда мессира Даган! — объявил Гарт, прислоняясь к косяку дверей.
Оррик, мазнул по нему пустым взглядом и продолжил обедать.
— Подождет, значит? Так я и думал, — хмыкнул мужчина и присоединился к хозяину, налил себе свежей простокваши, отломил горбушку от горячего каравая.
Но поесть спокойно не пришлось — следом за Гартом на кухню прилетел стражник Хамонд и взвыл с порога:
— Милорд, избавьте меня от этого сопляка!! Он кричит как безумец! У меня уши не выдерживают!!
Орри тяжело вздохнув, бухнул кусок недоеденного мяса обратно в подливу и тяжело встал.
— Поветрие на визиты! — проворчал, двигаясь к выходу.
— Может, ворота замка заколотим? — предложил Гарт, между прочим, и быстро допив простоквашу, побежал за другом, решив доесть хлеб по дороге.
— Чего надо? — хмуро уставился на верткого мальчишку Орри сверху вниз. Гонец притих, перестав взывать его светлость пред свои очи и расшаркался в приветствии:
— Гонец милорда Боз Даган, Оррик Сингрет, — поклонился важно.
— Плевать мне на твое имя, у меня такое же, — буркнул Орри. — Чего надо, говорю, чего орешь, слуг пугаешь? — проворчал, хмуро разглядывая гонца.
Тот растерянно огляделся — где слуги-то? И чтоб он кричал тогда, требуя хоть кого-то, чтобы доложили Даган о его прибытии? Неувязка, однако.
Парень засопел, мигом разозлившись на ублюдка, который его, законного сына родовитых дворян на посмешище выставляет, еще и пенять смеет.
— Вам должно поспешить на встречу в герцогом Даган.
Тон Орри не понравился
— Я поспешу, — заверил. — Так поспешу, что мало не покажется.
Угроза подействовала, и мальчик вспомнил, что рано господина из себя разыгрывает — сник, скис, принялся носки своих сапог изучать, бубня под нос:
— Мое дело маленькое, меня послали передать вам желание герцога. Я передал.
— Вот и иди, — разрешил Орри и, развернувшись, потопал обратно на кухню, желая продолжить прерванный обед.
— А как же?… — проблеял малец ему в след.
— На лошади! — заверил его Гарт и, хлопнув по плечу, благословил в путь, сунув в руку недоеденную горбушку. — Счастливо!
— Что на этот раз надо, как думаешь? — спросил Оррика, усаживаясь за стол.
— Не знаю и знать не хочу.
— Придется.
— Не порти аппетит, он итак не к черту! — отрезал Даган.
— Почему? Что-то не припомню, чтобы у тебя с ним проблемы были.
— Я не выспался! — солгал, лишь бы друг перестал задавать глупые вопросы и лезть, куда не просят.
— Я даже знаю причину бессонницы, — хитро улыбнулся Гарт. — И сдается мне, она же является причиной требования Даган, чтоб ты срочно прибыл к нему.
— Удивил, — поморщился Орри.
— Ага. Значит, нас одна мысль на двоих посетила.
— А другая в голову не придет. Эта была? Не соло нахлебавшись, ушла? Ясно, что Боз решил мне нравоучения о супружеском долге почитать, а не приз в виде сундука с золотыми выдать за терпение да послушание.
— Ну, за таким счастьем спешить не стоит.
— Я и не собираюсь. Поем, с мельником дела улажу.
— Сено опять же перекидать надо, — согласно кивнул Гарт, понимая, к чему клонит друг.
— Вот, вот, — лениво качнул в его сторону кружкой Орри. — А то все брось и беги. Сбегал в прошлый раз, благодарствую, — грохнул кружкой о стол, насупился.
Покоя ему не давало, как там старуха.
Штучка она та еще, но все ж не по-человечьи с ней он обошелся. Надо было хоть «здравствуй» и "до свидания" сказать.
Но опять же, как скажешь — это же видеть ее придется, от омерзения тошноте отдаваться. И неизвестно еще что она хотела, заявившись.
Пыф!
Нет, к черту все, надо собираться да срочно к герцогу Ламберту подаваться на заработки, искать влиятельных сеньоров, платить им и освобождаться от этой постыдной женитьбы.
`И как я мог согласиться'?! — вздохнул в сотый раз и в сотый же ответил: `Верфул. Негоже родовое гнездо на произвол судьбы кидать. Деду бы то не понравилось, а у меня долг перед ним. И перед Гартом'.
— Ничего, сдюжим. Поеду к Ламберту. Пока развод выхлопочу, другую жену пригляжу.
— На сильно знатных не зарься, толку не будет. Говорил тебе уже — смотри на не высокородных и кичливых, а на богатых, но незнатных. Они к деньгам своим как раз титул ищут, а ты все ж Даган.
— За то золото что у них в сундуках спрятано, они любую самую гордую и высокородную фамилию купят. Тот кто при дворе короля пасется, как правило лишь родословной своей и гордиться, да дырами в штанах щеголяет.
— Да-а, — вздохнул Гарт. — Выходит опять тебе на уродине или перестарке жениться придется.
— Да, — вздохнул Орри, совсем скиснув. — Видать судьба у меня такая.
— Можно еще вдову взять.
— За богатыми вдовами охота еще больше, чем за незамужними наследницами. На все готовое желающих немало прийти, да не к какой-то неженке, что семейной жизни не знала, а к зрелой, домовитой да умелой. Мону Брукберти вспомни. Сорока дней не прошло, как Федерико схоронила, а уже три предложения руки и сердца получила.
— Еще бы! Угодья Брукберти богатые, замки добротные, хозяйство справное. Мона — красавица, умница, а за спиной родня — тетки да дядьки в самых видных королевских домах Европы пристроены. Ха! Я б тоже ждать не стал, с момента похорон соловьем заливаться начал, хороводы вокруг нее водить и в любви объясняться. Бабы-то известно, ушами любят. Наплети вздора до небес и твоя.
— Не все Гарт.
— Ай, да не говори…
— Берту свою вспомни, — а сам о совсем другой задумался — было дело, встретился он в своей жизни с видением, которому песни о любви до хрипоты бы пел, луну с неба достал, любой бы взял и не покаялся, и из себя бы вывернулся, а обеспечил, защитил…
Да, что мечтать?
Было и прошло.
Тогда он девушке и слова не сказал, смотреть в ее сторону и то боялся. Та его не заметила, поди. А если и заметила, то приняла за угрюмого, неуклюжего, немого придурка, не иначе. Правильно — как вспомнит себя, от стыда до сих пор щеки горят.
`Вернуть бы хоть миг', - вздохнул тяжко и встал: `хватит ерундой заниматься, более важные дела есть'.
Гарт внимательно посмотрел на его хмурую суровую физиономию и, заподозрив неладное, заявил:
— Поеду с тобой. Пригляжу, а то чую, устроишь ты отцу битву под Иерусалимом, или опять во что вляпаешься. Нам бед хватает…
— Хватает, поэтому за Верфул лучше пригляди.
— Проспер да Хамонд здесь, присмотрят. Небось, за наше отсутствие он не рухнет.
Галиган задерживался и Исвильда заняла время ожидания сном, пристроившись в кустах у старой сосны, недалеко от ручья. Хорошее место, безопасное.
Галиган уже приготовился занять место в седле, как увидел незнакомого сеньора в черном с типично служивой наружностью — не иначе посыльный бальи. А что ему надо здесь? Тяжб у отца не было — это Галиган точно знал. И побледнел, подумав, что Даниэлла или ее родственники передумали и отказную, чтоб шума меньше было, через судью шлют.
Хотя подумать — с чего светскому суду несостоявшейся свадьбой заниматься? Но иного в голову не шло, и Галиган поспешил в тревоге за посыльным. Однако в залу к отцу его не пустили, чем еще больше растревожили душу. Герцог напрочь забыл о Исвильде, ждущей его в лесу и принялся бродить по коридору, не зная куда деть себя от тревоги. В голове уже роились мысли одна отвратнее другой и сердце сжимало в предчувствии чего-то ужасного.
Отказа, конечно, отказа, потому что ничего ужаснее этого Галиган не предствалял.
Его вызывали к бальи.
Какого черта и почему именно сейчас кому-то в голову пришло затеять этот процесс и ворошить дело, давно покрытое мхом забвения?
Кто настолько ненавидит его, что решился скомпрометировать накануне свадьбы сына?
Что хотят? Расстроить ее? Обвинить Боз черт знает в чем?
Что же делать?
Герцог Даган хмуро обозревал пространство внутреннего двора замка, слушая постановление суда, зачитываемое посыльным.
Свидетель, — резануло по уху, и Боз еле сдержал вздох облегчения.
Значит все не так плохо и если повести себя с умом, то и на столь скандальной почве можно получить изрядную долю выгоды. Правда, поступиться кое-чем придется. И подсуетиться, чтобы заваренная кем-то каша не выползла из котла.
И кто, кто мог затеять столь трудоемкий и, по сути, бесперспективный процесс? С протекции ли короля? Последнее было бы очень скверно.
— Кто обвинитель? — спросил не оборачиваясь.
— Прошу извинить меня милорд, но дело разглашению не подлежит, потому как находится под личным контролем нашего многоуважаемого короля Гая.
Даган до хруста сжал зубы, чтобы не накричать в ярости и от страха на слугу.
— Мой сын женится и король естественно в курсе. Я не могу ехать.
— Его Величество просит вас всего лишь о содействии в восстановлении справедливости. Вы встретитесь с ним в его резиденции, где и планируется провести торжественные празднества в связи со свадьбой миледи Даниэллы.
Какая честь! — передернуло Даган. Ему показалось, что его загоняют в силки.
— Хорошо. Я выеду завтра утром.
— Мое дело передать распоряжение короля и бальи, а решать вам.
Герцог покосился на посыльного: послышалось или тот действительно угрожает? Лицо мужчины ничего не выражало, но Даган понимал, что ничего это не значит, кроме одного — хороший слуга, вымуштрованный. На Боз глянь, тоже само спокойствие, а в душу б заглянули — ожгло. Ад там стоял и жег в пламени злобы каждого заподозренного в том, что происходит.
— Я прибуду на суд вовремя.
Посыльный слегка поклонился и вышел из залы.
Боз дал выход эмоциям и опрокинул стул, отшвырнув его в стену над камином:
— Дьявол всех побери!!
— Отец? — испугался влетевший в покои Галиган.
— Ты что здесь делаешь?!!
— Пошел за этим человеком, — кивнул в сторону выхода, настороженно поглядывая на мужчину. — Что он хотел? Плохие вести? — с беспокойством заглянул в глаза отца. Тот поспешил отвернуться и взять себя в руки.
— К тебе это не имеет отношения.
— Даниэлла?…
— Нет. Свадьба состоится! Король удостоил вас чести провести торжество вашего венчания в своем замке!… Другое дело, что ты поедешь без меня. С Орри. Он присмотрит за тобой и обеспечит охрану. Сильно к нему не цепляйся. Я постараюсь быть на свадьбе… Нет, я обязательно буду присутствовать на венчании.
— Куда ты уезжаешь? Когда? Зачем?
— Перестань задавать дурные вопросы! Надо и еду, а куда — не твое дело! Думай как очаровать невесту и побыстрей заделать ей сына! Это твой долг, главная задача на ближайшее время!!
— Не кричи, я прекрасно слышу, — спокойно заметил Галиган, вновь почувствовав покой в душе. — Ты нервничаешь? Почему?
— Я сказал, не задавай мне вопросов!!
— Хорошо, — пожал плечами мужчина. — Я пойду. Когда уезжаешь?
— Завтра рано утром. Орри явился?
— М-м-м… Не знаю…
— Ну, так узнай!! И прикажи явиться своей сиделке сюда, сейчас же!!
— Ее нет отец, и не кричи, а то заболеешь.
— Что? — герцог побледнел, и казалось, сейчас рухнет в обморок.
— Отец? — растерялся Галиган и протянул руки, желая придержать от падения родителя, но тот откинул их и процедил сквозь зубы, злобно сверкнув глазами:
— Позови Миррона.
— Хорошо, — и попятился испугавшись страшного от злобной судороги лица герцога, вылетел прочь из залы и прикрыв дверь прислонился к ней, чтоб перевести дух.