— Не всякие перемены — прогресс, — возразил Доби, пряча в ладонях ослепшие глаза.
— Хотите вы этого, или нет, но завтра пришельцы будут здесь — голос Деси поднялся до пронзительного визга: — И вы пока что можете выбирать — или попрятаться по домам, как это сделали дураки из Печу, или прийти к пришельцам со своими дэви и получить взамен богатство и власть!
— Или опять перенести место лагеря, — сказал Доби, — как можно дальше от глупой жадности и предательства.
У Деси перехватило дыхание.
— Вети? — раздался его умоляющий шепот. — Нам с тобой не нужно уходить со всеми, мы дождемся пришельцев, и тогда… Мы завладеем всем миром, Вети! У нас будет все, что мы захотим… Останься со мной, Вети!
Вети долго смотрела в его глаза.
— Зачем ты вернулся? — прошептала она сквозь слезы. — Зачем? — И вдруг она пронзительно закричала: — Зачем?!
Внезапно наклонившись к подножию скалы, она подняла так недавно отброшенный ею в сторону киом. И прежде, чем Деси понял, что происходит, она прижала знак смерти к его куртке. Затем решительным движением оторвала пелу и отшвырнула его в пыль.
Глаза Деси расширились от ужаса, рука его потянулась к киому, но он так и не осмелился дотронуться до этой страшной печати, отделявшей мертвых от живых.
— Нет! — закричал он. — Не- е- е- е- т!!!
Рука Вети, дрожа от напряжения, тоже потянулась к киому, но страшным усилием воли она убрала ее…
Деси упал на землю, зная наверняка, что он сейчас умрет и умрет без любви, что он войдет в вечную тьму с неосвещенным киомом. Лежа в пыли, он чувствовал своей щекой твердый угол оружия, а солнечный свет, отраженный граненым флаконом с водой, пускал в его щеку веселых солнечных зайчиков.
Один, умерший без любви, — это как цветок, раздавленный на тропинке. Но к цветку, сломленному чужой волей, испытываешь жалость, а здесь…
Все обитатели поселка разошлись по своим делам, пребывая в полной уверенности, что Деси скоро умрет.
Вети шла позади всех неуверенной походкой и что-то тихо шептала про себя.
Подул ветер и занес толстым слоем пыли все подарки, принесенные Деси, а потом и его самого.
Деси лежал не шелохнувшись и ожидал того момента, когда его дыхание остановится навсегда.
Элджис Бадрис
Закономерный исход
Фрэнк Хертцог из “Интернэшэнэл Туарс Инкорпорейтед” задумчиво почесал одно из своих непропорционально огромных ушей и приподнял косматую бровь, после чего заерзал в кресле, устраиваясь поудобнее. Посетитель, по-прежнему, не шелохнувшись, сидел в кресле напротив стола, на который Фрэнк закинул ноги еще в самом начале их беседы.
Взгляд Хертцога скользнул в сторону посетителя и, нисколько не задержавшись на нем, дальше, в окно, туда, где бесконечные просторы океана сливались с горизонтом.
— Дайте-ка я сам нее обмозгую, — неожиданно сказал он маленькому аккуратному человечку, терпеливо дожидавшемуся, когда Фрэнк заговорит. — Вы хотите аванс наличными?
— И не позднее полуночи с четырнадцатого на пятнадцатое июля, — подался вперед человек. — Поверьте, очень важно, чтобы деньги поступили в наш офис в Вэсле именно к этому сроку.
Произнеся эту тираду, человек вновь замер в кресле, вцепившись пальцами в колени. На нем был черный костюм и белоснежная рубашка с узким черным галстуком. Его бледное асимметричное личико обрамляли черные с проседью волосы, разделенные посредине идеальным пробором, На лбу выступили бисеринки пота.
— Значит, как только деньги попадут к вам, вы отправляете наш заказ первым турбопоездом?
— Совершенно верно, — подтвердил человек, который был представителем одной из фирм по производству и реализации спиртного.
— Чертовски интересный способ делать поставки, — недовольно пробурчал Фрэнк. — Уж очень все, знаете ли, неожиданно и вообще… Мы многие годы были хорошими партнерами, не так ли? Все корабли Ай-Ти-Ай перевозят продукцию только ваших марок.
— Естественно, — резонно возразил человек. — Наша продукция — лучшая в мире.
— Ко и ставки Ай-Ти-Ай тоже кое-что значат. Я затрудняюсь вас понять, мистер Келлер. Мы всегда регулярно оплачиваем счета, почему же именно сейчас вам вдруг понадобился этот аванс? Мне даже показалось, что вы не заинтересованы в сотрудничестве с нами. Ну что ж, на свете есть и другие торговцы!
Мистер Келлер в ответ на это лишь нервно развел руками.
— Как хотите, мистер Келлер, — продолжил Хертцог, — так и расценивайте мои слова, но я сейчас вынужден задуматься над тем, стоит ли продолжать наши деловые отношения? Не лучше ли отказаться от такого непредсказуемого партнера, каким является ваша фирма, и заключить крупный контракт с кем-нибудь другим? Разве крупный контракт не стоит разрыва, а, мистер Келлер?
— Мистер Хертцог, я… — маленький торговец вновь резко подался вперед, — моя откровенность может мне стоить места, вы понимаете?
Хертцог откинулся в кресле и принялся изучать Келлера так пристально, словно увидел впервые в жизни.
— Вряд ли, — наконец медленно произнес он. — Но все же я не могу остаться безразличным к намеку о том, что переданная мне информация может просочиться за стены этого кабинета. Жаль, очень жаль, что бы не хотите быть со мной откровенны до конца.
Уголки губ Келлера начали нервно подергиваться.
— Мистер Хертцог, вы поставили меня в крайне затруднительное положение… Конечно, вас можно понять, но тем не менее…
— Если же я не прав, мистер Келлер, — раздраженно перебил его собеседник, — так объясните мне наконец, черт возьми, что же происходит?!
Человек покорно вздохнул.
— Хорошо, мистер Хертцог. Вы, надеюсь, знаете, что в руководстве нашей компании произошли серьезные перемены? В результате всего этого новый Совет Директоров склоняется сейчас в сторону Кейптауна, а не Атлантиса.
— Чепуха! — воскликнул Хертцог, которому вторично не хватило терпения выслушать собеседника до конца. — Атлантис как порт чрезвычайно перспективен для Европы! Правда, транспортировка грузов через тоннель и в Бискайском заливе — довольно дорогое удовольствие, но разве можно его сравнить с переправкой грузов по суше от Кейптауна через всю Африку?
Келлер примиряюще развел руками.
— Да-да, мистер Хертцог. И вы и я прекрасно об этом осведомлены. Вскоре и наш Совет Директоров это поймет. Но сейчас они все ослеплены этой новой идеей — фрахтовкой дирижаблей. Конечно, выглядят они заманчиво — аппараты, которые обладают легкостью воздуха и грузоподъемностью парохода! Поэтому сейчас мои руководители ведут себя как дети, — Келлер пожал плечами. — Ничего не поделаешь — болезнь роста…
— Пусть попробуют переправить какой-нибудь груз дирижаблем из Кейптауна в Европу через всю Африку. Одна — две бури быстро заставят их переменить свое решение, — хриплым от сдерживаемого бешенства голосом проговорил Хертцог.
— Совершенно верно! — согласился Келлер. — Они уверены, что со временем Кейптаун станет крупным космополитическим центром. Крупнейшим в Восточном полушарии. Ну, а Атлантису суждено, по их мнению, зачахнуть, и процесс этот представляется им необратимым. Мистер Хертцог, — Келлер понизил голос до шепота, — одна — две выплаты наличными с вашей стороны — и они могут передумать снова. А после всего, мистер Хертцог, когда эта кейптаунская афера лопнет как мыльный пузырь… о, тогда вы сможете потребовать крупную скидку.
— Да, — сказал Хертцог, — я все понимаю. Он встал и принялся бродить по комнате, заложив руки за спину. — Хорошо, мистер Келлер, — наконец сказал он, остановившись возле дивана, на котором маленький торговец оставил свой атташе-кейс, — специальный посыльный доставит вам требуемую сумму не позднее оговоренного срока.
Произнеся эти слова, Хертцог принялся машинально поигрывать ручкой атташе-кейса, бесцельно перебрасывая ее из стороны в сторону. Келлер подошел к дивану и с чрезвычайно серьезным видом отодвинул свою собственность подальше от Хертцога.
— Большое спасибо, мистер Хертцог, — произнес он. — Я был просто уверен, что вы правильно оцените сложившуюся ситуацию.
— Да… — неопределенно протянул Хертцог, глядя, как посетитель покидает его кабинет.
Хертцог нажал кнопку вызова Хока Бэннистера и, подойдя к окну, принялся задумчиво насвистывать какой-то мотивчик. За окном вздымались на массивных бетонных блоках оснований разнообразнейшие строения Атлантиса. Вокруг них бушевал океан. Сегодня штормило. Небо было грифельно-серым, и от этого вода казалась ярко-зеленой с белыми полосами пены на гребнях высоких волн. Оконное стекло заливали потоки непрекращающегося дождя. В середине двухмильного бетонного периметра, окружавшего Атлантис, было спокойно. Но там, дальше, где огромные океанские валы, сталкиваясь друг с другом, пытались лизнуть белыми языками пены свинцовое небо, стихия бушевала вовсю.
Когда вошел Хок Бэннистер, Хертцог, не отрываясь от окна, тихо поинтересовался:
— Хок, что ты смог бы сделать за тридцать тысяч долларов?
— Вы имеете в виду, какие законы я смог бы нарушить за эту сумму? — уточнил Бэннистер, исследуя содержимое бара.
Это был крупный мужчина, во внешности которого, честно говоря, было крайне мало приятных; черт. Совсем недавно он пристрастился к пятидолларовым гаванским сигарам. Вот и сейчас, беседуя с Хертцогом, он умудрялся разговаривать лишь одной половиной своего лягушачьего рта. Вторая половина была занята курением и дегустацией напитка, извлеченного из бара.
— Тридцать тысяч, — продолжал развивать свою мысль Хок, — это сумма, которой при экономном расходовании кое-кому хватило бы на всю жизнь. Но для нас с вами этой суммы надолго бы не хватило, уж поверьте. Потому-то за такую сумму я смогу нарушить очень немногие законы, да и то, если в этом возникнет крайняя необходимость.
— А какие нарушения ты бы позволил себе за обыкновенные комиссионные с тридцатитысячедолларовой сделки?
— А-а-а, так вы имеете в виду Келлера! — воскликнул Хок и в восторге от собственной догадливости залпом осушил стакан, после чего вздрогнул и принялся подозрительно изучать содержимое бара.
— Недавно у нас появилось одно местное предприятие, которое занимается производством виски из планктона, — невинно улыбаясь, объяснил Хертцог, — а что касается Келлера, то ты был абсолютно прав, направив его ко мне. Хотя, во всем этом деле мне еще предстоит разобраться полностью. Полетт! — произнес он, подойдя к столу и нажав кнопку переговорного устройства. — Вы приготовили нужные материалы?
— Да, Фрэнк. Передаю.
Аппарат на столе Хертцога сыто заурчал и выбросил серию фотокопий.
— Самую, на мой взгляд, ценную информацию я положила сверху, — уточнила невидимая Полетт.
— Да, я вижу. Спасибо. — Хертцог склонился над фотокопиями и удовлетворенно хмыкнул. — Еще вот что, Полетт, свяжитесь, пожалуйста, с Тэдом Трэвеном из городского совета, Я хотел бы поговорить с ним кое о чем за коктейлем сегодня после двенадцати часов. Думаю, его устроит встреча в одном из залов “Плэжэр Хауз”.
Тэд Трэвен был высоким худым брюнетом. Время и житейские хлопоты растянули и сжали его бескровные губы таким образом, что в закрытом состоянии разрез рта как бы продолжался на несколько сантиметров с обеих сторон сверх границ, отведенных ему природой.
— Хочу отметить, Тэд, что вы на редкость здравомыслящий человек, — начал Хертцог. — Вы умеете планировать. Вы все взвешиваете перед тем, как предпринять какой-либо шаг.
— Никто не может сказать, что я когда-либо совершил неразумный поступок, — согласился Трэвен, попивая свей мартини и разглядывая потускневшую от времени русалку, вытатуированную на запястье Хертцога.
— А вы, в свою очередь, можете сказать про меня, что а не так уж и удачлив, — продолжил Фрэнк, — что-то типа “парень, зайди-ка попозже”. Если говорить серьезно, то я простой работяга, которому посчастливилось получить в наследство от отца бюро путешествий. О, — остановил он жестом собравшегося было что-то возразить Трэвена, — мне просто повезло, и я смог основать собственное дело, вот, пожалуй, и все. Сейчас у меня есть немного денег в кармане и достаточно здравого смысла в голове для того, чтобы не влазить во всякие сомнительные делишки. Я прекрасно понимаю, что сколько веревочке не виться, но рано или поздно кому-то все равно придется заплатить по счету. Ну, а когда мне нужно что-нибудь разузнать, когда мне нужна помощь опытного и умного человека, я прихожу к такому парню, как вы.
Трэвен растянул свои бледные губы в широкой ухмылке.
— Вы мне льстите больше, чем я этого заслуживаю…
— Нет-нет! — с жаром возразил Хертцог. — Я действительно так считаю, Тэд! Вот, кстати, что делать человеку типа меня, который владеет туристической компанией? Вполне естественно, что меня рано или поздно заинтересует не только Атлантис, но и другие точки планеты. Иногда мне кажется, что неплохо было бы начать какое-нибудь дело в Европе или Африке — в Севастополе, или, скажем, в Кейптауне. Я имею в виду не только открытие туристических контор, есть смысл копнуть там поглубже. Но если бы я так поступил, то вскоре оказался бы в довольно сложных отношениях с местными властями… Я не понимаю, почему нам следует держаться подальше от материка? И если уж я пришел к вам, объясните мне, пожалуйста, почему это происходит?
— Конечно, объясню, Фрэнк, — кивнул Трэвен, — вы же знаете, что основная доктрина консервативной партии заключается в том, чтобы максимально изолировать нас от материка Это — единственная возможность избежать повторения у нас их проблем, До тех пор, покуда единственным связующим звеном между нами и материком будет грузовой тоннель, мы будем играть роль расчетной монеты. Но если мы влезем в их дела, то вскоре окажемся запутанными во всех их безрезультатных попытках справиться с экологической разрухой. А в нынешнем положении мы продолжаем взымать посреднические проценты и вкладываем их в наше дело. И у нас нет и не будет ни малейшего желания взваливать на свои плечи дополнительную ответственность.
— Ну, теперь-то мне все стало ясно, — облегченно вздохнул Хертцог. — Раньше-то я думал, что поскольку мы являемся потомками тех людей, которые продолжили тоннель с материка сюда, то мы как-то связаны со всеми странами…
Трэвен вновь ухмыльнулся.
— Это было сто лет назад, Фрэнк. Ни одного правительства, которое финансировало тогда это строительство, уже нет в помине, так что никаких юридических оснований для подобной связи просто не может быть.
— Конечно, конечно. Теперь я все понял. Мне просто необходимо было все это растолковать. Спасибо, Тэд.
Трэвен с задумчивым видом сделал большой глоток.
— Да, — произнес он с легкой укоризной, — вы неплохо сработали в этом деле… Я имею в виду Уильяма Уоринга. Если бы ему разрешили организовать инвестиционный синдикат, то в результате этого, сосредоточив капитал, он бы выдвинул на всеобщих выборах кандидатов, выступающих за наше активное участие в делах материка. Вы тогда спасли многих людей, не забывая, впрочем, и о себе.
— О, но он и так полностью запутался в той афере, где пытался присвоить двадцать тысяч долларов, принадлежащих Ай-Ти-Ай. Согласитесь, это довольно большие деньги. Когда мне удалось выбить его из седла, я был немало удивлен, обнаружив, что это далеко не все, чем он занимался. А, в общем-то, мне просто опять повезло, Тэд. Но знаете, что я думаю?
— Да?
— Я вот что думаю. Уоринг, открывая здесь свое дело, мог подорвать мое собственное дело, а я не имел ни малейшего представления о том, что он затевает. Вот если бы у меня был свой человек среди политиков, который мог бы меня вовремя информировать обо всем… Да, Тэд, тогда бы я не оказался в такой щекотливой ситуации.
Фрэнк допил коктейль и взглядом указал на бокал.
— Может быть, еще?
— Пожалуй, да, спасибо, — осторожно произнес Трэвен.
Хертцог подал знак официанту и продолжал:
— Предвыборная кампания начинается на следующей неделе?
— Вообще-то, да — в первый четверг после четвертого июля. Но выборы этого года будут чистейшей формальностью. После разоблачения Уоринга все сторонники активного сотрудничества с материком сдали свои позиции без боя. Конечно, не все из них были его ставленниками, но замазаны Уорингом оказались все.