Гезеш хмыкает.
Над полем, у которого остановились странники, гуляет летний ветерок. После дороги, после пройденных миль – отдых свят.
– А ты что делать будешь? – спрашивает друг.
– Не знаю, – протягивает Лесоруб. – Не знаю…
– А ты тоже женись! – советует Бартел. – Моя родит сына, твоя – дочку! И жить наши семьи будут в мире без Безумия! А потом, когда дети вырастут, сыграем их свадьбу и будем нянчить общих внуков! Каково, а?
– Договорились, – не удерживается от улыбки Гезеш. – Мне нравится!
– Все бы отдал, чтоб так оно и было! – произносит друг. – Скорее бы…
– Да. – Лесоруб чувствует неясное смятение в душе.
– Вот вы где, голубки. – К ним по полю спешит Фамуш. – Чего так далеко забрались?
– Будущее строим, – отвечает Бартел, приподнимается на локте и глядит на дорогу.
– Ну и как успехи? – Фамуш падает в траву, раскидывает руки и счастливо вздыхает: – Здорово!
– В порядке, – говорит Гезеш. – Вот, Бартел признался, что жениться хочет!
– Ну, значит, женится! Он такой! На все пойдет ради цели!
Фамуш был прав: Бартел действительно оказался готов на все…
– Ты живой? – раздался голос Антага, и Лесоруб открыл глаза. В душе стенала боль, хотелось заплакать, взвыть от отчаяния и с корнем вырвать воспоминания. Бартел… Борода… Оракул… Все перепуталось!
– С ним бывает, – рядом присел Родинка. – Видения…
– Он, – прохрипел Гезеш, – он пошел туда, потому что сомневался?
– Ну да! Странный был человек. Я не решился бы, – Антаг посмотрел в сторону, куда унесли убитого. – Так ты его знал?
– Да… Мы были друзьями…
Отряд Бартела, под названием Легенда, подобрал его и Фамуша в Ан-Да-Геде. Тогда тот город еще не напоминал кладбище. В нем бурлила жизнь, и о Топях думали как о чем-то запредельно далеком. Война с храмовниками Святых Земель осталась позади, и люди не ждали от будущего ничего плохого.
Как много образов, и как схожи они с тем, что Гезеш пережил, будучи Искателем. Те же дороги, те же города. Но только Безумия стало больше.
Они с Фамушем шли к Черной Стене, к Родергриму… Зачем? Тут память замолкала. Но к Стражу Врат надо было идти…
О Прорыве Бартелу рассказал Фамуш, и командир Легенды сразу ему поверил. Почему? Отчего капитаны отрядов готовы были ради мифической цели идти на край света? Да, не все, но большинство! Они сдружились… Почти побратались. Фамуш, Бартел и Гезеш. Два проклятых фурмагарца и капитан Дикого отряда.
Теперь остался только Лесоруб. Фамуш мертв, погиб и Бартел. А Безумие по-прежнему царит над Киманией.
Зачем они шли к Стене? Да, поговорить с Родергримом, но о чем?!
– Не хотел бы я быть твоим другом, – жестоко сообщил Антаг. – Послушал я твою истерику и подумал: а для чего погиб твой «старый друг»?
– Я не знал… Не знал! Я пойду куда надо…
– Эй, кэп, ты в порядке?
– Я давно не в порядке, Родинка, – проговорил Гезеш. – И никогда в порядке не буду.
– Ладно, пойду думать, куда вас пристроить… – поднялся Антаг. – Паром будет послезавтра. Больше сотни не погрузим, так что на ту сторону придется в два захода перебираться.
– Мы хотели, чтобы наши дети поженились, – вдруг сказал Лесоруб. После таких слов любая фраза показалась бы кощунством, но Гезеш продолжил: – Не вышло…
Поднявшись, он опустил взгляд на землю и увидел втоптанное в грязь письмо старого друга. Весть из прошлого… Что в ней?
Переборов непонятный страх перед свитком, он взял его в руки, развернул и вцепился глазами в неровные строчки.
Что хотел сказать Бартел? Знал ли он, что Лесоруб не умеет читать? Наверняка знал…
– Что тут написано? – прошептал Гезеш.
– Дай глянуть, – очутился рядом Джаззи. Получив письмо, он нахмурился. – Размыто много, но могу…
– Не сейчас! – Лесоруб отобрал послание мертвого друга. – Потом! Потом, ладно?
– Хорошо, кэп, – удивился шут. – Как скажешь…
– Ну что, – Гезеш натянуто улыбнулся, – готовы идти на Колонну?
– На Колонну так на Колонну. Хоть куда, – осклабился Джаззи.
Друз пожал плечами, с удивлением посмотрел на командира Родинка, хмыкнул Паблар.
«Все равно ничего не выйдет», – неожиданно объявился в голове знакомый голос. С того дня, на черном Поле, он ни разу не давал о себе знать, и Гезеш даже забыл о нем. Понадеялся, что это был дух Стены…
Лесоруб сорвался с места, едва сдерживаясь от ярости. Что надо проклятому невидимке?
– Эй, кэп! – окликнул его Родинка. – Ты куда?
– Сейчас вернусь! – огрызнулся алебардист.
«Ты меня удивляешь, – хмыкнул неизвестный собеседник в голове. – Зачем тебе это? Опять погубить тысячи? Тебе нравится ходить по кругу? В Колонну, из Колонны, в Прорыв, в Колонну, из Колонны, в Прорыв? Для чего это ТЕБЕ?»
– Мне этого не надо, – ответил Гезеш. Сейчас его никто не слышал, воин брел в сторону леса, украдкой оглядывался по сторонам, опасаясь увидеть кого-либо, кто станет свидетелем нелепой беседы.
«Раз не надо – то зачем? Не понимаю!»
– Ты не поймешь…
«Просвети, будь ласков, – фыркнул голос. – Если тебе не надо, то ради чего?»
– Ради тех, кто уже пожертвовал собой. Ради старой дружбы!
«Сколько пафоса! – хохотнул голос. – Пожертвовал собой, ну надо же!»
– Это моя роль.
«А если бы твоя роль была – голову себе разбить? Или утопиться?» – вкрадчиво поинтересовался невидимка.
– Смотря для чего…
«А для чего этот сумасшедший отправился в Храм? Для чего спалил себя малютка Род? А?»
– Кто ты такой? Чего тебе от меня надо? Не просто же так они…
«А вдруг они тоже не знали?!» – ударил голос.
– Кто ты такой?
«Я – разум. Подумай головой – зачем тебе все это? Поумней!»
– Стать Мудрым? – зло улыбнулся Гезеш и остановился. Тут его точно никто не услышит. – Или его братом? Бартелом или сбежавшим капитаном Черной Звезды? Выбор небольшой и очевидный!
«Глупец…» – фыркнул собеседник и замолчал.
Лесоруб присел, поднял комочек сырой земли и несколько минут переминал его в пальцах, потом резко развернулся и зашагал к шатру Антага. Голос не объявлялся.
– Че произошло-то? – спросил Джаззи, когда Гезеш подошел к друзьям.
– Они нас ждали, – глухо ответил Гезеш. – Дождались…
– Это-то я понял, а что за труп вытащили?
– Друг это его, – недовольно напомнил Паблар. – Слушал бы внимательнее…
– Вы его тоже знаете, кстати. – Лесоруб хрустнул шеей.
– То есть?
– Это Борода, которого мы в Аннтейр-Дарге искали.
– Гарду мне в зад, правда, что ли? – изумился Джаззи. – Ничего себе игрушки!
– В письме, надеюсь, найдется ответ на все вопросы, – хмыкнул Друз. – Гезеш, ты не переживай сильно. Понимаю – тяжко так на старых друзей натыкаться, но все ж – держись, а?
– Спасибо. – На душе Лесоруба потеплело.
Их подселили в шатер лучников. Главным там оказался долговязый умралец Керххар. Указав место, где Искатели могли разместиться, стрелок устроился у входа и с равнодушным видом уставился на серое небо. Любопытства он не проявил, как, впрочем, и большинство простых Мечей. Какая разница, кого подобрал командир? Кого ждали? Надо, значит, надо.
Равнодушие…
Вечером Искатели устроились у костерка, сжимающего письмо шута.
Джаззи с непривычно серьезным видом развернул послание, посмотрел на Гезеша и тяжело вздохнул:
– Как-то неправильно это… Письмо-то тебе…
– Читай. Если не ты – то кто?
– Ладно, – поморщился шут.
«Ну, привет тебе, Гезеш, – приступил к чтению он. – Привет-привет-привет. Если ты читаешь эти строки, значит, я не зря пойду в Храм. Значит, все было не зря. Сколько хочется сказать, ты не представляешь. А еще больше хочется дать тебе в морду. И это желание невыносимо, поверь. Времени у меня много, наверх двинемся лишь с восходом, в проклятую гору, а дальше… Дальше для меня ничего не будет». Это он о чем? – Джаззи посмотрел на Лесоруба.
– Видел того сумасшедшего? Это его письмо. Хватит дурку играть! Читай, не отвлекайся, – хмуро рыкнул Паблар.
– Ладно. Тут размыт кусок. С трудом разобрать можно.
– Читай!
– Хорошо… Так… Во! «Вспомнишь ли ты меня, интересно? Говорит ли тебе что-нибудь имя „Бартел“? Помнишь капитана Легенды?! Первого отряда, присоединившегося к тебе? Помнишь, как начинали? Как шли по Умралу в составе всего пятидесяти шлемов? Крохи… И чем все закончилось? Какая армия вошла в земли Колонны? Тысячи!» – Джаззи прервался. – А вот дальше – разобрать не могу! Кусок размыт…
– Дальше!
– Хорошо! Так… «Начало имеет свой конец, так уж повелось. Один вопрос мучает меня с тех пор, как я очнулся в Топях. Да-да-да. Я тоже побывал в Колонне. Как и ты!» Опять размыто! После этого: «Что, если весь Прорыв – фарс? А ты – самозванец, сумасшедший или вообще слуга Безумия?! Пишу тебе и знаю, что ответа не получу. Что никогда не узнаю правды! Впрочем, я надеюсь, что легенды не врали. Что ты и есть тот самый человек, способный победить ЭТО! Антаг обещал тебя убить, если то, чем я стану, промолчит при встрече. А мертвые не читают…» – Шут покачал головой. – Ух, ничего себе!
– Завязывай, Джаз! Читай без комментариев! – раздраженно заметил Паблар.
– Угу. «Знаешь, а мы ведь выследили тебя, когда ты в Колонну ушел. Выследили! Я и Фамуш. Мы целый месяц прятались в лесах. Искали тебя, ждали. И когда увидели…» Тут размыто… Вот, дальше: «Я говорил ему, что бессмысленно останавливать дошедшего до Колонны. Говорил. Но он не слушал, хотел тебя вернуть. Хороший был человек… Безумцы его не тронули, пока он бежал сквозь их ряды. О чем он думал, интересно? Но неважно. Они не тронули. А ты – убил! А потом в Колонну ушел я, и, когда очнулся, когда вспомнил все – решил выбросить прошлое. Уверен был, что все ложь, что ты – самозванец. Чудом добрался до Аннтейр-Дарга, устроился к Дмиту в подручные… И, знаешь, это были счастливые дни. Грязная работа, не грязная – она мне нравилась. Я столько повидал, что…» Опять размыто! Так… Вот, что дальше идет: «Помнишь ли ты ту повозку в Гур-Дарге? Не узнал меня? Ха! А я сразу тебя заприметил».
Джаззи закатил глаза к небу:
– Где письмо хранили? Это не чтение, а угадай букву! Снова кляксы какие-то!
– Он был в Гур-Дарге? – удивился Родинка.
– Похоже… – Лесоруб махнул рукой. – Дальше давай!
«Я тебя ненавижу, Гезеш. Всей душой ненавижу! За Фамуша, за ту ложь. Ты говорил – ворота откроются. Ты говорил, что мы войдем в Фурмагар без боя. А мы верили, идиоты… С чего ты взял?!»
– Я про ворота уже слышал, – насторожился Друз. – Ты уже говорил об этом, кэп!
«Сколько людей погибло! – продолжил шут. – А ради чего? Ради того чтобы их лидер окутался сиянием и ушел в Колонну?! „Так, тут что-то было, но он зачеркнул. Ладно…“ В Гур-Дарге я попытался тебя отравить, подсунул вино, убрал свидетелей. Бросился к Золотым Сотням… Кстати, знаешь ли ты, что они работали на Дмита? Думаю, нет! Я сделал все, чтобы тебя убить. Но Безумие хранит своих детей! Спасло от отравы, от стали золотосотенников…»
– Опаньки… – опешил наемник.
– Заткнитесь! – рявкнул Гезеш, вслушиваясь в послание из прошлого.
– «Младенчик хотел помочь. Перед тем как на корабль сесть, я все колдуну рассказал. И капитану запретил тебя на борт брать! Думаешь, там Дмит всем заправлял? Да они только и искали повода, чтобы насолить жирдяю. Прямые приказы, разумеется, выполняли, но если толстяк не обращал внимания – работали на меня. А Младенчик не справился. Я получил от него весточку, когда через Низины перебирался. Хотел в Дундэйл податься, а не вышло. Угробить тебя колдун пытался не раз, но не удалось…» Размыто. «Значит, я ошибался!» Размыто! «Но я искуплю свой грех. Страшно мне, Гезеш. Вдруг ты сам – одно из проклятий Кимании? Человек, ведущий армии на убой! А? Тут и оракул не поможет…» Размыто. Очень много размыто! Так… Нет, это почти все. Только последние строчки: «…я не сумасшедший. Если ты самозванец – то моя жертва спасет тысячи, если же ты очередное проклятие – то мне не хочется жить без надежды. А я хочу верить, что Безумие победят! Все. Прощай».
– Да… – только и промолвил Друз, когда Джаззи закончил читать письмо. – Да…
Лесоруб подавленно смотрел на костер, а в ушах звучали слова шута:
«Вдруг ты сам – одно из проклятий Кимании? Человек, ведущий армии на убой!»
А действительно – вдруг? Но Родергрим сказал, что у него определенная роль! Не врал ведь! Не просто же так шагнул в Стену?! Но кто поймет Безумие?!
– Кэп, Страж больше знал, не бери в голову, – словно прочитал его мысли Родинка.
Друзья переглянулись. В письме Бартела была своя логика. Никто не задумывался, какими бывают проклятия. Но то, что Гезеш – плод Безумия… Невозможно! Но вдруг?! Мало ли что бывает?
Из Лесоруба будто вырвали кусок плоти: такое чувство опустошения и невероятного сомнения его захватило. Как понять, кто он? Кто говорил правду? Что, если роль Родергрима была – соврать и умереть?
– Я – спать, – буркнул Гезеш и направился в палатку. Страх перед мыслями, стыд перед друзьями. Никого не хотелось видеть, а из желаний в голове металось лишь одно – исчезнуть и никогда не вспоминать болезненного письма. Сделать так, чтобы его не существовало.
Лесоруб не видел, как шут бросил свиток в огонь.
– Ерунда все это! – неуверенно произнес Джаззи. – Ерунда! Кэп – не проклятие!
– Угу, – буркнул Друз.
* * *
Утром к берегу пристал паром. Скрежет цепи, по которой полз огромный плот, скрип лебедки, запах гнили и моросящий дождь навевали уныние и тоску, Предстоящий путь казался мукой. Никуда плыть не хотелось. А на душе, при вспоминании письма Бартела, скребли кошки.
Бригадир паромщиков – плечистый, бледноватый мужик – сегодня плыть отказался, сославшись на усталость работников. Гезеш охотно ему поверил – выглядели те неважно. Еще бы, три дня ходить по скользким бревнам, вращая рычаг лебедки.
Антаг пообещал Гану, как звали бригадира, что Мечи помогут переправиться. Здоровяк отрицательно помотал головой, сказал: «Завтра» – и удалился в избушку, возвышающуюся над берегом на огромных сваях. Здесь работники отдыхали.
День прошел серо. Под вечер морось перешла наконец-то в ливень. На западе громыхала гроза, и Лесоруб лишь порадовался, что отправились не сегодня. По такой погоде плыть – приятного мало.
У входа в шатер лучники сколотили небольшой навес для костра, но, как только дождь усилился, Мечи перебрались внутрь. Кто-то завалился спать, кто-то принялся играть в кости.
Двадцать человек под одним тентом, по которому барабанят тяжелые капли. Обычный воинский уют.
Места Искателям достались в глубине шатра, чему Гезеш только радовался. Спокойнее почему-то именно в самом дальнем углу от входа.
Говорить не хотелось. Может, от вчерашнего потрясения, а может, от умиротворяющего шума дождя. В голове погибающей птицей билась одна-единственная мысль.
На Прорыв.