— У одной мать — алкашка запойная, у второго — в чужих вшах копается. Идеальная парочка.
Оба промолчали. Владу было не до идиотических высказываний неумной завистливой девицы, он пытался осмыслить причины своего влечения к Саше. Или к Эль? Эльтарн попросту проигнорировала дуру, мысленно пролистывая учебники за седьмой, восьмой, девятый и десятый классы.
Как Владу удалось написать эту чертову контрольную по геометрии, он и сам не понял. Зато осмыслил, почему его так влечет к Саше — она же такая яркая теперь, гордая, решительная. И невозможно красивая при этом. Причем, яркой ее делает вовсе не внешность. И не одежда. А эта внутренняя суть. Эти глаза — ледяные зеленые озера. Этот смех, негромкий, но звонкий. Идеальное сочетание внешней невинности и внутреннего наполнения. Насквозь порочная душа — Эль сама так сказала. Вернул Влада из размышлений звонок с урока. Пора было идти в столовую.
Краем глаза он видел, как Шелестова прилипла к Олегу Жданскому, что-то ему нашептывая.
— Зая, ты сбрендила? — лениво протянул тот. — С какой бы стати? Он мне ничего не сделал и не должен.
Шелестова зашептала еще активнее, изредка подхихикивая.
— Зая, отстань. Это глупо.
— Саша, мы идем?
— Мы идем.
Почему-то захотелось свернуть в рекреацию первоклашек, пока там никого нет — у них прогулка, поцеловать ее. Взгляд, улыбка, губы — провоцировало все. Влад удержался, просто пообещал себе, что после уроков обязательно проводит ее до дома, и уже в подъезде целоваться им никто не помешает.
Они перекусили чаем и пирожками с рисом и яйцом. Пообедать поплотнее можно было и позже, на большой перемене.
— Зима, все в спячку впали, а может, от нас просто отстали, потому что мы уже в выпускном классе, вот и не придираются особо, — рассказывал Влад. — Но в общем-то, учителя особо не зверствуют, если предмет не с ЕГЭ.
— А что ты выберешь? Английский, я уже поняла, русский и литературу, наверное, тоже, а еще?
— Историю. Три экзамена по выбору, два обязательных — русский и математика.
— А мне, как думаешь, что выбрать? Если смогу подтянуть за эти четыре месяца — возьму английский, а какие два еще брать?
— Историю, там просто надо наизусть учебники знать, ну и оперировать историческими фактами. И ту же литературу, например.
— Угу, спасибо, мой рыцарь.
«Рыцарь» сидел, плотно сжимая колени, и думал, как выжить еще на четырех уроках, если его и дальше будут так провоцирующе касаться. Ну и что, что всего лишь руки? Может, у него там зона эрогенная образовалась внезапно?! К концу перекуса удалось взять себя в руки, подумав про самое несексуальное в мире — про грядущие экзамены.
Шелестова отстала, видимо, так и не сумев подбить Олега на «разборки» с одноклассником. Да и с чего бы Жданскому портить свою годами наработанную репутацию скромного и тихого отличника ради капризов какой-то крашеной сучки?
«Хоть у кого-то в этом мире еще есть мозги», — подумалось Владу.
Олег, несмотря на показуху, модные лейблы и любовь к комфорту, был парнем умным. И про Влада давно все понял. Просто у них были разные цели и средства их достижения. Олег прятался на свету, Влад — в тени.
— После уроков можем еще позаниматься, — предложил Влад Саше.
— Тебя не потеряют? Я-то только «за» всеми конечностями, — девушка улыбнулась, чуть склонила голову к плечу. Улыбка была озорной, пусть и касалась ее губ едва-едва.
— Нет, что ты, отец на работе, мама занята хозяйством. К тому же, я им позвоню.
— Тогда идем. Мне нужно будет поиграть, а ты послушаешь. Ты не знаешь, у кого и где именно я училась музыке? — тихонечко спросила Эль, одеваясь с его помощью.
Влад покачал головой:
— Нет, к сожалению.
— Ладно. Я попробую осторожно расспросить маму.
На выходе из школы в лицо Эль полетел кусок льда. Только реакция Влада спасла ее от серьезной травмы. У самой Эль с реакцией было куда хуже. Это от удара или захвата она могла уйти, и то, если видела замах. Влад выставил руку перед ее лицом, лед попал ему в запястье, скатился вниз. Руку спасла плотная кожа перчаток и меховая подкладка. Там, откуда швырнули снежок, мелькнула знакомая серо-фиолетовая лыжная шапочка. Шелестова все-таки подговорила одного из парней в классе, Димку Малика, раздолбая, но зато спортсмена.
— Малик, я тебе это припомню еще! — крикнул Влад в том направлении.
Раз пошли такие детские разборки со швырянием снежками, придется ответить симметрично — побежать к родителям и нажаловаться. И на Шелестову заодно настучать, потому что это невозможно уже. Семнадцать лет, а весь мозг перекисью разъело.
Сашка непонимающе смотрела, переводя взгляд то на ледышку, расколовшуюся на бетонном крыльце на куски, то на Влада.
— Пойдем, Владичек, а? Устала, есть охота и шумно очень.
— Идем, — Влад набрал номер личного охранника отца. — Алексей, пускай Леонид Братиславович мне перезвонит, когда будет не занят делами.
— Хорошо, Владислав, я передам ему.
Вот так-то. Нажаловаться и посмотреть на результат. Отец, конечно, может предложить разобраться своими силами. А может счесть для себя возможным вмешаться. Если это будет полезно делам. Но в любом случае, надо хотя б в известность поставить, что однажды его сына и наследника могут в какой-нибудь подворотне по наущению крашеной стервы и кирпичом стукнуть. А Шелестова вполне и на такое может подговорить.
— Зайдем в магазин, купим чего-нибудь к чаю? — предложил Влад Саше.
— Мама пироги вчера пекла. С вареньем. Домашние, м-м-м, объедение.
— Отлично, тогда ускорим шаг.
========== Глава четвертая ==========
Матери дома не было — домой она возвращалась около семи вечера. Три свободных часа. Целых три часа в компании соблазнительной девушки. Всего лишь? Он еще не определился. И не мог теперь решиться поцеловать ее, словно какой-то там семиклассник, впервые решивший попробовать, что такое поцелуй.
Отзвонился отец, Влад кратко обрисовал ему ситуацию с полоумной Шелестовой и ее послушным теленком-спортсменом, который чуть не травмировал Сашу.
— Я разберусь.
А когда в речи отца начинает проскальзывать грассирующее «р», это значит, что объекту его внимания не повезло.
— Владичек, ты будешь солянку?
Как называется этот суп, Эль выяснила еще вчера. Мать расстаралась, благо, и копченость, и огурцы, и даже лимончик у них теперь были. Эль суп понравился. Даже больше того, что она ела во второй день пребывания в этом теле.
— Конечно, буду, это же один из вкуснейших супов, — обрадовался Влад. — Сейчас руки вымою…
Обедали молча и вдохновенно. Солянка у мамы Насти получилась на славу, и Эль решила, что обязана научиться готовить так же, как и она.
— Твоя мама потрясающе готовит, — одобрил и Влад.
— Она вообще замечательная. И сильная. Просто когда папа умер, ее это подкосило. Я так думаю, этого я не помню, но она до сих пор его ремень хранит и вещи. Очень друг друга любили.
— Думаю, что все наладится. Ну что, идем дальше зубрежкой заниматься?
— Идем-идем, я только посуду помою. Можешь мне помочь, перетереть вымытое.
— Ладно.
Владу было нетрудно помочь Саше по хозяйству, это было как-то по-семейному. Потом-то он понял — это была такая уловка, чтобы с невинным видом касаться его пальцев, передавая тарелки-чашки-ложки. Пусть их и было всего ничего, а он уже завелся. Ну и как это называть? Вроде бы, для недотраха рано, а безумно влюбленным он себя как-то не ощущает. Странно это все как-то, очень странно. Хотя поцеловать Сашу захотелось еще сильнее. В ее комнату он шел, как телок на веревочке, напрасно пытаясь выбраться из дурмана.
— Влад, одну минуту, я переоденусь, ладно?
Пришлось ждать за дверью. Ждать и представлять, как бы сам снимал с нее этот шелк, джерси, атлас белья. Черт! Наваждение какое-то, не иначе. Он примерно представлял себе его природу: Сашка была первой, кто его дразнил, при этом практически официально попросив отсрочки самого, так сказать, важного. И первой девственницей в его жизни. Остальные разбитные девицы как-то попадались, не стремившиеся затягивать прелюдию и прыгавшие в его постель почти сразу.
Вышла она, одетая в тот свой дурацкий балахон. Но ей даже он шел.
— Пошли, поработаем.
Ага, как же, поработаем! У нее стол размером с коробку для обуви. И один табурет. А на кровати… мысли плавно смещались куда-то не туда, глаза цеплялись за натянувшуюся на остром соске мягкую байку. Влад не вытерпел, потянулся поцеловать Сашу. А ведь он уже и забыл, что в этой нехитрой ласке ему как минимум придется побороться за доминирование. Это было… увлекательно. Пожалуй, даже чересчур. По крайней мере, мозги точно попытались стечь куда-то ниже ватерлинии.
Он прижал к себе стройное тело, наверное, слишком крепко. Под ладонью оказалась грудь — упругая, маленькая, теплая. Он сжал пальцы, цепляя ими сосок, и получил в награду тихий низкий стон и соскользнувшие на поясницу узкие ладони. Влад помнил про ее просьбу, даже собирался ее выполнить, однако насчет отсутствия невинных ласк он не говорил ничего. Уложить на постель, задрать балахон, ослепнуть на пару секунд от открывшегося зрелища. И припасть уже губами, чувствуя одновременно и безумное возбуждение, и радость, и боль — от врезающейся в пах ширинки и швов. Одной рукой расстегивать штаны неудобно, оказывается. Беленькие трусики с серебристым принтом, те самые, что он выбирал. Все, это была последняя капля, соломинка на хребет верблюду его выдержки.
Было в этом что-то донельзя извращенное, в том, чтобы дрочить, целуясь с девушкой, которая до такого состояния и довела. На его кулак сверху легли ее тонкие, но офигенски сильные пальцы, подушечки в плотных мозолях, подушечками она и не касалась, только внутренней стороной пальцев и ладонью. Чуть-чуть сжала, прикусывая одновременно его губу, вылизывая рот. Это было по-настоящему сильно, словно молнией прошибло позже, когда он кончил Саше на бедро. Молчание, только его заполошное дыхание. И стыдно — сам все получил, а девушку оставил неудовлетворенной? Ну-ну, герой-Казанова, рыцарь недоделанный. Нет уж.
Сашу он ласкал очень нежно, памятуя о том, что та еще девственница. Только губами, только языком, никаких рук. Сходил с ума от нежного, какого-то травянистого запаха и вкуса. Пытался понять, настоящий ли отклик, и понимал, что да, настоящий. Чуть не кончил второй раз только от того, как сжались на его коротких волосах ее пальцы.
— А представляешь, что весной будет, — хмыкнул он.
— И что же будет весной? Хотя, не говори, я знаю — мы оба будем похожи на тех забавных мишек с черными отметинами вокруг глаз от недосыпа, и на неупокоенных умертвий от перегрузки мозгов знаниями. Будем ходить, тыкаясь головой в стены, не замечая этого, потому что глаза в книге. А то, что ты себе нарисовал, — она рассмеялась, лизнула его в губы, — это мечты-мечты.
— Знаешь, я не думаю, что стоит прямо так уж надрываться. Кстати, варианты ЕГЭ есть в интернете, там лежат за прошлые годы. Можно потренироваться, решая.
— Но интернета у меня все еще нет. Стой, я не сказала — вскочи и беги делать.
Заниматься Эль не хотелось. Вообще. Хотелось другого, да и молодой парень Владова возраста наверняка будет способен на еще один заход, тем более что они уже отдышались, а еще можно попить чаю. Влад рядом лежал благовоспитанно, руки никуда не тянул, поползновений не делал, на девичью честь не покушался, разглядывал потолок и мечтательно улыбался. Эль протянула руки сама, аккуратно провела ладонью по груди, прислушиваясь к своей интуиции. Не всегда она помогала, но иногда… Вот, например, понравится ли ему, если провести языком по внутреннему сгибу локтя?
— М-м-м? — отреагировал Влад заинтересованно.
Грудь у него, значит, нечувствительная, а вот руки… Забавно — они как противоположности: светленькая и длинноволосая Саша и коротко стриженый брюнет Влад, и эрогенные зоны у них диаметрально противоположны, пусть и не все? Ну, посмотрим. Эль устроилась между его ног, стянув с себя балахон окончательно, но оставаясь в трусиках. Идти на поводу своих желаний и переступать черту она не хотела.
— Ты так соблазнительно выглядишь в таком виде, — отметил Влад, чувствуя, как снова накатывает возбуждение. — Дразнишься, да?
— Конечно. Мне нравится смотреть, как ты реагируешь на мои дразнилки, — усмехнулась Эльтарн. — О-о-очень нравится.
Она не касалась его руками. Только губы, язык, волосы, кончик носа, иногда — зубы, но не кусать сильно, только обозначить укус. И не торопилась — время до прихода матери еще было, и предостаточно. Желание Влада распалять было особенно и не нужно, он хотел ласкаться с этим бесенком в обличии ангела. Видимо, легенды правду говорят про коварство эльфов. Еще и преуменьшают, поди. И вот как в его горячечное «Сашка… Сашенька!» затесалось протяжное, стонущее «Э-э-эль?» И, главное, когда?! А она улыбалась, облизывая с губ мутные капли, поглаживала его, словно успокаивала запаленного жеребца.
— А теперь нам лучше пойти и выпить чаю, — пробормотал Влад.
— Пойдем. Скоро мама придет, нам лучше сделать вид, что все это время учились, — Эль смешливо сверкнула глазами и ускакала на кухню, накинув балахон и сунув ноги в пушистые тапочки с мордами котят.
К явлению мамы все было в полном порядке, подростки сидели на кухне, Влад рассказывал про грамматику английского языка. Эль старательно записывала, пытаясь соотнести со знакомыми ей языками. Выходило похоже на смесь орочьего и упрощенного людского. Понимание забрезжило на краешке разума.
— А словарный запас пополнить легко — смотри фильмы, читай тексты со словарем.
— Буду переписываться с тобой, — легко согласилась девушка.
Влад не знал, как реагировать на эту легкость. Другая уже бы капризничала: или «не уезжай» или «возьми с собой», но не Саша-Эль. У нее были другие цели и приоритеты. Влад пытался разобраться в том, хотелось ли ему стать одним из ее приоритетов в самом деле, или это просто остатки детства и эгоизм в жопе играют? Наконец, он решил, что до выпускного вечера точно уже успеет определиться со своими чувствами. Вежливо попрощался с Анастасией Степановной и отправился домой. Там мать и явно будет ласковый, но от этого не менее жесткий допрос. А ему б самому понять…
— Как прошла контрольная? — мать принесла домой еще какие-то продукты, занялась распихиванием их в холодильник.
— Хорошо. Как у тебя на работе? Мамуль, можешь со мной сходить на урок в музыкальную школу?
— Конечно, почему бы и нет, — мать даже не удивилась.
— Спасибо, мамулечка!
Вот и хорошо. А если она что-то и пропустила — можно показать все еще не спешащий рассасываться синяк и царапину в корке.
В музыкальной школе встретили ее довольно сухо, спрашивать ничего не стали.
— Надеюсь, вы хотя бы скрипку в руках держали, пока отсутствовали, барышня?
— Конечно.
Ноты, что самое забавное, записывались в обоих мирах почти одинаково, понять, прочитать и проиграть программу труда не составило. Да, это была очень непривычная для нее музыка, где-то чересчур сложная, где-то чересчур простая. Ничего, справилась. Хотя эти вещи и не понравились совершенно. Сухие и без души, как и эта тетка.
— Смирнова, мне сказали, что ты будешь выступать на престижном всероссийском конкурсе. Постарайся не опозориться там больше, чем уже есть.
— Кто вам сказал? — прикинулась дурочкой Эль.
— Позвонили организаторы. Я сказала, что у тебя большое будущее… Не подведи школу.
— Вы же не верите в это, — Эль позволила себе усмехнуться, показывая, что видит насквозь и эту сушеную рыбу, и ее надежды на повышение жалования, если школа приобретет лауреата престижного конкурса. — Но вы не волнуйтесь, я стану победителем.
— Посмотрим. Всего доброго, Смирнова.
«Да-а, немудрено, что девчонка так хотела сбежать, что ее услышали боги», — думала Эль, возвращаясь домой. В переходе остановилась ненадолго — всего на час. Заработать удалось мало, людской поток сегодня был малочисленным. Но ее это не волновало. На продукты деньги были, одежда у нее теперь была, зарплата у матери скоро. Играла она просто для того, чтобы избавиться от мерзостного казенного послевкусия музыкальной школы.