Они сидели и мирно беседовали, неспешно поедая суп. За спиной Арниса стоял улыбчивый мертвяк, который, видимо, был изготовлен специально для того, чтобы прислуживать за столом.
А потом все это благолепие разбилось вдребезги, потому что некромант оторвался от созерцания тарелки и взглянул на меня.
— Ирбис?.. — вкрадчиво прошелестел он, — что ты…
Затем он побагровел. Я, правда, так и не поняла — то ли от гнева, то ли с трудом сдерживая здоровый смех.
— У вас, господин некромант, очень странный дворец, — прощебетала я, испепеляя взглядом паренька. Тот сидел как ни в чем не бывало, разве что ложку на узорчатую салфетку отложил.
Тогда я продолжила:
— Здесь странным образом перемещаются помои. Сами по себе. И имеют обыкновение зависать над дверями. Как странно, да?
Арнис глубоко вздохнул. К нему постепенно возвращался привычный цвет лица, и это обнадеживало: смеяться надо мной он и не думал.
— Гверфин, сын мой, — некромант уставился на своего отпрыска, — не изволишь ли объясниться?
— Понятия не имею, о чем говорит это умертвие, — отозвался мальчишка, зло сверкнув глазищами, — да и с какой стати вам, отец, ее слушать? Вам ли не знать, что они иногда болтают совершенную чушь?
— Сын мой, я вижу, что ты успешно обучаешься в Карьене, — голос некроманта упал почти до шепота, — чему еще тебя там научили? Быть может, ты теперь умеешь не только красиво изъясняться, но и оскорблять ни в чем не повинных людей? Незаслуженно оскорблять?
Мне показалось, что Гверфин струхнул, причем изрядно. Видимо, было что-то в голосе его отца… нечто такое, что намекало на скорую порку.
— Отец, я…
— Пошел вон из-за стола, — очень обыденно сказал Арнис, — иди в свою комнату. Мы с тобой еще обсудим перемещение помоев по дому.
Паренек шмыгнул носом. С шумом отодвинул стул и, смерив меня презрительным взглядом, отправился восвояси. Некромант поманил меня к себе, указал на место по левую руку.
— Сядь, поешь. А потом я дам тебе другое платье. И… право же, не сердись на моего сына, он будет наказан, и больше этого не повторится.
— А запах аппетит не перебьет?
— Милочка, — Арнис натянуто улыбнулся, — не забывай, кто я. Потомственному некроманту нельзя испортить аппетит запахом кухонных помоев. Я перекусываю во время зомбирования, если ты, конечно, понимаешь, что это значит.
Наверное, я понимала. А потому не стала ломаться, села за стол и придвинула к себе тарелку. Тут же подскочил зомби и принялся, держа поварешку штопанными-перештопанными пальцами, наливать мне прозрачный бульон с фрикадельками.
— Как там… Шерхем? — между прочим поинтересовался Арнис Штойц.
Уплетая за обе щеки обед, я ответила не сразу.
— Ну… Он страшно худой. Еще бы, по лесам бегать от королевских гончих.
— Вряд ли они его поймают, — откинувшись на спинку стула, Арнис добродушно за мной наблюдал, — я отправил Рофа обратно.
— Так это… по твоему указу Роф освободил Шера… ну, в поезде?
— Разумеется. Ну, а что Шер тебе рассказывал?
Я пожала плечами.
— Честно говоря, ничего толком. Он больше меня слушал.
— Да, да, — Арнис рассеянно провел рукой по лбу, — думаю, он мне изложил в записке все, что счел нужным. Так что, говоришь, он плохо выглядит? Может, болеет?
— Он же лекарь, — я отодвинула опустевшую тарелку, — думаю, он просто устал, вымотался. Но сдаваться не собирается.
— Принципиальный он человек, — некромант мягко улыбнулся, — это про него сказано: что нас не убивает, лишь сильнее делает.
— Но когда-нибудь они все равно его поймают. И что тогда? — я голодными глазами следила за тем, как зомби ставит на стол блюдо с жареным молочным поросенком.
— Когда-нибудь нам всем придет конец, Ирбис Валле.
Некоторое время мы молчали. Я наслаждалась теплом, которое разливалось по телу и делало меня почти живой. Арнис думал о чем-то, опершись подбородком о сцепленные пальцы рук и глядя на меня исподлобья.
— Он дал тебе надежду, — наконец пробормотал некромант, — цени это.
— Ценю, — буркнула я с набитым ртом, — но иногда… вернее, даже очень часто мне кажется, что лучше бы Шеру было оставить все как есть.
— В тот момент ему показалось, что будет правильно именно так, как он поступил, — отозвался Арнис, — в любом случае, у тебя есть шанс. Вот когда мы воевали под Снулле… тогда казалось, что шанса нет. Ни одного, даже самого маленького. А сейчас я сижу здесь, живой и здоровый, и болтаю с тобой.
— Вы вместе воевали?
— Ну да. Он был полковым лекарем, а меня, тогда еще только выпускника Карьенской академии, отрядили для изучения темной магии Орикарта. Думали, что я у орков накопаю что-нибудь интересное и полезное…
— И как? Получилось? — я отвалилась от тарелки, оставив в ней только мелкие косточки.
— Я не нашел там ничего такого, о чем наши магистры не знали бы раньше, — мягко ответил Арнис, — но вместе с Шером и Улли… мы кое-что сделали… Впрочем, что ворошить былое?
Он с улыбкой смотрел на меня — и сквозь меня, все еще пребывая далеко. В битве под Снулле, где были разбиты войска Орикарта, нашего темного и извечного врага.
— Наелась? — совершенно по-домашнему спросил Арнис, — теплее стало?
— Спасибо, — я кивнула, — чувствую себя вполне по-человечески.
— Это хорошо. Тебе придется снова искупаться, а я пока поищу новое платье…
— А можно… штаны? — млея от собственной наглости, поинтересовалась я.
— Разумеется. Только не говори, что тебе еще и меч понадобится для тренировок, — поморщился Арнис.
— А что, и меч есть? — от радости я чуть не подпрыгнула.
— Есть, есть, — он смерил меня задумчивым взглядом, — я вот что хочу тебе сказать, душечка. Я буду радушным хозяином, ты можешь ходить везде, где тебе вздумается… за исключением тех помещений, которые заперты на ключ. Даже не пытайся туда попасть.
— Угу, — я торопливо закивала, — именно там некроманты хранят отрезанные головы бывших любовниц, которые не смогли им угодить. Верно?
— Может быть, — в голосе Арниса сквозило почти женское кокетство, — я буду благодарен, если ты запомнишь это простое правило. Так мы договорились?
— Не вопрос, — я отодвинула стул, — я буду вести себя так, как подобает.
— Вот и замечательно, душечка.
…К вечеру я стала обладательницей великолепной одежды и не менее прекрасного меча с инкрустированной перламутром рукоятью. Что поделаешь, я была из тех сумасбродных девиц, что мнят себя равными мужчинам. Я занималась вместе с боевыми магами, чтобы хоть как-то компенсировать ущербность магического дара. Толку, правда, от занятий получилось не много.
Существа вроде меня не испытывают усталости, но я все равно легла в постель. Сон оставался как бы напоминанием о том, что я все-таки человек, и что об этом надо помнить. Перед тем, как провалиться в дрему, я успела подумать — как там Шер? Ушел ли, запутал ли гончих? Или — все, схватили, и снова тащат на казнь, в Карьен? Несмотря на пуховое одеяло, мне по-прежнему было холодно, и так не хватало рядом того, кто позволил бы пить, как целебный бальзам, его тепло. Шерхем позволил мне это делать. Позволит ли Арнис? Кажется, не стоит и пробовать. Это будет настоящим свинством — мол, кроме предоставленного укрытия изволь еще и обогревать.
«Надо спросить, не завалялось ли у него шерстяных чулок от какой-нибудь подруги», — сонно размышляла я, проваливаясь в сон без сновидений.
И вдруг я услышала крик, шедший, как мне показалось, из-под самого основания замка. Жуткий вопль, полный боли.
***
Утро выдалось душное и пасмурное. Я оделась, выглянула в окно: отсюда внутренний двор был как на ладони. Круглые зеленые клумбы, беседка, оплетенная вьющимся розовым кустом, маленький мраморный фонтан. Все это навевало ощущение тихой безмятежности, но стоило чуть-чуть поднять взгляд — и становились видны ряды зомби, расхаживающие по внутренней замковой стене. Серые фигуры, конечно, сводили все приятные ощущения на нет. Что ж, кому-кому, а не мне падать в обморок при виде мертвяков. И я отправилась вниз, надеясь обнаружить некроманта, а заодно и завтрак.
Стол в обеденном зале был накрыт, вчерашний зомби невозмутимо стоял, чуть склонившись над пустующим креслом Арниса. Я потопталась на месте, оттягивая время и не зная, что делать: то ли садиться и завтракать, то ли бежать разыскивать хозяина замка. Из головы не шел услышанный ночью крик, и я уже начала допускать мысль о том, что вопить-то мог и сам некромант.
— Отец уехал на рассвете, — прозвучал ломкий мальчишеский басок, — не жди его.
Я молча дождалась, пока Гверфин приблизится к столу и займет свое место. На меня он больше не смотрел, но последствий порки тоже не наблюдалось. Он принялся хрустеть румяными гренками, запивая их молоком, а я все стояла и молча его разглядывала, хотя это и было глупо.
— Что? — наконец он поднял на меня глаза, — что ты на меня так смотришь, умертвие?
В черных глазах я увидела столь знакомое раздражение и злость. Так Шерхем смотрел на весь мир, а мальчишка — исключительно на меня. Охр возьми, маленький злобный щенок, того и гляди палец оттяпает. Но лицо было умным. Если бы этот Гверфин улыбался почаще, то его можно было счесть весьма и весьма привлекательным.
— Ты слышал ночью крик? — брякнула я первое, что пришло в голову.
Он щелчком расправил кружевные манжеты. Усмехнулся совсем по-взрослому и как будто сделался старше на пяток лет.
— Замок некроманта, — медленно и задумчиво произнес Гверфин, — ничего странного. Замок некроманта хранит много мрачных и неприглядных тайн. Возможно, ты слышала крики призрака.
— Здесь есть призраки? — я нахмурилась, пытаясь припомнить, что на этот счет слышала от знакомых некромантов в интернате. И — хоть убейте — в памяти не всплывало ровным счетом ничего.
— В замке некроманта могут быть призраки тех, кого он подверг зомбированию, — ровно заметил Гверфин, продолжая прерванную трапезу и всем видом показывая, что не собирается тратить на меня свое драгоценное время.
— Твой отец зомбировал живых? — не унималась я, — но это же…
— Послушай, умертвие, — он даже отставил стакан, — я не собираюсь обсуждать с тобой, что должен, а что не должен делать мой отец. Я уже знаю, что ты не виновата в том, что с тобой сотворили, но… Тебе дали здесь приют — радуйся. И не надоедай дурацкими вопросами.
Я молча уселась на свой стул, подцепила с блюда гренки и несколько кусков тонко нарезанной ветчины. Высокомерия в этом подростке было хоть отбавляй, но я не собиралась сдаваться так просто.
— Я не совсем умертвие, — тихо сказала я, — у меня есть шансы вновь стать живым человеком.
Гверфин пожал плечами.
— Мне это безразлично.
— А мне было бы приятно, если бы ты называл меня по имени. В конце концов, разве в академии Карьена не обучают более учтивому обхождению с дамами?
— С дамами — да.
— А я, значит, кто?
Он смерил меня презрительным взглядом.
— Я уже говорил, кто. И оставь меня в покое.
— Зомби — не лучшие собеседники, мне с ними скучно, — скривилась я, — придется потерпеть, милый Гверфин.
Мальчишка обреченно вздохнул и уставился на меня так, как будто я была тараканом на его тарелке.
— Ну, хорошо. Что тебе от меня нужно? Вечером отец приедет, с ним будешь разговаривать. Впрочем, если он привезет с собой Линду, то ему будет не до разговоров.
— А кто такая Линда?
Гверфин поморщился.
— Одна из шлюх, почитающих за честь здесь появляться.
— А может быть, она любит твоего отца, — высказала я предположение, — разве ты считаешь, что Арнис Штойц недостоин любви?
— Достоин, — Гверфин начал мять пальцами лист салата, — но сдается мне, что Линда здесь исключительно оттого, что слишком любит подарки, которыми отец ее засыпает. Она дурная, эта Линда. Если бы была жива матушка… И вообще, мне не хочется об этом говорить… Ирбис.
Что ж, все стало ясным как летний день. Почти выросший ребенок потерял мать, отчаянно тосковал и, соскользнув с обрыва, все быстрее и быстрее погружался в пучину безысходной тоски и одиночества. Скорее всего, он никогда не был близок с отцом, а когда тот начал ухлестывать за другими женщинами, обозлился на весь этот несправедливый мир. Впрочем, разве есть в этом что-то новое?
— А меня моя семья выгнала, — пробормотала я.
— Да ну, — в голосе Гверфина проснулся некий интерес.
— Я родилась в семье магов холода, но мой дар — увы, это дар мага-вышивальщика. Поэтому клан счел, что мне нечего делать в Вагау.
Паренек удивленно моргнул.
— Вот меня и выгнали, — добавила я хрипло. Воспоминания забурлили в душе, грозя прорваться наружу потоком слез. Увы, я теперь не умела плакать.
— А что… сказали на это твои родители?
Вздохнув, я тяжело уставилась на Гверфина.
— Мой отец сказал, что мне больше нечего делать в их доме. А мать я даже не видела.
— В академии Карьена считают, что все маги холода — козлы, — безапелляционно заявил Гверфин.
— Э-э… ну я бы не стала… вот так.
Внезапно он, перегнувшись через стол, схватил меня за руку и сжал пальцы.
— Если бы тебя не выгнали, может быть, ты осталась бы живой, — скороговоркой выпалил Гверфин, а затем вскочил и быстрым шагом вышел вон из зала.
— Эй, ты куда? — крикнула я вдогонку, но юный маг даже не обернулся. У него была своя боль и свое горе.
…Я нашла Гверфина через час. Он стоял на внешней замковой стене и смотрел куда-то вдаль, где лоскутные поля мешались с ломаными тенями ельника, а на бархатно-зеленом холме белела стена соседней крепости. Начинал накрапывать летний дождик, но маг воды уже соорудил вокруг себя тонкую сферу щита, от которого отскакивали редкие капли. И вот теперь, когда мы остались один на один над бездной, я вдруг поняла — а мальчик-то стал взрослым, потеряв мать. Мало того, что я своей макушкой оказалась чуть выше его подбородка. У него был очень серьезный взгляд человека, уже покинувшего благодатную страну детства и отрочества.
— Мне кажется, — вдруг сказал он, не оборачиваясь, — что я ненавижу собственного отца. У него есть только строительство замка и эти бесконечные шлюшки. Больше ничего.
— А как же его магия? — осторожно спросила я.
Гверфин пожал худыми, но крепкими плечами.
— Я уже не помню, когда он последний раз проводил экспериментальное зомбирование. Ему это… не очень интересно. Все ограничивается королевским заказом. Может быть, ему даже не стоило рождаться некромантом.
— Ты еще слишком юн, чтобы судить о таких вещах, — заметила я назидательным тоном.
— А ты? — он с ухмылкой посмотрел на меня.
— А я и не сужу. Хочешь, я тебя научу биться на мечах? В интернате я тренировалась с боевыми магами. А потом меня обучал… один эльф.
— Да ну. Врешь, эльфов здесь нет.
— Можешь не верить, — я улыбнулась, — но все равно, я знаю парочку таких приемов, которым даже боевых магов не учат.
Гверфин задумался. Потом повернулся ко мне, и я заметила, как потеплел его взгляд. Охр, ему просто нужен был друг. Мне, судя по всему, тоже.
…Мы не стали откладывать в долгий ящик то, что можно было сделать сегодня и сейчас. К тому же, мне не мешало размяться. Гверфин откуда-то притащил тяжелую боевую шпагу, куда больше похожую на меч, и я принялась ему объяснять, что дальше со всем этим делать. В Карьене магов воды, конечно же, учили толькомагии воды.
К вечеру мы стали лучшими друзьями, ледяная стена между нами растаяла. А потом вернулся Арнис Штойц, один, усталый и раздраженный. Что-то тяготило его, и сильно, но Гверфин, казалось, этого не замечал — или делал вид, что не замечает.
— Что, помирились? — хмуро пробормотал некромант, — вот и славно. А я, пожалуй, пойду отдыхать, денек выдался паршивый.
— Линда дала от ворот поворот, — хихикнул в кулак мальчишка.
— Нехорошо потешаться над неудачами отца, — шикнула я и толкнула его локтем в бок, — ну что, продолжим?
…А ночью я вновь проснулась оттого, что услышала вопль.
Он, казалось, снова шел из-под земли.
И, ворочаясь в постели, я поняла, что не смогу здесь спокойно жить до тех пор, пока не разузнаю, действительно ли в замке живет призрак.