- Какую работу я мигу предложить? В лучшем случае, занятие недели на три.
- Я вас очень прошу! Это важно! Она посещает вечерние курсы стенографии, с нового года Зонтгеймер обещал взять ее к себе.
- А ваши сыновья?
- Хосе убит, он был в Венесуэле... Артуро остался на Кубе, работает инженером на цементном заводе.
О муже Бернсдорф спросить не решился. У него появилось чувство, что он впутывается в какую-то сомнительную историю. Но было и другое: воспоминание о Кубе, о Лусии и ее детях; самую младшую, очевидно, эту Беатрис, она приводила с собой на переговоры в "Гавану-Хилтон" - дома за ней некому было присмотреть. Нет, он обязан помочь ей хоть чем-нибудь. Душа У него еще не окончательно очерствела.
- Спасибо, господин Бернсдорф. - Лусия судорожно пожала его руку. - И извините меня за вчерашнее. Я сама не своя...
После ухода Лусии Бернсдорф принял душ, лег на диван и принялся листать уже порядком истрепанную книжку Кремпа в ядовито-зеленой обложке. В приложении к основному тексту было напечатано открытое письмо президенту республики господину Хулио Мендесу Монтенегро от доктора Роблеса - тою самого, адрес которою он получил от Зонтгеймера и с которым предстояло встретиться.
"Господин президент! И конце прошлой недели неизвестные люди распространяли во время футбольного матча на стадионе "Матео Флорес" брошюры, где вновь грозили расправиться со многими представителями интеллигенции, в том числе и со мной. Призыв линчевать всех, чьи фотографии есть в брошюре, выражен следующим образом: "Народ Гватемалы, запомни лица предателей родины, преступных герильерос, и сообщи об их местонахождении органам безопасности, чтобы с ними можно было покончить!" Да не допустит судьба, чтобы на президента пало еще больше крови! Меня хотят убить, поскольку я, будучи интеллигентом и преподавателем университета, ощущаю ответственность за судьбу родной страны. Разве это не свидетельство распада, когда эти чудовища, эти мракобесы, в наше время размахивающие штандартами с фашистской свастикой, изрыгают варварские вопли: "Смерть интеллигенции!.."? С уважением, Виктор Роб-лес".
Бернсдорф закрыл книжку. Эти слова человек, которому он собирается нанести визит, написал более четырех лет назад, при режиме сравнительно либеральном. Сегодня все обстояло куда хуже.
В вестибюле своего дома Тони Толедо достал из шкафа с оружием револьвер 38-го калибра, проверил, действует ли сигнал тревоги и на постах ли охранники. Их ему предоставил не министр внутренних дел - в этом случае Толедо не чувствовал бы себя в безопасности, - а подобрали друзья. Кто готовится в Гватемале стать президентом, должен опасаться за собственную жизнь. Помнить об этом так же важно, как иметь многообещающую избирательную программу.
У него в кармане лежал листок бумаги - настоящее объявление войны, о возможности которой недавно только поговаривали. Сегодня днем неизвестные сунули ее в руки сыну, выходившему из школы. На глазах охранников, ждавших сына у ограды! "ТОЛЕДО! ГВАТЕМАЛА БУДЕТ ВЫБИРАТЬ В МАРТЕ МЕЖДУ ПОЛКОВНИКОМ И ГЕНЕРАЛОМ. А ТЫ ВЫБИРАЙ СЕГОДНЯ: МЕЖДУ ЧЕМОДАНОМ И ГРОБОМ!" Ультраправые бандиты, как они смели подумать, что смогут выгнать его из страны! Толедо не запугаешь!
Министр вышел в сад, полной грудью вдохнул аромат вечной весны. Ну куда годятся конкуренты? Кого они в состоянии убедить, у кого вызовут симпатии? Этот шимпанзе Матарассо, символ ненавистной народу полиции! А Риос Монтт, краса и гордость христианских демократов, делающих вид, будто он даже левее Толедо? Генерал, никогда не нюхавший пороха, да и изобрести его не способный...
Плеча Толедо коснулись ветки бугенвиллеи, в свете уходящего дня мерцали лиловые цветки. Где еще ночь столь роскошна, столь богата запахами? Он подошел к эвкалипту. Здесь самое красивое и укромное место в его саду. Надо в оставшиеся одиннадцать недель сохранить спокойствие и выдержку, и тогда он - первый, самый могущественный человек в стране. Вступать с ним в открытую словесную дуэль соперники опасаются, отказываются от теледискуссий, чтобы их не высмеяли, - для них это все равно что нож острый...
С жасминовых деревьев опадали лепестки, ветки спускались к нему, словно ласкаясь. Он приблизился к стене, отделяющей сад от соседнего. Что же, его дела пошли в гору. Киногруппа сослужила ему добрую службу: хотя пока ничего еще не сделано, эта возможность рекламы в национальном масштабе убедила руководство партии не подыскивать новой кандидатуры. Да откуда и взяться сопернику? Вчера Ридмюллер сказал, что американцы возлагают свои надежды на него.
Толедо подошел к кирпичной стене. Вся ее поверхность была утыкана битыми бутылками, точно так же, как и со стороны сада Ридмюллера. Он взялся за ручку двери в стене. Иногда они с Ридмюллером навещали друг друга запросто, без церемоний. Ключи от калитки были только у них двоих. Но когда он нажал на окованную металлическими пластинами дверь, она с тихим скрипом подалась. У Толедо перехватило дыхание. Именно через нее и проник в его сад Кампано...
Когда Толедо прикуривал сигарету, вокруг огонька зажигалки кружилась бабочка, руки дрожали. Неужели все повторяется? Неужели убийцы выбрали этот же путь? Да нет, это просто невероятно. Наверное, Ридмюллер просто забыл запереть ее, когда приходил просить за этих киношников... Нервы, нервы! Надо взять себя в руки! Конечно, при такой жизни мания преследования естественна. Вот чем приходится расплачиваться! Толедо повернул обратно. У эвкалипта мелькнула чья-то тень, но теперь он не испугался.
- Дверь в стене не заперта, Пепе, - сказал телохранителю. - Нельзя во всем полагаться на соседей, надо проверять...
Едва Бернсдорф вернулся в отель, Фишер пригласил его к себе.
- Я прошелся по первым игровым сценам, - начал он строго. - И что же оказалось? Нет почти ничего из того, что щекочет зрителю нервы. Недостает человеческого материала, господин Бернсдорф. Что он за человек, этот ваш Кампано? Была у него невеста или подружка? Мстить он хотел или что другое? О чем мечтал, чего добивался в жизни?
- Доктор Роблес был с ним знаком.
- Кто это?
- Бывший преподаватель университета, сейчас водитель загородного такси... Он с ним одного года рождения, ходил в ту же школу, в параллельный класс. Кстати, я хотел бы, чтобы Роблес играл Кампано.
- Но ведь у нас есть для этого Торрес, - сказала Ундина. - Тип тот же: худощавое, удлиненное, с горящими глазами лицо. Торрес показывал мне фотографию Кампано из "Лайфа".
- Откуда он узнал, что нас интересует Кампано?
- Дружит с одним из телохранителей Толедо, тот ему и намекнул: похож.
- А нам от этого Торреса какая польза? Нам нужна личность! Личность! А Роблес - личность. Придется только сделать его чуть помоложе.
Обсудили список действующих лиц. Кроме Беатрисы Крус, Марселино Торреса и Виолы Санчес, в нем появился двадцатилетний индеец по имени Габриэль Паис.
- Атлет! - сказала Ундина. - Кстати, в налете на виллу Толедо участвовал и индеец. А с твоим Роблесом команда у нас укомплектована.
- При чем тут индеец? - воскликнул Фишер. - Нам необходима любовная история!
- Герою не хватает партнерши, тут господин Фишер прав, - сказала Ундина и, извинившись, ушла в свой номер.
Бернсдорф понял: Фишер размечтался, ему грезится успех в широком прокате, ему нужен кассовый фильм! Одобрив первоначальный замысел, шеф решил круто повернуть руль и взять художественное руководство на себя.
- Самые опытные режиссеры прибегают сегодня к сильнодействующим средствам. Толедо рассказывал, что во время налета одну из девушек ранили и она попала в руки полиции. Мы не знаем, была ли она девушкой Кампано. Однако нам известно, что другая девушка, его подруга, эта бывшая "Мисс Гватемала", была впоследствии убита самым зверским образом. Разве из этого ничего нельзя слепить?
- Вы считаете, что надо показывать зверства?
- Я считаю, вам имеет смысл спросить Санчес, согласится ли она сняться в такой сцене. Правде жизни это противоречить не будет, а сборы нам обеспечит!
- Чтобы она, раздетая, лежала в канаве?
- Глупости! Неужели вы не в состоянии поставить сцену пыток? Детали ваша забота.
- Здесь нам этого не снять. Что скажет господин Понсе, если мы покажем полицию с такой стороны?
- Доснимем дома. Предложите Санчес экстрагонорар: три тысячи плюс путевые расходы...
"Вот я и сказал ему, куда ветер дует, - подумал Фишер, когда Бернсдорф ушел. - К чему церемониться? Сказано - боевик, пусть будет боевик! А политический или какой другой, неважно. Лишь бы зрители на него сбежались, как на пожар!"
Кремп вошел в номер к Бернсдорфу.
- Если в фильме останутся сцены пыток и насилия, я уйду, так Фишеру и передайте! Насилие всегда было тайной движущей силой коммерческого кино. Особенно в финальных сценах - конфликт всегда разрешается насилием. Потому что герой агрессивен и вдобавок в нужный момент быстрее стреляет или сильнее бьет.
- Наш герой не таков. Зачем тогда мы собираемся снять неудачи Кампано у "Формозы", в саду виллы Толедо?
- Согласен. Но то, чего хочет Фишер, это схема. Нет,никакого низменного насилия, никакого секса на заказ вы от меня не дождетесь!
- А что мы дадим зрителю вместо этого?
- Насилие мы ему покажем, но это будет насилие власти, насилие сверху! Его будничное лицо, которое почти никем уже не воспринимается как насилие, а считается нормой.
- Снять это будет неимоверно сложно!
- Сложно, но необходимо. И важно для нас с вами, разве не так?
Бернсдорф решил сменить пластинку; насколько он опытнее в вопросах чисто творческих, настолько Кремп чувствует себя увереннее в проблемах социальных и политических.
- А откуда набралось столько исполнителей? - спросил он. - Где фрау Раух их нашла?
- Искать особенно не пришлось, только выбирать. Тут о нас много говорят... Один даже пришел с вырезкой из "Лайфа", чтобы показать, что действительно похож на Кампано. Его зовут Торрес, и она его взяла.
Кремп положил статью из "Тайма" рядом с фотографией из "Лайфа" - кроме этих двух снимков, у них никакого документального материала не было. Но, похоже, на снимках разные люди. На том, что из "Тайма", был снят хрупкий худощавый юноша в кубинской фуражке, с тоненькими усиками. Его называли "высокообразованным, хотя и малоизвестным вожаком герильерос". В статье говорилось о гибели на мексиканской границе руководителя МР-14 Йона Сосы, а Хуана Кампано представляли как "его наиболее вероятного преемника".
Снимок из "Лайфа" был нечетким. Худой безбородый молодой человек стоял под деревом в джунглях в окружении восьми своих соратников. Подпись под снимком: "Вожак ФАР со своим штабом в Сьерра-де-лас-Минас".
Бернсдорф спросил:
- Откуда снимок у Торреса? Разве не рискованно носить с собой фотографию государственного преступника?.
- Он горд своим сходством с ним/ Здесь к полиции относятся с презрением, а герильерос восхищаются! На роль полицейского нам пришлось бы еще поискать исполнителя, а герильеро хочет сыграть каждый.
- Итак, мы начинаем переделывать мир, улучшать его! На деньги человека, которого в этом мире все устраивает.
Лежа рядом с Виолой, Бернсдорф вспомнил слова Фишера, сказанные накануне.
"Девушка из буржуазной, католической семьи... Играть на всех струнах... Не хватает человеческого материала... В налете на виллу Толедо участвовал один цветной... Неужели вы не можете поставить сцену насилия... Вы имеете полное право, это соответствует действительности". Он всегда слышал чужие голоса, когда предстояло раскусить орешек нового фильма.
- Расскажи мне что-нибудь, - сказала Виола. - А я попытаюсь заснуть.
- О чем рассказать?
- Что-нибудь о себе. Откуда ты, где рос, ну что-нибудь.
- Я вырос в предместье большого города, жил в доме рядом с кинотеатром, хозяином которого был отец моего школьного товарища. И пересмотрел все фильмы, тайком даже те, что для нас не предназначались. Больше всего мне запомнился первый цветной фильм, в середине тридцатых годов. Там один белый без всякой причины убил индейца. Убил и продолжал еще стрелять в него, мертвого уже - это меня ужасно возмутило. Я почти в деталях могу описать тебе эту сцену, а ведь прошло почти сорок лет. Наверняка этот фильм не был произведением искусства, но я понял раз и навсегда, каким может быть воздействие кино... Тебе правда интересно?
- Еще бы!
- После войны меня обуревали великие планы, и они осуществились Я стал ассистентом режиссера и помогал создавать фильмы о больших людях. О рабочих лидерах, между прочим, которые пытались предотвратить приход к власти нацистов. Это были ленты о больших, интересных людях! Длилось это недолго... Затем приходилось снимать всякую дребедень, пусть и ультрасовременную, и герои у меня все больше попадались из отбросов общества: гангстеры, продажные женщины, фальшивомонетчики.
Он умолк.
- Рассказывай, Лутц. Не так часто приходится встречаться с людьми, для которых деньги не застят белого света.
- Кстати, киношники сами по себе лучше, чем их репутация. "Деньги уходят, а позор остается", - говорят у нас. Во,обще, каждый делает что-то не ради одних денег... И делают это, наверное, чтобы убедиться, живы они еще или нет.
- Ты себе хорошо представляешь, чем вы тут рискуете? Вам полицию обмануть не удастся. Я уверена, за вами следят и лишь ждут момента, когда вы установите контакт с некоторыми людьми. Завтра...
- Завтра мы едем в Сакапу, в бывший повстанческий район, - сказал он.
Она не ответила, взяла с тумбочки сигареты.
- Лутц, возьми меня с собой! Он дал ей прикурить. В такси Роблеса места хватит, но нельзя же увечить Фишера от Ундины, а самому..
- Зачем тебе туда? В Сакапе ужасно жарко.
- Сакапа. Кому нужна Сакапа! Возьми меня в Германию, когда вы отсюда уедете... - Голос ее дрогнул.
В рассеянном свете занимающегося утра он видел ее профиль и ощутил вдруг то же смутное, тягостное чувство, как и в разговоре с Лусией Крус после ее просьбы. Он понимал, что Виола с ним не до конца откровенна. Что он вообще о ней знает? У нее неприятности, но говорить о них она не желает; пусть так, надо уважать чувства других. Здесь чужая страна, и люди остаются чужими и непонятными, даже когда с ними сближаешься... Откуда он набрался смелости изображать их жизнь?
В это субботнее утро майор Понсе корпел над годовым отчетом. Есть три варианта отчета: первоначальный, сокращенный и составленный им лично. Но Матарассо до сих пор не подписал тщательно отшлифованный последний вариант! Конечно, полковник прав, отчет слишком прямолинеен, в нем недвусмысленно говорится, что пока не удалось покончить с активностью подрывных сил в Сьерра-де-лас-Минас и в Сьерра-Мадре. Там, в департаменте Сан-Маркое, группа герильерос то и дело ускользала из рук карателей, переходя мексиканскую границу. Дикие джунгли и безлюдная гористая местность не давали возможности продолжать преследование.
Не забыл Понсе отметить и наиболее тревожный факт, подтверждаемый документальными данными за несколько последних лет: хуже всего с общественной безопасностью обстоит в столице. Сьюдад-де-Гватемала, город, в котором жило более девятисот тысяч человек всех цветов и оттенков кожи. всех социальных слоев, с его двумястами тысячами домов и хижин и десятками тысяч автомашин, в которых можно было перевозить взрывчатку или переезжать с места на место, - этот город представлял собой идеальное убежище и питательную среду для герильерос.
Понсе положил папку на стопку других материалов для заключительного отчета: да, сизифов труд. Две трети полицейских сил сосредоточены в столице, и оставшихся не хватает, чтобы защитить двадцать один провинциальный город; о сельской местности и говорить нечего.
Он вздрогнул, когда по селектору прозвучал гортанный голос капитана Торо:
- Майор, тут явился один агент... Утверждает, будто Хуан Кампано в городе! И вроде бы он собирается провернуть одно важное дело!
Понсе приказал привести агента. Этот доносчик, которого Торо втолкнул в кабинет, будто он был арестованным, оказался старым знакомым майора. Звали его Фелиппе Корда, он был профсоюзным функционером на большом металлургическом комбинате, строительство которого еще не завершилось.