«Александр Филиппович Македонский» есть продолжение «Странника». Автор начинает так:
Хоть вы златницами меня обсыпьте и обвесьте,
Как идолу молитесь мне,
Но с тем, чтоб я сидел на месте
И видел божий мир лишь в книгах да во сне…
Не соглашусь!
Но если человек самой судьбою скован,
И счастье не везет… душа его на дне,
И он, как говорят по-польски, замурован,
Но видит божий мир и в книгах и во сне…
Что ж делать!
В самом деле, это не совсем приятно; но г. Вельтман этим нисколько не затруднился: он сел на гиппогрифа и поехал в древность; вправо от него носились мифы, как инфузории в капле воды; влево, по горам, тянулся Гуристан азов, финикиян, скифов, цельтов, киммериан, хазар, печенегов!..
Счастливый путь г. Вельтману. Мы не в силах следовать за ним в его продолжительном путешествии в такую даль; мы не можем и пересказать всех диковинок, каких он там насмотрелся. Пусть читатели сами все узнают из его книги.
Однако ж нам хотелось бы дать какое-нибудь понятие о его новом произведении: оно стоит, чтобы о нем поговорить побольше, но мы все-таки боимся, что не сумеем хорошенько сделать этого. Однако ж хоть как-нибудь…
Гиппогриф мой взвевал пыль преданий; не останавливаясь, проехал я Хиера-Залу Белистана; взглянул на бюст Александра Великого… Необыкновенное сходство с Наполеоном!
В Тире г. Вельтман увидел Пифию; она взглянула на него молча, сладостно — и скрылась за занавесом.
Читали ль вы ответ пророчицы в глазах?
Все нервы в вас, как струны, загрохочут,
Когда светильники любви не в небесах,
А на земле блаженство вам пророчут!
О звездный свет от голубых очей!
О кудри, свитые из утренних лучей!
И бурею любви колеблемое лоно,
И эти лебеди Меандра — рамена!..
Тс! Пифия нисходит уже с трона,
В объятья… да!.. в объятья сна!
Неправда ли, что Пифия прекрасна, что в нее можно влюбиться? Г-н Вельтман так и сделал — и сделал хорошо. Ему оставалось только похитить ее; но как похитить Пифию?.. Да, это хоть кого так поставило бы в тупик, но г. Вельтман недолго думал; он сказал самому себе:
Но я влюблен, влюблен я страстно;
А страсть есть то же, что и власть.
Ей все возможно, все подвластно,
Страсть может Пифию украсть.
Я так и сделал. Ошибаются историки, которые похищение юной Пифии приписывают фессалийцу Ификрату.
Невозможно пересказать всех приключений г. Вельтмана. Он познакомился с Филиппом Аминтовичем, отцом Александра Филипповича Македонского; с его супругою Олимпиею, или Василисою (не помню ее отчества, а справиться не имею времени), с Аристотелем Никомаховичем, воспитателем Александра Македонского. Дочь Олимпии, Фессалину, взял на воспитание сам г. Вельтман. Он видел, как рос Александр, сопровождал его в походах, был с ним в Вавилоне и уже в этом городе, получив из дому нежную записочку в стихах, расстался с всемирным завоевателем и возвратился к нам, в Москву.
Похитив Пифию, г. Вельтман пустился в путь, но принужден был оставить ее у пелазгов, которые жили на перепутий двух дорог, из которых одна вела в Латыны, а другая в Словены. Перебравшись чрез Карпатский хребет, он очутился в садах Одубегити и пил там превосходное вино, которое подкрепило его силы после путешествия в областях Эреба; но, желая возвратиться на родину, он отправился на станцию, чтоб взять почтовых лошадей. «Ди Граве Кай», — вскричал он по-молдавански. «Пожалуйте подорожную», — отвечал ему «капитан-де-почт» по-русски. Нос, глаза, усы, одежда и трубка в зубах доказывали, что этот «капитан-де-почт» был или молдаван, или грек, или по крайней мере римлянин. Г-н Вельтман рассердился на него за требование подорожной, махнул рукою — и скуфия полетела с головы «капитан-де-почт».
— Вот тебе и подорожная!
— Как вы смеете драться? — вскричал он, потеряв равновесие и папуши. — Я благородный, я Калимерос!
— Будь ты хоть Кали-еспера-сас, мне все равно.
— Нет, я не Кали-еспера-сас, а Калимерос! Вот извольте посмотреть сами.
И «капитан-де-почт» достал из кованного сундука почтовый лист бумаги, на котором было написано: «Get enfant est ne d’une des plus illustres tiges; qu’il soit nommee Alexandre Kalimeros» («Этот ребенок принадлежит к одному из самых знаменитых родов — да зовется он Александром Калимеросом» (
Биография
ВЕЛЬТМАН, АЛЕКСАНДР ФОМИЧ
(1800–1870)
Русский писатель, историк, фольклорист. Родился 8 (20) июля 1800 в Петербурге, сын шведского дворянина, в 1786 принявшего российское подданство. Учился в Благородном университетском пансионе, в 1816 окончил пансион братьев Терликовых, в 1817 — Московское училище колонновожатых. В 1818–1830 служил в Бессарабии военным топографом. В Кишиневе сблизился с В.Ф. Раевским и А.С. Пушкиным (высоко ценившим юмористические стихи Вельтмана, высмеивающие кишиневское общество, — Воспоминания о Бессарабии Вельтмана, частично опубл. в периодике 1837 и 1893; Вельтман изобразил Пушкина в рассказе Илья Ларин, 1847, и повести Не дом, а игрушечка! б.г.). Был свидетелем греческого восстания 1821; получил орден за храбрость, проявленную в русско-турецкой войне 1928–1829. Увлекся изучением археологии, этнографией и историей края, опубликовал многочисленные научные и научно-популярные работы (Начертание древней истории Бессарабии, 1828; О господине Новгороде Великом, 1835; Аттила и Русь IV и V в., 1858; Первобытное верование и буддизм, 1864, и др.). С 1831, выйдя в отставку в чине полковника, жил в Москве. По протекции М.Н. Загоскина стал помощником директора, с 1852 — директором Оружейной палаты. С 1854 — член-корреспондент Академии наук.
Оправдывая характеристику современника, филолога и этнографа И.И. Срезневского («добр, прост, окружен книгами, беспрерывно работает, чем и живет»), Вельтман издал за 40 лет литературной работы огромное количество произведений. В их числе романтические поэмы Беглец (1825), Муромские леса (1831; Что затуманилась, зоренька ясная из нее стала народной песней), драмы Ратибор Холмоградский (1841), Колумб (1842), Волшебная ночь (1844, по мотивам Сна в летнюю ночь У. Шекспира), роман Странник (ч. 1–3, 1831–1832) — одно из лучших творений Вельтмана, где писатель, иронически обыгрывая приемы известных литературных путешествий (Л. Стерна, Ксавье де Местра и др.), совмещает подлинность фактографии с комической условностью, а реальные описания — с воображаемым, по географической карте, путешествием («Итак, вот Европа! Локтем закрыли вы Подолию…») и, переходя в калейдоскопической непоследовательности от прозы к стихам и обратно, дает редкий образец «романтически-лирического повествования» (Ю. Манн). Интерес к славянской старине, сплав исторических и мифологических элементов национального сознания, при явной идеализации патриархального бытия, отразились в романах Кащей Бессмертный (1833), Светославич, вражий питомец. Диво времен Красного солнца Владимира (1835), в повести Райна, королева Болгарская (1843), а также в разворачивающемся на фоне Отечественной войны 1812 романе Лунатик (1834). Размышления о прошлом и будущем человеческой цивилизации явились основным импульсом к созданию «экспериментальных» фантастических романов МММСDХLVIII год. Рукопись Мартына-Задека (1933) и Предки Каломероса. Александр Филиппович Македонский (1836), в которых доминирует мысль о вечном повторении, круговороте общественных структур, человеческих пороков и заблуждений, нравственных и умственных исканий. Критики усматривали поверхностную сатиру на Наполеона в романе Вельтмана Генерал Каломерос, в романах же Виргиния, или Поездка в Россию (1837), Новый Емеля, или Превращение (1845), повестях Эротида (1835), Аленушка (1836), Ольга (1837) и др. — апологию «простодушного», невольно разоблачающего фальшь и лицемерие «цивилизованного» общества (стойкая традиция европейской литературы). Наивному и чистому «простаку» Вельтман противопоставляет расчетливого прагматика, цепкого и хваткого «делового» человека (повесть Карьера, 1842) из того буржуазно-«накопительного», чиновничье-бюрократического мира, который был решительно чужд сентиментально-славянофильскому духу Вельтмана и который писатель обличал в манере как иронически-фантастической, полусказочной (роман Сердце и думка, 1838), так и реалистической (повести Неистовый Роланд, др. назв. Провинциальные актеры, 1835; Приезжий из уезда, или Суматоха в столице, 1841; романическая эпопея Приключения, почерпнутые из моря житейского, кн. 1–4, 1846–1864, в которой особенно выделяется первый роман, Саломея). Приключения — самое известное и масштабное произведение Вельтмана, где выведено более ста представителей разных сословий, демонстрирующих с позиций превосходства «старинных нравов перед нынешними» (В.Г. Белинский) вырождение аристократии, моральное разложение купечества, алчность и цинизм промышленников, деградацию мещанства. Характерный для художественного мира Вельтмана сплав бытовой конкретности в описании антуража и отдельных образов с условностью сюжета, приводящей к мистификациям и недоразумениям, проявился в романах Чудодей (1856), герои которого случайно «поменялись» судьбами, Воспитанница Сара (1862) и отчасти Счастье-несчастье (1863). «Экспериментальные» произведения Вельтмана, полные загадочных, фантастических и сказочно-потусторонних персонажей, авантюрных приключений, анекдотических неурядиц, насыщенные каламбурами, эпатирующие гротеском и многокрасочной стилизацией, вызывавшие и признание («оригинальный игривый талант»), и критику («археологический мистицизм»), в силу переизбыточности, неправдоподобности, утомительной многословности его повествования не стали классикой отечественной словесности. Однако, во многом опередив свое время, они оказали влияние на Ф.М. Достоевского, Н.С. Лескова, П.И. Мельникова-Печерского и далее на И. Ильфа, Е. Петрова, М.А. Булгакова, Вс. В. Иванова, Е.Л. Шварца. Заслуживает упоминания и литературно-просветительская деятельность Вельтмана, в т. ч. как составителя несколько раз переизданной книги Начальное чтение для образующегося юношества (1837), автора вызвавшего интерес Пушкина стихотворного перевода Слова о полку Игореве под назв. Песнь ополчению Игоря… (1833), переводчика фрагментов древнеиндийского эпоса Махабхарата и средневекового германского героического эпоса Песнь о Нибелунгах. Энциклопедическая образованность, ум, такт и терпимость писателя способствовали тому, что в 1830-1860-е годы дом Вельтмана был одним из известных в Москве литературных центров, где собирались люди самых разных профессий, политических, философских и эстетических направлений и взглядов, от убежденных славянофилов до радикальных «западников» (М.П. Погодин, В.И. Даль, В.Е. Белинский, Ф.И. Буслаев, А.И. Герцен, Ф.Н. Глинка, Н.В. Гоголь, Е.П. Данилевский, Ф.А. Кони, М.С. Щепкин, В.Ф. Одоевский, А.Н. Островский и др.). С 1850 активное участие в литературной жизни Вельтмана принимала известная в свое время беллетристка (исторические и семейно-бытовые повести и романы) и просветительница (Азбука и чтение для первого возраста, 1862) Елена Ивановна Вельтман (ум. 1868), вторая жена писателя.
Умер Вельтман в Москве 11 (23) января 1870.