Больше унижать диск своим невниманием мальчик был просто не в состоянии. Приспособив на голове наушники от любимого и ревностно охраняемого от сестры СD-плейера, мальчик с разбегу плюхнулся на кровать и предался наслаждению от кажущегося ему вершиной искусства речитатива юного кумира молодежи.
– Чтоб он лопнул, твой драгоценный плейер! – не удержалась девочка от проклятия в адрес брата. На мгновение ей показалось, что алое закатное солнце бросило в окно последний, прощальный лучик. Впрочем, скорее всего, это ей только померещилось.
У себя в комнате Лидочка внимательно рассмотрела нового обитателя своей комнаты. В душе ей было немного обидно, что брату уже дарили взрослые подарки, а ее тешили детскими игрушками. Но Хока был такой пушистый, мягкий и милый, что досада скоро улетучилась.
Девочка уложила его в пену кружев опустевшей кукольной кроватки и спустилась вниз.
– Мам, ты не знаешь, куда делись мои игрушки?
– Здравствуйте! У моей юной дочери начинается старческий склероз. Или это проявление девичьей памяти? Ты же сама попросила меня сжечь их!
– Мама, ты чего говоришь? – не поняла девочка. Наталья Викторовна обычно редко шутила. И никогда на памяти девочки не устраивала такие глупые и жестокие розыгрыши.
– Да я и сама удивилась! – пожала плечами мама. – То носишься со своими куклами, как с писаной торбой, то требуешь уничтожить, – Наталья Викторовна протянула девочке клочок бумаги.
Лидочка неуверено, заранее пугаясь того, что там увидит, развернула мятую записку.
«Мама, мне надоели эти бесполезные, старые куклы. От них пыль и беспорядок. Сожги их. Лидия».
– Это мой почерк, – внезапно осипшим голосом прошептала девочка, – но я этого не писала!
– Ну, я не знаю, – махнула рукой мама, – сами разбирайтесь. Ты попросила, я сделала.
– Так ты это сделала?!
– Ну, конечно! Мало у меня забот, только еще костры разводить не хватало. В ящике в кладовке твое добро.
– Спасибо! – у девочки будто груз упал с плеч. Она открыла дверь в кладовку и нашла картонную коробку со своими любимцами.
«Расставлю их по своим местам с утра, – решила она, – а сейчас разберусь с этим зловредным шутником».
Вообще девочку терзали сомнения по поводу виновности брата. Костик славился фантастически корявым почерком. Все титанические усилия мамы по его облагораживанию ни к чему не привели. Поэтому подделать ровные, круглые буквы сестры он был просто не в состоянии.
Лида тихонечко заглянула в комнату брата. Тот лежал на кровати, подрыгивая ногой в такт мелодии, слышной только ему. Девочка непроизвольно зевнула. Надо, конечно, устроить ему разнос. Но так хочется спать!
«Завтра!» – решила она и так же тихо закрыла дверь.
* * *
А утром вчерашняя обида забылась. К тому же за завтраком Костя был непривычно молчаливым и даже угрюмым. Сестра с удивлением наблюдала, как мальчик без аппетита ковырял вилкой в своем любимом омлете. Обычно содержимое тарелки брата исчезало в его желудке еще в процессе усаживания сестры за стол. Теперь же весь вид мальчика выражал явное отсутствие аппетита.
«Ты чего?» – взглядом спросила Лида. «Ничего», – ответил легким пожатием плеч брат. Не справившись с обычной утренней порцией, мальчик встал из-за стола и медленно побрел к себе в комнату.
Обычно по поводу мытья посуды между детьми разгорались настоящие баталии. Скурпулезно подсчитывался объем наполнения раковины в прошлый раз, суммировались тарелки, чашки и ложки, выставлялись напоказ грязные сковородки и кастрюли. Да, не любили дети такое грязное дело, как приведение неэстетично выглядящей использованной посуды в божеский вид!
Но сейчас поведение брата было настолько непривычным, что Лидия безропотно убралась в кухне не в свою очередь. Протерев доведенную до блеска раковину и с гордостью осмотрев сразу ставшую уютной кухню, девочка поднялась в мансарду.
Костик лежал на кровати лицом вниз. Бездействие и пассивность настолько были ему несвойственны, что сестра не на шутку перепугалась.
– Кость, ты чего? – тронула его за руку девочка.
– Отстань, – дернул плечем мальчик.
– Ты не заболел?
– Нет.
– Пойдем к Юльке, она обещала кроликов показать!
– Смотри сама своих кроликов, не мешай.
– Что ты, занят он! – обиделась, наконец, сестра. Ну и протирай дырку в кровати, а я пошла.
Девочка постаралась повнушительнее хлопнуть дверью и, мурлыча под нос новый хит юной белокурой Бритни, съехала по перилам. Внизу она быстро огляделась, поправила волосы и выбежала за дверь, продолжая безбожно перевирать английский текст прелестной легкомысленной песенки.
* * *
– Какие хорошенькие! – восторгу девочки не было предела. Какая же ты счастливая, Юлька! Каждый день можешь общаться с такими очаровательными существами!
– Тоже мне, очаровашки, – фыркнула смешливая соседка, – только и делают целыми днями, что жуют. А я еще должна им траву таскать! Соседи корову меньше кормят, чем я эти пушистые ходячие челюсти!
– Нет, ты не понимаешь! Такие ручные, мягкие, пушистые! – Лидочка погладила белого кролика, спокойно примостившегося у нее на руках.
– Ничего, покормишь пару раз, смотреть на них не захочешь! – пообещала Юлька.
– А можно? – у Лидочки даже дух захватило от забрезжившей перед ней надежды.
Юля ничего не ответила, она согнулась вдвое и расхохоталась так заразительно, что глядя на нее и Лидия начала тихонечко похихикивать.
Смешинка – существо коварное. Даже взрослые, солидные и хмурые люди в случае попадания названной инфекции могут потерять контроль и лишиться имиджа прекрасно владеющего собой человека. Что уж говорить о двух одиннадцатилетних девчонках!
Звонкий, заразительный смех разливался над садом. Юлька уже не владела ногами, она села на траву, уткнула лицо в согнутые коленки и пародировала подругу внезапно ставшим тоненьким голоском:
– Люди добрые! Поможите, если можете! Дайте поработать несчастной сироте забесплатно!
– Эй, козы, – в звонкий смех Лидочки и причитания Юльки неожиданно вторгся хриплый голос, – вы мне опять всех животных распустите!
Из-за клеток появился дед Климовых. Невысокий, сутулый, с добрыми глазами, строгим голосом и жиденькой бороденкой, он производил впечатление сурового и ворчливого старика. Но Юлька-то знала, что вся строгость его – напускная, и по сути он добрый, ранимый и уступчивый дедушка.
– Играетесь? – свирепо прорычал дед. – Вчера доигрались! Всех кроликов мне пораспускали! Как козлик молодой все утро сегодня скакал по саду, Марата ловил! До того его перепугали, что бедняга умом тронулся, на дерево залезть пытался! Сидит теперь в углу, ничего не ест. Я ему капусты пожертвовал, и на ту не смотрит! Загубили лучшего крола!
– Дед, ты чего-то путаешь, – нисколечко не испугалась Юлька, – лопает твой Марат, только за ушами трещит. Да и не смотрели мы их вчера, я только покормила и клетки закрыла.
– Закрыла! – сорвался на фальцет дед, – а он сам открыл и удрал!
– Да вон твой Маратик, сидит в окружении подружек и жует, – разозлилась девочка, – хватит ворчать-то!
– Не перечь! Если я говорю, что голодает, значит, голодает! – дед ткнул пальцем в дверцу клетки, где томился пребывающий в глубоком стрессе Марат.
– Не голодает! – рявкнула его бесстрашная внучка и шлепнула по другой клетке.
– Голодает!
– Не голодает!
Дедушка и внучка лупили по клеткам, пугая своих робких питомцев и не замечая логического несоответствия: не может даже самый замечательный и талантливый кролик находиться одновременно в двух клетках!
– Можно сказать, – робко подала голос Лидия.
– Погоди, – отмахнулась от нее подруга и с новыми силами продолжила дебаты.
– Скажите пожалуйста, – пискнула Лидочка, не надеясь на вежливый ответ.
– Не мешай! – перепалка становилась все вдохновеннее и горячее.
– По-ка-жи-те мне ва-ше-го не-о-бык-но-вен-но-го кро-ли-ка! – Лида зажмурила глаза, закрыла уши ладонями и прокричала эту фразу на одной ноте.
Удивленные несвойственной ей дерзостью, дед и внучка одновременно замолчали и уже привычным жестом шлепнули по дверцам каждый своей клетки.
– Где? – командным голосом потребовала указать более точное местонахождение пресловутого Марата девочка. Она уже поняла, что мягкостью и вежливостью ничего не добьется, поэтому отбросила робость.
– Вот! – каждый указал на свою клетку.
Наконец и до спорщиков дошло: что-то не сходиться. Девочки молча склонились около той клетки, у которой лютовала Юлька. Через редкую решетку хорошо было видно, как в компании подружек черно-белый, крупный, пушистый Марат смачно и с явным удовольствием уничтожает бледно-зеленые кудрявые листья салата.
Молча девочки подошли к клетке, около которой стоял дед. В самом темном, дальнем углу, за небольшим, аккуратненьким кочаном капусты сидело что-то бесформенное и нахохлившееся. Юлька ближе прильнула к дверце.
– Ма-а-ленькая, бе-е-дненькая, протянула она, по-хозяйски открывая клетку с чужими кроликами. Девочка просунула в клетку руку и вынула из нее большую, пушистую, черно-белую... кошку!
– Положь Марата! – строго потребовал дед.
Юлька, до того стоящая в столбняке, вдруг стала хватать ртом воздух и, отступая, указывать пальцем в бедняжку Пери, безвольно висевшую на руках хозяйки.
– Быстро положь крола на место! – дед, возмущенный невиданной наглостью молоденькой соседки, топнул ногой.
У его внучки, наконец-то, прорезался голос.
– Дед, а, дед, – подозрительно тихо и вкрадчиво поинтересовалась она, – ты зачем чужих кошек воруешь?
– Я тебе покажу, кошек! – дед грозно затряс кулаками и разразился целой тирадой в адрес внуков, которых «растишь, растишь, а никакой благодарности».
Его монолог прервало громкое мяуканье. Это выходящая из глубокой депрессии Пери начала приходить в себя.
Дед остолбенел. Медленно, трясущимися руками пытался достать он из кармана широких штанов старенькие, верные, сто раз ремонтируемые очки. Наконец ему это удалось. Очки были водружены на нос, и проницательные глаза стали пристально разглядывать то, что лежало на руках у Лиды и издавало такие непристойные для кролика звуки.
Через пару минут внимательного созерцания, дед так же медленно снял очки, полой свободно висящей рубахи протер стекла, отправил очки на их законное место – в карман, и хладнокровно, но так же сердито произнес:
– А куда крола дели?
Хохот, грохнувший вслед за его словами, заставил флегматичных кроликов прервать такое сладостное для них занятие, как поглощение сочной зелени. Многострадальная Пери, свалившись с рук хозяйки, крупными прыжками понеслась в сторону спасительного родного забора и пулей перелетела его. Дед, немного помявшись на месте, что-то пробормотал про порку и засеменил в сторону дома.
Наконец, девочки пришли в себя. Немного успокоившись, Лидия рассказала подруге про странную депрессию брата.
– Пойдем расскажем ему про то, как дед Макар вашего кота в плен взял, тут и мертвый развеселится, – предложила Юлька.
Это только взрослые четырнадцатилетние барышни ходят в гости через калитку. Они уже выросли и забыли, какое неземное наслаждение получаешь, когда легко, птицей, перелетаешь высокий, кажущийся неприступным забор! Это ничего, что в череду обязательных ежевечерних процедур входит еще одна: вынимание заноз на ночь из загорелых рук и ног. Зато вдвое сокращается путь и между делом можно увидеть все, что творится вокруг. А ощущение собственной силы и легкости рождает в душе восхитительное и немножко высокомерное чувство превосходства перед непутевыми взрослыми, уже забывшими о том, как весело быть детьми.
После виртуозного покорения забора им и в голову не пришло, что к Костику надо идти через дом. Девчата ловко вскарабкались на тополь и легко перепрыгнули на балкончик. Мальчик все лежал на кровати, уткнувшись лицом в подушку.
Услышав шум, он вскочил и сел. Глаза его были немного припухшими, рыжеватая шевелюра наводила на мысль о шедевре визажиста-панка.
При соседке ему неудобно было рычать на сестру, поэтому он только молча сидел на кровати, уставившись в один угол. Подруги переглянулись и с увлечением, перемежая рассказ прысканием в кулачек, стали рассказывать о неравной битве деда Климова и прелестной персиянки.
Сначала мальчик не слушал их. Потом рассказ стал его интересовать. В конце старательным сестрам милосердия удалось вызвать блеск в зеленых глазах страдальца. Он даже хмыкнул, и на лице его появилась улыбка.
– А теперь скажи, что случилась! – ляпнула без предисловий недипломатичная Юлька.
Лидия запоздало толкнула ее в бок, но это оказалось излишним. Ее брат молча встал, подошел к тумбочке и вынул оттуда рухлядь, которая раньше гордо именовалась CD-плеером. Вожделенную вещицу мальчику подарили родители на тринадцатилетие, взяв с него предварительно пакет обещаний о бережном отношении к дорогой покупке. Ни у кого из его друзей не было столь роскошной игрушки, и мальчик очень гордился плейером. Втайне от сестры и стыдясь самого себя, он даже разговаривал с ним и поглаживал любимца. И уж конечно, резко осаживал «зарвавшуюся» сестру, требующую дать «погонять» его сокровище.
Жалкие останки драгоценного устройства для единоличного прослушивания компакт-дисков могли выжать слезы даже у более закаленного жизненными перипетиями человека, чем Лида.
– Я вечером положил его на тумбочку, – пытался объяснить мальчик, – а утром нашел на полу вот это. Даже шума не слышно было. Правда, сплю я крепко, наверное, сам столкнул.
Костя опять задумался.
Лидия, почесываясь, бережно собрала остатки того, что недавно еще вызывало в ее душе такую зависть.
– Чтоб он лопнул, твой драгоценный плейер! – выдала вдруг Юлька голосом Лидии. Все остолбенели. Сама Юлька закрыла рот ладонью и хлопала своими вишневыми глазами, переводя взгляд с брата на сестру. Добродушный Костик смотрел на нее с легкой укоризной. В глазах Лиды плескался коктейль из ужаса и недоумения. Ведь именно эти слова сказала она, когда разозлилась на брата. Но их никто не мог слышать!
– Зачем ты так? – необидчивый мальчик был на грани того, чтобы разочароваться в новой подруге.
– Я и сама не знаю, – Юлька до сих пор не могла прийти в себя, – вырвалось! Даже в голове не было. Что это со мной?
– Да, ладно, – успокоил ее мальчик, – не переживай. И вообще, хватит расстраиваться из-за ерунды. Что-нибудь придумаем. Не говори пока родителям, – попросил он уже Лиду, – если не смогу отремонтировать, тогда уж и признаюсь.
– Кстати, – Юлька уже забыла о конфузе, случившемся с ней парой минут назад, – мой дед, несмотря на свою дряхлость, прекрасно разбирается в технике! У него даже прозвище в городе – «Самоделкин». Давай подойдем к нему, он поможет.
– Поможет ли, – засомневалась Лидия.
– Да, конечно! Это вид у него такой грозный, а вообще он очень добрый. Между прочим, – девочка лукаво улыбнулась, – они были большими друзьями с Агнессой.
Сочетание «бабка Агнесса» давно резало слух детям, поэтому в отсутствии взрослых они договорились называть ее просто по имени.
– Сначала посмотри моего Хоку, – потребовала Лидия.
Девочки скрылись в соседней комнате, а Костик, вздохнув, стал складывать в пластиковый пакет жалкие останки плеера.
* * *
–Смотри, какая прелесть, – хвасталась Лидочка, почесывая руку, – какие глазки хорошенькие, шерстка, как у твоих кроликов!
– Ничего, – равнодушно похвалила Юля, – симпатичный. Только глаза какие-то страшные.
– Совсем и не страшные, просто розовые. Розовый цвет – красивый.
– Мне кажется, что они скорее красные, чем розовые, – не согласилась девочка, – ты лучше скажи, почему ты вся чешешься? Не мылась с прошлого века?
– Действительно, красные, – удивилась Лида, – а мне, почему-то, показалось, что они розовые. А моюсь я как все порядочные родственники нечистой силы – раз в столетие. Если серьезно, то меня уже замучил этот зуд. Утром еще было все в порядке, а сейчас как шелудивая собака, самой противно!